..
— Все, что мы намерены делать, — это продержать вас здесь, пока будем опрашивать вашу команду об игре в карты, которая, по вашим словам, имела место на борту вверенной вам лодки. Затем мы...
— Ну, я не помню точно — было ли это на борту именно этой лодки. Могло быть и с армейскими ребятами на берегу, да мало ли где.
— Тогда нам придется попросить вас показать нам вашу карточку и знаки различия. Возможно, вы вовсе и не Джейсон Тренч. Может, эта женщина имеет в виду кого-то другого?
— Нет. Меня и в самом деле зовут Джейсон Тренч!
— О-о-о?!
— Они оба пытались завалить меня. Она остановила меня на улице, а он подкрался сзади — и они вместе насели на меня.
— И это вся ваша история?
— Да, это моя история.
— Мы нашли этого человека на настиле крыльца вон того дома, Тренч. Он...
— Да, он пытался затащить меня туда.
— Я думал, что он напал на вас посреди улицы.
— Ну, он...
— Нам пришлось отправить его в госпиталь. Кто-то нанес ему удар ногой в голову.
— Это я его ударил, обороняясь. Он пытался завалить меня.
— Да, знаю. Вы это уже говорили.
— Это правда.
Полковник пожал плечами.
— Правда или нет, — заметил он, — но вы, Тренч, влипли основательно.
Вещь, которую ему не следовало делать ни в коем случае — ну, в действительности таких вещей было две, но первое, что нельзя было делать, — это возвращаться обратно, когда этот япошка что-то там пробормотал — не важно что. Важно то, что тем самым Джейсон совершил непоправимую глупость. Он должен был просто идти туда, где стояла Кимо — к дверям халупы, схватить ее и преспокойно затащить вовнутрь — и уж там дать рукам волю, а не на улице, как это сделал он, последний дурак! Второе. Ему никак не следовало лгать насчет карточной игры на борту лодки, так как, естественно, когда они опросили людей, то все они, за исключением Артура Хэзлита, пытаясь выгородить Джейсона, утверждали, как один, обратное — то, что говорить не надо было. «Азартные игры? Да Боже избавь, на нашей чистой славной лодке отродясь никто не тасовал карты и не бросал костей! — твердили они. — Святой Моисей, конечно нет!» Все, кроме Артура, уперлись на этом. Только Артуру хватило ума понять, откуда ветер дует, и он подхватил ложь Джейсона, будто получил сообщение по рации. «Да, сэр, — заявил он, — была как-то на лодке крупная карточная игра. Здесь частенько играют по-крупному». И все равно Джейсону это не помогло...
А еще со стороны Тренча было не очень умно притворяться, что он знать не знает Кимо, а точнее, это было вообще просто глупо! Она не только оказалась в состоянии назвать им его имя и имя его жены — Аннабел, она еще сказала: «Он посылал земсюг Аннаберр», но также назвала им номер его лодки и имена нескольких членов экипажа. Удивительно, сколько важных вещей может выболтать мужчина, лежа с женщиной в постели! Мало того, он еще имел глупость похвастаться ей своей ловкой проделкой к Кагосиме, где он виртуозно стянул электрический вентилятор со стола писаря прямо из офиса и который позже продал за семьдесят пять долларов. Самым смешным в этой истории с вентилятором было то, что писарь выкрасил его собственноручно розовой краской.
Кимо не понимала английский очень уж хорошо, а объяснялась и вовсе плохо, особенно когда речь заходила о названии цветов. Если бы она назвала цвет того вентилятора неверно, когда ее спрашивали на суде, события, возможно, приняли бы другой оборот. Но Кимо помнила все унижения, которые вытерпела от Джейсона. Кимо помнила все синяки, что он оставил на ее грудях и бедрах, помнила, что он никогда не обращался с ней иначе как с грязной тварью, а не как с женщиной, даже когда лежал на ней и совокуплялся. Все это, вместе взятое, и сыграло свою роль в том, что она не допустила ошибки в определении цвета вентилятора, украденного в Кагосиме. Кимо задрала подол своего кимоно выше ляжек, демонстрируя суду пару великолепных ног, — единственное, чем гордилась эта шлюха, — показав им заодно и нейлоновую комбинацию, которую ей подарил ее «друг», армейский сержант.
— Вентилятор был этого цвета! — заявила она и полыхнула взглядом на Джейсона.
Комбинация была розовой.
Он всегда чувствовал впоследствии, что с ним обошлись слишком сурово, и все из-за того, что он разломал дом япошки и избил Кимо. Он не мог понять этого. Кимо и этот плотник — оба были враги Соединенных Штатов, какая разница, как с ними обошлись? Но он знал, что именно из-за этих косоглазых мартышек ему врезали на всю катушку. Как бы то ни было, но он был офицер военно-морского флота Соединенных Штатов, да еще боевой офицер — и они не могли так вот запросто вменить ему в вину избиение этих япошек. О да, писарь из Кагосимы прибыл засвидетельствовать, что розовый вентилятор исчез из офиса вскорости после визита 832-й на второй неделе января, который был зафиксирован записью в соответствующем журнале гавани за этот месяц. Он также засвидетельствовал, что видел Джейсона дважды — это по меньшей мере, — но все это было косвенными уликами, ибо пропавший вентилятор в качестве таковой так и не был предъявлен. (Да и как его могли предъявить? Джейсон загнал его лавочнику в Киото!) Ему казалось, что на самом-то деле то немногое, в чем они могли обвинить его, целиком основывалось на показаниях японцев, и он никак не мог понять, почему суд предпочел поверить им, а не ему.
Обвинения, предъявленные Джейсону, включали в себя нарушение параграфа 187 статьи 108 военного уложения: «Продажа или хищение военной собственности Соединенных Штатов» — это по поводу розового вентилятора. И все на косвенных доказательствах. Затем они всучили Джейсону обвинение: «Порча, грабеж или уничтожение любых видов собственности, кроме военной собственности Соединенных Штатов». Это из-за домишки того япошки. Суд оценил вентилятор где-то между двадцатью и пятидесятью долларами и стоимость дома свыше пятидесяти долларов. По любому из пунктов наказание — если виновный состоял на действительной военной службе — могло бы быть: позорная отставка без выплаты жалованья и пенсии и шесть месяцев тяжелых принудительных работ. Однако это тоже было еще не все. Они обвинили его в двух случаях применения насилия. Нападение на плотника-япошку было квалифицировано как «насилие с отягчающими обстоятельствами», так как оказалось, что эта сволочь получил сотрясение мозга, когда Джейсон заехал ему ботинком в голову. А нападение на Кимо они квалифицировали как «нападение с попыткой изнасилования» — ничего не могло быть дальше от правды, нежели эта статья! Но подобное обвинение влекло за собой возможное наказание в виде двадцати лет тюрьмы, в отличие от простого нападения, за которое полагалось шесть месяцев заключения, а за насилие с «отягчающими» ему светило не менее пяти лет за решеткой. Они также добавили к списку обвинений грабеж и мародерство, из-за того что он взял доску и сжег ее на костре, и — иронический штрих в довершение к прочему — поимели наглость повесить на Джейсона «позорящее армию перед лицом врага поведение», выразившееся в том, что он намеренно вел себя неподобающим образом в присутствии Кимо и плотника, поставив тем самым под угрозу безопасность страны (это Японии-то!), защищать которую было его долгом.
В соответствии с кодексом чести офицер не мог быть осужден по статье «за неподобающее поведение», но его могли разжаловать и выгнать из армии по обвинению в нарушении одного из правил этого кодекса, а за Джейсоном таких нарушений числилось уже несколько. Его увольнение из флота включало в себя отказ в выплате всех видов компенсации, пенсии и немедленную отправку обратно в Штаты. В Луизиане его ожидала Аннабел с жемчугом, который он послал ей и который был им оценен на сумму около тридцати пяти тысяч долларов.
Много лет спустя Джейсон использовал деньги, вырученные от продажи жемчуга, для покупки крытой моторной лодки, названной «Золотое руно», на аренду склада и грузовика в Майами, на то, чтобы приобрести автомобили и помещения в Ки-Уэст, на оплату билетов на самолет и покупку пистолетов и ружей для огневой поддержки проходящей сейчас операции. Он думал как о величайшей иронии судьбы о том, что забрал эти деньги у бывшего врага Соединенных Штатов с тем, чтобы теперь использовать против врага нынешнего.
* * *
У его локтя запищал зуммер телефона. Джейсон открыл глаза и удивленно замигал, глядя на аппарат, словно его мысли все еще пребывали в далеком прошлом, а затем снял трубку.
— Мостик, — кратко бросил он в микрофон.
— Это капитан, — ответил голос на другом конце провода.
Глава 17
— Ну, как дела, капитан? — любезно поинтересовался Джейсон. — У вас там все нормально?
— Я... я не люблю просить об услугах, — с запинкой выговорил Кейтс, — но...
— А что такое?
— У меня болит зуб, — сообщил Кейтс. — Сил моих нету...
— Да, ну а мы-то тут при чем? — поинтересовался Джейсон.
— У нас на борту есть врач. Я думал...
— О, разве он у нас есть?..
— Да, — ответил Кейтс и стал ждать.
— У нас есть на борту врач? — обратился Джейсон к Алексу.
Алекс повернул голову от штурвала:
— Думаю, да.
— Ты уверен, что его не высадили на берег?
— Нет, по-моему, он в машинном отделении вместе с остальными.
— Сообщи ему, что я жду ребенка, — вмешалась Аннабел и захихикала. — Хочу увидеть, как этот Док снова побледнеет.
Джейсон засмеялся и нажал кнопку на ручке телефонной трубки.
— Капитан, — заговорил он. — У нас на борту действительно есть врач. И что же вы хотите?
— Я думал, что он мог бы вырвать проклятый зуб, — объяснил Кейтс. — Чертовски болит!
— Ну, честно говоря, я не люблю видеть, как мучается человек, — признался Джейсон. — Ладно, пошлю кого-нибудь за врачом. Он вскоре будет у вас. Почему бы вам пока не глотнуть бренди? У вас же в сейфе есть запасы, не так ли?
— Я уже прикладывался.
— Не перегружайтесь спиртным, капитан. Вы, возможно, нам понадобитесь на тот случай, если кто-то окажется слишком дотошным. — Джейсон опять засмеялся. — Я прикажу доставить вам врача. Пока же расслабьтесь!
— Благодарю вас, — буркнул Кейтс.
— Не стоит, — ответил Джейсон и положил трубку. Он повернулся к Родису и Толстяку, сидящим за штурманским столом: — Кто-нибудь испытывает желание размять ноги?
— А в чем дело? — спросил Родис.
— Капитан нуждается в том, чтобы ему вытащили зуб. Я бы хотел, чтобы кто-нибудь отправился за судовым врачом и доставил его в каюту капитана.
— Я могу пойти, — вызвался Толстяк. — Где лекарь?
— В машинном отделении.
Толстяк встал и потянулся.
— Тебе понадобится ключ, — заметил от штурвала Алекс. — Каюта заперта. — Он полез в карман и затем протянул ключ Джейсону, который взял его у Алекса и передал Толстяку.
— Как зовут врача? — спросил Толстяк.
— Не знаю. Просто спустись вниз и спроси судового врача. Кстати, кто там есть из наших?
— Думаю, Джонни и Сай.
— Да, ну тогда скажи им, что тебе нужен фельдшер, и все тут!
— О'кей! Увижусь с вами позже, — сообщил Толстяк, вышел через дверь рулевой рубки на мостик и направился в сторону кормы к лестнице, ведущей вниз; спустился по ней на главную палубу, затем миновал вентиляционную трубу, прошел по проходу и спустился по лестнице в машинное отделение.
Там, возможно, находилось около дюжины людей, включая Джонни и Сая. Последний стоял возле рабочей скамьи, опустив приклад ружья к ногам и держась рукой за ствол возле мушки. Оба взглянули на Толстяка, когда тот начал спускаться по лестнице.
— Эй, как тут у вас? — поинтересовался Толстяк.
— Тишь да гладь, — отозвался Сай.
— Вы тут держите госпитального фельдшера?
— Можешь меня обыскать, если думаешь, что фельдшер в моем кармане, — ответил Сай. Он повернулся к людям, жавшимся к переборке, за которой по правому борту находился первый двигатель.
— Кто из вас, ребята, врач? — осведомился он.
Никто из людей не отозвался. Но некоторые машинально повернулись, чтобы взглянуть на тощего молодого человека, нервно поднявшего в ответ глаза и тут же попытавшегося спрятаться за спину стоящего рядом мужчины.
— Ты врач? — обратился к нему Толстяк.
Молодой человек кивнул.
— Как тебя зовут?
— Эмил Бандер.
— Пошли, Бандер!
— Ку-ку-куда? Куда? — насилу выговорил Бандер.
— Пошли, — повторил Толстяк и вытащил свою пушку 45-го калибра. Бандер покосился на пушку и кивнул, затем сглотнул и с мольбой взглянул на своих товарищей по несчастью. — Вверх по лестнице! — приказал Толстяк.
Бандер побрел к лестнице и начал подниматься по ней.
— Поживее! — через плечо бросил ему Толстяк, успевший его опередить.
Они выбрались на главную палубу. Небо сверкало звездами, корабль, с шумом рассекая волны, стремился на юго-запад.
— Тебе, очевидно, понадобятся инструменты и прочие причиндалы? — спросил Толстяк. — Где тут лазарет?
— В офицерском отсеке.
— Где это?
— На нижней палубе, посреди корабля.
— Это там, откуда мы пришли?
— Ну, чуть дальше к носу, за машинным отделением.
— Как же туда попасть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45