– Жизнь в какой-то момент представилась мне такой отвратительно скучной, что я решил покончить с ней. Я ушел из дома ночью и поднялся на крышу. Хотел спрыгнуть с двенадцатого этажа. Хороший способ самоубийства. В девятнадцать лет это нормально. Я поднялся на крышу, но оказался в эту ночь я там не один. Сначала я подумал – это бомжи. Но это были они. Вампиры. Двое. Мужчина и женщина. Они…
– Как ты понял, что это были именно вампиры?
– А кто же еще может вести себя так по-скотски? Так извращенно, так мерзко и нагло! Я не мог спутать их ни с кем! Я сразу поверил своим глазам – это именно вампиры! Я помню, что кричал. Не от страха, от ярости. Меня переполняла ярость оттого, что я – человек, высшее создание – готов расстаться с жизнью, а эти твари будут и дальше продолжать свое существование! Они оторвались друг от друга и посмотрели на меня. Мужчина сказал женщине: «Смотри, к нам пришел ужин». А она оскалилась и бросилась вперед ко мне. И тут… Что-то снизошло на меня. Свыше. Я сказал им: «Запрещаю вам, демоны». Они устрашились меня и исчезли. Отвели мне глаза. Через мгновение я увидел на их месте два мешка, напоминавшие лежащие человеческие фигуры. Ты знаешь, вампиры здорово умеют отводить глаза… Я спустился с крыши. Домой. Моя жизнь обрела смысл. Я понял, кто я и к чему призван.
– Призван? Да?
– Да. Остаток той ночи я провел, читая Библию. С тех пор я постоянно читаю Библию. Она со мной, здесь, на груди. Она как мой щит, ограждающий от нечистого зла.
– Разве зло бывает чистым? Вопрос опять был без ответа.
– Послушай, Зоя. С того момента я все-все понял. Вампиры – зло. Но они существуют. Они – дети Сатаны. Значит, существует Сатана. Но если есть он, то есть и Бог. Не Высший Разум, а настоящий Бог – Личность. Бог грозный и карающий грешников, справедливый и неподкупный. И такому Богу надо служить. Карая зло, восстанавливая справедливость, уничтожая отродья мрака. Я поверил в Бога раз и навсегда. Я понял, что Он дал мне знак –тем, что я увидел вампиров. Он сказал мне: «Видишь зло – борись со злом». На следующий день после встречи с вампирами я пошел в военкомат. Мои родители чуть не сошли с ума – мать только-только успокоилась, что в армию я не пойду, она ведь ради этого стольким людям взятки давала! А я решил все по-своему. Собрался и ушел, чтобы научиться быть бойцом. Настоящим воином со злом, чье оружие – не только молитва… В военкомате мне неожиданно повезло. Я попал в особый отряд. И у нас действительно был особый отряд. Мы здорово тренировались, а потом нас перебросили в Чечню. И там я снова встретил нежить лицом к лицу. И снова понял, что я избран для того, чтоб бороться с нею.
– Как это произошло?
– В одну из ночей мы сидели в засаде, караулили одного снайпера, который давно нам жить не давал. Но снайпер в ту ночь не появился. Появилась она. Женщина-вампир. Это было словно какое-то смещение пространства: только что мы с парнями сидели, держа пальцы на спусковых крючках, и вот как будто порыв темного ветра! И она, черная, страшная, с синими горящими глазами, терзает тела моих товарищей, а они не сопротивляются. Никто даже не успел выстрелить. Никто, кроме меня. Я разрядил в нее свой автомат, но пули ничего не значат для вампира. Она прикончила всех моих друзей и кинулась ко мне, но тут внизу, в селении, запел петух. И она сгинула.
– Но вампиры не боятся петухов.
– Значит, мне встретилась слишком пугливая вампирша, – усмехнулся Федор. Недобрая у него вышла усмешка.
– Что было потом?
– В то же утро я ушел от своих по тропам, которые знал только я. Я был обучен искусству воина и решил, что мое дело – не выслеживать чеченских снайперов, а уничтожать вампиров, колдунов и прочую нечисть. Меня не искали, подумали, что я погиб вместе с ребятами.
– Но твоего тела не нашли…
– А там ничьих тел не нашли. Я взорвал их трупы. .
– Значит, тебя считают погибшим? Но как же ты живешь? Как твои родители, как документы…
– У родителей своя жизнь, они никогда во мне особенно не нуждались, так что утрату сына наверняка бы пережили. А документы мне сделал один хороший человек. Я поговорил с ним по душам, открыл свое предназначение, и он помог мне.
– Так Федор Снытников не настоящее твое имя?
– Да. А какая тебе разница, Зоя? Дело не в имени, а в том, что человек творит на земле. Я готов быть безымянным и безвестным, лишь бы свершить суд над всем злом мира.
Федор произнес эту тираду и принялся ходить по комнате, словно взволнованный студент перед экзаменом. Хотя лицо его было абсолютно спокойно.
– Суд? – переспросила пораженная Зоя. – Но разве это не дело Бога? Разве мы – судьи?
– Апостол пишет, что мы будем судить даже ангелов. Потом, в будущей жизни. Значит, сейчас у нас есть привилегия судить демонов и тех, кто им уподобился.
– Это не так, не так, – заторопилась Зоя. – Ведь даже судья должен быть милосердным, а ты…
– Уничтожить вампира – это милосердие. Лишить жизни колдуна или оборотня – это любовь. Вера учит нас держать оружие наготове, а не сдаваться перед противником. Надо вести вечный бой с адом и его порождениями.
– Но кто ты, чтобы судить, зло перед тобой или нет? Порождение ада или просто… несчастное существо, обреченное влачить нечеловеческое существование? Разве ты настолько опытен, что можешь отличить зло от добра?
– А разве ты этого не можешь? Тогда для чего тебе Бог и вера?
Зоя растерялась. Она не знала, что ей ответить. И еще она испугалась. Федор за те минуты, что говорил свою пламенную речь, внешне преобразился. Это больше не был милый молодой человек с красивым ясным лицом. Хотя нет, красота и ясность остались. Только от них становилось страшно. Словно вместо лица у Федора была маска из тонкого фарфора и сквозь этот фарфор просвечивало внутреннее холодное пламя. Зое захотелось плакать, но она сдержалась.
– Федя, а как же я? –тихо спросила она.
– А что такое? При чем здесь ты? Ты ведь не оборотень, не вампир, не вся эта дьявольская нежить. Ты мне очень дорога, Зоя. У тебя чистое сердце, но вера еще не такая пламенная, как у меня. Но это не помешает нам быть вместе.
Тут Зоя все-таки расплакалась, сильно, неудержимо. Села на пол, прижалась щекой к теплой батарее, что проходила под подоконником. От батареи пахло нагретой пылью. Запах печали. Запах одиночества и усталости.
Федор сел рядом, ласково коснулся рукой ее плеча:
– Отчего ты плачешь, Зоя?
– Я подумала, что ты теперь уедешь, бросишь меня…
– Уеду? Брошу тебя? Как ты могла такое подумать! – Теперь он обнял ее. В другой раз Зоя просто просияла бы от этого проявления нежных чувств, но сейчас ей было не до того. Она отчаянно искореняла в себе желание немедленно признаться Федору в своей получеловеческой природе. И это желание вытесняло из нее другие – более сладостные и привлекательные. – Нет, Зоя, я буду с тобой. Мы будем вместе противостоять злу, мы встанем на борьбу с нечистью, оккупировавшей ваш город. Ты и я – мы станем первыми, кто сумеет…
– Феденька, нет! – воскликнула Зоя. – Это опасно!
– «Что же сказать на это? – заговорил Федор, и Зоя поняла, что он цитирует Писание. – Если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их».
– Федя…
– «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?» Это Послание к Римлянам, если ты помнишь.
– Я помню. Но для чего ты…
– Разве эти слова не взывают к тому, чтобы мы, последователи Бога, не страшились опасности? Чтобы мы, как избранные Его, воевали со злом во всех проявлениях? Чтобы ни скорбь, ни голод, ни меч не мешали нам исполнять свой воинский долг, ибо мы – воины вечной битвы со вселенской тьмой.
– Ты неверно эти слова –истолковал! Апостол говорил, что верующих должна укреплять мысль о том, что Бог не оставит их в Своей милости. Что среди скорбей не надо унывать. А ты говоришь о каком-то избранничестве! Почему ты считаешь, что избран? Кем ты избран?
– Конечно, Богом! Разве могло быть иначе?! Есть только Бог и Сатана. Сатана не мог бы послать мне знамение. Потому что я защищен от его каверз. Значит, знамение послал мне Бог.
– Ты так уверен в себе?
– Да, потому что я себя знаю.
– Федя, скажи, – тихо заговорила Зоя, – а как ты вообще… относишься к Богу?
– Как и должно верующему. Я верю в Него. В Его существование. В Его силу.
– Но… ты Его любишь?
– Бога не нужно любить. В Него нужно верить. Прежде всего. Что тут непонятного?
– И ты говоришь, что ты православный?
– Конечно.
Зоя сидела и сжимала пальцами виски. У нее разболелась голова от этого разговора. Но Федор истолковал этот ее жест иначе.
– Ты малодушный человек? – спросил он строго.
Зоя не знала, как ответить. Наконец она сказала:
– Я просто слабая женщина.
– Слабость – это не признак пола. Слабость-признак трусливой души. Я читал про одну святую девушку. Она дала обет целомудрия, а в нее влюбился юноша. Он каждый день приходил к ее окну и умолял о взаимности. Она же была холодна и тверда в своей чистоте. Однажды он пришел к ней, когда она пряла. И снова говорил ей о страсти. Она спросила: «Что тебе так нравится во мне, что ты теряешь свой разум?» – «Твои прекрасные глаза – вот что доводит меня до сладостного исступления!» – ответил юноша. Тогда девушка взяла и выколола веретеном свои глаза, чтобы юноша не губил свою душу соблазном. А ты говоришь – слабость… Кстати, когда мы поженимся, я предлагаю тебе соблюдать полное воздержание от… плотской любви.
– Мы поженимся? – слабым голосом переспросила Зоя.
– Конечно. А иначе зачем бы як тебе приехал? Я еще по нашей переписке понял, что ты – подходящая мне девушка. Ты тоже веруешь, ты много читаешь, знаешь Библию. У нас будет настоящий брак единоверцев и единомышленников. В таком браке не важны плотские отношения.
– А дети? Разве ты не хочешь, чтобы у нас, допустим, были дети?
– Нет! Под предлогом зачатия детей очень легко впасть в сладострастие и погубить свою волю и душу. Расслабиться. Впасть в похоть. Забыть о своей главной цели существования. Кроме того, дети – это лишнее в той жизни, которую нам придется вести. Мы будем подвижниками, борющимися со злом. Мы станем искоренителями ада на земле. Нам придется много молиться, воевать и испрашивать знамений у Бога.
– Понимаю… Конечно, дети помешают получению знамений. –.Зое казалось, что позвоночник у нее превратился в раскаленный железный штырь, на который насадили голову. А голова слеплена из снега – как у снеговика. И от соприкосновения с раскаленным железом голова начинает таять. А самое ужасное – этот запах. Запах человека, сидящего рядом. Такой запах может почувствовать только оборотень – и ужаснуться. Потому что от Федора исходил запах власти, жестокости и убийства. Запах враждебности всему миру.
А оборотни ориентируются по запаху.
И если рядом есть кто-то, от кого исходит флюид вражды… Оборотень может перекинуться и напасть. Рефлективно. Чтобы опередить, чтобы уничтожить предполагаемого противника.
– Федор, у тебя здесь есть вода? – не сказала, а почти простонала Зоя.
Тот слегка растерялся:
– Только в ванной.
– Где ванная?
Федор показал. Зоя метнулась в ванную, заперла за собой дверь на задвижку. Посмотрела в висящее над раковиной зеркало. В зрачках уже плескалась чернота превращения, а тело гудело и стонало, готовое к тем изменениям, которые так были Зое ненавистны.
– Нет, – прошептала своему отражению Зоя. – Сиди в клетке, зверь.
Девушка достала из кармана платок, заткнула им сливное отверстие раковины, пустила воду. Раковина начала заполняться водой. Зоя сняла с шеи свое странное украшение – на кожаном шнурке покачивался круглый широкогорлый кувшинчик из глазированной глины и с притертой пробкой. У модниц Щедрого считалось стильным носить подобные кувшинчики с вложенным в них лоскутком ткани, пропитанной ароматическим маслом. Но у Зои в кувшинчике была не ткань. Она откупорила кувшинчик и наклонила его над наполненной водой раковиной. Из кувшинчика упала капля. Капля освященного елея, того самого, которым помазывают болящих во время таинства соборования. Этот елей Зое (по ее просьбе) дала Ольга. Капля елея невидимой глазу пленкой растеклась по воде.
– У меня нет другого выхода, – сказала девушка. Челюсти уже сводило началом трансформации. Зоя припала ртом к воде и сделала большой глоток.
…Федор громко стучал в дверь ванной:
– Зоя, что случилось?! Зоя, открой! Тебе плохо?! Зоя…
Дверь открылась. Зоя стояла на пороге, зажимая рот. В ее глазах теперь была только –боль и печаль.
– Ты так кричала, – с упреком в голосе сказал Федор. – Что с тобой случилось?
– Живот скрутило, – сказала Зоя, не отнимая руки ото рта. – Гастрит. Я пойду домой.
– Тогда пока, – сразу успокоился Федор. – Конечно, иди.
– Завтра в восемь вечера репетиция. В клубе.
– Я приду, – пообещал Федор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39