Она заявила, что ее устраивают их отношения и к певческой карьере она более не вернется.
– Печально... – протянул голос Красавчика Ванга.
«Погоди меня хоронить», – зло подумала я и заявила:
– Тем не менее!..
– Тем не менее?
– Да, тем не менее я взяла на себя смелость исполнить некий ритуал.
– Вот это интересно... – Голос Красавчика Ванга явно колебался: то ли хоронить меня, то ли все-таки оставить дышать и радоваться жизни.
– Этот ритуал довольно изнурителен, хотя несложен, – продолжала я голосом крупной специалистки по мистическим ритуалам. – Цель этого ритуала – направить энергии двух сблизившихся людей к разным стихиям...
– Объясните проще! – потребовал Красавчик Ванг.
Да, куда уж тебе понять. Мясник. Коновал.
– Отныне энергии господина Сичжи и госпожи Тинг будут течь в противоположных направлениях, что неизбежно приведет к диссонансу в их отношениях, ссоре и разрыву. Вы ведь этого хотели, господин Чхунхен?
Коновал немного помолчал, потом сказал:
– Да. Как скоро она его бросит?
– Полагаю, в течение месяца, – шагнула я в омут. – Но первые признаки охлаждения между ними должны наметиться сразу по завершении моего ритуала. Так что вы можете не беспокоиться, господин Чхунхен. Серебряная Юлэ скоро вернется в свое кабаре.
– В мое кабаре, – поправил монстр. – Что ж, если все будет так, как вы сказали, госпожа Чжао... Рассчитывайте на мою благодарность. Но если...
– Никаких других «если» быть не может, – тоном человека, знающего, что он благополучно утопает, но при этом бодрится и хорохорится, заявила я. – Все сработает как надо.
– Замечательно. Всего хорошего, госпожа Чжао.
– Мерзавец! – по-русски прошипела я в трубку, откуда уже доносились короткие гудки.
Следующие три дня я провела в каком-то оцепенении, мешая сон с явью, боясь выйти за порог собственного дома; да что говорить – боясь выйти из комнаты! Это был настоящий приступ неврастении с паническими атаками, а психотерапевта под рукой не оказалось... Мне представлялось, что за каждым углом меня подстерегает убийца, подосланный Красавчиком Вангом... Мне снилось, что учитель Ван То изгоняет меня из числа своих учеников за то, что я осмелилась осквернить сами принципы фэн-шуй. А еще я почему-то постоянно боялась за свою куклу – ту, что подарила мне бабушка Юцзян...
Моя жизнь-существование в таком полубреду завершилась утром четвертого дня с приездом кузена Го. Он посмотрел в мои погасшие и исплаканные глаза, налил мне коньяку, заставил выпить, а потом усадил на диван и несколько минут массировал мне шею и предплечья. Массаж вкупе с коньяком помог, я успокоилась и даже ощутила нечто вроде прилива сил.
– Спасибо, что навестил меня, Го, – сказала я. – посоветуй, что мне делать?
– А что случилось?
– Го, не стыдно тебе? Я обманула Красавчика Ванга. Я сжульничала. Мне нужно бежать. Но куда?
Может, к кузине Хуа уехать? Заберу у нее Кэтнян, и пусть Семья нас где-нибудь спрячет...
– Зачем вам прятаться? – улыбнулся Го. – Нила, неужели ты не слышала последних гламурных новостей?
– Нет. Какие новости! Я тут помираю от депрессии, а он...
– Так вот, послушай: не далее как вчера певица Серебряная Юлэ крепко повздорила со своим нареченным женихом, господином Сичжи. Дело даже дошло до драки, причем инициатором драки стала опять-таки наша прелестная Серебряная Юлэ. Расцарапав физиономию чайному магнату и получив от него в ответ пару-тройку несимпатичных синяков, певица немедленно расторгла помолвку, вернула господину Сичжи все его предсвадебные подарки и вернулась в кабаре, сделав следующее заявление для прессы: «Лучше быть райской птицей в кабаре, чем вороной в доме богача!»
– Ммм, – сказала я.
И снова уставилась в одну точку. На сей раз точкой был резной деревянный дракончик, стоящий у меня на журнальном столике. Кузену Го не понравился мой неконструктивный ступор, а потому кузен Го несколько раз хлопнул в ладоши перед моим носом. Что весьма благотворно на меня подействовало – я очнулась и сказала:
– Это надо же, как мне повезло!
– То есть?
– Как все совпало: только я позвонила Красавчику Вашу и сообщила о «проделанной работе», а Серебряная Юлэ и чайный магнат взяли и поссорились вкрутую. Го, судьба есть, и она ко мне благосклонна!
– Нила, – усмехнулся кузен, и странная это была усмешка. – А ты уверена, что дело в судьбе, а не в том, что ты совершила ритуал?
– Кузен, это нонсенс. Просто совпадение.
– Просто совпадений не бывает, Нила. Ладно, не стану тебя разубеждать. Поедем-ка развеемся. Тебе прямо-таки необходимо выйти в свет, за эти дни ты превратилась буквально в какого-то сушеного сверчка.
– Ой, неужели я действительно так плохо выгляжу? – перепугалась я.
– Действительно. И даже хуже. Прими душ, уложи волосы, сделай макияж и надень палевое платье.
– То, что с вышивкой в виде побегов бамбука?
– Да. Оно на тебе шикарно смотрится. Я повезу тебя в ресторан «Тяньин»: думаю, там к тебе вернется хорошее настроение.
– Кузен, ты неподражаем. Без тебя моя жизнь превратилась бы в сплошной мрак.
На сборы кузен Го дал мне час. Я управилась за пятьдесят девять минут и предстала перед ним – освеженная, намакияженная и в палевом платье, расшитом побегами бамбука. К платью прилагались туфли из золотистой кожи на высоком каблуке-шпильке и длинный золотистый же газовый шарф. Словом, когда я хотела, то могла выглядеть сногсшибательно.
И только мы с кузеном собрались уходить, как зазвонил телефон. Мое настроение резко ухудшилось, я покачнулась на своих шпильках и уронила газовый шарф, спланировавший прямиком на лакированные туфли кузена.
– Го, я боюсь подходить к телефону, – тоном девочки-сиротки сообщила я. – Вдруг там опять угрозы и проклятия...
– Я подойду сам, – успокоил меня кузен. Поднял шарф, вручил его мне и, вернувшись к телефону, взял трубку.
– Дом госпожи Чжао, – сказал кузен внушительным голосом. Тут же его лицо слегка задубело, но голос не изменился. – Да, господин Чхунхен. Сейчас я ее приглашу к телефону.
Но я уже была рядом и изображала нервную дрожь. Го передал мне трубку и ободряюще улыбнулся.
– Алло?
– Здравствуйте, госпожа Чжао.
– Здравствуйте, господин Чхунхен. Чем обязана высокой чести нового разговора с вами?
– Мне приятно, что вы так изысканно выражаетесь, госпожа Чжао. Среди нынешних дам это такая редкость... Я звоню для того, чтобы поблагодарить вас.
– Ммм...
– Серебряная Юлэ вернулась к своей работе, и, полагаю, не последнюю роль в этом сыграли вы, госпожа Чжао, как знаток особых, тайных ритуалов, имеющих над людьми необычайную власть.
– Ммм...
– Я весьма признателен вам за качественную работу. Вам уже доставили посылку?
– К-какую посылку? Нет...
– Значит, с минуты на минуту доставят. Не пугайтесь, это просто маленький подарок от меня. Исего доброго, госпожа Чжао.
– Д-до свид-д-д... – Я положила трубку и воззрилась на кузена Го. – Красавчик Ванг отправил мне посылку с «благодарностью». Надеюсь, в посылке не бомба.
Го с сожалением поглядел на меня:
– Кузина, ты становишься параноиком. Красавчик Ванг уже давно никому не присылает бомбы и посылке – в его бизнесе это считается дурным тоном.
Тут вошел домоправитель Цань, держа в руках небольшую коробочку, перевязанную алой лентой.
– Вам посылка, госпожа Чжао, – протянул он мне коробочку.
– Спасибо, Цань.
Я застыла, не решаясь открыть коробку. Помог опять-таки кузен. Он взял у меня коробку, бестрепетно открыл ее и довольно присвистнул.
– Что такое? – залюбопытствовала я и наконец перестала трусить.
Внутри коробки на черном бархате светился платиновый гарнитур с топазами. Как большинство женщин, я была сама не своя от украшений, полому, глядя на роскошные драгоценности, во-первых, восхищалась, а во-вторых, умягчалась сердцем по отношению к Красавчику Вангу. Все-таки есть и в этом чудовище нечто человеческое, если он прислал мне такую красоту!
– Надень, – посоветовал кузен. – К твоему платью очень идет.
– Да, пожалуй...
Несколько минут мной были потрачены на надевание гарнитура (оказывается, в обрамлении из топазового колье и топазовых же серег мое лицо смотрится гораздо выразительнее), и вот уже я прощаюсь с домоправителем, сажусь в машину Го, и мы едем в ресторан «Тяньин».
Жизнь вновь прекрасна, из магнитолы в машине Го звучит старый, но дивный и незабываемый Гленн Миллер, погода очаровательна, как всегда в это время года в Пекине, на дороге нет пробок... И мне начинает казаться, что неприятности в моей жизни закончились.
«Тяньин» – дорогой и немного чопорный ресторан, однако у Го там всегда зарезервирован столик – на втором этаже, возле большого панорамного окна. Мы садимся, Го делает заказ, и, дожидаясь, пока его выполнят, мы пьем аперитив и ведем незначительную беседу. Незначительная беседа – это истинное наслаждение для человека, который только что был обременен проблемами и вдруг чудеснейшим образом от этих проблем избавился. Однако в какой-то момент наша беседа перестала быть незначительной. Да, точно, сразу после того, как нам подали морского гребешка с шариками из маринованной редьки.
– Нила, – неожиданно спросил меня кузен Го, – тебе трудно жить без мужчины?
– То есть?
– Ты не выходишь замуж, любовника или просто друга у тебя нет...
– У меня есть друг – это ты.
– Нила, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Почему так, Нила? Ты красивая женщина...
– Это все макияж и палевое платье.
– Перестань. Отчего ты все время одна?
– Го, мне странно, что ты затеял такой разговор. Ну если угодно, я объясню. Учитель Ван То запретил мне и думать о мужчинах, если я хочу быть совершенным мастером фэн-шуй. Я не знаю, как связаны между собой фэн-шуй и мужчины и почему одно может помешать другому, но я выполняю волю своего учителя. Вот и все. Заводить любовника, чтоб испортить себе карьеру? Уволь. Я для этого сишиком по-европейски мыслю. Кузен, ты как-то необычно погрустнел. Как это понять?
– Да была у меня одна идея, – неопределенно произнес кузен, глядя в сторону.
– Го, ты просто прелесть и я тебя очень люблю, – улыбнулась я. – Но...
– Но.
– Да.
– А каким ты представляешь идеального мужчину?
– Для себя или вообще?
– Для себя. И не говори, что ты никогда об лом не задумывалась.
– Задумывалась. – Я усмехнулась. – И пришла выводу, что идеальный мужчина для меня – это как археологические раскопки.
– То есть?
– То есть каждый день откапываешь в нем что-то новое, делаешь открытие, а каждая черта его характера есть часть прекрасного целого, которому имя идеал.
– Слишком поэтично, мне не понять.
– Го, давай оставим разговоры на эту опасную для меня тему.
А тема и вправду была мне не очень-то приятна. Рассказывать про свое вынужденное целомудрие я не любила, потому что тогда сразу выходила карьеристкой, неспособной променять работу на чувства. Но однажды я была влюблена (или думала, что влюблена), а закончилось это рождением Кэтнян и разводом. А теперь я могу видеть суть вещей, чувствовать силы, властвующие в природе, действовать в унисон со стихиями – и все это променять на не вполне внятное чувство привязанности к определенному мужчине? Нет, увольте.
Из ресторана мы возвращались поздно вечером. Го обладал уникальной способностью пить не пьянея, потому я не боялась, что мы закончим этот прекрасный во всех отношениях день банальной аварией. Тем более что Го решил проехать не по оживленной магистрали, а окольной дорогой, полупустой в этот час.
И откуда на дороге взялся тот человек, я так и не поняла.
Го заметил его и ударил по тормозам. Я завизжала, понимая, что тормоза уже ничем не помогут, а дальше произошло странное.
Наша машина проскочила сквозь стоявшего на дороге человека. Проскочила и тут же остановилась как вкопанная. Мы с Го обернулись и посмотрели на того типа...
...Который поднял правую руку и...
...С его руки сорвалась змеистая ослепительно-белая молния и ударила в машину.
Это было последним впечатлением такого прекрасного дня.
Глава шеста
ПОМИНАЛЬНАЯ ДОЩЕЧКА
Постоянное не умрет.
И Цзин
Я шла по облакам.
Они были грязно-голубые, с оттенком серого, и скрипели под ногами, как раскрошившийся пенопласт.
А до небосвода можно было достать рукой. Только ничего интересного в этом не было. Когда я потрогала небосвод, оказалось, что сделан он из дешевой ткани вроде сатина и выкрашен синей гуашью. Чешуйки сухой гуаши остались на моих пальцах после прикосновения.
Оттого, что небо и облака столь прозаичны и унылы, меня охватила печаль. Я остановилась и отодвинула рукой назойливую пенопластовую тучу, чтобы взглянуть вниз, на землю. Может быть, хоть там все без изменений – живое, радостное, блестящее?
Но я тут же услышала голос за спиной:
– А вот этого тебе делать не положено. Я обернулась в некоторой растерянности.
На меня смотрело странное существо – с туловищем змеи, птичьими крыльями и рыбьим хвостом. Лицо его выглядело жутковато:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Печально... – протянул голос Красавчика Ванга.
«Погоди меня хоронить», – зло подумала я и заявила:
– Тем не менее!..
– Тем не менее?
– Да, тем не менее я взяла на себя смелость исполнить некий ритуал.
– Вот это интересно... – Голос Красавчика Ванга явно колебался: то ли хоронить меня, то ли все-таки оставить дышать и радоваться жизни.
– Этот ритуал довольно изнурителен, хотя несложен, – продолжала я голосом крупной специалистки по мистическим ритуалам. – Цель этого ритуала – направить энергии двух сблизившихся людей к разным стихиям...
– Объясните проще! – потребовал Красавчик Ванг.
Да, куда уж тебе понять. Мясник. Коновал.
– Отныне энергии господина Сичжи и госпожи Тинг будут течь в противоположных направлениях, что неизбежно приведет к диссонансу в их отношениях, ссоре и разрыву. Вы ведь этого хотели, господин Чхунхен?
Коновал немного помолчал, потом сказал:
– Да. Как скоро она его бросит?
– Полагаю, в течение месяца, – шагнула я в омут. – Но первые признаки охлаждения между ними должны наметиться сразу по завершении моего ритуала. Так что вы можете не беспокоиться, господин Чхунхен. Серебряная Юлэ скоро вернется в свое кабаре.
– В мое кабаре, – поправил монстр. – Что ж, если все будет так, как вы сказали, госпожа Чжао... Рассчитывайте на мою благодарность. Но если...
– Никаких других «если» быть не может, – тоном человека, знающего, что он благополучно утопает, но при этом бодрится и хорохорится, заявила я. – Все сработает как надо.
– Замечательно. Всего хорошего, госпожа Чжао.
– Мерзавец! – по-русски прошипела я в трубку, откуда уже доносились короткие гудки.
Следующие три дня я провела в каком-то оцепенении, мешая сон с явью, боясь выйти за порог собственного дома; да что говорить – боясь выйти из комнаты! Это был настоящий приступ неврастении с паническими атаками, а психотерапевта под рукой не оказалось... Мне представлялось, что за каждым углом меня подстерегает убийца, подосланный Красавчиком Вангом... Мне снилось, что учитель Ван То изгоняет меня из числа своих учеников за то, что я осмелилась осквернить сами принципы фэн-шуй. А еще я почему-то постоянно боялась за свою куклу – ту, что подарила мне бабушка Юцзян...
Моя жизнь-существование в таком полубреду завершилась утром четвертого дня с приездом кузена Го. Он посмотрел в мои погасшие и исплаканные глаза, налил мне коньяку, заставил выпить, а потом усадил на диван и несколько минут массировал мне шею и предплечья. Массаж вкупе с коньяком помог, я успокоилась и даже ощутила нечто вроде прилива сил.
– Спасибо, что навестил меня, Го, – сказала я. – посоветуй, что мне делать?
– А что случилось?
– Го, не стыдно тебе? Я обманула Красавчика Ванга. Я сжульничала. Мне нужно бежать. Но куда?
Может, к кузине Хуа уехать? Заберу у нее Кэтнян, и пусть Семья нас где-нибудь спрячет...
– Зачем вам прятаться? – улыбнулся Го. – Нила, неужели ты не слышала последних гламурных новостей?
– Нет. Какие новости! Я тут помираю от депрессии, а он...
– Так вот, послушай: не далее как вчера певица Серебряная Юлэ крепко повздорила со своим нареченным женихом, господином Сичжи. Дело даже дошло до драки, причем инициатором драки стала опять-таки наша прелестная Серебряная Юлэ. Расцарапав физиономию чайному магнату и получив от него в ответ пару-тройку несимпатичных синяков, певица немедленно расторгла помолвку, вернула господину Сичжи все его предсвадебные подарки и вернулась в кабаре, сделав следующее заявление для прессы: «Лучше быть райской птицей в кабаре, чем вороной в доме богача!»
– Ммм, – сказала я.
И снова уставилась в одну точку. На сей раз точкой был резной деревянный дракончик, стоящий у меня на журнальном столике. Кузену Го не понравился мой неконструктивный ступор, а потому кузен Го несколько раз хлопнул в ладоши перед моим носом. Что весьма благотворно на меня подействовало – я очнулась и сказала:
– Это надо же, как мне повезло!
– То есть?
– Как все совпало: только я позвонила Красавчику Вашу и сообщила о «проделанной работе», а Серебряная Юлэ и чайный магнат взяли и поссорились вкрутую. Го, судьба есть, и она ко мне благосклонна!
– Нила, – усмехнулся кузен, и странная это была усмешка. – А ты уверена, что дело в судьбе, а не в том, что ты совершила ритуал?
– Кузен, это нонсенс. Просто совпадение.
– Просто совпадений не бывает, Нила. Ладно, не стану тебя разубеждать. Поедем-ка развеемся. Тебе прямо-таки необходимо выйти в свет, за эти дни ты превратилась буквально в какого-то сушеного сверчка.
– Ой, неужели я действительно так плохо выгляжу? – перепугалась я.
– Действительно. И даже хуже. Прими душ, уложи волосы, сделай макияж и надень палевое платье.
– То, что с вышивкой в виде побегов бамбука?
– Да. Оно на тебе шикарно смотрится. Я повезу тебя в ресторан «Тяньин»: думаю, там к тебе вернется хорошее настроение.
– Кузен, ты неподражаем. Без тебя моя жизнь превратилась бы в сплошной мрак.
На сборы кузен Го дал мне час. Я управилась за пятьдесят девять минут и предстала перед ним – освеженная, намакияженная и в палевом платье, расшитом побегами бамбука. К платью прилагались туфли из золотистой кожи на высоком каблуке-шпильке и длинный золотистый же газовый шарф. Словом, когда я хотела, то могла выглядеть сногсшибательно.
И только мы с кузеном собрались уходить, как зазвонил телефон. Мое настроение резко ухудшилось, я покачнулась на своих шпильках и уронила газовый шарф, спланировавший прямиком на лакированные туфли кузена.
– Го, я боюсь подходить к телефону, – тоном девочки-сиротки сообщила я. – Вдруг там опять угрозы и проклятия...
– Я подойду сам, – успокоил меня кузен. Поднял шарф, вручил его мне и, вернувшись к телефону, взял трубку.
– Дом госпожи Чжао, – сказал кузен внушительным голосом. Тут же его лицо слегка задубело, но голос не изменился. – Да, господин Чхунхен. Сейчас я ее приглашу к телефону.
Но я уже была рядом и изображала нервную дрожь. Го передал мне трубку и ободряюще улыбнулся.
– Алло?
– Здравствуйте, госпожа Чжао.
– Здравствуйте, господин Чхунхен. Чем обязана высокой чести нового разговора с вами?
– Мне приятно, что вы так изысканно выражаетесь, госпожа Чжао. Среди нынешних дам это такая редкость... Я звоню для того, чтобы поблагодарить вас.
– Ммм...
– Серебряная Юлэ вернулась к своей работе, и, полагаю, не последнюю роль в этом сыграли вы, госпожа Чжао, как знаток особых, тайных ритуалов, имеющих над людьми необычайную власть.
– Ммм...
– Я весьма признателен вам за качественную работу. Вам уже доставили посылку?
– К-какую посылку? Нет...
– Значит, с минуты на минуту доставят. Не пугайтесь, это просто маленький подарок от меня. Исего доброго, госпожа Чжао.
– Д-до свид-д-д... – Я положила трубку и воззрилась на кузена Го. – Красавчик Ванг отправил мне посылку с «благодарностью». Надеюсь, в посылке не бомба.
Го с сожалением поглядел на меня:
– Кузина, ты становишься параноиком. Красавчик Ванг уже давно никому не присылает бомбы и посылке – в его бизнесе это считается дурным тоном.
Тут вошел домоправитель Цань, держа в руках небольшую коробочку, перевязанную алой лентой.
– Вам посылка, госпожа Чжао, – протянул он мне коробочку.
– Спасибо, Цань.
Я застыла, не решаясь открыть коробку. Помог опять-таки кузен. Он взял у меня коробку, бестрепетно открыл ее и довольно присвистнул.
– Что такое? – залюбопытствовала я и наконец перестала трусить.
Внутри коробки на черном бархате светился платиновый гарнитур с топазами. Как большинство женщин, я была сама не своя от украшений, полому, глядя на роскошные драгоценности, во-первых, восхищалась, а во-вторых, умягчалась сердцем по отношению к Красавчику Вангу. Все-таки есть и в этом чудовище нечто человеческое, если он прислал мне такую красоту!
– Надень, – посоветовал кузен. – К твоему платью очень идет.
– Да, пожалуй...
Несколько минут мной были потрачены на надевание гарнитура (оказывается, в обрамлении из топазового колье и топазовых же серег мое лицо смотрится гораздо выразительнее), и вот уже я прощаюсь с домоправителем, сажусь в машину Го, и мы едем в ресторан «Тяньин».
Жизнь вновь прекрасна, из магнитолы в машине Го звучит старый, но дивный и незабываемый Гленн Миллер, погода очаровательна, как всегда в это время года в Пекине, на дороге нет пробок... И мне начинает казаться, что неприятности в моей жизни закончились.
«Тяньин» – дорогой и немного чопорный ресторан, однако у Го там всегда зарезервирован столик – на втором этаже, возле большого панорамного окна. Мы садимся, Го делает заказ, и, дожидаясь, пока его выполнят, мы пьем аперитив и ведем незначительную беседу. Незначительная беседа – это истинное наслаждение для человека, который только что был обременен проблемами и вдруг чудеснейшим образом от этих проблем избавился. Однако в какой-то момент наша беседа перестала быть незначительной. Да, точно, сразу после того, как нам подали морского гребешка с шариками из маринованной редьки.
– Нила, – неожиданно спросил меня кузен Го, – тебе трудно жить без мужчины?
– То есть?
– Ты не выходишь замуж, любовника или просто друга у тебя нет...
– У меня есть друг – это ты.
– Нила, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Почему так, Нила? Ты красивая женщина...
– Это все макияж и палевое платье.
– Перестань. Отчего ты все время одна?
– Го, мне странно, что ты затеял такой разговор. Ну если угодно, я объясню. Учитель Ван То запретил мне и думать о мужчинах, если я хочу быть совершенным мастером фэн-шуй. Я не знаю, как связаны между собой фэн-шуй и мужчины и почему одно может помешать другому, но я выполняю волю своего учителя. Вот и все. Заводить любовника, чтоб испортить себе карьеру? Уволь. Я для этого сишиком по-европейски мыслю. Кузен, ты как-то необычно погрустнел. Как это понять?
– Да была у меня одна идея, – неопределенно произнес кузен, глядя в сторону.
– Го, ты просто прелесть и я тебя очень люблю, – улыбнулась я. – Но...
– Но.
– Да.
– А каким ты представляешь идеального мужчину?
– Для себя или вообще?
– Для себя. И не говори, что ты никогда об лом не задумывалась.
– Задумывалась. – Я усмехнулась. – И пришла выводу, что идеальный мужчина для меня – это как археологические раскопки.
– То есть?
– То есть каждый день откапываешь в нем что-то новое, делаешь открытие, а каждая черта его характера есть часть прекрасного целого, которому имя идеал.
– Слишком поэтично, мне не понять.
– Го, давай оставим разговоры на эту опасную для меня тему.
А тема и вправду была мне не очень-то приятна. Рассказывать про свое вынужденное целомудрие я не любила, потому что тогда сразу выходила карьеристкой, неспособной променять работу на чувства. Но однажды я была влюблена (или думала, что влюблена), а закончилось это рождением Кэтнян и разводом. А теперь я могу видеть суть вещей, чувствовать силы, властвующие в природе, действовать в унисон со стихиями – и все это променять на не вполне внятное чувство привязанности к определенному мужчине? Нет, увольте.
Из ресторана мы возвращались поздно вечером. Го обладал уникальной способностью пить не пьянея, потому я не боялась, что мы закончим этот прекрасный во всех отношениях день банальной аварией. Тем более что Го решил проехать не по оживленной магистрали, а окольной дорогой, полупустой в этот час.
И откуда на дороге взялся тот человек, я так и не поняла.
Го заметил его и ударил по тормозам. Я завизжала, понимая, что тормоза уже ничем не помогут, а дальше произошло странное.
Наша машина проскочила сквозь стоявшего на дороге человека. Проскочила и тут же остановилась как вкопанная. Мы с Го обернулись и посмотрели на того типа...
...Который поднял правую руку и...
...С его руки сорвалась змеистая ослепительно-белая молния и ударила в машину.
Это было последним впечатлением такого прекрасного дня.
Глава шеста
ПОМИНАЛЬНАЯ ДОЩЕЧКА
Постоянное не умрет.
И Цзин
Я шла по облакам.
Они были грязно-голубые, с оттенком серого, и скрипели под ногами, как раскрошившийся пенопласт.
А до небосвода можно было достать рукой. Только ничего интересного в этом не было. Когда я потрогала небосвод, оказалось, что сделан он из дешевой ткани вроде сатина и выкрашен синей гуашью. Чешуйки сухой гуаши остались на моих пальцах после прикосновения.
Оттого, что небо и облака столь прозаичны и унылы, меня охватила печаль. Я остановилась и отодвинула рукой назойливую пенопластовую тучу, чтобы взглянуть вниз, на землю. Может быть, хоть там все без изменений – живое, радостное, блестящее?
Но я тут же услышала голос за спиной:
– А вот этого тебе делать не положено. Я обернулась в некоторой растерянности.
На меня смотрело странное существо – с туловищем змеи, птичьими крыльями и рыбьим хвостом. Лицо его выглядело жутковато:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33