— Нет.
На этом вопросы исчерпались. Кошки еще несколько минут обнюхивали детективов, миссис Лейден на прощание рассказала им, каким чудовищем была се сноха, и незаметно подошло время ланча.
Они допускали — возможно ошибочно,— что Уолтер Дамаскус может вернуться в свою квартиру, чтобы взять чек, оставленный в ящике комода в ту ночь, когда убили супругов Лейден. Это допущение вытекало из простой логики: человеку, который сбежал, который скрывается, нужны, деньги. Поэтому детектив Артур Браун получил приказ дежурить в запущенной квартире Дамаскуса и в пятницу днем сидел там один, высокий могучий негр, чернее, чем темнота вокруг него. На нем была синяя спортивная рубашка, синий вязаный жилет и серые фланелевые брюки. Плащ он перебросил через спинку стула, а пистолет держал в руке.
Браун недолюбливал такое дежурство в одиночку, а на этот раз оно действовало ему на нервы сильнее, чем когда бы то ни было, потому что в квартире стояла вонь и там не на что было смотреть, кроме невероятного свинушника, который оставил Дамаскус. Когда Браун следил за кем-то в автомобиле, люди постоянно ходили туда-сюда, он мог наблюдать за ними, и это было интересно. Даже когда он сидел в засаде в подсобке магазина, он слышал голоса покупателей, у него было чувство, что жизнь движется вперед по накатанной колес, и это успокаивало. А здесь не было ничего, только темнота и тишина. Кем бы ни был Дамаскус, это наверняка был
свинтус высшей категории, а вонь в квартире в сочетании с темнотой и одиночеством вызывала у Брауна запоздалое сожаление, что он стал полицейским, а не мусорщиком. В эту минуту он, вероятно, сидел бы за рулем огромной мусороуборочной машины, которая наверняка воняет не так гнусно, как эта квартира, и кроме того он был бы снаружи, на солнышке, пусть даже это ноябрьское солнышко. У него в голове промелькнула мысль, не поднять ли шторы, однако он решил, что это делать не стоит, с комфортом устроился на деревянном табурете у кухонного стола и уже почти задремал, когда услышал, что кто-то вставил ключ в замок.
Браун мгновенно очнулся и насторожился, как гончая.Он встал и прижался к кухонной стене, когда дверь открылась. Потом стало тихо. Дверь закрылась и стерла полосу света, падающего в квартиру из коридора. В комнате раздались шаги. Они приближались к кухонной двери.
Браун колебался лишь мгновение, потом, выставив вперед пистолет, он вынырнул из дверного проема и заорал: "Стоять! Руки вверх!".
Он смотрел на изумленное лицо красивой блондинки.Ее звали Аманда Поуп, и она спокойно предложила детективам называть ее Манди. Она охотно согласилась поехать в полицейский участок, причем желтый бьюик вела сама, а Браун сидел рядом с ней, держа пистолет на коленях. Во время этой короткой поездки она доверительно беседовала с ним, а теперь мило сидела в кабинете в окружении трех полицейских, которые, казалось, поражены и смущены, и предлагала им называть ее Манди. Когда ее проинформировали о ее правах, она сказала, что никакой адвокат ей не нужен, поскольку она не совершила ничего плохого.
— Что вы делали в этой квартире? — спросил Карелла.
— Я пришла навестить Уолли,— ответила она.
— Какого Уолли?
— Дамаскуса.
— Кто вам дал ключ?
— Уолли.
— Когда?
— Ах, еще несколько месяцев назад.
Это в самом деле была очень красивая молодая женщина, она хорошо знала, что у нее выдающаяся внешность, умело пользовалась ею, чтобы получить преимущество, и очаровывала полицейских так, что у них от этого просто глаза разбегались. Ее волосы играли ярким рыжим пламенем, контрастирующим с алебастровой кожей и большими зелеными глазами. Носик у нее был совершенной формы, чуть курносый и кокетливый, губы мягкие и без помады. Она сидела на стуле с прямой спинкой в зеленом шерстяном платье, возбуждающе обтягивающем грудь и бедра. Она закинула ногу за ногу, и это были фантастические ноги, обутые в зеленые кожаные лодочки на высоких каблуках, подчеркивающих хрупкую стройность щиколоток. С сияющей улыбкой она смотрела на полицейских, и у каждого мелькала мысль, что он охотно допросил бы се с глазу на глаз в отдельном кабинете, а не в таком большом помещении, которое он разделяет с бесстыжими коллегами.
— Какие отношения у вас с Дамаскусом? — спросил Клинг.
— Ах, вы сами знаете,— сказала она и жеманно потупила глаза.
— Мы бы хотели, чтобы вы сами нам это сказали,— заявил Браун.
— Ну, мы иногда встречаемся,— сказала Манди.
— Что значит "иногда"?
— Ну, часто.
— Вы живете с ним?
— Неофициально.
— Что вы имеете в виду?
Они постепенно понимали, что трудно быть строгим с Амандой Поуп, поскольку она действительно была такая очаровательная, что у них перехватывало дыхание, и еще потому, что женская красота связана с хрупкостью, а никому не хотелось брать на себя риск разбить нечто такое хрупкое, расколоть и случайно даже поцарапать. Они начали чересчур стыдиться непривлекательной обстановки, в которую привезли ее, этой мрачной серо-зеленой краски, которой были выкрашены стены полицейского участка, поцарапанных письменных столов, запыленного охладителя питьевой воды, ржавых железных решеток на всех окнах, темного шкафа с картотекой и клетки из металлических прутьев для особо буйных клиентов, которая в эту минуту, к счастью, была пустая. Нечасто
случалось, чтобы в этой жалкой обстановке появлялась Красота с большой буквы "К", поэтому они стояли вокруг нес, задавали ей вопросы напрямик, так строго, как только могли, но были совершенно ошарашены и находились почти под гипнозом.
— Так вы жили с ним или не жили? — спросил Карелла.
— У каждого из нас есть собственная квартира,— сказала Манди.
— Где находится ваша квартира, мисс Поуп?
— Ах, называйте меня Манди. Клинг кашлянул.
— Где находится ваша квартира? — повторил он.
— Манди,— сказала она, словно разучивала с ребенком трудное слово.
— Манди,— повторил вслед за ней Клинг и снова кашлянул.
— Я живу на углу Рэндалл-стрит и Пятой авеню,— сказала она. Ее голос был почти такой же драгоценный, как и ее красота, она произносила слова четко, но нежно. Она бросала взгляды на детективов, на ее губах играла улыбка, и вела она себя так, словно наслаждалась изысканной беседой на каком-то вечернем приеме в присутствии троих очаровательных и предупредительных джентльменов.
— Итак, Манди,— сказал Карелла,— когда вы видели Дамаскуса последний раз?
— На прошлой неделе,— ответила она.
— Когда на прошлой неделе? — спросил Браун.
— В прошлую пятницу ночью.
— Где вы его видели?
— Я заехала за ним в "Волшебный уголок". Это такой бар. Он там работает. Выставляет гостей, которые перебрали.
— В котором часу вы заехали туда за ним?
— Когда закрывали. В два.
— Куда вы потом отправились?
— К нему домой.
— Как долго вы там пробыли?
— У него в квартире?
— Да.
— Около часа.
— Что вы там делали?
— Ну... вы ведь знаете,— сказала Манди и снова потупила глаза.
— А потом? — спросил Клинг.
— Я отвезла его на окраину города.
— Куда на окраину города?
— На Саут-Энгелс-стрит.
— Зачем?
— Он сказал, что ему нужно туда.
— Он сказал вам, зачем?
— Да. Сказал, что какие-то старички собираются там на покер, и что он обещал им прийти сыграть.
— Так, значит, вы отвезли его туда.
— Да.
— Вначале вы поехали к нему домой, там... вступили в связь, а потом вы отвезли его на окраину города, чтобы он мог сыграть в покер.
— Да.
— В котором часу это было?
— Ах, я точно не знаю. Между тремя и четырьмя утра.
— И тогда вы видели его последний раз?
— Да. Когда он вышел из автомобиля.
— С тех пор вы уже его не видели?
— Нет.
— И не разговаривали с ним? — Нет.
— Он не звонил вам?
— Нет, не звонил.
— Вы звонили ему?
— У него нет телефона.— Манди сделала паузу.— В общем-то я звонила в бар, но там мне сказали, что он уже целую неделю не появляется на работе. Поэтому я подумала, что нужно зайти к нему сегодня, чтобы проверить, не случилось ли с ним чего.
— Вы слышали когда-нибудь от него фамилию Лейден?
— Лейтон? Нет.
— Лейден. Л-Е-Й-Д-Е-Н.
— Никогда.
— У него было при себе что-нибудь, когда вы уходили из его квартиры?
— Что вы имеете в виду?
— Это вы должны сказать нам.
— Хорошо, но я не знаю, что вы имеете в виду.
— У него было при себе какое-нибудь огнестрельное оружие?
— По-моему, нет, хотя я знаю, что у него есть пистолет. Такой маленький пистолетик.
— Это должно было быть большое оружие, мисс Поуп...
— Манди.
— ... Манди. Вы бы не смогли его не заметить.
— Я по-прежнему не понимаю вас.
— Мисс Поуп, у него был при себе дробовик?
— Дробовик? Нет. Естественно, нет. Зачем ему мог понадобиться?..
— Вы знаете, как выглядит дробовик?
— Ну... нет... впрочем, знаю — это такая винтовка, да?
— В общем-то, да.
— Нет, я бы заметила, если бы у него было что-то подобное.
— Может, у него был с собой какой-то большой...
— Нет, не было.
— ... сверток, в котором мог быть дробовик, или футляр...
— Нет, у него с собой ничего не было.
— Гм,— сказал Карелла.
— Зачем ему могло понадобиться ружье, если он собирался играть в покер? — спросила Манди и посмотрела на присутствующих.
— Возможно, он не ехал играть в покер, мисс Поуп.
— Манди.
— Возможно, он отправился на эту окраину города, чтобы убить неких людей.
— Ах, нет.
— Неких людей, которых звали Роза и Эндрю Лейден.
— Нет,— повторила Манди.
— Вы уверены, что не видели его с ночи прошлой пятницы?
— Уверена. А Уолли не имеет привычки так поступать, можете мне поверить. Обычно он звонит три-четыре раза в неделю.
— Однако на этой неделе он вообще не звонил вам?
— Пока что нет.
— Он упоминал в вашем присутствии о том, что собирается уехать из города?
— Куда ему было уезжать?
— Может, вы нам это скажете?
— Ему некуда уезжать. Здесь у него есть работа. С чего бы ему уезжать из города?
— Если он убил неких людей, возможно, решил, что для него будет лучше всего, если он исчезнет из города.
— Я точно знаю, что он никого не убивал.
— Вы когда-нибудь выезжали с ним куда-нибудь за город?
— Нет.
— Не знаете, есть ли у него где-нибудь родственники?
— Не знаю. Он никогда не упоминал ни о каких родственниках.
— Мисс Поуп, если...
— Манди.
— ... Дамаскус даст вам знать о себе, вы должны немедленно позвонить к нам в полицейский участок. Заодно предупреждаю вас, что он подозревается в убийстве, и если вам известно, где он находится в эту минуту... -
— Мне это неизвестно.
— ... или вам станет известно это в будущем и вы не сообщите об этом в полицию, вас обвинят в содействии лицу, совершившему уголовное преступление.
— Ах, мне совершенно точно известно, что Уолли никого не убил,— сказала Манди.
— Вас обвинят по статье 2 федерального уголовного законодательства, мисс Поуп... Манди... согласно которой тот, кто предоставил убежище или спрятал лицо, совершившее уголовное преступление, либо помогает ему избежать ареста и суда, обвиняется в совершении преступления, если он знал или имел достаточно данных для того, чтобы знать, что преступник подлежит аресту. Это вам понятно?
— Да, понятно. Но Уолли...
— Мы только что сообщили вам, что намерены арестовать его, как только найдем, так что теперь вы знаете это,— сказал Браун и сделал паузу.— Вы знаете, где он находится?
— Нет, к сожалению, не знаю.
— Вы позвоните нам, если он даст вам знать о себе?
— Конечно, я вам позвоню. Но вы наверняка ошибаетесь. Уолли не способен никого убить.
— О'кей, мисс Поуп, вы свободны и можете уйти, Манди,— сказал Карелла.
— Кто-нибудь, проводите ее к выходу,— сказал Клинг. Эту миссию взял на себя Браун.
Глава 9
В субботу люди развлекались по-разному.Мейер с Хейвсом отправились на вечер поэзии, Карелла схлопотал по голове, а Берту Клингу надавали тумаков.Это была особенно удачная суббота.Вечер поэзии должен был начаться за час до полуночи в помещении Лиги молодых христиан на Батлер-стрит, однако первые признаки того, что нечто будет происходить, начали проявляться только в четверть двенадцатого, когда коренастый молодой мужчина с косматыми бакенбардами до самого подбородка, в коричневом твидовом костюме вышел из-за занавеса и сообщил собравшейся публике — всего было около пятидесяти человек — что сегодняшний вечер, как всем известно, посвящен памяти Маргарет Райдер, похороны которой состоялись вчера. Затем коренастый молодой мужчина сообщил, что десять самых близких друзей Марджи и ее коллег-поэтов написали элегию в ее честь, которую сейчас, в первые часы нового дня, прочтут сами авторы в сопровождении гитариста Луи-Иосафата-Гарзона. Потом коренастый мужчина представил Гарзона, джентльмена с желтоватой кожей и в темно-сером облачении. Гарзон торжественно уселся на черный стул с левой стороны сцены, занавес поднялся, и первый поэт вышел к зрителям и начал читать стихи, посвященные мертвой женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22