Что-то о сильных эмоциях, о чувстве страха, через каждые два слова повторяя неприятно натянутое, как тетива:
– Пло-охо… Пло-охо…
Потом вдруг надолго замолчал. И снова наклонился ко мне:
– Ладно, пока оставим это. Попытайся вспомнить того, кого видел, еще раз. В какие цвета он был одет?
Я вяло пожал плечами:
– Не помню… то есть… я только лицо и видел. Вернее, отсутствие лица. Маску.
– А руки-ноги? А тело? Лицо в воздухе, что ли, болталось само по себе, как воздушный шарик?
Непонятно почему это сравнение вдруг напугало меня. Ну, не то что напугало – придавило.
– Видел лицо, – буркнул я. – Больше ничего. Темно же было!
– Цвет волос? Ах да – ты говорил… Ну, хоть – темные или светлые?
– Волосы… Черт его знает. Я тебе говорю – не рассматривал, мелькнуло раз, и все.
– Поня-атно… То есть ни черта лысого не понятно.
Макс побарабанил пальцами по столу, потом вдруг поднялся и вышел из кухни. Дверь, между прочим, за собою закрыл. За стенкой тут же загомонили в два голоса. Коротко тявкнул Пират.
Я докурил и размял окурок в пальцах. Рядом с ножкой стола подсыхал зеленый теннисный мячик. Теперь он, конечно, ничем не напоминал ту Сияющую Сферу, которую я снял с надгробия в Поле Кладбища. И когда я успел сунуть мячик… то есть Сферу в карман? И как это вообще получилось? Этот момент совершенно не отложился в памяти. Да… было ли куда Сферу совать? Тьфу, дьявольщина, опять запутался…
Я перевел дух. Как бы то ни было, испытание завершено успешно. С формальной стороны, разумеется. Вес взят, только вот что-то аплодисментов не слышно… Я поднялся, бездумно пересек кухню, сунул босые ноги в ботинки, подсыхавшие у батареи. Ну и плевать на вас. На вашу Игру, на ваше испытание, на вашего Золотого Дракона. Я почувствовал, что смертельно устал. И отупел. Стал как бронзовая статуя – непробиваемо-твердый снаружи и гулкий и пустой внутри. Плевать на вас. Ничего больше не хочу.
– …трусоват уж больно… Ну, какой из него воин? – проник сквозь стену звонкий Гринин голос. – Дракону такие воины на фиг не нужны.
Я даже не поморщился. Оказывается, бронзовая усталость – не такая уж и плохая штука. Не чувствуешь ничего, когда именно нужно ничего не чувствовать.
– …а если, к примеру, Чур вырвется в общий мир? Или еще кто? Если один раз такое получилось, то надо предполагать…
– …давай разберемся – а вдруг он не вытаскивал никого? Ну, не может же такого быть, а? А раны… Ну, подумаешь – упал, поцарапался. Испугался.
– …испугался! Нет уж, я лично за Никиту поручаться не буду. Хоть испытания он, получается, и прошел, но такие…
– …сам знаешь, нам любые воины нужны. Драконов после Битвы осталось два десятка! И почти все простые ратники, не выше трех колец.
Какая еще битва? Впрочем… Плевать на вас. Знать ничего не хочу.
«Облажался ты, братец, – пискнуло что-то в моей голове, – потому и знать ничего не хочешь. Потому и – плевать».
Скрипнув, приоткрылась дверь на кухню. Вместе с черной псиной башкой в проем просунулась фраза:
– Это твое последнее слово? Смотри, Гринька, тебе, конечно, решать, но…
Отметить, что великовозрастный Макс обращается к сопляку' Гриньке как к старшему, я успел и даже нехотя удивился по этому поводу. Пират, неодобрительно оглядев меня, недавнего своего обидчика, скрылся; а я, вышагнув в прихожую, поискал глазами свою куртку.
– …А кого он мог видеть в Поле? Ну кого, скажи? Мы же за ограду не заходили.
– …со страху чего не почудится… Мало ли… Маска какая-то.
– …войти в Поле и поговорить с Ана…
– …Ана-Ава сейчас лучше не трогать… это Мертвые? Ты думаешь? Подстроили?..
– …а кто же еще?.. Не сам же он реальностями манипулировал. Он ведь все-таки не Создатель…
– …вот сволочи, патрули выставляют… Это же наши земли! Они не имеют права! Вконец обнаглели…
– …а кто докажет? Он и сам не уверен в том, что видел…
Не было в прихожей куртки. Впрочем, невелика потеря. Разорванная, грязная, она наверное, отмокает в ванне. А на улице не так уж и холодно. Я покрутил рычажок замка, и входная дверь с неожиданно громким щелчком открылась. Голоса в соседней комнате мгновенно смолкли. Я уже был на лестничной площадке, когда меня настиг встревоженный оклик Макса:
– Стой, куда ты!
И сразу Гринькин тенорок:
– Держи его! Нельзя ему!..
– Хрен вам… – прошептал я и побежал.
– Тебе нельзя сейчас одному!.. – Крик Грини полетел мне вслед и запутался в заливистом собачьем лае. – Макс, пусти! Его догнать надо!..
– Догонишь его, как же…
Хрен вам.
Я выбежал из подъезда, в несколько длинных скачков пересек двор и нырнул в черную дыру подворотни.
Я то бежал, то шел. То опять бежал – главным образом чтобы хоть немного согреться. В конце концов и сам перестал осознавать, бегу или снова перешел на шаг. Меня несло, ног я не чувствовал, я будто плыл – и выплыл на перекресток, как раз к коммерческому киоску. Автобусная остановка там еще была, пустая из-за позднего времени. В киоске я спросил, который час, постучав в закрытое железной пластиной окошко. Ответил мне женский голос: «Брать что-нибудь будете?» Пока я медлил, окошко закрылось и уже не открывалось.
…Черта с два дождешься в это время автобуса. И жилище мое находилось отсюда на порядочном расстоянии, и перспектива отмахать это расстояние на своих двоих представлялась мне довольно кислой. Локоть больно пульсировал. Грудь саднило. Боль спускалась вниз, в ноги, ступни словно приклеивались к асфальту.
И попуток не видно. Ни одной. Мимо прогудела машина, я успел махнуть рукой, но она не притормозила.
Я так и пошел по проезжей части. Один раз только свернул на тротуар, когда медленно прокатил по дороге, обгоняя меня, жовто-блакитный газик ППС. Вот чего мне как раз для полного счастья недостает – так это провести остаток ночи в отделении. Менты в нашем Приволжске как и везде по стране: из-за единственного проклятого стакана водки составят протокол, отпишут телеги по месту учебы и месту проживания. Удовольствие, что и говорить, ниже среднего.
Господи, о чем я думаю, о чем беспокоюсь…
Я только сейчас понял, что забыть все пережитое этой ночью мне не удастся никогда. Дожил до шестнадцати лет с верой в то, что мир незатейлив, как табуретка, и вдруг такое… Параллельные реальности, костяные чудовища – словно кошмар, от которого не проснуться. Ожившие книги с полки «Боевая фантастика». И главное – не то, что я едва не погиб, а то – что я едва не обделался от страха. Гриня, четырнадцатилетний сопляк, смеялся надо мной…
Тут я вдруг понял, что мое сознание независимо прокручивает варианты возможных объяснений произошедшего. Это было похоже на защитную реакцию – мозг не давал возможности еще более углубить травму, нанесенную психике. Что я видел? Превращение ржавой калитки в сказочные массивные ворота? Не видел я этого. Это я только представил себе. Правда, что-то уж очень ярко представил – за секунду созданный воображением образ четко впечатался в сетчатку глаз… Ладно, поехали дальше. Перегнутые арматурины и впрямь были похожи на могильные кресты. Надгробия. Сияющая Сфера.
Я припомнил состояние – странное состояние полуопьянения, – которое охватило меня, когда я именно поверил в то, что нахожусь не на свалке, а на кладбище. Туманно было в голове и перед глазами. Но ведь надгробия и Сферу я точно видел! И самое главное – скелет! И как моя куртка отвердела до нерушимых очертаний железного панциря. А потом опять незаметно перевоплотилась.
Хорошо, положим, в возбуждении и страхе человек способен напридумывать и не такое. И на какое-то время действительно поверить в свои фантазии, как в самую настоящую реальность. Но – скелет!
Он двигался. Он изменялся в движении, оплетаемый возникшими из ниоткуда сухожилиями. Он нападал. Он ранил меня, и следы остались. Он уж точно не был плодом моего воображения. Тут объяснение может быть только одно. Сучьи дети, и зачем им это надо? Ну, допустим, это не Максова работа. А вот Гринька – мог. Вполне в его духе. Или даже не он. Мало ли их – воинов великого клана Золотого Дракона. Уроды, блин…
Позади гуднула попутка. Меня аж передернуло от неожиданности. Я шарахнулся к обочине, потом все-таки обернулся и поднял руку. Автомобиль – белая, сильно потертая «шестерка» – остановился. Увидев за рулем парня, ненамного старше меня, я приободрился:
– Подбрось, если по пути, а?
– А тебе куда? – будто что-то жуя, невнятно промычал он.
Я ответил.
– Ну садись…
– Слушай, у меня это… денег нет.
– Садись, ладно тебе…
Передние сиденья были заняты. Я шлепнулся на заднее и с наслаждением откинулся на спинку. Поехали.
Рядом с водителем сидел пацан одних лет, наверное, с Гринькой. Я сначала подумал, что он водителю приходится младшим братом – они были здорово похожи: оба белобрысые, худощавые, костистые. И скорее всего долговязые – пока они сидели, рост определить было трудно. Даже одеты одинаково – голубые спортивные куртки, застегнутые до горла, голубые спортивные штаны, белые кроссовки. К тому же у обоих в левом ухе поблескивали серебряные кольца с какой-то подвеской. «Старший выпендрился, – машинально подумал я, – а младший подражает. Известное дело…» Но, присмотревшись, родственной схожести в лицах парней я не уловил и еще заметил, что волосы у них не одного природного цвета, а просто недавно вытравлены перекисью водорода.
Через окна с опущенными стеклами рвался в салон сырой предутренний ветер. Водитель все больше молчал, а когда говорил, почти не раскрывал рта, как чревовещатель; зато второй трепался без умолку, обращаясь исключительно ко мне. Он для этого специально развернулся, сел коленями в сиденье, руками обняв спинку:
– А мы на рыбалку едем! Знаешь Зеркальный пруд у молочного комбината? Там вот такие карпы водятся! – Он отпустил спинку и размахнулся на весь салон. – Сейчас самое время, сейчас их ветер как раз из камышей гонит. Только места надо пораньше занимать, потому что там только три прикормленных места есть, где реально поймать можно. Некоторые из местных специально ночуют на берегу в палатке, чтобы не прозевать. У нас палатки нет, зато лодка трехместная – вот такая. – Он снова махнул руками.
– А-а… – сказал я. – Ага…
– Через город, – промычал водитель. – Ближе. Ночью.
– И ментов почти не встретишь. Я позавчера сам тачку вел от дома и до пруда, – похвастал младший. – А Сева сзади дрых. Там у тебя под ногами удочки, смотри не сломай…
Я поспешно поджал ноги. Под сиденьем и правда подпрыгивали, позвякивая, длинные снасти, обернутые в драную простыню и дополнительно прикрытые сверху какой-то тряпкой.
– Может, стекло поднимешь? – попросил я. – Дует.
– Плащ, – не шевельнувшись, молвил водитель Сева. – Накинь. Если холодно.
По-моему, проще было бы все-таки прикрыть окна. Но не спорить же с благодетелями. И так еду бесплатно, с ветерком – ветерок мне, видите ли, не понравился.
– А где плащ?
– Да под ногами, – с готовностью пояснил младший. – На удочках.
Тряпка на простыне при ближайшем рассмотрении оказалась дряхлым осенним плащом, когда-то бывшим, наверное, черным, а под воздействием времени сменившим цвет на неопределенно-серый, как пыльная дорога.
– А ты откуда в таком виде?
Времени, пока я кутался в плащ, мне хватило, чтобы придумай более-менее правдоподобную версию. Только озвучить ее я не успел.
– От бабы, что ли? – со знанием дела прогундел старший.
– Типа того, – не стал я спорить.
Младший деликатно отвернулся к окошку.
– А у меня вот тоже на прошлой неделе были обстоятельства… – разродился Сева неожиданно длинной фразой.
– Тормозни-ка, – попросил младший. – Выйду отолью.
Водитель усмехнулся, не разжимая губ. Свернул к обочине, заглушил мотор.
– Я быстренько! – крикнул младший, выпрыгивая наружу.
Сева молча кивнул. Разговор продолжать он почему-то раздумал. Сидел себе молча, смотрел вперед через лобовое стекло, время от времени поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Прошло минут пять, и я уже подумывал о том, чтобы распрощаться со своими случайными знакомыми и добраться до дома пешком, благо идти оставалось всего-то несколько кварталов.
По левую сторону, огороженная бесконечным забором из шлакоблока, громоздится стройка. Сколько себя помню, здесь все строят и строят, и не что-нибудь, а высотные дома, но за все время дело не продвинулось выше трех этажей. А справа, за грязно-зеленой планочной изгородью мрачно проседает под землю заброшенный авиационный завод, который не восстанавливают, должно быть, потому что восстанавливать особо нечего; и сносить – тоже накладно. Ждут, пока сам собой развалится окончательно?.. Знакомые места. Мне теперь надо вперед по трассе до железнодорожного моста. Через мост, пара кварталов – и я уже дома.
– Живот у него, что ли, прихватило? – подал я голос. – Опоздаете, прикормленные места расхватают. Вот так всегда бывает – из-за одного засранца все дело рушится.
Сева промолчал.
«Зря про «засранца»-то», – запоздало спохватился я и приподнялся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45