В прошлом они были вместе, даже собирались обвенчаться. Аласдэр — опекун леди Эммы, и они, без сомнения, ссорились. Но с другой стороны, бывали моменты, когда они легко общались друг с другом, как могут только давнишние друзья… или теперешние любовники.
Еще раньше Поль подметил, что Эмму никак нельзя назвать несмышленой девчонкой. Уж не делила ли она с лордом Аласдэром радости постели?
Если отвергнутый жених все еще провожал свою подопечную в спальню со свечой, он вполне мог возражать против новых претендентов. Вплоть до того, чтобы стукнуть по голове возможного возлюбленного и прервать свидание.
И все же Поль не верил, что спокойный, добродушный лорд Аласдэр способен на такой грубый поступок. К тому же в присутствии жертвы он не проявлял ни малейших признаков смущения: ни один его мускул не дрогнул под пристальным взглядом Поля. Нет, невозможно. Конечно, хорошо бы объяснить нападение обычной мужской ревностью, но Поль нутром чувствовал, что это не так. За ним кто-то охотился.
***
Не прошло и двадцати минут, как Эмма вернулась в гостиную. Ее внешность вызвала блеск восхищения в глазах мужчин, завистливые взгляды молодых дам и заставила поджать губы их мамаш.
— Леди Эмма, вы само олицетворение моды, — искренне похвалил ее Джордж Дарси.
— В самом деле, мэм, все юные леди умрут от зависти, — подхватил лорд Эверард. — Это называется «эполеты»?
— Правда потрясающе? — довольно рассмеялась Эмма. — Я их сразу захотела, как только увидела.
— Не каждая женщина может такое носить, — серьезно заметил Джордж. Как и его друг Аласдэр, он считался знатоком дамских нарядов.
— Не каждая женщина захочет это носить, — буркнула леди Далримпл, поднимаясь, чтобы откланяться.
— Далеко не каждая! — Глаза Марии сверкнули. — Для этого надо обладать вкусом Эммы.
Сама Эмма обернулась к Аласдэру и, перехватив его удивленный взгляд, улыбнулась. Мария, несмотря на добрый нрав, всегда была готова постоять за свою девочку. В ответ Аласдэр небрежно подмигнул, и это живо напомнило Эмме о прошлом, когда его тайный знак утешал ее в детских неприятностях и обидах или звал вместе высмеять кого-нибудь или развлечься чем-нибудь забавным.
Девушка мило улыбнулась леди Далримпл и проводила ее до двери. А вскоре вслед за матроной откланялись все остальные.
— Мария, я отправляюсь с Аласдэром в Ричмонд. Не возражаешь, что я тебя покидаю?
— Нисколько, дорогая. Если у нас еще объявятся гости, смею надеяться, я смогу их развлечь, — спокойно, но с оттенком самодовольства заметила Мария, но тут же добавила со смешком: — Хотя понимаю, что гости приходят не ко мне. И на этот счет нисколько не обольщаюсь.
— Чепуха! — запротестовала Эмма. — Ты прекрасно знаешь, что леди Далримпл и дамы вроде нее приходят сюда вовсе не для того, чтобы повидаться со мной. Скажу больше: они во всем меня осуждают.
— Ободранные кошки! — возмутилась Мария.
Эмма сжала ей локоть.
— Ты настоящая подруга. Всегда скажешь что-нибудь такое, чтобы меня подбодрить… даже если говоришь неправду.
— Помилосердствуй Эмма! Я никогда не лгу! — Казалось, Мария поражена. — Клянусь, никогда не говорила ничего, кроме правды.
— Ваша пристрастность к Эмме, мэм, заставляет вас видеть правду там, где ее не видят другие, — вступил в разговор Аласдэр. В его улыбке мелькала явная насмешка.
— Не отрицаю, не вижу в Эмме ни малейшего изъяна! — почти закричала Мария. — И не вижу в этом ничего удивительного.
— Аласдэр нашел бы в этом много удивительного, — возразила девушка. — Он никогда не упустит возможности подметить в моем характере изъян. А понятие о чести не позволяет ему лукавить. Я верно говорю, сэр?
Молодой человек шутливо поклонился.
— Не терплю лгать друзьям, — заметил он. — Правда, даже если она чуть-чуть обижает, способна принести много пользы. Конечно, если ее преподнести должным образом. Ну как, мэм, мы едем? — Он растворил перед ней дверь.
Эмма сдалась, хотя все, что он только что сказал, было ей ужасно неприятно. Она поцеловала на прощание Марию, прошла мимо Аласдэра и бросила через плечо:
— Почему ты всегда заставляешь негодовать на себя?
— Это в мои намерения вовсе не входит, — серьезно ответил молодой человек. — Постой спокойно. Дай я тебя как следует разгляжу.
Эмма остановилась на лестнице и вызывающе откинула голову.
— Ну как, сэр? Какую оплошность вы обнаружили в моем дорожном костюме?
Аласдэр ответил не сразу. Дорожный костюм Эммы из зеленого поплина был скроен так, чтобы подчеркнуть ее пышную грудь и бедра, и стилизован под военную форму гусар: с эполетами на плечах, с золотой перевязью на узких застегивающихся рукавах и украшенными аксельбантами пуговицами на жакете. Все это венчал высокий плюмаж с перьями. Дарси прав, удовлетворенно отметил про себя Аласдэр. Только женщина с фигурой Эммы и ее чутьем к моде может носить подобный костюм, не рискуя показаться легкомысленной.
— Ну так что, сэр? — снова спросила девушка. — Вам будет неудобно появиться со мной в обществе?
— Могу упрекнуть лишь в одном, — торжественно объявил Аласдэр.
Глаза Эммы сверкнули.
— И в чем же? Говори, не тяни!
— Повернись, — попросил он.
Девушка повиновалась, хотя не представляла зачем.
Аласдэр одобрительно усмехнулся.
— Если в твои намерения входило разжигать страсть в каждом встречном мужчине, ты, безусловно, добилась успеха. Но если, дорогая, это в твои намерения не входило, ты явно ошиблась. Не надо забывать, что платье всегда производит желаемый эффект.
Эмма снова повернулась к нему лицом, неуверенная, выслушала она комплимент или, наоборот, порицание. И тут же увидела его улыбку.
— Негодяй, — пробормотала она и побежала вниз по лестнице.
Аласдэр устремился за ней, с наслаждением разглядывая ее стройную фигуру.
Глава 9
Кобыла проявляла норов и пыталась гарцевать под седоком.
— Испытывает меня, — объявила Эмма с удовлетворением, которое граничило с вызовом. Для того чтобы заставить животное бежать ровным аллюром в давке Пиккадилли, требовалось собрать все силы. — У нее есть имя? — наконец спросила она, когда уверилась в том, что лошадь ее слушается.
— Я по крайней мере не знаю, — ответил Аласдэр. На своем черном жеребце он скакал рядом с Эммой, готовый в случае необходимости сразу прийти ей на помощь. Он знал, что вмешательство вызовет бурю возмущения, но он также знал, что его руки намного сильнее рук Эммы, а кобыла оказалась явно не дамской лошадью. Обладала горячим темпераментом, как и ее хозяйка, незаметно улыбнулся он. Они великолепно подходят друг другу.
— Тогда я назову ее Ласточкой, — решила девушка, натягивая поводья: к ее кобыле проявил интерес запряженный в двухколесный экипаж горячий жеребец.
Управлявший коляской господин дернул вожжи и яростно выругался. Испугавшись громкого голоса, кобыла встала на дыбы и заржала.
Аласдэр инстинктивно потянулся к ее сбруе, но Эмма метнула на него такой свирепый, пронзительный взгляд, что он с почти извиняющейся гримасой отдернул руку. Девушка успокоила лошадь, потрепав ее по холке, что-то ласково проговорила на ухо. И кобыла потрусила мимо посторонившегося жеребца с видом, который на человеческом языке можно было бы назвать глубоко презрительным.
Человек в коляске — мужчина в желтом сюртуке и с таким высоким бантом на шее, что он едва мог повернуть голову — зашел настолько далеко, что поднял лорнет и стал разглядывать Эмму.
— Вульгарный тип, — проговорила Эмма так громко, чтобы обидчик расслышал, и господин в коляске от неожиданности уронил лорнет.
— Твоя лошадь… — начал Аласдэр, но тут же повернулся к коляске: — Извольте править как следует. — И повел Феникса подальше от опять взбрыкнувшего жеребца.
Господин в желтом сюртуке натянул поводья, и его конь попятился в постромках.
— Твоя Ласточка, несмотря на свой норов, хорошо вымуштрована.
— У нее изумительные манеры, — с воодушевлением согласилась Эмма. — Очень послушная.
— Рад, что мой выбор тебя порадовал, — серьезно сказал Аласдэр.
Эмма только хмыкнула. Морозный январский день увеличивал удовольствие от верховой езды на прекрасной лошади. Так что в душе не оставалось места ни для каких чувств, кроме радости.
В Ричмонде Аласдэр немедленно направил Феникса на зеленую тропинку, которая тянулась между деревьями вдоль основной, запруженной каретами и всадниками, дороги.
Эмма поехала за ним, и они рысили в приятном молчании, пока не достигли широкого травянистого пологого спуска, исчезающего в отдаленном перелеске.
— Теперь испытай ее, — предложил молодой человек.
Эмма посмотрела вперед. Лошадь задрала голову, принюхиваясь к ветерку. Она нетерпеливо топтала мягкую землю.
— Вперед, Эмма.
Девушка озорно покосилась на Аласдэра, пришпорила кобылу и полетела вниз. Он некоторое время испытующе смотрел ей вслед и наконец покачал головой.
— Да, ездить она умеет. — И послал черного скакуна с места в галоп вслед за Эммой.
Девушка слышала, как позади Феникс молотит копытами дерн. Она пригнулась к шее Ласточки и ласково понукала лошадь. Кобыла помчалась быстрее, и Эмма, рассмеявшись, оглянулась на Аласдэра. Феникс догонял и скакал уже в ногу с Ласточкой.
Аласдэр улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Его глаза тоже возбужденно сияли. Они бок о бок скакали галопом, пока Эмма не почувствовала, что кобыла начала уставать. Девушка натянула поводья и постепенно перевела кобылу на рысь.
Ее спутник тоже придержал Феникса. И они рысили под голыми дубовыми и березовыми ветвями, наслаждаясь чувством уединенности и покоя после лондонской толкучки. В городе не получалось ступить из дома на улицу, чтобы тут же не удостоиться чьего-либо замечания.
Хотя с тех пор как Эмма посещала Ричмонд в последний раз, прошло уже три года, она тут же узнала выбранный Аласдэром спуск. Он и раньше был одним из ее любимых, потому что редко посещался людьми. Втроем, еще при жизни Неда, они проводили под сенью деревьев долгие часы и иногда за целый день не встречали ни единой живой души.
Осознав, что вокруг никого нет и что их уединения не нарушают даже отдаленные голоса, Эмма почувствовала, как у нее забилось сердце. Предвкушение, поняла она, и ее щеки покрылись румянцем. Девушка пустила Ласточку в легкий галоп, надеясь, что встречный ветер охладит лицо и утихомирит незваный приступ страсти, которая внезапно овладела ее телом.
Но быстрая езда не помогла, скорее привела к обратному.
— Эй, почему такая спешка? — Аласдэр догнал девушку.
— Кажется, собирается дождь. — Эмма сказала первое, что пришло ей в голову. Глаза она упорно не сводила с дороги.
Аласдэр посмотрел наверх.
— Ты права. — Он заметил, что на горизонте собираются темные тучи. — Выглядят весьма угрожающе. Знаешь, пока небеса не разверзлись, нам лучше найти укрытие. — И, повернув коня, он направил его под деревья.
Довольная переменой темы, Эмма направилась следом. Судя по всему, Ласточка не любила деревьев. И Эмме потребовалось все ее искусство, чтобы ласковой, но твердой рукой направлять кобылу в узкий просвет между двумя рядами тополей.
Они выехали из-под деревьев как раз в тот момент, когда упали первые капли. Впереди раскинулся поросший травой холм, увенчанный копией греческого храма. Аласдэр указал на него кнутом.
— Укроемся там, пока не кончится дождь.
— Если он когда-нибудь кончится. — Эмма поежилась от пронизывающего порыва холодного ветра, проникшего к ней под жакет. — Как я не подумала взять накидку?
— Надо укрыться от ветра. — Аласдэр пустил Феникса галопом вверх по холму.
Холод притушил жар страсти — Эмма отметила это с улыбкой облегчения. Молодой человек объехал вокруг храма и, остановившись в перелеске, спешился.
— Слезай здесь и беги в укрытие. Я присмотрю за лошадьми, — обернулся он к Эмме. И, протянув руку, придержал за талию, когда она соскользнула с седла.
Кожа девушки снова пошла пупырышками, их глаза встретились. В его взгляде она увидела пламень желания и порадовалась, что не одна испытала возбуждение.
— Иди внутрь. — Голос Аласдэра перехватило.
— Сперва позабочусь о Ласточке.
— Не надо! — Он нежно повернул ее за плечи. — Уходи с ветра. — Аласдэр постарался, чтобы голос звучал беззаботно, но не сумел скрыть легкой хрипоты. Он подтолкнул Эмму и легонько ударил ее кнутом по юбке сзади. — Беги.
В другой ситуации Эмма, получив такое «отцовское» напутствие, принялась бы бурно протестовать, но сейчас она понимала, что хотел замаскировать Аласдэр… понимала слишком хорошо. И, не сказав ни слова, оставила его под деревьями и поспешила в храм.
Молодой человек шумно выдохнул. Продолжать игру не получалось. Он был тверд как скала и всего-то коснулся руками ее талии.
Аласдэр обернулся к коню, лихорадочно надеясь, что привычное занятие — ослабление подпруг, привязывание поводьев и стреноживание — поможет утихомирить взбунтовавшуюся плоть. Он честно попытался ни о чем не думать и, надо сказать, чувствовал себя намного увереннее, когда настало время присоединиться к Эмме под крышей храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Еще раньше Поль подметил, что Эмму никак нельзя назвать несмышленой девчонкой. Уж не делила ли она с лордом Аласдэром радости постели?
Если отвергнутый жених все еще провожал свою подопечную в спальню со свечой, он вполне мог возражать против новых претендентов. Вплоть до того, чтобы стукнуть по голове возможного возлюбленного и прервать свидание.
И все же Поль не верил, что спокойный, добродушный лорд Аласдэр способен на такой грубый поступок. К тому же в присутствии жертвы он не проявлял ни малейших признаков смущения: ни один его мускул не дрогнул под пристальным взглядом Поля. Нет, невозможно. Конечно, хорошо бы объяснить нападение обычной мужской ревностью, но Поль нутром чувствовал, что это не так. За ним кто-то охотился.
***
Не прошло и двадцати минут, как Эмма вернулась в гостиную. Ее внешность вызвала блеск восхищения в глазах мужчин, завистливые взгляды молодых дам и заставила поджать губы их мамаш.
— Леди Эмма, вы само олицетворение моды, — искренне похвалил ее Джордж Дарси.
— В самом деле, мэм, все юные леди умрут от зависти, — подхватил лорд Эверард. — Это называется «эполеты»?
— Правда потрясающе? — довольно рассмеялась Эмма. — Я их сразу захотела, как только увидела.
— Не каждая женщина может такое носить, — серьезно заметил Джордж. Как и его друг Аласдэр, он считался знатоком дамских нарядов.
— Не каждая женщина захочет это носить, — буркнула леди Далримпл, поднимаясь, чтобы откланяться.
— Далеко не каждая! — Глаза Марии сверкнули. — Для этого надо обладать вкусом Эммы.
Сама Эмма обернулась к Аласдэру и, перехватив его удивленный взгляд, улыбнулась. Мария, несмотря на добрый нрав, всегда была готова постоять за свою девочку. В ответ Аласдэр небрежно подмигнул, и это живо напомнило Эмме о прошлом, когда его тайный знак утешал ее в детских неприятностях и обидах или звал вместе высмеять кого-нибудь или развлечься чем-нибудь забавным.
Девушка мило улыбнулась леди Далримпл и проводила ее до двери. А вскоре вслед за матроной откланялись все остальные.
— Мария, я отправляюсь с Аласдэром в Ричмонд. Не возражаешь, что я тебя покидаю?
— Нисколько, дорогая. Если у нас еще объявятся гости, смею надеяться, я смогу их развлечь, — спокойно, но с оттенком самодовольства заметила Мария, но тут же добавила со смешком: — Хотя понимаю, что гости приходят не ко мне. И на этот счет нисколько не обольщаюсь.
— Чепуха! — запротестовала Эмма. — Ты прекрасно знаешь, что леди Далримпл и дамы вроде нее приходят сюда вовсе не для того, чтобы повидаться со мной. Скажу больше: они во всем меня осуждают.
— Ободранные кошки! — возмутилась Мария.
Эмма сжала ей локоть.
— Ты настоящая подруга. Всегда скажешь что-нибудь такое, чтобы меня подбодрить… даже если говоришь неправду.
— Помилосердствуй Эмма! Я никогда не лгу! — Казалось, Мария поражена. — Клянусь, никогда не говорила ничего, кроме правды.
— Ваша пристрастность к Эмме, мэм, заставляет вас видеть правду там, где ее не видят другие, — вступил в разговор Аласдэр. В его улыбке мелькала явная насмешка.
— Не отрицаю, не вижу в Эмме ни малейшего изъяна! — почти закричала Мария. — И не вижу в этом ничего удивительного.
— Аласдэр нашел бы в этом много удивительного, — возразила девушка. — Он никогда не упустит возможности подметить в моем характере изъян. А понятие о чести не позволяет ему лукавить. Я верно говорю, сэр?
Молодой человек шутливо поклонился.
— Не терплю лгать друзьям, — заметил он. — Правда, даже если она чуть-чуть обижает, способна принести много пользы. Конечно, если ее преподнести должным образом. Ну как, мэм, мы едем? — Он растворил перед ней дверь.
Эмма сдалась, хотя все, что он только что сказал, было ей ужасно неприятно. Она поцеловала на прощание Марию, прошла мимо Аласдэра и бросила через плечо:
— Почему ты всегда заставляешь негодовать на себя?
— Это в мои намерения вовсе не входит, — серьезно ответил молодой человек. — Постой спокойно. Дай я тебя как следует разгляжу.
Эмма остановилась на лестнице и вызывающе откинула голову.
— Ну как, сэр? Какую оплошность вы обнаружили в моем дорожном костюме?
Аласдэр ответил не сразу. Дорожный костюм Эммы из зеленого поплина был скроен так, чтобы подчеркнуть ее пышную грудь и бедра, и стилизован под военную форму гусар: с эполетами на плечах, с золотой перевязью на узких застегивающихся рукавах и украшенными аксельбантами пуговицами на жакете. Все это венчал высокий плюмаж с перьями. Дарси прав, удовлетворенно отметил про себя Аласдэр. Только женщина с фигурой Эммы и ее чутьем к моде может носить подобный костюм, не рискуя показаться легкомысленной.
— Ну так что, сэр? — снова спросила девушка. — Вам будет неудобно появиться со мной в обществе?
— Могу упрекнуть лишь в одном, — торжественно объявил Аласдэр.
Глаза Эммы сверкнули.
— И в чем же? Говори, не тяни!
— Повернись, — попросил он.
Девушка повиновалась, хотя не представляла зачем.
Аласдэр одобрительно усмехнулся.
— Если в твои намерения входило разжигать страсть в каждом встречном мужчине, ты, безусловно, добилась успеха. Но если, дорогая, это в твои намерения не входило, ты явно ошиблась. Не надо забывать, что платье всегда производит желаемый эффект.
Эмма снова повернулась к нему лицом, неуверенная, выслушала она комплимент или, наоборот, порицание. И тут же увидела его улыбку.
— Негодяй, — пробормотала она и побежала вниз по лестнице.
Аласдэр устремился за ней, с наслаждением разглядывая ее стройную фигуру.
Глава 9
Кобыла проявляла норов и пыталась гарцевать под седоком.
— Испытывает меня, — объявила Эмма с удовлетворением, которое граничило с вызовом. Для того чтобы заставить животное бежать ровным аллюром в давке Пиккадилли, требовалось собрать все силы. — У нее есть имя? — наконец спросила она, когда уверилась в том, что лошадь ее слушается.
— Я по крайней мере не знаю, — ответил Аласдэр. На своем черном жеребце он скакал рядом с Эммой, готовый в случае необходимости сразу прийти ей на помощь. Он знал, что вмешательство вызовет бурю возмущения, но он также знал, что его руки намного сильнее рук Эммы, а кобыла оказалась явно не дамской лошадью. Обладала горячим темпераментом, как и ее хозяйка, незаметно улыбнулся он. Они великолепно подходят друг другу.
— Тогда я назову ее Ласточкой, — решила девушка, натягивая поводья: к ее кобыле проявил интерес запряженный в двухколесный экипаж горячий жеребец.
Управлявший коляской господин дернул вожжи и яростно выругался. Испугавшись громкого голоса, кобыла встала на дыбы и заржала.
Аласдэр инстинктивно потянулся к ее сбруе, но Эмма метнула на него такой свирепый, пронзительный взгляд, что он с почти извиняющейся гримасой отдернул руку. Девушка успокоила лошадь, потрепав ее по холке, что-то ласково проговорила на ухо. И кобыла потрусила мимо посторонившегося жеребца с видом, который на человеческом языке можно было бы назвать глубоко презрительным.
Человек в коляске — мужчина в желтом сюртуке и с таким высоким бантом на шее, что он едва мог повернуть голову — зашел настолько далеко, что поднял лорнет и стал разглядывать Эмму.
— Вульгарный тип, — проговорила Эмма так громко, чтобы обидчик расслышал, и господин в коляске от неожиданности уронил лорнет.
— Твоя лошадь… — начал Аласдэр, но тут же повернулся к коляске: — Извольте править как следует. — И повел Феникса подальше от опять взбрыкнувшего жеребца.
Господин в желтом сюртуке натянул поводья, и его конь попятился в постромках.
— Твоя Ласточка, несмотря на свой норов, хорошо вымуштрована.
— У нее изумительные манеры, — с воодушевлением согласилась Эмма. — Очень послушная.
— Рад, что мой выбор тебя порадовал, — серьезно сказал Аласдэр.
Эмма только хмыкнула. Морозный январский день увеличивал удовольствие от верховой езды на прекрасной лошади. Так что в душе не оставалось места ни для каких чувств, кроме радости.
В Ричмонде Аласдэр немедленно направил Феникса на зеленую тропинку, которая тянулась между деревьями вдоль основной, запруженной каретами и всадниками, дороги.
Эмма поехала за ним, и они рысили в приятном молчании, пока не достигли широкого травянистого пологого спуска, исчезающего в отдаленном перелеске.
— Теперь испытай ее, — предложил молодой человек.
Эмма посмотрела вперед. Лошадь задрала голову, принюхиваясь к ветерку. Она нетерпеливо топтала мягкую землю.
— Вперед, Эмма.
Девушка озорно покосилась на Аласдэра, пришпорила кобылу и полетела вниз. Он некоторое время испытующе смотрел ей вслед и наконец покачал головой.
— Да, ездить она умеет. — И послал черного скакуна с места в галоп вслед за Эммой.
Девушка слышала, как позади Феникс молотит копытами дерн. Она пригнулась к шее Ласточки и ласково понукала лошадь. Кобыла помчалась быстрее, и Эмма, рассмеявшись, оглянулась на Аласдэра. Феникс догонял и скакал уже в ногу с Ласточкой.
Аласдэр улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Его глаза тоже возбужденно сияли. Они бок о бок скакали галопом, пока Эмма не почувствовала, что кобыла начала уставать. Девушка натянула поводья и постепенно перевела кобылу на рысь.
Ее спутник тоже придержал Феникса. И они рысили под голыми дубовыми и березовыми ветвями, наслаждаясь чувством уединенности и покоя после лондонской толкучки. В городе не получалось ступить из дома на улицу, чтобы тут же не удостоиться чьего-либо замечания.
Хотя с тех пор как Эмма посещала Ричмонд в последний раз, прошло уже три года, она тут же узнала выбранный Аласдэром спуск. Он и раньше был одним из ее любимых, потому что редко посещался людьми. Втроем, еще при жизни Неда, они проводили под сенью деревьев долгие часы и иногда за целый день не встречали ни единой живой души.
Осознав, что вокруг никого нет и что их уединения не нарушают даже отдаленные голоса, Эмма почувствовала, как у нее забилось сердце. Предвкушение, поняла она, и ее щеки покрылись румянцем. Девушка пустила Ласточку в легкий галоп, надеясь, что встречный ветер охладит лицо и утихомирит незваный приступ страсти, которая внезапно овладела ее телом.
Но быстрая езда не помогла, скорее привела к обратному.
— Эй, почему такая спешка? — Аласдэр догнал девушку.
— Кажется, собирается дождь. — Эмма сказала первое, что пришло ей в голову. Глаза она упорно не сводила с дороги.
Аласдэр посмотрел наверх.
— Ты права. — Он заметил, что на горизонте собираются темные тучи. — Выглядят весьма угрожающе. Знаешь, пока небеса не разверзлись, нам лучше найти укрытие. — И, повернув коня, он направил его под деревья.
Довольная переменой темы, Эмма направилась следом. Судя по всему, Ласточка не любила деревьев. И Эмме потребовалось все ее искусство, чтобы ласковой, но твердой рукой направлять кобылу в узкий просвет между двумя рядами тополей.
Они выехали из-под деревьев как раз в тот момент, когда упали первые капли. Впереди раскинулся поросший травой холм, увенчанный копией греческого храма. Аласдэр указал на него кнутом.
— Укроемся там, пока не кончится дождь.
— Если он когда-нибудь кончится. — Эмма поежилась от пронизывающего порыва холодного ветра, проникшего к ней под жакет. — Как я не подумала взять накидку?
— Надо укрыться от ветра. — Аласдэр пустил Феникса галопом вверх по холму.
Холод притушил жар страсти — Эмма отметила это с улыбкой облегчения. Молодой человек объехал вокруг храма и, остановившись в перелеске, спешился.
— Слезай здесь и беги в укрытие. Я присмотрю за лошадьми, — обернулся он к Эмме. И, протянув руку, придержал за талию, когда она соскользнула с седла.
Кожа девушки снова пошла пупырышками, их глаза встретились. В его взгляде она увидела пламень желания и порадовалась, что не одна испытала возбуждение.
— Иди внутрь. — Голос Аласдэра перехватило.
— Сперва позабочусь о Ласточке.
— Не надо! — Он нежно повернул ее за плечи. — Уходи с ветра. — Аласдэр постарался, чтобы голос звучал беззаботно, но не сумел скрыть легкой хрипоты. Он подтолкнул Эмму и легонько ударил ее кнутом по юбке сзади. — Беги.
В другой ситуации Эмма, получив такое «отцовское» напутствие, принялась бы бурно протестовать, но сейчас она понимала, что хотел замаскировать Аласдэр… понимала слишком хорошо. И, не сказав ни слова, оставила его под деревьями и поспешила в храм.
Молодой человек шумно выдохнул. Продолжать игру не получалось. Он был тверд как скала и всего-то коснулся руками ее талии.
Аласдэр обернулся к коню, лихорадочно надеясь, что привычное занятие — ослабление подпруг, привязывание поводьев и стреноживание — поможет утихомирить взбунтовавшуюся плоть. Он честно попытался ни о чем не думать и, надо сказать, чувствовал себя намного увереннее, когда настало время присоединиться к Эмме под крышей храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37