Чтобы не было слез под светлый праздник, посвященный тому, как благочестивые Иоаким и Анна ввели юную Деву Марию в храм, Зоя принялась шепотом читать стихиры:
– «Во святая святых Святая и Непорочная Святым Духом вводится, и святым ангелом питается, суть святейший храм Святаго Бога нашего…»
– Смотри, вон она стоит, – змейкой вполз в уши шепоток.
«Это не обо мне, – подумала Зоя. – Я всегда здесь стою. Я никому не мешаю».
– Нет, какое ж надо бесстыдство иметь, какую наглость! Смотри, стоит, будто ее это и не касается! Вот дрянь какая!
«Обо мне или не обо мне?»
– Когда же на них управа-то найдется, на окаянных! Уж и в храм повадились ходить! Эй, ты!
«Вот теперь это точно ко мне!»
Зоя подняла глаза от книги. Напротив нее стояли две старушки клинически благочестивого вида. В глазах старушек горел огонь священной ненависти.
– Что вам нужно? – тихо спросила Зоя. Старушка, явно изможденная круглогодичными
постами и оттого находящаяся в степени крайней гневливости, зашипела:
– Ни стыда нету, ни совести! Не пяль зенки-то бесстыжие! В церковь пришла! Нельзя тебе в церковь и носа показывать!
– Почему? – Голос Зои осип.
– Ты нехристь окаянная, бесовка проклятая, оборотниха! Вы людей убиваете-рвете, а потом в церковь приходите грехи замаливать!
– Я никого не убивала. – Голос Зои был так же тих, но в нем появился металл.
– Не убивала, так убьешь! – взвилась вторая старушонка. От ее вопля люди в притворе заоборачивались, заволновались – стало любопытно, кому же бросают такие обвинения. – Отродье адово, веры вам нет! Всех вас надо колом осиновым!
– Я вам мешаю? – спросила Зоя.
– Мешаешь! Да тебе и жить-то не положено, паскудница! Убирайся из храма, место святое не скверни!
– После тебя, как после собаки паршивой, церковь заново святить надо! – заявила старушонка-постница. – Убирайся!
– Послушайте! – закричала Зоя. – Какое вы имеете право так со мной поступать?!
– Потому что мы люди крещеные и православные, а ты нет! Ты вообще нелюдь! Убирайся!
Тут, видно, среди толпы пронесся слух, что из церкви гонят оборотниху. А так как город был здорово взбудоражен недавним убийством, то вопль «Убирайся!» подхватили многие.
Зоя беспомощно и затравленно огляделась. Вокруг были люди. Вроде бы люди. Но от них исходил запах каких-то очень жестоких и крупных хищников, изгоняющих пришельца со своей законной территории.
– Прошу вас! – воскликнула Зоя, и тут перепостившаяся старушенция не выдержала:
– Ах, будь ты проклята, анафема тебе! – и вкатила Зое пощечину.
Удар был не очень сильный, но Зоя пошатнулась. Лицо ее побелело, и только там, где старушенция приложила свою костлявую лапу, алело пятно. Люди притихли, смотрели на девушку, прижимавшую руку к пылающей щеке.
– Ну, зачем так-то уж? – сказал кто-то в толпе. Неловко, тихо и вроде бы сострадательно.
Зоя медленно прошла к двери. Перед ней легко расступались, прятали глаза. Когда за оборотнихой захлопнулась дверь, старуха-постница картинно перекрестилась и сказала:
– Слава Тебе, Господи, отделались!
Зоя уходила от церкви, а в морозном воздухе празднично, гулко, ясно благовестили колокола. Начиналось торжественное богослужение.
В восемь часов вечера того же дня в клубе снова собрались актеры. Но репетиции не было. Потому что Зоя не пришла. Ольга волновалась: домой Зоя не заходила и с Федором Снытниковым больше не встречалась. Федор, кстати, как ни в чем не бывало сидел в кресле возле сцены и перечитывал текст своей роли.
– Сеня, – спросила Ольга мужа, – как могло случиться в церкви такое подлое дело?
Дьякон мрачно свел брови.
– Разве уследишь за этими пр-рихожанками! – рыкнул он приглушенно. – Ишь, благочестивые развелись! Это же все Фомаидка Ломодубова выступает да еще ее подруга Катенька. Точнее, святая великомученица Катерина. Она сама себя так именует: я, говорит, святая великомученица Катерина, меня после смерти прямо в рай заберут, безо всякого суда и разбирательства. Др-ряни, что натворили! Отец Емельян, как узнал, просто не в себе был. Завтра станет говорить проповедь на ранней обедне насчет того, как положено обращаться с ближними, даже если эти ближние оборотни. А Фомаидку с Катериной не будет допускать до причастия.
– Это ведь моя вина, – стиснула руки Ольга. – Захотела послушать архиерейских певчих. Ушла в собор, Зою одну оставила. Раньше она спокойна была, знала – в случае чего я за нее заступлюсь. Ох, Сеня, куда она могла уйти? Где ее искать? Что теперь делать?
– Не знаю, – честно ответил дьякон. – Будем надеяться, она вернется. Может, даже сейчас придет. И давай все-таки репетировать. Обещали же, что будет пьеса.
– Да, – встрепенулась Ольга, хлопнула в ладоши, – все на сцену, пожалуйста! Репетируем явление Ангела пастухам. Батюшка, Артем, Тавифа, начинайте.
Отец Емельян кивнул и заговорил безо всякого выражений:
Взгляни, мой друг, какой прекрасный свет,
Как будто вестник там стоит небесный.
Тут вступил Артем – «подпасок»:
О, я своим глазам не верю, нет!
Ведь это ангел, ангел бестелесный.
Скорей бежим! Мы грешники с тобой
И на небесный свет взирать не смеем.
Отец Емельян:
Да поспешим, гони овец домой,
Покуда солнце эту ночь не сменит. Бежим!
Тавифа – Ангел: Постойте!
– Вот именно что «постойте»! – В голосе Ольги слышалось искреннее огорчение. – Вы будто не в пьесе играете, а кого-то хороните! Нельзя же так.
– Душа не лежит, Оля, – сказал отец Емельян и сошел со сцены. – Не до спектаклей. Тошно мне, как узнал, что Фомаидка Ломодубова да Катерина Потрясюк над Зоей в храме учинили. Мне теперь покою не найти. Девушка в отчаянии, в скорби, в одиночестве ходит где-то, а мы пиески разучиваем! Увольте меня от этого.
И отец Емельян вышел из зала.
– Ладно, – вздохнула Ольга. – Репетиция на сегодня отменяется. Все свободны.
– А в чем дело? – полюбопытствовал Федор Снытников. – И действительно, где Зоя?
Ольга вздохнула, посмотрела на мужа:
– Рано или поздно этому Федору все равно придется узнать, кто такая Зоя на самом деле. Так пусть узнает сейчас. Если он ее любит, так поймет и поможет ее искать, а если нет… Пусть проваливает. А роль царя Ирода можно будет дать Фомаидке – ей она в самый раз.
– Знаешь, а я бы все же не стал ему рассказывать про Зою, – проговорил дьякон.
– У меня нет другого выхода, – ответила Ольга и добавила: – Федор, присядьте, нам нужно поговорить. И это серьезно.
Следующие три с половиной недели навсегда запомнились щедровцам. Историю «великой пагубы» еще долго пересказывали потомкам, чтобы не повторить подобной беды. И не переживать заново стыда, который угрызает человеческую душу порой сильнее пресловутого адского «червя неистребимого».
Лучше всего события «великой пагубы» изложили статьи местных газет.
«Щедровские вести», раздел «Криминальная хроника»: «Шестого декабря в два часа пополудни на территории недостроенной медсанчасти № 6 обнаружен труп мужчины средних лет. Труп обнаружил Сайкин А. В., гражданин без определенного места жительства. По утверждению Сайкина А. В., труп принадлежит П. П. Конычеву, также гражданину без определенных занятий и места жительства. По заключению судмедэкспертов смерть гр. Конычева П. П. наступила около часа ночи в результате рваной раны, предположительно нанесенной неизвестным видом холодного оружия либо крупным хищником. Начальник ГУВД г. Щедрого полковник В. Д. Жабин оставил данный факт без официальных комментариев, но в приватной беседе с корреспондентом „ЩВ“ сказал, что не советовал бы жителям города бродить по улицам в одиночку, в безлюдных местах и позже полуночи». «Реальный рубеж», раздел «Местные ужасы»: «Новым чудовищным преступлением потрясены жители нашего многострадального города! Поистине наша жизнь есть не что иное, как триллер, написанный кровавыми буквами на снежном поле вечности. Но оставим эмоции и обратимся к фактам. Ранним утром девятого декабря пенсионерка Е. И. Потрясюк, проживающая в частном секторе на ул. Пожарского, отправилась, по ее словам, за свежим молоком в палатку „Щедровский молокозавод“. Однако палатка вопреки режиму работы была закрыта. Пенсионерка Е. И. Потрясюк справедливо возмутилась таким нарушением трудовой дисциплины и принялась стучать кулаком в ставни палатки. Каково же было потрясение уважаемой пенсионерки Е. И. Потрясюк, когда ставни палатки от ударов разошлись, и на старушку из разбитой витрины уставился мертвыми глазами истерзанный труп! Хорошо, что у наших щедровских пенсионеров крепкие нервы! Е. И. Потрясюк не упала в обморок, не бросилась бежать без оглядки от страшного места. Она криком остановила проходящего мимо дошкольника Диму Крепкокрылова, отобрала у него мобильный телефон и вызвала милицию. Прибывшим по вызову оперативникам Е. И. Потрясюк сообщила, что в трупе она опознала свою подругу, пенсионерку Ф. Г. Ломодубову, которая тоже каждое утро ходила в палатку „Щедровский молокозавод“ за ряженкой. Как выяснила экспертиза, смерть гражданки Ломодубовой вызвана чудовищными рваными ранами в области шеи и сердца. Е. И. Потрясюк заявила, что. это явно дело клыков оборотня, и она даже знает какого. Смелая пенсионерка призывает всех цивилизованных граждан нашего города сплотиться и дать отпор преступной нелюди. Полный текст обращения пенсионерки Е. И. Потрясюк „К Людям города!“ вы можете прочесть на заборе возле торговой палатки „Щедровский молокозавод“. Автор статьи – Сидор Акашкин.
«Красный пентакль», раздел «Уголовная клубничка»: «Итак, любезные сограждане, устрашитесь! Снова в городе нарушен провинциальный пошлый покой! Новое убийство! Новый труп с разорванной глоткой и вспоротым брюхом! Кто убийца? Говорят, это Чумовой Вервольф, так его прозвали в кругах наших гламурных читателей! Вервольф убивает! Он разгневан! Он жаждет крови! На сей раз жертвой безумной зверюги стала влюбленная парочка – драма Ромео и Джульетты повторяется вновь и вновь, но уже под стильным кровавым соусом. Представьте: полночь, парк, укрытый снегом, чистым, как сны девственницы. Двое юных и прекрасных влюбленных. К чему нам их имена? Просто: он и она. Они поглощены друг другом. Они дарят друг другу поцелуи и клятвы. Они обнимаются, сидя на скамейке, как нежные голубки… И тут! Черная туша зверя, рыча, набрасывается на них сзади! Мощный удар – и влюбленный падает с разбитым черепом на такой прекрасный снег. Яростный рев – и возлюбленная, даже не попытавшаяся удрать от неизбежной гибели, умирает, хрипя, в луже собственной крови. Начинается снегопад. Он, как венчальной фатой, укрывает тела несчастных влюбленных… Вы думаете, это наши фантазии? О нет! Эту страшную картину мы нарисовали со слов выжившего в схватке со зверем влюбленного, нашего местного Ромео. Как ему это удалось? Дело в том, что наш герой к моменту нападения Чумового Вервольфа уже был мертв в биологическом смысле. Но если ты умертвие, это не значит, что ты не имеешь права на любовь и ласку. Наш зомби с подругой вовсе не страшился нападения Чумового Вервольфа, поскольку считал, что умертвиям уже не страшны безумные звери, да и подругу свою он сумеет защитить. В эксклюзивном интервью нашей гламурной газете герой сказал: «Не понимаю, с какой стати на меня напал оборотень. Оборотни никогда не нападают на тех, кто уже мертв. Это глупо. Он и вправду чумовой. Жаль мою подружку, она была славная. Спрошу своего аниматора, может, он ее восстановит из мертвых». Так-то, господа! Интересно, какие ужасы нас ждут впереди и что предпримет город в ответ на бесчинства Чумового Вервольфа?»
Спецвыпуск газеты « The werewolf », раздел «Официальные сообщения»: «Общая Стая г. Щедрого со всей ответственностью заявляет, что происходящие в городе убийства совершены не местными оборотнями. Эксперт Стаи высказал предположение, согласно которому убийства мог совершить и не оборотень, а одиночка или группа психопатически настроенных людей с маниакально-депрессивным психозом, чтобы отвести от себя подозрения и разжечь в сознании людей нетерпимость к законопослушным оборотням. Исполняющий обязанности Вожака Стаи Ю. И. Волков также заявляет, что специальное подразделение по борьбе с агрессивным оборотничеством проведет свое независимое расследование и приложит все усилия к поимке преступника (или преступников)».
Но что газеты… Скоро сообщения о новых убийствах замелькали в них с ужасающей регулярностью. Чумовой Вервольф нападал нагло, жестоко и, увы, не оставлял за собой следов (кроме тех, что на теле жертвы, но по этим следам можно было только судить о характере раны, а не о характере зверя). Город затрясся в пароксизме ужаса. На улицах чуть ли не круглые сутки дежурили милицейские патрули. Община ведьм заговорила от нападения оборотней три микрорайона, но, к сожалению, заговоры не подействовали. Чумовой Вервольф «отметился» во всех трех. Атеисты и агностики прикупили на всякий случай серебряных крестов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– «Во святая святых Святая и Непорочная Святым Духом вводится, и святым ангелом питается, суть святейший храм Святаго Бога нашего…»
– Смотри, вон она стоит, – змейкой вполз в уши шепоток.
«Это не обо мне, – подумала Зоя. – Я всегда здесь стою. Я никому не мешаю».
– Нет, какое ж надо бесстыдство иметь, какую наглость! Смотри, стоит, будто ее это и не касается! Вот дрянь какая!
«Обо мне или не обо мне?»
– Когда же на них управа-то найдется, на окаянных! Уж и в храм повадились ходить! Эй, ты!
«Вот теперь это точно ко мне!»
Зоя подняла глаза от книги. Напротив нее стояли две старушки клинически благочестивого вида. В глазах старушек горел огонь священной ненависти.
– Что вам нужно? – тихо спросила Зоя. Старушка, явно изможденная круглогодичными
постами и оттого находящаяся в степени крайней гневливости, зашипела:
– Ни стыда нету, ни совести! Не пяль зенки-то бесстыжие! В церковь пришла! Нельзя тебе в церковь и носа показывать!
– Почему? – Голос Зои осип.
– Ты нехристь окаянная, бесовка проклятая, оборотниха! Вы людей убиваете-рвете, а потом в церковь приходите грехи замаливать!
– Я никого не убивала. – Голос Зои был так же тих, но в нем появился металл.
– Не убивала, так убьешь! – взвилась вторая старушонка. От ее вопля люди в притворе заоборачивались, заволновались – стало любопытно, кому же бросают такие обвинения. – Отродье адово, веры вам нет! Всех вас надо колом осиновым!
– Я вам мешаю? – спросила Зоя.
– Мешаешь! Да тебе и жить-то не положено, паскудница! Убирайся из храма, место святое не скверни!
– После тебя, как после собаки паршивой, церковь заново святить надо! – заявила старушонка-постница. – Убирайся!
– Послушайте! – закричала Зоя. – Какое вы имеете право так со мной поступать?!
– Потому что мы люди крещеные и православные, а ты нет! Ты вообще нелюдь! Убирайся!
Тут, видно, среди толпы пронесся слух, что из церкви гонят оборотниху. А так как город был здорово взбудоражен недавним убийством, то вопль «Убирайся!» подхватили многие.
Зоя беспомощно и затравленно огляделась. Вокруг были люди. Вроде бы люди. Но от них исходил запах каких-то очень жестоких и крупных хищников, изгоняющих пришельца со своей законной территории.
– Прошу вас! – воскликнула Зоя, и тут перепостившаяся старушенция не выдержала:
– Ах, будь ты проклята, анафема тебе! – и вкатила Зое пощечину.
Удар был не очень сильный, но Зоя пошатнулась. Лицо ее побелело, и только там, где старушенция приложила свою костлявую лапу, алело пятно. Люди притихли, смотрели на девушку, прижимавшую руку к пылающей щеке.
– Ну, зачем так-то уж? – сказал кто-то в толпе. Неловко, тихо и вроде бы сострадательно.
Зоя медленно прошла к двери. Перед ней легко расступались, прятали глаза. Когда за оборотнихой захлопнулась дверь, старуха-постница картинно перекрестилась и сказала:
– Слава Тебе, Господи, отделались!
Зоя уходила от церкви, а в морозном воздухе празднично, гулко, ясно благовестили колокола. Начиналось торжественное богослужение.
В восемь часов вечера того же дня в клубе снова собрались актеры. Но репетиции не было. Потому что Зоя не пришла. Ольга волновалась: домой Зоя не заходила и с Федором Снытниковым больше не встречалась. Федор, кстати, как ни в чем не бывало сидел в кресле возле сцены и перечитывал текст своей роли.
– Сеня, – спросила Ольга мужа, – как могло случиться в церкви такое подлое дело?
Дьякон мрачно свел брови.
– Разве уследишь за этими пр-рихожанками! – рыкнул он приглушенно. – Ишь, благочестивые развелись! Это же все Фомаидка Ломодубова выступает да еще ее подруга Катенька. Точнее, святая великомученица Катерина. Она сама себя так именует: я, говорит, святая великомученица Катерина, меня после смерти прямо в рай заберут, безо всякого суда и разбирательства. Др-ряни, что натворили! Отец Емельян, как узнал, просто не в себе был. Завтра станет говорить проповедь на ранней обедне насчет того, как положено обращаться с ближними, даже если эти ближние оборотни. А Фомаидку с Катериной не будет допускать до причастия.
– Это ведь моя вина, – стиснула руки Ольга. – Захотела послушать архиерейских певчих. Ушла в собор, Зою одну оставила. Раньше она спокойна была, знала – в случае чего я за нее заступлюсь. Ох, Сеня, куда она могла уйти? Где ее искать? Что теперь делать?
– Не знаю, – честно ответил дьякон. – Будем надеяться, она вернется. Может, даже сейчас придет. И давай все-таки репетировать. Обещали же, что будет пьеса.
– Да, – встрепенулась Ольга, хлопнула в ладоши, – все на сцену, пожалуйста! Репетируем явление Ангела пастухам. Батюшка, Артем, Тавифа, начинайте.
Отец Емельян кивнул и заговорил безо всякого выражений:
Взгляни, мой друг, какой прекрасный свет,
Как будто вестник там стоит небесный.
Тут вступил Артем – «подпасок»:
О, я своим глазам не верю, нет!
Ведь это ангел, ангел бестелесный.
Скорей бежим! Мы грешники с тобой
И на небесный свет взирать не смеем.
Отец Емельян:
Да поспешим, гони овец домой,
Покуда солнце эту ночь не сменит. Бежим!
Тавифа – Ангел: Постойте!
– Вот именно что «постойте»! – В голосе Ольги слышалось искреннее огорчение. – Вы будто не в пьесе играете, а кого-то хороните! Нельзя же так.
– Душа не лежит, Оля, – сказал отец Емельян и сошел со сцены. – Не до спектаклей. Тошно мне, как узнал, что Фомаидка Ломодубова да Катерина Потрясюк над Зоей в храме учинили. Мне теперь покою не найти. Девушка в отчаянии, в скорби, в одиночестве ходит где-то, а мы пиески разучиваем! Увольте меня от этого.
И отец Емельян вышел из зала.
– Ладно, – вздохнула Ольга. – Репетиция на сегодня отменяется. Все свободны.
– А в чем дело? – полюбопытствовал Федор Снытников. – И действительно, где Зоя?
Ольга вздохнула, посмотрела на мужа:
– Рано или поздно этому Федору все равно придется узнать, кто такая Зоя на самом деле. Так пусть узнает сейчас. Если он ее любит, так поймет и поможет ее искать, а если нет… Пусть проваливает. А роль царя Ирода можно будет дать Фомаидке – ей она в самый раз.
– Знаешь, а я бы все же не стал ему рассказывать про Зою, – проговорил дьякон.
– У меня нет другого выхода, – ответила Ольга и добавила: – Федор, присядьте, нам нужно поговорить. И это серьезно.
Следующие три с половиной недели навсегда запомнились щедровцам. Историю «великой пагубы» еще долго пересказывали потомкам, чтобы не повторить подобной беды. И не переживать заново стыда, который угрызает человеческую душу порой сильнее пресловутого адского «червя неистребимого».
Лучше всего события «великой пагубы» изложили статьи местных газет.
«Щедровские вести», раздел «Криминальная хроника»: «Шестого декабря в два часа пополудни на территории недостроенной медсанчасти № 6 обнаружен труп мужчины средних лет. Труп обнаружил Сайкин А. В., гражданин без определенного места жительства. По утверждению Сайкина А. В., труп принадлежит П. П. Конычеву, также гражданину без определенных занятий и места жительства. По заключению судмедэкспертов смерть гр. Конычева П. П. наступила около часа ночи в результате рваной раны, предположительно нанесенной неизвестным видом холодного оружия либо крупным хищником. Начальник ГУВД г. Щедрого полковник В. Д. Жабин оставил данный факт без официальных комментариев, но в приватной беседе с корреспондентом „ЩВ“ сказал, что не советовал бы жителям города бродить по улицам в одиночку, в безлюдных местах и позже полуночи». «Реальный рубеж», раздел «Местные ужасы»: «Новым чудовищным преступлением потрясены жители нашего многострадального города! Поистине наша жизнь есть не что иное, как триллер, написанный кровавыми буквами на снежном поле вечности. Но оставим эмоции и обратимся к фактам. Ранним утром девятого декабря пенсионерка Е. И. Потрясюк, проживающая в частном секторе на ул. Пожарского, отправилась, по ее словам, за свежим молоком в палатку „Щедровский молокозавод“. Однако палатка вопреки режиму работы была закрыта. Пенсионерка Е. И. Потрясюк справедливо возмутилась таким нарушением трудовой дисциплины и принялась стучать кулаком в ставни палатки. Каково же было потрясение уважаемой пенсионерки Е. И. Потрясюк, когда ставни палатки от ударов разошлись, и на старушку из разбитой витрины уставился мертвыми глазами истерзанный труп! Хорошо, что у наших щедровских пенсионеров крепкие нервы! Е. И. Потрясюк не упала в обморок, не бросилась бежать без оглядки от страшного места. Она криком остановила проходящего мимо дошкольника Диму Крепкокрылова, отобрала у него мобильный телефон и вызвала милицию. Прибывшим по вызову оперативникам Е. И. Потрясюк сообщила, что в трупе она опознала свою подругу, пенсионерку Ф. Г. Ломодубову, которая тоже каждое утро ходила в палатку „Щедровский молокозавод“ за ряженкой. Как выяснила экспертиза, смерть гражданки Ломодубовой вызвана чудовищными рваными ранами в области шеи и сердца. Е. И. Потрясюк заявила, что. это явно дело клыков оборотня, и она даже знает какого. Смелая пенсионерка призывает всех цивилизованных граждан нашего города сплотиться и дать отпор преступной нелюди. Полный текст обращения пенсионерки Е. И. Потрясюк „К Людям города!“ вы можете прочесть на заборе возле торговой палатки „Щедровский молокозавод“. Автор статьи – Сидор Акашкин.
«Красный пентакль», раздел «Уголовная клубничка»: «Итак, любезные сограждане, устрашитесь! Снова в городе нарушен провинциальный пошлый покой! Новое убийство! Новый труп с разорванной глоткой и вспоротым брюхом! Кто убийца? Говорят, это Чумовой Вервольф, так его прозвали в кругах наших гламурных читателей! Вервольф убивает! Он разгневан! Он жаждет крови! На сей раз жертвой безумной зверюги стала влюбленная парочка – драма Ромео и Джульетты повторяется вновь и вновь, но уже под стильным кровавым соусом. Представьте: полночь, парк, укрытый снегом, чистым, как сны девственницы. Двое юных и прекрасных влюбленных. К чему нам их имена? Просто: он и она. Они поглощены друг другом. Они дарят друг другу поцелуи и клятвы. Они обнимаются, сидя на скамейке, как нежные голубки… И тут! Черная туша зверя, рыча, набрасывается на них сзади! Мощный удар – и влюбленный падает с разбитым черепом на такой прекрасный снег. Яростный рев – и возлюбленная, даже не попытавшаяся удрать от неизбежной гибели, умирает, хрипя, в луже собственной крови. Начинается снегопад. Он, как венчальной фатой, укрывает тела несчастных влюбленных… Вы думаете, это наши фантазии? О нет! Эту страшную картину мы нарисовали со слов выжившего в схватке со зверем влюбленного, нашего местного Ромео. Как ему это удалось? Дело в том, что наш герой к моменту нападения Чумового Вервольфа уже был мертв в биологическом смысле. Но если ты умертвие, это не значит, что ты не имеешь права на любовь и ласку. Наш зомби с подругой вовсе не страшился нападения Чумового Вервольфа, поскольку считал, что умертвиям уже не страшны безумные звери, да и подругу свою он сумеет защитить. В эксклюзивном интервью нашей гламурной газете герой сказал: «Не понимаю, с какой стати на меня напал оборотень. Оборотни никогда не нападают на тех, кто уже мертв. Это глупо. Он и вправду чумовой. Жаль мою подружку, она была славная. Спрошу своего аниматора, может, он ее восстановит из мертвых». Так-то, господа! Интересно, какие ужасы нас ждут впереди и что предпримет город в ответ на бесчинства Чумового Вервольфа?»
Спецвыпуск газеты « The werewolf », раздел «Официальные сообщения»: «Общая Стая г. Щедрого со всей ответственностью заявляет, что происходящие в городе убийства совершены не местными оборотнями. Эксперт Стаи высказал предположение, согласно которому убийства мог совершить и не оборотень, а одиночка или группа психопатически настроенных людей с маниакально-депрессивным психозом, чтобы отвести от себя подозрения и разжечь в сознании людей нетерпимость к законопослушным оборотням. Исполняющий обязанности Вожака Стаи Ю. И. Волков также заявляет, что специальное подразделение по борьбе с агрессивным оборотничеством проведет свое независимое расследование и приложит все усилия к поимке преступника (или преступников)».
Но что газеты… Скоро сообщения о новых убийствах замелькали в них с ужасающей регулярностью. Чумовой Вервольф нападал нагло, жестоко и, увы, не оставлял за собой следов (кроме тех, что на теле жертвы, но по этим следам можно было только судить о характере раны, а не о характере зверя). Город затрясся в пароксизме ужаса. На улицах чуть ли не круглые сутки дежурили милицейские патрули. Община ведьм заговорила от нападения оборотней три микрорайона, но, к сожалению, заговоры не подействовали. Чумовой Вервольф «отметился» во всех трех. Атеисты и агностики прикупили на всякий случай серебряных крестов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39