О смысле этих слов Георгий догадался и даже испытал легкое смущение на сей счет. Женщины требовали от Артемиды, чтобы она во искупление своих грехов отдалась жеребцу по имени Георгий Гергей. Претензия, предъявляемая богине, была, по мнению лейтенанта, откровенно хамской. Он уже слышал историю с отравлением двух кентавров, взалкавших любви Артемиды, и слегка опасался, что его постигнет та же участь. К счастью, зарвавшиеся женщины вовремя опомнились и снизили планку своих претензий. Речь теперь шла только о дочерях богини по имени Элеонора, Катерина, Кристина, Милица, Дарина и примкнувшей к ним Изабелле. Похоже, церемония опознания одновременно являлась еще и брачной, на которой леди Катерина Борей представляла не только себя, но и всех своих сестер. Возражений со стороны богини Артемиды не последовало, и на голову Георгия водрузили венок из белых цветов, подобных тем, что украшали голову Катерины, стоявшей по левую руку от жениха. Справа от Кайданова неожиданно встала Изабелла в своем венке из алых маков, после этого неугомонные амазонки вновь закружились в хороводе. Возможно, запах цветов, пьянивший Георгия, действовал на них возбуждающе. Их движения становились все более неприличными, а слова, бросаемые ими в каменное лицо богини, заставляли Кайданова краснеть от смущения.
Устроенная амазонками вакханалия вступала, похоже, в решающую фазу, их движения откровенно показывали богине, что именно она должна совершить, дабы заслужить восхищение своих распущенных жриц. Георгий долго крепился, не желая срамиться пред ликом богини, но сексуальное возбуждение, охватившее всех присутствующих, накрыло наконец и его. И в этот момент лицо богини дрогнуло. Кайда-нов вдруг с ужасом ощутил, что каменное изваяние разглядывает его вполне человеческими глазами. Более того, по телу богини прошла дрожь, и это была дрожь живого тела, жаждущего любви. Георгий остолбенел, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.
– Она проснулась! – услышал он вдруг дикий вопль.
Похоже, амазонки были испуганы случившимся не меньше Георгия. Они перестали кружиться и разбежались по углам храма. Перед обретающей плоть богиней остались только Кайданов и две женщины, Изабелла и Катерина. Эти, похоже, не испугались. Более того, в их глазах горело безумие неудовлетворенной страсти. Георгий, ошалевший от всего происходящего, с изумлением увидел, что маки в венке, украшающем голову Изабеллы, поменяли цвет и теперь сияли белизною. Похоже, ему предстояло сделать выбор сразу между тремя женщинами, из которых одна была богиней. В храме воцарилась почти мертвая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием женщин, впадающих в любовный экстаз.
Георгий шагнул к Катерине, а возможно, это она сама прижалась к нему. Их соитие длилось столь долго, что ему, казалось, не будет конца, а во время бурного завершения он почти потерял сознание. Кайданов с ужасом смотрел на сотрясающееся в экстазе тело богини, повторяющее все движения висевшей на нем Катерины. Когда все было кончено, он вздохнул с облегчением, но, как вскоре выяснилось, поторопился. В храме была еще одна женщина, страсть которой не была удовлетворена. Королева Изабелла предъявила свои права на Георгия Гергея и получила благословение богини Артемиды. Амазонки, очнувшиеся от оцепенения, вновь закружились в неистовом и непристойном танце, понуждая мужчину на новый подвиг, и Георгий, слегка попривыкший к обстановке, не заставил себя долго упрашивать. Ноги Изабеллы оплели его бедра, а пальцы острыми ногтями впились в тело. Он почувствовал на лице свежее дыхание королевы амазонок и впился губами в ее губы. На богиню Артемиду он не смотрел, потому что и без того знал – она участвует в их соитии со всем пылом женщины, истосковавшейся по мужским ласкам. В этот раз Георгий, кажется, все-таки потерял сознание.
В себя он пришел уже на ложе, в окружении двух заботливых сиделок, Катерины и Изабеллы, которых его пробуждение привело в восторг.
– Она благословила тебя! – захлопала в ладоши Катерина. – Какое счастье.
Георгий, однако, не был уверен в том, что ему так уж крупно повезло. Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что его, скорее всего, одурманили наркотическим веществом, от которого у него начались галлюцинации. Разум арнаутца отказывался верить в то, что в любовный экстаз впала вдруг скульптура богини, чьи габариты превышали размеры той же Катерины по меньшей мере раз в пять.
– Надеюсь, продолжения не будет? – робко спросил он у сияющей Изабеллы.
– А кого ты имеешь в виду? – насторожилась Катерина. – Нас или богиню?
– Не богохульствуй, – строго сказала королева амазонок. – Любимцу Артемиды дозволено многое, но не все.
– Я буду осторожен, – подтвердил Георгий. – А она часто просыпается?
– Последний раз это было сто пятьдесят лет назад. Но король Азария не оправдал ее надежд.
– И что с ним стало?
– Его испепелил взгляд богини.
Георгий мысленно посочувствовал неведомому Азарии и порадовался за себя. Надо же было угодить в храм именно в тот момент, когда спавшая много лет богиня вздумала очнуться. Не исключено, правда, что ее разбудили амазонки, вопившие как полоумные.
– А если бы я оказался не тем, за кого себя выдаю? – осторожно спросил Георгий у Изабеллы.
– В этом случае венки на наших с Катериной головах увяли бы, а цветы осыпались бы пеплом. На моей памяти такое было только раз, когда расположения Артемиды добивался Исав из Фригии.
– Он тоже был испепелен?
– Нет. Богиня не стала взыскивать с него за грехи матери, но право на титул лорда Грата он потерял, что, однако, не помешало ему стать жрецом бога Гермеса. Обычно, если богиню устраивает претендент, цветы и на его голове и на головах невест остаются нетронутыми. Но ты сам пожелал усложнить церемонию, лорд Борей, принц Склавинии, и тем самым разбудил любопытство богини.
– Ты себя имеешь в виду?
– Естественно. Теперь я твоя жена, лорд Борей, наряду с Элеонорой, Катериной, Кристиной, Милицей и Дариной. Если я рожу сына, то отправлю его тебе. А если рожу дочь, то это будет вторая в истории Амазонии великая королева, ибо в ее зачатии участвовала сама богиня Артемида.
Георгий проспал чуть ли не сутки. Ему казалось, что человек, удовлетворивший желание богини, имеет право на продолжительный отдых. Надо полагать, что Катерина думала иначе, она несколько раз пыталась разбудить мужа, но не встретила никакого понимания. Но вставать с ложа Кайданову все равно пришлось. Он чувствовал себя разбитым и опустошенным. Ему припомнилось вдруг арнаутское суеверие по поводу яфетянок, и он невольно покосился на Катерину, блистающую утренней свежестью. Благочестивая леди хлопотала по поводу завтрака для проголодавшегося мужа. Стол накрывали здесь же, в огромной спальне, несколько молоденьких служанок. То, что перед ним не амазонки, Георгий определил сразу. Это были хрупкие миниатюрные создания, предназначенные для романтической любви, но отнюдь не для оргий и тем более не для драки.
– Тебе нравятся кентаврийки? – удивленно покосилась на проснувшегося мужа Катерина. – Но ведь они всего лишь рабыни.
– Мне не нравится рабовладение, – пробурчал Кайданов. – Я сторонник демократической формы правления.
Вообще-то, если жена не хочет, чтобы муж обращал внимание на обслугу, то не худо бы ей экипировать персонал поприличнее. Что за дурацкая мода, в самом деле, ходить обнаженными! В конце концов, у государственного деятеля такого масштаба, как лорд Борей, в голове должны возникать мысли не только сексуального характера. Георгий уже собирался высказать свои соображения Катерине, но в последний момент передумал. Ведь в чужой монастырь со своим уставом не лезут, хотя устав этого женского монастыря мог бы вогнать в краску любого арнаутского распутника.
– Я все-таки не понимаю, чем же кентавриты отличаются от нас грешных? – спросил Георгий, присаживаясь к накрытому столу.
– Как тебе не стыдно, милорд, – возмущенно зашипела на него Катерина. – Все же знают, что лучшие люди Яфета рождены от богинь и связаны с ними тысячами нитей.
– Ну а простые люди от кого рождены? – полюбопытствовал Георгий, нацеливаясь на паштет.
– Простые люди произошли от нимф, которых произвели на свет те же богини.
– А от кого богини родили нимф?
– Нимфы – это всего лишь дубликаты богинь.
– Ну да, – вздохнул Георгий. – Копии для бедных.
– А что тут удивительного, – пожала обнаженными плечиками Катерина. – Не станет же богиня вступать в сексуальную связь со всякой рванью.
– За что я тебя люблю, дорогая, так это за удивительную демократичность в суждениях.
Катерина не уловила в иронии в его словах, зато вскользь брошенное слово «люблю» она восприняла как сигнал к действию. Георгию пришлось прервать так хорошо начавшийся завтрак, дабы выполнить супружеский долг. После свершения этого во всех отношениях похвального деяния лейтенант пришел к выводу, что все суеверия арнаутцев по поводу яфетянок не более чем чушь собачья.
– Мне не совсем понятно, дорогая, откуда на Яфете взялась рвань, вступившая в связь с нимфами, – сказал Кайданов, вновь присаживаясь к столу. – О лучших людях я даже не спрашиваю, поскольку очевидно, что их породили боги. Перун, например, или Гефест. Возможно, даже Аполлон.
– И лучших людей и простолюдинов породила Зона, – отозвалась с ложа Катерина.
– Зона – это имя богини?
– Нет, Зона – не богиня. Она хаос и начало всех начал.
– Иными словами, нынешние яфетяне – потомки выходцев из Зоны и богинь?
– Да. Но далеко не все. Есть еще кентавриты, зоофиты и оборотни. В Содомии обитают гермафродиты и прочие поклонники богини Изиды, а в глубине Атлантиды, среди гор, лежит Темная страна, где живут навьи.
– А кто породил эту нечисть? Всех этих кентавритов, зоофитов и гермафродитов?
– Их породили выходцы из Зоны и дубликаты Ваала – навьи.
Георгий, разумеется, знал, что пятьсот лет назад на Яфете существовала федеральная тюрьма, которая и фигурировала в местных мифах под названием Зона. Вот уж действительно достойное начало всех начал. Заключенные и охранники, брошенные на произвол судьбы федеральными властями, видимо, разбрелись по всей планете, положив начало не только цивилизации, но и мифам, подкрепляющим ее основу. Уж слишком от них отдает тюремными обычаями. Чего стоит одно название страны, где обитают гермафродиты, – Содомия. Что касается нимф и навий, в связь с которыми якобы вступали выходцы из Зоны, то это, скорее всего, эротические фантазии заключенных, оставшихся без женской ласки. Генерал Виркур говорил, что на Яфете той поры количество мужчин почти в двадцать раз превышало количество женщин, за которых шла, надо полагать, беспощадная война.
– А откуда появились матери кентавритов?
– Естественно, из Зоны. Ведь Великий Хаос породил не только мужчин, но и женщин. Часть из них осталась с мужчинами, другая часть откололась и ушла к кентаврам.
– Хотел бы я взглянуть на их потомство.
– Ты же видел кентавриек.
– Я имею в виду мужчин.
– Мужчин среди кентавритов нет, только жеребцы, – пренебрежительно махнула рукой Катерина.
– Ну так отведи меня в их конюшню.
Леди Катерина фыркнула. Ее презрение к несчастным кентавритам, порабощенным амазонками, было абсолютно искренним. Георгия, выросшего в обществе, давно преодолевшем все расовые и национальные предрассудки, оно покоробило. Собственно, на планетах Федерации и Союза, как, впрочем, и на независимых, проживала одна раса – земная, и вряд ли Яфет был в этом ряду исключением. Хотя после бурной ночи, проведенной в храме Артемиды, в душу лейтенанта Кайданова и закралось сомнение в этом. Ожившая богиня не выходила у него из головы, и он сейчас мучительно размышлял над тем, стоит ли докладывать об увиденном начальству или списать все на наркотическое опьянение. В миф о кентаврах, вступавших в связь с женщинами из Зоны, он, разумеется, не верил, но тем не менее решил выяснить, есть ли хоть какая-то антропологическая разница между обычными яфетянами и кентавритами.
Сопровождать Георгия вызвалась Халима. Кайданов слегка побаивался великанши, но все же не стал отказываться от ее услуг. Впрочем, амазонка вела себя с лордом Бореем сдержанно и даже почтительно. Как-никак Георгий был теперь не просто гостем, а наследным принцем Склавинии и мужем королевы Изабеллы, не говоря уже о благосклонности Артемиды, которую богиня проявила к нему на глазах своих преданных жриц. Кайданов с интересом разглядывал фортификационное сооружение, построенное кентавритами, и все больше восхищался совершенством его форм. Он никак не мог поверить в то, что крепость амазонок построили ничтожества, достойные, как утверждала Катерина, своего рабского состояния.
Конюшня, как называли амазонки помещение, выделенное под проживание рабов-кентавритов, находилось в глухом углу крепости. Это было самое убогое строение из всех, виденных Георгием в Амазонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53