– Владимир Иванович застрял.
– Что, здорово застрял?!
Владимир Иванович не отвечал.
– Эй, ты живой?! – снова крикнул карлик.
– Может быть, ему плохо? – предположил Николай. – Эй! Владимир Иванович!
Он поближе притиснулся к его боку и, нащупав руку, ущипнул.
– Я всегда чувствовал, что конец мой будет ужасен, – донесся до Николая замогильный голос. – Всегда.
"Господи! Это мне кажется или нет? Это во мне кто-то говорит, – пронеслось в голове Николая. – Неужели это конец?.."
– Чушь свинячья! Я тебе дам "конец"! – вдруг раздалось с другой стороны Николая. – Вылезай! Я тебе дам "конец"! Я до ста лет жить буду и между гаражами подыхать не собираюсь!
– Я чувствовал, что конец мой близок, – опять донесся загробный голос. – Вчера на лестнице кто-то звал меня по имени… Это был голос моего покойного дяди… Я узнал его.
И тут пробуждающий хоть какую-то слабую надежду в этом душном кромешном мраке, голос:
– Ерунда! Вылезай сейчас же!!
"Что же это такое? Мерещится это мне или нет?!
Стекая по лицу, пот попадал в глаза, но Николай не чувствовал боли, он был близок к обмороку.
– Давай поднапрем! Вытолкнем его вместе! – пихнул его в бок Захарий.
Этот толчок вернул Николаю возможность соображать. Он изо всей силы ущипнул Владимира Ивановича за руку.
Владимир Иванович вскрикнул от боли и, кажется, придя в себя от легкого помутнения рассудка, заерзал и застонал, пытаясь выбраться. По мере сил Николай помогал ему одним боком, с другого на него давил Захарий. Казавшееся безнадежным положение придавало Николаю силы, он кряхтел, стонал. Было страшно остаться тут спрессованным гаражами и людьми. Было страшно до ужаса, до душевной паники. Вот она – смерть – иногда казалось Николаю. Все! В отчаянии он напрягал грудь, силясь сдвинуть, хоть на немного сдвинуть гаражи, чтобы дать груди пространство вздохнуть. Он не хотел, не мог оставаться здесь больше! Николай изо всех уже сил, не задумываясь над тем, что причиняет ему боль, пихал плечом, руками заткнувшего проход Владимира Ивановича и ненавидел, люто ненавидел его в эту минуту.
Общими усилиями они, наконец, вытолкнули мешавшее проходу тело наружу, и Николай вырвался из узкого жуткого пространства на волю. Свежий воздух ударил в потное лицо. Он, широко открыв рот, дышал; рядом, прислонившись плечом к гаражу, стоял Владимир Иванович.
– Передрейфили, небось? – из щели выбрался Захарий. – Вижу, передрейфили. Ну теперь все. Туда больше не полезем… Не думал я, что вы такие тучные, а то б с другого хода повел. С другой стороны тоже лаз есть, он поширше будет. Обходить, правда, придется далеко, минут десять потеряем.
– Сколько же мы там пробыли? – спросил отдышавшийся Николай.
– Всего минут пять, – ответил карлик, взглянув на часы. – Не больше. Ну, вперед.
Он дружески похлопал Владимира Ивановича по сгорбленной спине и пошел куда-то. Николай с вялым Владимиром Ивановичем поплелись вслед. На ходу Захарий отвернул крышку фонарика.
– Ну так и есть – контакт отошел, я так и думал. Надо же, в самый ответственный момент отказал…
Снова оглушительно зажужжало, и опять над крышами пролетел вертолет, но на него уже не обратили внимания. Николай наслаждался жизнью. Вонючие дворы-колодцы, по которым они брели, казались ему чудными, полными цветов полянами; и даже зловонные помойки в этих дворах, словно цветочные клумбы, вызывали симпатию и приятное чувство умиления. Ему казалось сейчас, что в том обреченном на отчаяние пространстве он вдруг понял то, что не понимал раньше, наконец, ощутив сладостный вкус жизни.
От парадной навстречу им метнулась человеческая тень. Это оказался обыкновенный японец. Он снова что-то сказал, но потому как никто не понял, японо-язычный гражданин махнул рукой и скорбный отошел к помойному баку.
– Да, перепугался я там, в темноте и тесноте, – сказал пришедший в себя Владимир Иванович. – Не знал, что может быть так страшно.
– Это все паника, паниковать надо меньше. А этому вашему Собирателю каково там, в покойницкой, лежать?..
Остальную часть пути они не общались. Все дворы Николаю казались похожими между собой, и он скоро потерял им счет. Наконец, карлик остановился у ряда железных гаражей.
– Здесь проход пошире, – сказал он, указав на одну из щелей. – Не дрейфь, братва! Лезем.
Он бодрым шагом направился к темной щели.
– Я не полезу, – сказал Владимир Иванович, даже в темноте было видно, что он бледен как покойник.
– Как так?! – повернулся к нему Захарий.
– Я не полезу, начальник… На стреме лучше постою.
– Ладно, стой, – согласился Захарий, с состраданием на него глядя. – Там мы и вдвоем управимся.
Прежде, чем лезть, он посветил фонариком.
– За мной, Колян, – махнул Захарий рукой и юркнул в щель.
Николай последовал за ним. Пространство между гаражами, действительно, оказалось намного шире того, в котором они были вначале, и он без труда и каких-либо приключений выбрался в крохотный закуток. Захарий уже стоял на гробе и светил в окошко.
– Да, так фиг, пожалуй, обнаружишь – полазать, поворочать придется. Эх, если б не Амвросий работал, свет бы зажгли…
– Поработать предстоит, – встав рядом с карликом и следя за световым пятном, скользящим по недвижимым телам, подтвердил Николай.
– Это в последний год падеж увеличился сильно… Перестройка доводит или экология. А, может, то и другое. Подсади-ка.
Свет фонаря погас, Николай на ощупь подсадил маленького человека. Внизу что-то загрохотало. Вероятно, Захарий спрыгнул на гроб. Пятно света выхватило из тьмы чьи-то распростертые руки вперемешку с ногами. И Захарий, склонившись и вглядываясь в накиданных как попало покойников, побрел среди огробленных и лежавших так просто, безгробных.
Николаю лезть туда очень уж не хотелось, но он, пересилив отвращение, подпрыгнул и, зацепившись за край окна ногой, кое-как протиснулся в оконце и спрыгнул на пол. Нога наскочила на неровность, подвернулась, и Николай повалился в тьму. Руки его на кого-то попали, ему сделалось противно, и он, торопливо загрохотав о гроб ногами, вскочил… но, ослепленный вспышкой, зажмурил глаза, ничего вокруг себя не видя.
– Смир-но!! Кругом ма-арш!! Очистить помещение!! Смир-но!! – вдруг заорал хриплый мужской бас. – Смир-рно!! Очистить помещение!! На ночную поверку становись!
Николай потер глаза и, сощурившись, осмотрелся кругом.
Вокруг лежали покойники в различных позах. В конце помещения, возле двери, опираясь на косу, стоял курносый человек, а рядом с ним мужик в ватнике, в шапке с опущенными ушами и выкрикивал на весь морг команды. Но их никто не исполнял.
– А этот что? Непор-рядок! – вдруг устремив на Николая взгляд, раскатисто рявкнул мужик, двинувшись через мертвецов прямо к нему. – Устранить!
И тут Николай увидел Захария, тот лежал между недвижимыми телами и, корча страшные рожи, усиленно делал ему знаки.
Таясь от мужика в шапке, он не хотел говорить в голос, а только все махал, махал руками. Наконец, до Николая дошло, и, как не было ему противно, он опустился между гробом, о который ушиб ногу, и телом какого-то мужика – и затих.
– Сам улегся. Умница! Я произвола не терплю. Сми-ирно!! Очистить помещение!!
Лицо Николая оказалось повернутым в сторону мертвого мужчины. Мужчина в глубоко натянутой на брови кепке лежал смирно на боку, как будто спал, их носы чуть-чуть не соприкасались, глаза гражданина были закрыты. Лицо мертвого человека показалось Николаю знакомым, даже очень знакомым. И хотя бытует мнение, что лицом к лицу лица не разглядеть, но, чем больше он в неярком морговом освещении вглядывался в его черты, тем больше уверялся в том, что знает этого человека.
– Сми-ирно! На вечернюю поверку становись! – не переставая, горланил бравый мужик в шапке.
Покойник, которого с таким интересом разглядывал Николай, вдруг открыл оба глаза и удивленно моргнул несколько раз. Взгляды их встретились. Моргнувший покойник узрел, что на него смотрят, и тут же закрыл оба глаза, как будто и не открывал. Свет погас; команды смолкли; где-то, взвыв пружинами, хлопнула дверь.
Николай вскочил на ноги и, сделав два шага в сторону и на кого-то наступив, остановился как вкопанный. Освещая себе путь фонариком, к нему шел Захарий.
– Ты чего сюда-то залез? Думал, я один без тебя не обойдусь?.. Ведь он зашибить тебя мог.
– Тут покойник жи… живой, кажется… – заикаясь, проговорил Николай.
– Собиратель, что ли?
Захарий стал высвечивать покойников вокруг них.
– Нет, не Собиратель, он на меня смотрел…
– Да они все смотрят… Ну какой, показывай.
Но Николай не мог выбрать своего, да теперь он уже и сомневался – не привидилось ли ему это от страха.
– Ладно, если живой – выход найдет, а ты обратно лезь – вдвоем только морока одна. Фонарик-то в единственном числе.
– Да… пожалуй, я там подожду… – пробормотал Николай, попятившись к окну, но споткнулся и упал спиной в холодные тела, забарахтался в них, вскочил… Хихикая, Захарий указал светом фонаря путь; Николай, не разбирая дороги, бросился к оконцу, подпрыгнул, уцепился за край и подтянулся, судорожно перебирая ногами по стене. Наконец, ему удалось выбраться из помещения морга в смотровой закуток. Он в темноте нащупал гроб, уселся на него и пригорюнился. Ждать, пока карлик обнаружит покойника, предстояло черт знает сколько времени. Часов у Николая не было. Он бы, конечно, вышел на волю к Владимиру Ивановичу, но в проход лезть без карлика было боязно. И вообще, если бы там за стеной среди трупов не лазал маленький беспечный человек, Николай совсем сошел бы с ума от страха. Его присутствие успокаивало и вселяло уверенность.
Николай встал на гроб ногами и стал смотреть в оконце на то, как карлик бродит по моргу. По стенам в свете фонаря шарахались тени, словно морг шевелился. Несколько минут Николай с интересом наблюдал замысловатую игру света и тени. Как вдруг ему почудилось непонятное и необоснованное движение в покойницких рядах. Ему ни с того ни с сего почудилось, что один из покойников пошевелился, поднялся на локти, потом сел и повернул лицо в сторону увлеченного поисками карлика. Но блуждающий карлик метнул луч света в сторону наблюдающего за ним покойника, и тот рухнул замертво, вновь представившись неживым. Николай еще долго, не отрываясь, глядел на то место, где заметил странное телодвижение, не доверяя своим наблюдениям, но в том месте более не произошло ни одного движения, кроме причудливой игры теней. От долгого глядения на одно место в поздний час у Николая начали слипаться глаза. Потеряв интерес и уже ко всему безразличный, он прилег в темноте на крышку гроба, подложил в качестве подушки под голову руку, собираясь вздремнуть…
– Эй, ты чего, уснул?.. Зову, зову!.. Ну ты даешь!
Николай вскочил с гроба в кромешной тьме, потеряв ориентир, в панике заметался по тесному отделению.
– Что такое?.. – бормотал он в ужасе, ощупывая железные стены гаражей. – Что такое?..
– Да проснись ты! Здесь я, – высунувший голову в окошко, Захарий осветил свое лицо светом фонаря. – Вот он я!
Лицо свое он осветил снизу, как делают дети, пугая друг друга, и Николай его испугался. В детстве подобные шутки товарищей почему-то не производили на него впечатления. А сейчас в столь странной ситуации произвели. Он затрепетал и прижался спиной к холодной стене гаража. Луч фонарика ударил по глазам.
– Ты что, не очухался еще?
– Ах да, задремал, кажется… слегка, – заслоняясь от света рукой, проговорил Николай, приходя, наконец, в себя.
– Я там лазаю, с ног сбился, а ты, Колян, дрыхнешь, на гробике пристроившись.
– Да нет… я так… Нашли его? Помочь?
Он поднялся на гроб, оказавшись совсем близко от лица карлика.
– Тут история произошла… – таинственно, вдруг перейдя на шепот, заговорил Захарий, погасив фонарь. – Весь морг облазил, а он… – Захарий захихикал в темноте.
– Что он? – подождав некоторое время в безмолвии и мраке, спросил Николай. Захарий опять захихикал.
– А он… уже проснулся давно. Представляешь, сам проснулся и за мной наблюдал потихонечку.
Фонарь вдруг зажегся и прямо перед своим носом Николай увидел лицо Собирателя.
– А я проснулся и думаю: "Кто это среди покойников шляется?" – сказал Собиратель. – Но главное не в этом, не в этом вовсе, представьте. Пока Захарий мой труп разыскивал, он еще восемь человек спящих обнаружил. Представляете?.. Так что их тоже спасать нужно. Потому что я слышал, как сегодня днем начальство приходило и велело завтра же всех покойников в крематории пожечь и помещение освободить. Его кооператоры скупили, говорят, для партийных шишек ресторан со стриптизом устраивать будут. Ладно, пойду Захарию помогу.
Фонарь, освещавший лицо Собирателя, погас, и Николай остался стоять в темноте. Мысленно он прикинул, что каждому выходит нести по два тела. Немного погодя, он заглянул в окно. Посреди помещения стояли карлик и Собиратель. Откуда-то из угла, освещая свой путь фонариком, из-за маленького роста и хрупкого телосложения с трудом перебираясь через покойницкие завалы, брела крохотная старушонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Что, здорово застрял?!
Владимир Иванович не отвечал.
– Эй, ты живой?! – снова крикнул карлик.
– Может быть, ему плохо? – предположил Николай. – Эй! Владимир Иванович!
Он поближе притиснулся к его боку и, нащупав руку, ущипнул.
– Я всегда чувствовал, что конец мой будет ужасен, – донесся до Николая замогильный голос. – Всегда.
"Господи! Это мне кажется или нет? Это во мне кто-то говорит, – пронеслось в голове Николая. – Неужели это конец?.."
– Чушь свинячья! Я тебе дам "конец"! – вдруг раздалось с другой стороны Николая. – Вылезай! Я тебе дам "конец"! Я до ста лет жить буду и между гаражами подыхать не собираюсь!
– Я чувствовал, что конец мой близок, – опять донесся загробный голос. – Вчера на лестнице кто-то звал меня по имени… Это был голос моего покойного дяди… Я узнал его.
И тут пробуждающий хоть какую-то слабую надежду в этом душном кромешном мраке, голос:
– Ерунда! Вылезай сейчас же!!
"Что же это такое? Мерещится это мне или нет?!
Стекая по лицу, пот попадал в глаза, но Николай не чувствовал боли, он был близок к обмороку.
– Давай поднапрем! Вытолкнем его вместе! – пихнул его в бок Захарий.
Этот толчок вернул Николаю возможность соображать. Он изо всей силы ущипнул Владимира Ивановича за руку.
Владимир Иванович вскрикнул от боли и, кажется, придя в себя от легкого помутнения рассудка, заерзал и застонал, пытаясь выбраться. По мере сил Николай помогал ему одним боком, с другого на него давил Захарий. Казавшееся безнадежным положение придавало Николаю силы, он кряхтел, стонал. Было страшно остаться тут спрессованным гаражами и людьми. Было страшно до ужаса, до душевной паники. Вот она – смерть – иногда казалось Николаю. Все! В отчаянии он напрягал грудь, силясь сдвинуть, хоть на немного сдвинуть гаражи, чтобы дать груди пространство вздохнуть. Он не хотел, не мог оставаться здесь больше! Николай изо всех уже сил, не задумываясь над тем, что причиняет ему боль, пихал плечом, руками заткнувшего проход Владимира Ивановича и ненавидел, люто ненавидел его в эту минуту.
Общими усилиями они, наконец, вытолкнули мешавшее проходу тело наружу, и Николай вырвался из узкого жуткого пространства на волю. Свежий воздух ударил в потное лицо. Он, широко открыв рот, дышал; рядом, прислонившись плечом к гаражу, стоял Владимир Иванович.
– Передрейфили, небось? – из щели выбрался Захарий. – Вижу, передрейфили. Ну теперь все. Туда больше не полезем… Не думал я, что вы такие тучные, а то б с другого хода повел. С другой стороны тоже лаз есть, он поширше будет. Обходить, правда, придется далеко, минут десять потеряем.
– Сколько же мы там пробыли? – спросил отдышавшийся Николай.
– Всего минут пять, – ответил карлик, взглянув на часы. – Не больше. Ну, вперед.
Он дружески похлопал Владимира Ивановича по сгорбленной спине и пошел куда-то. Николай с вялым Владимиром Ивановичем поплелись вслед. На ходу Захарий отвернул крышку фонарика.
– Ну так и есть – контакт отошел, я так и думал. Надо же, в самый ответственный момент отказал…
Снова оглушительно зажужжало, и опять над крышами пролетел вертолет, но на него уже не обратили внимания. Николай наслаждался жизнью. Вонючие дворы-колодцы, по которым они брели, казались ему чудными, полными цветов полянами; и даже зловонные помойки в этих дворах, словно цветочные клумбы, вызывали симпатию и приятное чувство умиления. Ему казалось сейчас, что в том обреченном на отчаяние пространстве он вдруг понял то, что не понимал раньше, наконец, ощутив сладостный вкус жизни.
От парадной навстречу им метнулась человеческая тень. Это оказался обыкновенный японец. Он снова что-то сказал, но потому как никто не понял, японо-язычный гражданин махнул рукой и скорбный отошел к помойному баку.
– Да, перепугался я там, в темноте и тесноте, – сказал пришедший в себя Владимир Иванович. – Не знал, что может быть так страшно.
– Это все паника, паниковать надо меньше. А этому вашему Собирателю каково там, в покойницкой, лежать?..
Остальную часть пути они не общались. Все дворы Николаю казались похожими между собой, и он скоро потерял им счет. Наконец, карлик остановился у ряда железных гаражей.
– Здесь проход пошире, – сказал он, указав на одну из щелей. – Не дрейфь, братва! Лезем.
Он бодрым шагом направился к темной щели.
– Я не полезу, – сказал Владимир Иванович, даже в темноте было видно, что он бледен как покойник.
– Как так?! – повернулся к нему Захарий.
– Я не полезу, начальник… На стреме лучше постою.
– Ладно, стой, – согласился Захарий, с состраданием на него глядя. – Там мы и вдвоем управимся.
Прежде, чем лезть, он посветил фонариком.
– За мной, Колян, – махнул Захарий рукой и юркнул в щель.
Николай последовал за ним. Пространство между гаражами, действительно, оказалось намного шире того, в котором они были вначале, и он без труда и каких-либо приключений выбрался в крохотный закуток. Захарий уже стоял на гробе и светил в окошко.
– Да, так фиг, пожалуй, обнаружишь – полазать, поворочать придется. Эх, если б не Амвросий работал, свет бы зажгли…
– Поработать предстоит, – встав рядом с карликом и следя за световым пятном, скользящим по недвижимым телам, подтвердил Николай.
– Это в последний год падеж увеличился сильно… Перестройка доводит или экология. А, может, то и другое. Подсади-ка.
Свет фонаря погас, Николай на ощупь подсадил маленького человека. Внизу что-то загрохотало. Вероятно, Захарий спрыгнул на гроб. Пятно света выхватило из тьмы чьи-то распростертые руки вперемешку с ногами. И Захарий, склонившись и вглядываясь в накиданных как попало покойников, побрел среди огробленных и лежавших так просто, безгробных.
Николаю лезть туда очень уж не хотелось, но он, пересилив отвращение, подпрыгнул и, зацепившись за край окна ногой, кое-как протиснулся в оконце и спрыгнул на пол. Нога наскочила на неровность, подвернулась, и Николай повалился в тьму. Руки его на кого-то попали, ему сделалось противно, и он, торопливо загрохотав о гроб ногами, вскочил… но, ослепленный вспышкой, зажмурил глаза, ничего вокруг себя не видя.
– Смир-но!! Кругом ма-арш!! Очистить помещение!! Смир-но!! – вдруг заорал хриплый мужской бас. – Смир-рно!! Очистить помещение!! На ночную поверку становись!
Николай потер глаза и, сощурившись, осмотрелся кругом.
Вокруг лежали покойники в различных позах. В конце помещения, возле двери, опираясь на косу, стоял курносый человек, а рядом с ним мужик в ватнике, в шапке с опущенными ушами и выкрикивал на весь морг команды. Но их никто не исполнял.
– А этот что? Непор-рядок! – вдруг устремив на Николая взгляд, раскатисто рявкнул мужик, двинувшись через мертвецов прямо к нему. – Устранить!
И тут Николай увидел Захария, тот лежал между недвижимыми телами и, корча страшные рожи, усиленно делал ему знаки.
Таясь от мужика в шапке, он не хотел говорить в голос, а только все махал, махал руками. Наконец, до Николая дошло, и, как не было ему противно, он опустился между гробом, о который ушиб ногу, и телом какого-то мужика – и затих.
– Сам улегся. Умница! Я произвола не терплю. Сми-ирно!! Очистить помещение!!
Лицо Николая оказалось повернутым в сторону мертвого мужчины. Мужчина в глубоко натянутой на брови кепке лежал смирно на боку, как будто спал, их носы чуть-чуть не соприкасались, глаза гражданина были закрыты. Лицо мертвого человека показалось Николаю знакомым, даже очень знакомым. И хотя бытует мнение, что лицом к лицу лица не разглядеть, но, чем больше он в неярком морговом освещении вглядывался в его черты, тем больше уверялся в том, что знает этого человека.
– Сми-ирно! На вечернюю поверку становись! – не переставая, горланил бравый мужик в шапке.
Покойник, которого с таким интересом разглядывал Николай, вдруг открыл оба глаза и удивленно моргнул несколько раз. Взгляды их встретились. Моргнувший покойник узрел, что на него смотрят, и тут же закрыл оба глаза, как будто и не открывал. Свет погас; команды смолкли; где-то, взвыв пружинами, хлопнула дверь.
Николай вскочил на ноги и, сделав два шага в сторону и на кого-то наступив, остановился как вкопанный. Освещая себе путь фонариком, к нему шел Захарий.
– Ты чего сюда-то залез? Думал, я один без тебя не обойдусь?.. Ведь он зашибить тебя мог.
– Тут покойник жи… живой, кажется… – заикаясь, проговорил Николай.
– Собиратель, что ли?
Захарий стал высвечивать покойников вокруг них.
– Нет, не Собиратель, он на меня смотрел…
– Да они все смотрят… Ну какой, показывай.
Но Николай не мог выбрать своего, да теперь он уже и сомневался – не привидилось ли ему это от страха.
– Ладно, если живой – выход найдет, а ты обратно лезь – вдвоем только морока одна. Фонарик-то в единственном числе.
– Да… пожалуй, я там подожду… – пробормотал Николай, попятившись к окну, но споткнулся и упал спиной в холодные тела, забарахтался в них, вскочил… Хихикая, Захарий указал светом фонаря путь; Николай, не разбирая дороги, бросился к оконцу, подпрыгнул, уцепился за край и подтянулся, судорожно перебирая ногами по стене. Наконец, ему удалось выбраться из помещения морга в смотровой закуток. Он в темноте нащупал гроб, уселся на него и пригорюнился. Ждать, пока карлик обнаружит покойника, предстояло черт знает сколько времени. Часов у Николая не было. Он бы, конечно, вышел на волю к Владимиру Ивановичу, но в проход лезть без карлика было боязно. И вообще, если бы там за стеной среди трупов не лазал маленький беспечный человек, Николай совсем сошел бы с ума от страха. Его присутствие успокаивало и вселяло уверенность.
Николай встал на гроб ногами и стал смотреть в оконце на то, как карлик бродит по моргу. По стенам в свете фонаря шарахались тени, словно морг шевелился. Несколько минут Николай с интересом наблюдал замысловатую игру света и тени. Как вдруг ему почудилось непонятное и необоснованное движение в покойницких рядах. Ему ни с того ни с сего почудилось, что один из покойников пошевелился, поднялся на локти, потом сел и повернул лицо в сторону увлеченного поисками карлика. Но блуждающий карлик метнул луч света в сторону наблюдающего за ним покойника, и тот рухнул замертво, вновь представившись неживым. Николай еще долго, не отрываясь, глядел на то место, где заметил странное телодвижение, не доверяя своим наблюдениям, но в том месте более не произошло ни одного движения, кроме причудливой игры теней. От долгого глядения на одно место в поздний час у Николая начали слипаться глаза. Потеряв интерес и уже ко всему безразличный, он прилег в темноте на крышку гроба, подложил в качестве подушки под голову руку, собираясь вздремнуть…
– Эй, ты чего, уснул?.. Зову, зову!.. Ну ты даешь!
Николай вскочил с гроба в кромешной тьме, потеряв ориентир, в панике заметался по тесному отделению.
– Что такое?.. – бормотал он в ужасе, ощупывая железные стены гаражей. – Что такое?..
– Да проснись ты! Здесь я, – высунувший голову в окошко, Захарий осветил свое лицо светом фонаря. – Вот он я!
Лицо свое он осветил снизу, как делают дети, пугая друг друга, и Николай его испугался. В детстве подобные шутки товарищей почему-то не производили на него впечатления. А сейчас в столь странной ситуации произвели. Он затрепетал и прижался спиной к холодной стене гаража. Луч фонарика ударил по глазам.
– Ты что, не очухался еще?
– Ах да, задремал, кажется… слегка, – заслоняясь от света рукой, проговорил Николай, приходя, наконец, в себя.
– Я там лазаю, с ног сбился, а ты, Колян, дрыхнешь, на гробике пристроившись.
– Да нет… я так… Нашли его? Помочь?
Он поднялся на гроб, оказавшись совсем близко от лица карлика.
– Тут история произошла… – таинственно, вдруг перейдя на шепот, заговорил Захарий, погасив фонарь. – Весь морг облазил, а он… – Захарий захихикал в темноте.
– Что он? – подождав некоторое время в безмолвии и мраке, спросил Николай. Захарий опять захихикал.
– А он… уже проснулся давно. Представляешь, сам проснулся и за мной наблюдал потихонечку.
Фонарь вдруг зажегся и прямо перед своим носом Николай увидел лицо Собирателя.
– А я проснулся и думаю: "Кто это среди покойников шляется?" – сказал Собиратель. – Но главное не в этом, не в этом вовсе, представьте. Пока Захарий мой труп разыскивал, он еще восемь человек спящих обнаружил. Представляете?.. Так что их тоже спасать нужно. Потому что я слышал, как сегодня днем начальство приходило и велело завтра же всех покойников в крематории пожечь и помещение освободить. Его кооператоры скупили, говорят, для партийных шишек ресторан со стриптизом устраивать будут. Ладно, пойду Захарию помогу.
Фонарь, освещавший лицо Собирателя, погас, и Николай остался стоять в темноте. Мысленно он прикинул, что каждому выходит нести по два тела. Немного погодя, он заглянул в окно. Посреди помещения стояли карлик и Собиратель. Откуда-то из угла, освещая свой путь фонариком, из-за маленького роста и хрупкого телосложения с трудом перебираясь через покойницкие завалы, брела крохотная старушонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41