– Должна сознаться, что буду очень рада, если вы подарите Максиму сына и наследника. Максим был бы счастлив. Надеюсь, вы не принимаете никаких мер предосторожности?
О не обижайтесь на меня. Конечно, для женщины, любящей охоту и спорт, провести свой первый сезон на режиме беременной было бы ужасно, это могло бы расстроить самый счастливый брак. Но вы ведь увлекаетесь рисованием, а оно вам никак не помешает. Кстати, много ли вы рисуете?
– Очень мало.
– И в самом деле, нельзя же сидеть на месте, когда стоит такая чудесная погода. Понравились ли вам книги, которые я прислала?
– Да, очень, это был прекрасный подарок!
– Рада, что сумела вам угодить.
Мы сели в машину, и Беатриса повела ее с бешеной скоростью: люди, которых мы обгоняли, ругались и грозили нам кулаками, а один пешеход остановился, чтобы погрозить нам палкой.
Наконец, мы свернули на узкую проселочную дорогу, и Беатриса вновь заговорила:
– У вас кто-нибудь гостил в Мандерли?
– Нет, никаких гостей, очень спокойно.
– Оно и лучше, ужасно много хлопот бывает с этими приемами. Когда вы побываете у нас, то увидите, что у нас все гораздо проще: тесный маленький кружок, где все прекрасно знают друг друга. Мы поочередно обедаем друг у друга, а после играем в бридж. А вы играете в бридж?
– Играю, но плохо.
– О, это совсем неважно. Лишь бы играли хоть как-нибудь. Просто не знаешь, что делать с неиграющими людьми а перерыве между чаем и обедом и после обеда. Нельзя же все время разговаривать!
Сейчас, когда Роджер стал уже взрослым, он часто привозит своих друзей, и мы от души веселимся. Жаль, что вас не было с нами на прошлое Рождество: было очень весело, мы ставили разные шарады. Жиль обожает всякие переодевания и был в своей стихии.
Мы считаем, что ему следовало стать актером. А после одного-двух бокалов шампанского он делается таким веселым, что ему нет удержу. На этот раз он и его старый друг Дикки Марш оделись в длинные платья и спели дуэт. Какое это имело отношение к задуманному в шараде слову, так никто и не понял, но все безумно смеялись.
Я с ужасом подумала о том, что, быть может, следующее Рождество мне придется провести в этом «веселом» обществе, и затем успокоилась, решив, что непременно заболею инфлуэнцей.
– Мы, конечно, ни на что не претендуем, – продолжала Беатриса, – а вот у вас, в Мандерли, несколько лет тому назад была настоящая театральная постановка и приезжали даже гости из Лондона. Но, конечно, организация такого спектакля – очень хлопотное дело… Как себя чувствует Максим?
– Спасибо, хорошо.
– Весел и счастлив?
– По-видимому, да.
Мы проезжали по узкой деревенской улице, и ей пришлось замолчать. А я думала о том, поговорить ли с ней по поводу миссис Дэнверс и этого Фэвелла. Но не хотелось, чтобы она поднимала из-за этого шум и рассказала Максиму.
– Беатриса, – в конце концов решилась я, – знаете ли вы человека по имени Фэвелл?
– Джек Фэвелл? Да, знаю. Ужасный шалопай. Я видела его однажды несколько лет тому назад.
– Он приезжал вчера в Мандерли повидаться с миссис Дэнверс.
– Да, возможно…
– Но почему?
– Он двоюродный брат Ребекки.
– Никогда бы не подумала, что у нее может быть такой брат. Мне он совсем не понравился.
– Вас можно понять.
Я решила о дальнейшем умолчать и не сказала, что Фэвелл просил скрыть его визит от Максима.
Мы подъехали к воротам и направились к большому кирпичному дому поздневикторианского стиля. Здание было огромное, а жила в нем одна слепая старушка.
Нам открыла дверь горничная.
– С добрым утром, Нора, – сказала Беатриса, – как у вас тут дела?
– Благодарю вас, все хорошо, мадам.
– Как себя чувствует старая леди?
– Как вам сказать, мадам, по-разному: иногда хорошо, а иногда неважно. Но она, безусловно, будет вам рада.
– Это жена мистера де Винтера, миссис де Винтер.
– Добрый день, мадам. Как вы поживаете?
Мы прошли через узкий холл и гостиную и вышли на террасу. На ступеньках везде стояли каменные вазы, заполненные цветущей геранью. В низком кресле в углу, завернутая в шали и обложенная подушками, сидела бабушка Беатрисы.
Она была очень похожа на Максима, вернее, у Максима, когда он будет очень стар и слеп, будет точно такое же лицо.
Сиделка, занимавшее место рядом со старушкой, встала, положила закладку в книгу, которую она читала вслух, и улыбнулась Беатрисе.
– Как вы поживаете, миссис Леси? – спросила она.
Беатриса пожала ей руку и представила меня.
– Старая леди отлично выглядит, – сказала сиделка, – не знаю, как ей это удается в восемьдесят шесть лет.
– Я приехала навестить вас, бабушка.
– Как это любезно с твоей стороны, Би, нам так скучно здесь одним.
Беатриса поцеловала ее и сказала:
– Я привезла к вам жену Максима. Она уже давно собиралась вас навестить. – И шепнула мне: – Поцелуйте ее.
Старушка потрогала мое лицо руками и сказала:
– Милое молодое существо. Как жаль, что вы не захватили с собой Максима.
– Максим сегодня в Лондоне и вернется лишь вечером.
– Как поживает Роджер, Би? Он гадкий мальчик – никогда не навещает меня.
– Он приедет к вам в августе. Он окончил Итонский колледж и поступает сейчас в Оксфорд.
– О, дорогая, он, наверное, совсем взрослый, и я его уже не узнаю.
– Он уже выше, чем Жиль.
Сиделка вынула откуда-то вязание и быстро зашевелила спицами.
– Как вам нравится в Мандерли, миссис де Винтер? – спросила она у меня.
– Очень нравится, благодарю вас.
– Это дивное место, не правда ли? Мы когда-то ездили туда со старой леди, когда она была еще несколько крепче. А теперь она уже слишком слаба. Мне очень, очень жаль, я любила эти поездки, – сказала сиделка.
– Приезжайте как-нибудь сами, – пригласила я.
– Вы провели свой медовый месяц в Италии, не так ли?
– Да.
– Нам доставила большое удовольствие открытка, присланная нам мистером де Винтером из Италии.
Я думала о том, как она употребляет местоимение «мы». В таком значении, как его употребляет король, или отождествляя себя со старой леди настолько, что считает себя с ней единым целым?
Я прислушалась к беседе Беатрисы со старушкой.
– Вы знаете, нам пришлось уволить старого Мэрксмена, нашего лучшего охотника. Ослеп на оба глаза.
(Со стороны Беатрисы довольно бестактно рассказывать об этом бедной слепой старушке).
– Любите ли вы охоту? – снова обратилась ко мне сиделка.
– Нет, не люблю.
– Вероятно, вы еще привыкнете к ней, как все в этой части света.
– Миссис де Винтер увлекается живописью, – сказала Беатриса.
– Какое прелестное хобби, – ответила сиделка. – У меня была когда-то подруга, которая делала чудеса своими красками и карандашами.
– Мы говорим о живописи, – обратилась Беатриса к старушке. – Вы еще не знаете, что у нас в семье завелся собственный художник.
– Кто это? – спросила старушка. – Никогда не слышала об этом.
– Ваша новая внучка, бабушка. Спросите ее, что я ей подарила к свадьбе.
– О чем это говорит Би? – обратилась старушка ко мне. – В нашей семье никогда не было художников. Она шутит?
– У меня просто маленькое хобби, а по-настоящему рисовать я даже никогда не училась. Беатриса подарила мне прекрасные книги.
– О боже, это все равно, как послать уголь в Ньюкасл! В Мандерли и так слишком много книг.
– Вы не понимаете, бабушка, это совсем особые книги: история искусств в четырех томах.
Сиделка пояснила:
– Миссис Леси объясняет, что миссис де Винтер увлекается живописью, и поэтому она подарила ей книги по истории искусств к свадьбе.
– Никогда не слыхала, чтобы в качестве свадебного подарка преподносили книги. Мне, во всяком случае, никто их не дарил. Да я бы и не стала их читать.
Я хочу чаю. Почему Нора не приносит чай? – ворчливо произнесла старая леди.
– Как? – сказала сиделка, вставая. – Вы снова голодны после нашего плотного и вкусного ленча?
Недаром говорят, подумала я, что со старыми бывает временами труднее, чем с малыми.
Сиделка взбила подушки и укутала старушку в шали поплотнее. А та закрыла глаза и казалась очень усталой. В таком виде она стала еще больше похожа на Максима, но я тут же постаралась вообразить ее молодой, красивой и веселой, разгуливающей по садам Мандерли. Рядом с ней я видела юношу в сюртуке и с круглым белым воротником – и это был дедушка Максима. Она, вероятно, не замечала, что Беатриса зевает, поминутно глядя на часы, и не понимала, что, выйдя от нее, Беатриса скажет: «Теперь у меня совесть чиста на ближайшие три месяца.»
– У нас сегодня сандвичи с кресс-салатом, – сказала сиделка.
– О, я не знала об этом, – ответила старушка. – Почему Нора не подает чай?
– Я бы не согласилась занять вашу должность, сестра, за тысячу фунтов в день, – сказала Беатриса.
– Пустяки, я привыкла, к тому же она вовсе не тяжелый человек, бывает ведь и много хуже.
В это время вошла Нора, внесла легкий чайный столик и сервировала чай.
– Как вы опаздываете, Нора, – сказала старая леди.
– Нет, мадам, сейчас ровно половина пятого.
Мы подвинули свои стулья к столику и начали пить чай с сандвичами. Для старушки были приготовлены особые сандвичи.
– Ну, чем не угощение?!
Старая леди ответила:
– Я очень люблю кресс-салат.
Чай был слишком горячим.
– Я каждый день говорю прислуге, что после того, как чайник закипит, его нужно немного остудить. А они не слушаются.
– Вся прислуга одинакова, – заметила Беатриса. – Я уже перестала огорчаться по этому поводу.
– Хорошая ли была погода в Италии? – спросила у меня сиделка.
– Да, было очень тепло, и Максим сильно загорел.
– Почему Максим не приехал ко мне? – спросила старая леди.
– Мы говорили вам, бабушка, что он уехал в Лондон по делам.
– Но почему вы говорите, что он в Италии?
– Он был в Италии в апреле, а сейчас он вернулся домой и живет в Мандерли.
– Мистер и миссис де Винтер живут теперь в Мандерли, – громко повторила сиделка.
– И там сейчас чудесно, – подхватила я. – Розы как раз расцвели. Жалею, что не догадалась привести их вам.
– Я очень люблю розы, – заявила старушка. А потом, уставившись на меня своими мутными глазами, вдруг неожиданно спросила:
– Скажите, а вы тоже живете в Мандерли?
Вопрос поставил меня в тупик, но Беатриса сказала громко и нетерпеливо:
– Бабушка, дорогая, вы прекрасно знаете, что она там живет. Ведь это жена Максима.
Сиделка отодвинула от себя чашку, встала и взглянула на старушку. Та откинулась на свои подушки, и губы у нее задрожали.
– Кто вы такая? – спросила она меня. – Ваше лицо мне незнакомо, и я никогда не видела вас в Мандерли. Би, кто эта девушка? Почему Максим не привозит ко мне Ребекку? Я так люблю Ребекку. Где она?
Я вся залилась краской, а сиделка быстро подошла к креслу больной.
– Я хочу видеть Ребекку, – повторила старая леди. – Что вы сделали с ней?
Беатриса тоже встала из-за стола, вся красная, с дрожащими губами и смущенно глядела на меня.
– Думаю, что вам следует уехать, миссис Леси, – сказала сиделка. – Когда больная начинает путаться в мыслях, то это продолжается обычно несколько часов подряд. Время от времени у нее бывают такие припадки. Очень жаль, что это случилось именно тогда, когда вы приехали навестить нас.
– Надеюсь, что вы все понимаете и прощаете ее, миссис де Винтер, – обратилась она ко мне.
– Ну, конечно, мы уже уходим.
Мы взяли свои сумки и перчатки и направились к выходу, а вслед раздавался раздраженный тонкий голос:
– Где Ребекка? Почему Максим не приезжает сюда и не привозит Ребекку?
Мы пошли через гостиную и холл, вышли и сели в машину. Все это не говоря ни слова.
И только когда мы уже миновали деревню, Беатриса, наконец, заговорила:
– Мне ужасно совестно перед вами, просто не знаю, что сказать.
– Не говорите глупостей, Беатриса, ничего не нужно говорить. Все в полном порядке.
– Не понимаю, в чем тут дело. Я ей писала о вас и Максиме. И она очень заинтересовалась этой свадьбой за границей. Я совсем забыла, что она так любила Ребекку. Кажется, она так и не поняла, что с ней случилось. Ребекка отличалась способностью внушать к себе симпатию; мужчины, женщины и даже собаки – все тянулись к ней. По-видимому, старая леди так и не забыла ее.
– Это совсем неважно, неважно, – повторила я.
– Жиль будет очень недоволен и скажет мне: «О Беатриса, глупее нельзя было ничего придумать.»
– Вам не следует ничего рассказывать ему об этом инциденте. Чем меньше шуму поднимать, тем скорее все это забудется.
– Но Жиль сразу увидит по моему лицу, что я чем-то расстроена. Мне никогда не удается что-нибудь скрыть от него.
Меня все это ничуть не задевало. Лишь бы это не дошло до Максима.
Мы доехали до холма, с которого были видны леса Мандерли.
– Скажите, вы очень торопитесь домой? – спросила Беатриса.
– О нет, а в чем дело?
– Вы не рассердитесь, если я вас высажу у домика привратника. Если я сейчас помчусь на полной скорости, то успею к лондонскому поезду и смогу встретить Жиля, которому, в противном случае, нужно будет нанимать на вокзале такси.
Я поняла, что она сыта по горло событиями этого дня и хочет остаться одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32