В конце улочки располагалась таверна. Оттуда были слышны хриплые возгласы, пение и смех. Из открытой двери на грязную булыжную мостовую струился желтый спет. Видимо, перспектива сражения у порога дома напугала не всех. В тени Джудит заметила крестьянскую повозку. Между оглоблями, устало понурив голову, стояла тощая кляча. Джудит возликовала!
Она подкралась к повозке и похлопала лошадь по шее. Повозка была пуста — видимо, ее хозяин продал свой товар, и, судя по шуму, доносящемуся из таверны, продал выгодно. Если повезет, он еще долго пробудет там и Джудит успеет возвратить лошадь раньше, чем он ее хватится. Она отвязала поводья и осторожно отвела лошадь от таверны. Затем вспрыгнула на сиденье возницы, слегка натянула вожжи и щелкнула языком. Кляча покосилась назад, тяжело вздохнула и медленно побрела.
По мере приближения к богатым кварталам паника становилась все более заметной. Двери домов стояли раскрытыми, слуги — а может быть, и сами хозяева, кто их сейчас разберет! — сновали взад-вперед с вещами, наполняя до отказа кареты, фургоны, двухместные коляски и повозки. Все куда-то торопились — и мужчины, и женщины. И везде было слышно только одно: лошади, лошади, лошади…
Джудит свернула в узкий переулок, и вдруг из тени вышли двое мужчин. Один из них схватил лошадь под уздцы, и та, довольная, мгновенно остановилась.
— Все в порядке, мисс. Мы реквизируем вашу лошадь, — сказал второй.
Это был, конечно, слуга, достаточно было посмотреть на его сюртук из грубого сукна. Но рядом стоял дородный джентльмен с багровым лицом, в атласном жилете и бриджах до колен. Он держался за поводья с таким видом, словно только от этой несчастной клячи зависело спасение его драгоценной жизни.
— По какому праву? — спросила Джудит; рука ее скользнула в карман и сжала рукоятку пистолета.
— По нашему праву, — тяжело дыша, проговорил дородный джентльмен. — Просто мне нужна эта лошадь.
— Какое совпадение, сэр! Она мне тоже нужна, — заметила Джудит. — Отпустите поводья, будьте так добры.
Выражение лица слуги не сулило ничего хорошего. В руке он держал дубинку.
— Мисс, прошу вас, не надо создавать себе ненужных проблем. Вы сейчас быстренько слезете отсюда, и никто не причинит вам никакого вреда.
— Мне жаль вас разочаровывать, но кое-кому прел псе же будет причинен. — Джудит выхватила из кармана пистолет, направив его на человека с дубинкой. — Отойди от повозки, слышишь? А вы, сэр, отпустите лошадь.
Дородный джентльмен тут же с тяжелым вздохом, очень напоминающим вздох, с каким эта лошадь начала сравнительно недавно свой путь от таверны, бросил поводья. Однако слуга был замешен из более крутого теста.
— Она не посмеет выстрелить, сэр. В жизни не встречал женщины, которая могла бы спокойно выдержать звук выстрела, не говоря уже о том, чтобы выстрелить самой.
— А вот теперь, значит, встретил и приобрел новый опыт. Век живи — век учись. — И Джудит выстрелила.
Отметим: второй раз за сутки.
Пуля просвистела так близко от уха слуги, что тот почувствовал дуновение ветра. С проклятиями он отпрыгнул назад, и в этот момент испуганная лошадь рванула вперед, а Джудит ее еще и подхлестнула. Старая кляча галопом понеслись по булыжной мостовой, а Джудит хохотала, не замечая, что до сих пор не в силах разжать пальцы, державшие вожжи. Выехав на более оживленную улицу, она замедлила ход, бросила поводья и несколько раз глубоко вдохнула.
Уже совсем успокоившись, Джудит повернула на широкую, обсаженную деревьями улицу, которая вела к дороге на Катр-Бра.
Лорд Керрингтон только что вышел из дома. На нем был костюм для верховой езды. Нетерпеливо похлопывая хлыстом по голенищу сапога, он ждал, когда из конюшни к нему приведут коня. И тут лорд Керрингтон застыл, пораженный открывшейся перед ним картиной. Опознать кучера для него большого труда не составило. Потому что обладательницу такой копны локонов, отливающих при свете луны медью, спутать ни с кем другим было совершенно невозможно.
Какого черта! Что Джудит здесь делает?
Маркиз выбежал на дорогу — не отдавая себе лаже отчета, зачем — и ловко запрыгнул в повозку.
— Куда путь держите, мисс Давенпорт? Не говорите только, что убегаете, я все равно не поверю.
Джудит бросила на него рассеянный взгляд. Ну и ну! Что ни поворот — сплошные сюрпризы.
— Конечно, нет! Себастьян ускакал в район сражения, и я тоже не хочу отсиживаться. Чего ради скучать дома, когда мужчины веселятся на славу? А что это вы делаете в моей повозке?
— Хочу просить, чтобы вы подвезли меня, — коротко бросил он. — Ведь нам по пути, не так ли? Вы тоже спешите в Катр-Бра?
— Какое вам дело, лорд Керрингтон, куда я спешу? Он не дал себе труда ответить на этот вопрос.
— Вы безответственная сумасбродка, мисс Давенпорт! — резко произнес он. — Стоило брату оставить вас без присмотра, как вы тут же замыслили очередную глупость.
— Я полностью отвечаю за свои поступки, милорд. И, как вы сами недавно смогли убедиться, умею за себя постоять.
— С одним безоружным мужчиной справиться вы, пожалуй, сумеете. Это я допускаю. Да и то, если застанете его врасплох. Но что, позвольте вас спросить, вы сможете сделать против толпы обезумевших, озверевших от крови солдат, когда попадетесь им на глаза после битвы? Вот тут меня одолевают сомнения.
— Я только что вполне успешно защитила свою лошадь и себя от двух вооруженных негодяев, — парировала она.
— Примите мои искренние поздравления, — кисло произнес он. — Хотя, поверьте, ваша безрассудная храбрость не производит на меня ни малейшего впечатления.
— А это не ваше дело, милорд.
— Вот тут, мисс Давенпорт, вы ошибаетесь. Это дело становится моим, причем с пугающей меня быстротой. — Он вытянул вперед длинные ноги, всем своим видом показывая, что устроился здесь всерьез и надолго. — Я предполагаю продолжить наше «едва знакомство». — Он бросил на Джудит пристальный взгляд, и у нее хватило такта покраснеть. — Вы, как оса, мисс Давенпорт. С добрыми ли к вам намерениями, с дурными — чуть что, сразу жалите. Без разбора.
— Возможно, я показалась вам невежливой, но не надо было сводничать. Я этого не люблю.
— Что-что? — воскликнул он. — Что это за экстравагантный словарь у вас, уважаемая рысь? А не кажется ли вам, что вы жертва своего причудливого воображения?
— И когда смеются надо мной, я этого тоже не люблю, — сердито добавила она.
— Ну почему вы такая обидчивая?
Джудит почувствовала, что этот раунд ей не выиграть — силы неравные, да и позиция невыгодная. А дорога были сейчас совсем пустая, просто уходящая вперед бледная поблескивающая лента. По мере того как ночь сдавала свои позиции, деревья и живая изгородь вдоль дороги постепенно приобретали очертания. В темно-голубом небе бриллиантовой булавкой сияла Полярная звезда. Джудит вдруг остро ощутила, что они совершенно одни и никого в этом мире больше нет — только он и она…
Ожидание чего-то, чему нет имени, наполнило ее неизъяснимым восторгом. Где-то внизу живота появилось ощущение, как перед прыжком в воду, а кожа ее вдруг начали жить своей собственной жизнью. Сиденье было узкое, мускулистая нога маркиза неожиданно коснулась ее бедра, и мгновенно все тело Джудит пронзило током неведомой, непонятной энергии, идущей от этого мужчины.
И Маркуса пронзило током. Тем же самым, той же энергии, но исходящей от Нее, которая сливалась с его собственной, Душу Маркуса Девлина заполнила крылатая легкость. Ему была нужна эта женщина, он желал ее, как не желал еще ни одну женщину на свете. Он чувствовал, что ради обладания ею способен пойти на все. Странная магия этого предрассветного часа, мрачная неизвестность, ожидающая их впереди, побуждала к совершению чего-то дерзкого, безрассудного.
Маркус вдруг заговорил, и до странного бесстрастным голосом:
— Где вы сподобились раздобыть это вислоухое сокровище? — Он с интересом глядел на руки девушки, держащие вожжи.
Джудит посмотрела на уши лошади, как будто впервые их увидев, помолчала с минуту и спокойно ответила:
— Я нашла ее у таверны. Хозяин этой клячи сейчас, наверное, лыка не вяжет. Он еще долго не хватится пропажи. Маркус выпрямился.
— Вы хотите сказать, что просто-напросто украли эту повозку?
— Нет. Я ее позаимствовала, — легкомысленно ответила Джудит, взмахнув рукой. — На время. Когда все кончится, я ее верну.
— Вы неисправимая, бессовестная, дерзкая девчонка, мошенничающая в карты и промышляющая конокрадством! — взорвался шокированный Маркус. — Нет, так нельзя! Нужно, чтобы кто-то остановил вас, иначе вы сотворите такое, что закончите жизнь на эшафоте.
Он вырвал у Джудит поводья и направил лошадь к обочине, в тень ежевичных кустов. Кляча опустила голову и тут же принялась щипать траву.
— Что вы делаете? — возмутилась Джудит.
— Еще не знаю. — Маркиз взял ее за плечи, и в этот момент токи, что циркулировали у них и между ними, слились в единый поток.
Джудит посмотрела мужчине в глаза, и ее непреклонная решимость растаяла. Сладостное тепло хлынуло по всему телу, согрев каждую ее клеточку, каждую ее косточку, каждый ее мускул.
— Ты заколдовала меня, Джудит, — хрипло прошептал он, не сводя с нее глаз. — У меня сейчас все смешалось, понимаешь? И я не знаю, что мне больше хочется — ударить тебя или овладеть тобой, но… так или иначе, ты должна быть моей.
Джудит не проронила ни слова. Казалось, она забыла, как произносить звуки, а знала лишь одно; ей нужно чувствовать на себе его руки, и даже не важно, грубо или нежно они будут к ней прикасаться.
Маркус почти застонал. Прижав Джудит к себе и судорожно найдя ее рот, он впился в него с такой силой, словно собирался казнить ее поцелуем. Она отозвалась на этот жестокий призыв без малейшего колебания. Под яростным напором его языка губы Джудит с готовностью раскрылись, руки сами обвились вокруг Маркуса, пальцы вцепились в его густые черные волосы.
А волны тепла продолжали ее укачивать. Это было совершенно новое, ни с чем не сравнимое ощущение, и она сдалась, уступила этому восторгу, припав к Маркусу и став его частью. Он посадил Джудит к себе на колени.
— Я хочу тебя всю, — нежно сказал Маркус, снова найдя ее губы.
Руки Маркуса ласкали ее нежные возвышенности под блузкой, и в этот момент она почувствовала, что какая-то доселе неведомая ее часть сама, независимо от ее воли, раскрывается перед ним. Уже не волна, а горячий вал грозил вырваться наружу и затопить, загасить любые ростки благоразумия.
— Господи, сколько же в тебе страсти, милая моя рысь! — Он поднял голову и посмотрел в ошалевшие, но, несомненно, жаждущие золотистые глаза.
— Это, должно быть, шампанское во всем виновато, — пробормотала Джудит, притягивая его голову к груди.
Маркус отстранился. Искры счастья в его глазах, дрожь в голосе, пламя желания — все это внезапно превратилось в едва тлеющие головешки.
— Я тебя правильно расслышал? Этот порыв страсти ты приписываешь только действию шампанского?
— Я думаю, оно способствует, — произнесла она и улыбнулась, однако глаза ее озорно поблескивали.
— Негодница, как тебя наказать за это?
Его руки снова нашли ее груди, а пальцы ловко расправлялись с пуговицами на юбке. И вот уже его пальцы, теплые, уверенные, знающие, на ее коже. Джудит затрепетала, ее тело выгнулось вперед.
— Как хорошо! — прошептала она.
— Вот это уже лучше, — пробормотал он. — И никакое шампанское тут ни при чем.
Он улыбнулся и, опустив руку на колено Джудит, не отрывая при этом взгляда от ее сияющих глаз, стал поднимать юбку, сантиметр за сантиметром. Край юбки поднялся до середины бедра, и ее кожи коснулось теплое дыхание летней ночи. Ладонь Маркуса скользнула выше…
— Знала бы ты, как я мечтал об этом! — признался он, улыбаясь и глядя Джудит в глаза, в то время как его пальцы продолжали мучительно-сладостное интимное вторжение. — Ты кромсала меня лезвием своего остроумия, а я глядел на твое тело и желал его.
Джудит не отвечала. Сощурив глаза, нервно облизывая губы, она устремилась навстречу новому, захватывающему ощущению.
Внезапно хрупкий мир их зародившихся чувств вмиг безжалостно разрушили шум голосов, топот ног и хриплые звуки сигнального рожка. Лошадь дернулась и пошла вперед на кусты. Джудит вскрикнула и быстро соскользнула с колен Маркуса, а тот, бормоча ругательства, нехотя взял поводья.
— Черт бы их всех побрал! — воскликнула Джудит, поправляя одежду.
— Прекрасно сказано! — одобрил Маркус, оглядываясь на дорогу. — Мы оказались в центре колонны, которая двигается на Катр-Бра.
— Как это бестактно с их стороны! — отозвалась Джудит. Маркус бросил на нее быстрый взгляд.
— Скажи мне, — произнес он с притворным спокойствием, — почему сегодня, нет, теперь уже вчера утром мое предложение ты сочла для себя унизительным и бесчестным, а вот такие дела на деревенской повозке тебе, видимо, вполне по вкусу? Что это значит?
Джудит медленно пригладила растрепавшиеся волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46