Постепенно он припомнил события, связанные со смертью своего товарища, и в душе огорчился.
– Ну я знаю, что Собиратель умер, – сказал он, наконец. – Он у меня в комнате, вот на этой кровати, вчера кони кинул…
– Да нет, не вчера! – воскликнул Николай. – А сегодня. Сегодня!
И он с волнением, и потому не очень стройно начал рассказывать Владимиру Ивановичу всю историю, приключившуюся с его многострадальным товарищем. Поначалу Владимир Иванович маячил взад-вперед по комнате, иногда ухмыляясь и посмеиваясь недоверчиво, потом, пододвинув стул, сел напротив Николая и слушал его внимательно, не перебивая. А Николай, стараясь не упустить ни единой детали, рассказывал все подробно. Дослушав до того места, когда они с Собирателем сегодняшним утром вошли в комнату Владимира Ивановича, хозяин комнаты перебил его.
– Да вы хоть знаете, что он шутник? Ведь ему верить ни на грош ломаный нельзя, ведь он на тему смерти первый юморист… Однажды пошутил он с гробом. Приносят, знаете ли, мне в комнату…
– Погодите, – перебил Николай. – Ведь его убили. Понимаете вы?!
Владимир Иванович встал и, сдвинув брови, сосредоточенно потер лоб.
– Не понимаю, – сказал он задумчиво. – Ведь он вчера вот на этой кровати умер, а сегодня пришел утром. А теперь вы говорите – опять умер. Я с этими шуточками ничего не понимаю…
– Это уже не шуточки. На этот раз его убили, и кроме меня и вас помочь ему некому.
– А вы сами? – Владимир Иванович смотрел на Николая подозрительно. – Вы-то верите, что его можно оживить?
– Если бы я сам этого не видел…
– Ну хорошо. У вас есть какой-нибудь план? – помолчав, спросил Владимир Иванович, совершенно уже успокоившись.
– Я об этом не думал еще, но если его завтра в крематорий отвезут…
– Ну так что же мы тогда сидим?! – воскликнул Владимир Иванович. – Вы же говорили, что там, в морге, карлик Эсстерлису помогал, он сюда за Собирателем приходил, я помню. Пойдемте к нему, он наверняка знает, что делать.
Морг оказался неподалеку. Замысловатыми проходными дворами они шли не больше пяти минут. Выбравшись из дворов, они оказались на той самой улице, где поначалу Николай снимал комнату.
Хотя отличить нужный им дом от других непосвященному было трудно, Николай узнал его сразу. Дом был словно бы заключен в черную траурную рамку. Витиеватый бордюр, если смотреть с противоположной стороны улицы, выглядел каемкой. Отсюда и пошло его название. В траурной рамке за окнами жили люди, а внизу в подвальной сырости ждали, когда их закопают или пожгут, покойники. С парадного входа Николай видел это строение впервые. Сейчас ему было неприятно вспоминать подглядывание в потайное окно, располагавшееся с другой стороны печального здания. Он потянул за ручку двери, к которой было прикноплено название учреждения: "Микрорайонный городской морг", и шагнул за порог.
Они оказались в безлюдной комнате со скамьями вдоль стен.
– Сюда вот, наверное, – сказал Владимир Иванович, указывая на дверь поменьше.
Они вошли в небольшую комнатку. Прямо напротив двери за письменным столом сидел мужик в ватнике, зимней шапке с опущенными ушами и хлебал из железной миски щи. Напротив сидел тощий уже знакомый Николаю курносый косец и тоже хлебал щи, рядом у стены стояла коса. Он оторвался от трапезы, посмотрел на пришедших своими печальными глазами и, взяв початую бутылку с красным вином, наполнил два стакана.
– Мужики! Едрена вошь!! Вы чего, мужики?! – воскликнул человек в зимней шапке, прекратив хлебать и разведя руками. – Ну дайте хоть пожрать. Едрена вошь! Не убегут ваши покойники хреновы!
– Да мы хотели только… – начал Николай, но мужик не дал продолжить.
Он мотнул головой в сторону двери, находящейся за его спиной.
– Да идите, идите. Хрен с вами, сами ищите, кого надо. Тут хрен чего поймешь.
– Да нам не покойник нужен, – встрял в разговор Владимир Иванович. – Карлик здесь у вас работает.
Косец положил ложку, повернулся к пришельцам и стал на них смотреть.
– Захарий… Херонов фамилия его, кажется, – добавил Николай.
– Ах, так вам Захарий-стервец, антисоциальный элемент затребовался. Теперь, тю-тю, нет его. По статье его, несуна хренова, турнули, а то ходит тут, сукин сын, посвистывает. Так что, тю-тю. Уматывайте, уматывайте, мужики – у меня щи стынут.
Сказав все это, он опять принялся хлебать суп из миски. Косец тоже отвернулся и взял в руки стакан с красным вином, человек в шапке взял свой стакан.
– Скажите, а где он живет или, может быть, в другом месте где-нибудь устроился на работу? – спросил Николай, ежась от холода и сырости помещения.
– Смирно!! – вдруг заорал мужик что было мочи, держа стакан рядом с лицом. – Очистить помещение!!
Владимир Иванович и Николай в испуге попятились к двери.
– Стоять, ать-два, – уже совсем спокойно сказал он. – На овощебазе Захарий ваш хренов, груши околачивает сукин сын. Смирно!! Очистить помещение!!
Удовлетворенные, они повернулись и заспешили в залу со скамьями, где застали скорбную старушонку. Тельце ее усохло до такой степени, что худенькие ножки в ботах, не доставая до пола, болтались в воздухе. Старушка посмотрела на них внимательно и, зевнув, сказала:
– Седритый. Видать, он вас за покойников принял. Раз командует. В день по три раза морг на поверку поднимает. Ишь, ирод, раскомандовался. А этот… с ним?
– Кто? – не понял Николай.
– Ну этот… с косой.
– С ним, – сказал Владимир Иванович.
– Ну, наконец-то. По всему городу рыскаю, насилу сыскала касатика.
Бабулька соскочила со скамьи на пол.
– Озабоченный он или как?
– Обедают, – сказал Николай. – Оттого, наверное, и крикливый.
– Не-ет, Амвросий завсегда седритый. Ну, коли обедают – погодю.
Старушка вскарабкалась обратно на стул и сложила махонькие ручки на коленях.
– Теперь на овощебазу, – сказал Владимир Иванович с энтузиазмом, когда они вышли на воздух.
– Дядя Коля, вы живой?!
Через улицу к ним бежал негритенок Джорж.
– О! Джорж, дружище! – воскликнул обрадованный встречей Николай.
– А я то думал вас… того, – он подозрительно покосился на Владимира Ивановича. – Эсстерлиса забрали вчера, я думал из-за вас… Ну теперь-то вы поняли?
– Да, вроде, понял… Кстати, ты не знаешь, где здесь овощебаза?
– А вам что, картошки нужно? Так я хоть мешок притащу.
– Да нет, овощебаза. Там у нас знакомый работает.
– Захарий, что ли? – негритенок ухмыльнулся. – Захарий вам нужен?
– Да, товарищ Херонов нам необходим, – вмешался в разговор Владимир Иванович.
– Так бы сразу сказали.
Джорж повернулся и зашагал по улице, Владимир Иванович и Николай двинулись за ним.
Из-за тучи выглянуло солнце, осветив противоположную сторону улицы, и сразу стала заметна неотремонтированность домов и грязь. Но все равно с солнышком было веселей.
Потом они свернули во двор и дальше пошли проходными дворами, где не знали или забыли о существовании какого-либо другого света, кроме электрического.
– Во. Сюда лезьте, это и есть территория овощебазы, – сказал Джорж, остановившись возле пролома в кирпичной стене. – Я бы с вами, да спешу. Дела.
– А с нормального входа нельзя, что ли? – поинтересовался Владимир Иванович, наклоняясь и с сомнением заглядывая в пролом.
– Да кто же вас пустит, там охрана – мышь не проскочит.
– Эй! Уважаемые! – в заборную дыру высунулась небритая, взъерошенная голова с сильным одеколонным запахом изо рта. – Соблаговолите помочь, господа… Тяжелый, сучара!
Голова исчезла, а вместо нее в дыре показался набитый чем-то перевязанный веревкой мешок. Владимир Иванович и Николай с трудом вытащили его на волю. За мешком вылез здоровенный детина в спортивной куртке.
– Благодарю вас, милостивые государи. Здравствуйте, мой юный друг Джорж, как здоровье маман? – Он протянул руку негритенку. – Картошки, может, надо? Все равно тяжело, пока до рынка допрешь…
– Да нет. Будет нужно, сам возьму.
– Уважаемый, может быть, книжки купить желаете? – обратился детина к Владимиру Ивановичу. – Хорошие книжки, третью даром отдам…
Он полез за пазуху.
– Нет-нет, книжки не нужны, – замахал рукой Владимир Иванович.
– Ну глядите.
Он закинул мешок на широкую натруженную спину и побрел дворами.
– Ну пока, я тоже пойду, – сказал Джорж, повернулся и пошел.
– Давайте я вперед, – сказал Николай. – Я вам руку подам.
Он влез в дыру, оказавшись в узком пространстве между двумя кирпичными стенами. Вскоре к нему присоединился Владимир Иванович и, пройдя между стенами на свет, они вышли во двор. Здесь сильно воняло разлагающимися продуктами питания, взад-вперед сновали люди: кто с кочаном капусты, кто с мешком, кто с ящиком свеклы, кто с чем.
– Скажите, пожалуйста, – остановил первого встречного Владимир Иванович. – Где нам найти Захария Херонова?
– Иди ты на (…), – ответил первый встречный и потащил свой мешок дальше.
– Куда он сказал, я не расслышал, – обратился Владимир Иванович к Николаю.
– Нужно самим искать, – ответил тот.
Пройдя большой двор, через открытые настежь ворота они проникли в огроменное помещение, где прямо на полу лежали горы овощей: кто хотел, тот подходил и выбирал получше в свой ящик или мешок. Здесь запах стоял совсем уж тошнотворный.
В поисках карлика они принялись бессистемно ходить между гор овощей и зданий из пустых ящиков. Сначала Владимир Иванович пытался опросить встречных, но его посылали в одно и то же место, и он это прекратил. Так они блуждали около часа. Навстречу попадалось множество людей, все они были заняты сверх меры и понять было невозможно, то ли это работники базы, то ли нет.
Наконец, они умаялись и присели отдохнуть на порожнюю тару. Найти затерявшегося в овощном бардаке карлика оказалось делом безнадежным.
Постепенно база опустела от народа, вероятно, закончился рабочий день.
– Ну что ж, домой идти пора, – уныло сказал Владимир Иванович. – Как там Собиратель, бедняга.
– А что ему станется. Он покойник – лежит себе и в ус не дует. А ты тут лазай черт-те где, – рассердился уставший и проголодавшийся Николай.
Неожиданно раздался свист, кто-то весело насвистывал очень знакомую мелодию и в отличие от них имел прекрасное настроение.
– Ну пойдемте, черт с ним, – сказал Николай, вставая с ящика. – Все равно не сыщем.
Свист приближался, и вдруг из-за капустной горы вынырнул маленький человек. Он был все в том же грязном халате и нес перекинутый через плечо мешок, величиной и видом схожий с бездыханным человеческим телом. Он пружинящей походкой, посвистывая, прошел мимо товарищей и свернул за двухметровую стопу ящиков. Карлик настолько стремительно промелькнул мимо них, что они оба застыли в недоумении.
– Он, кажется, или почудилось? – потер лоб Николай.
И тут, словно проснувшись, оба бросились вслед за карликом.
– Захарий!
– Товарищ Херонов! Подождите!!
Они забежали за ящики, но там никого не было, база к этому времени совсем обезлюдела.
– Да что такое. Тьфу! – плюнул Николай. – Почудилось, что ли?
– Не знаю, – тихо, подозрительно озирая кучи полугнилых овощей, сказал Владимир Иванович. – Давайте-ка отсюда выбираться.
Но выбраться из помещения базы оказалось совсем непросто. Из огромного помещения не находилось выхода, возможно, он где-то имелся, но без проводника найти его было делом немыслимым. Проплутав около часа, они остановились в печали.
– Может быть, закричать что есть мочи? – предложил Владимир Иванович.
– На вас этот стеллаж ящиков рухнет, вот и все, чего вы добьетесь. Искать выход надо, иначе ночевать здесь придется.
– Господи! – воскликнул Владимир Иванович. – У меня радикулит, не вынесу…
И снова так же неожиданно раздался свист, и карлик вывернул из-за горы гнилых овощей; так же неожиданно он собирался скрыться с глаз… Друзья, вопя наперебой, бросились к нему со всех ног, но проклятый карлик успел-таки юркнуть за гору гнилой картошки и исчезнуть из поля зрения. Они метались, кричали, но никто не отзывался.
– Что же это такое?! – возопил Владимир Иванович. – У меня радикулит…
– Пойдемте теперь в ту сторону, – перебил Николай. Он уже изрядно продрог в неотапливаемом помещении базы и очень хотел есть.
Добравшись до противоположной бетонной стены и обследовав ее, они убедились, что и там выхода не имеется. Владимир Иванович впал в тихую словесную панику: он говорил, что до утра в этом помещении ему ни за что не дожить, и он лучше покончит жизнь самоубийством, свалив на себя дом ящиков, употреблял много тюремных выражений, и Николай его почти не понимал. Они брели к другой стене, как вдруг опять услышали свист, и опять карлик собственной персоной с перекинутой через плечо ношей вывернул из-за ящиков, увидев их, он радостно воскликнул:
– Ну наконец-то! Хожу-хожу, хожу-хожу, а выхода не найти. Скажите, как хоть выбраться с этой базы проклятой? – голос у него был простуженный.
– Если бы мы знали, – сказал Владимир Иванович безрадостно.
– Мы вообще-то вас разыскивали, гражданин Херонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Ну я знаю, что Собиратель умер, – сказал он, наконец. – Он у меня в комнате, вот на этой кровати, вчера кони кинул…
– Да нет, не вчера! – воскликнул Николай. – А сегодня. Сегодня!
И он с волнением, и потому не очень стройно начал рассказывать Владимиру Ивановичу всю историю, приключившуюся с его многострадальным товарищем. Поначалу Владимир Иванович маячил взад-вперед по комнате, иногда ухмыляясь и посмеиваясь недоверчиво, потом, пододвинув стул, сел напротив Николая и слушал его внимательно, не перебивая. А Николай, стараясь не упустить ни единой детали, рассказывал все подробно. Дослушав до того места, когда они с Собирателем сегодняшним утром вошли в комнату Владимира Ивановича, хозяин комнаты перебил его.
– Да вы хоть знаете, что он шутник? Ведь ему верить ни на грош ломаный нельзя, ведь он на тему смерти первый юморист… Однажды пошутил он с гробом. Приносят, знаете ли, мне в комнату…
– Погодите, – перебил Николай. – Ведь его убили. Понимаете вы?!
Владимир Иванович встал и, сдвинув брови, сосредоточенно потер лоб.
– Не понимаю, – сказал он задумчиво. – Ведь он вчера вот на этой кровати умер, а сегодня пришел утром. А теперь вы говорите – опять умер. Я с этими шуточками ничего не понимаю…
– Это уже не шуточки. На этот раз его убили, и кроме меня и вас помочь ему некому.
– А вы сами? – Владимир Иванович смотрел на Николая подозрительно. – Вы-то верите, что его можно оживить?
– Если бы я сам этого не видел…
– Ну хорошо. У вас есть какой-нибудь план? – помолчав, спросил Владимир Иванович, совершенно уже успокоившись.
– Я об этом не думал еще, но если его завтра в крематорий отвезут…
– Ну так что же мы тогда сидим?! – воскликнул Владимир Иванович. – Вы же говорили, что там, в морге, карлик Эсстерлису помогал, он сюда за Собирателем приходил, я помню. Пойдемте к нему, он наверняка знает, что делать.
Морг оказался неподалеку. Замысловатыми проходными дворами они шли не больше пяти минут. Выбравшись из дворов, они оказались на той самой улице, где поначалу Николай снимал комнату.
Хотя отличить нужный им дом от других непосвященному было трудно, Николай узнал его сразу. Дом был словно бы заключен в черную траурную рамку. Витиеватый бордюр, если смотреть с противоположной стороны улицы, выглядел каемкой. Отсюда и пошло его название. В траурной рамке за окнами жили люди, а внизу в подвальной сырости ждали, когда их закопают или пожгут, покойники. С парадного входа Николай видел это строение впервые. Сейчас ему было неприятно вспоминать подглядывание в потайное окно, располагавшееся с другой стороны печального здания. Он потянул за ручку двери, к которой было прикноплено название учреждения: "Микрорайонный городской морг", и шагнул за порог.
Они оказались в безлюдной комнате со скамьями вдоль стен.
– Сюда вот, наверное, – сказал Владимир Иванович, указывая на дверь поменьше.
Они вошли в небольшую комнатку. Прямо напротив двери за письменным столом сидел мужик в ватнике, зимней шапке с опущенными ушами и хлебал из железной миски щи. Напротив сидел тощий уже знакомый Николаю курносый косец и тоже хлебал щи, рядом у стены стояла коса. Он оторвался от трапезы, посмотрел на пришедших своими печальными глазами и, взяв початую бутылку с красным вином, наполнил два стакана.
– Мужики! Едрена вошь!! Вы чего, мужики?! – воскликнул человек в зимней шапке, прекратив хлебать и разведя руками. – Ну дайте хоть пожрать. Едрена вошь! Не убегут ваши покойники хреновы!
– Да мы хотели только… – начал Николай, но мужик не дал продолжить.
Он мотнул головой в сторону двери, находящейся за его спиной.
– Да идите, идите. Хрен с вами, сами ищите, кого надо. Тут хрен чего поймешь.
– Да нам не покойник нужен, – встрял в разговор Владимир Иванович. – Карлик здесь у вас работает.
Косец положил ложку, повернулся к пришельцам и стал на них смотреть.
– Захарий… Херонов фамилия его, кажется, – добавил Николай.
– Ах, так вам Захарий-стервец, антисоциальный элемент затребовался. Теперь, тю-тю, нет его. По статье его, несуна хренова, турнули, а то ходит тут, сукин сын, посвистывает. Так что, тю-тю. Уматывайте, уматывайте, мужики – у меня щи стынут.
Сказав все это, он опять принялся хлебать суп из миски. Косец тоже отвернулся и взял в руки стакан с красным вином, человек в шапке взял свой стакан.
– Скажите, а где он живет или, может быть, в другом месте где-нибудь устроился на работу? – спросил Николай, ежась от холода и сырости помещения.
– Смирно!! – вдруг заорал мужик что было мочи, держа стакан рядом с лицом. – Очистить помещение!!
Владимир Иванович и Николай в испуге попятились к двери.
– Стоять, ать-два, – уже совсем спокойно сказал он. – На овощебазе Захарий ваш хренов, груши околачивает сукин сын. Смирно!! Очистить помещение!!
Удовлетворенные, они повернулись и заспешили в залу со скамьями, где застали скорбную старушонку. Тельце ее усохло до такой степени, что худенькие ножки в ботах, не доставая до пола, болтались в воздухе. Старушка посмотрела на них внимательно и, зевнув, сказала:
– Седритый. Видать, он вас за покойников принял. Раз командует. В день по три раза морг на поверку поднимает. Ишь, ирод, раскомандовался. А этот… с ним?
– Кто? – не понял Николай.
– Ну этот… с косой.
– С ним, – сказал Владимир Иванович.
– Ну, наконец-то. По всему городу рыскаю, насилу сыскала касатика.
Бабулька соскочила со скамьи на пол.
– Озабоченный он или как?
– Обедают, – сказал Николай. – Оттого, наверное, и крикливый.
– Не-ет, Амвросий завсегда седритый. Ну, коли обедают – погодю.
Старушка вскарабкалась обратно на стул и сложила махонькие ручки на коленях.
– Теперь на овощебазу, – сказал Владимир Иванович с энтузиазмом, когда они вышли на воздух.
– Дядя Коля, вы живой?!
Через улицу к ним бежал негритенок Джорж.
– О! Джорж, дружище! – воскликнул обрадованный встречей Николай.
– А я то думал вас… того, – он подозрительно покосился на Владимира Ивановича. – Эсстерлиса забрали вчера, я думал из-за вас… Ну теперь-то вы поняли?
– Да, вроде, понял… Кстати, ты не знаешь, где здесь овощебаза?
– А вам что, картошки нужно? Так я хоть мешок притащу.
– Да нет, овощебаза. Там у нас знакомый работает.
– Захарий, что ли? – негритенок ухмыльнулся. – Захарий вам нужен?
– Да, товарищ Херонов нам необходим, – вмешался в разговор Владимир Иванович.
– Так бы сразу сказали.
Джорж повернулся и зашагал по улице, Владимир Иванович и Николай двинулись за ним.
Из-за тучи выглянуло солнце, осветив противоположную сторону улицы, и сразу стала заметна неотремонтированность домов и грязь. Но все равно с солнышком было веселей.
Потом они свернули во двор и дальше пошли проходными дворами, где не знали или забыли о существовании какого-либо другого света, кроме электрического.
– Во. Сюда лезьте, это и есть территория овощебазы, – сказал Джорж, остановившись возле пролома в кирпичной стене. – Я бы с вами, да спешу. Дела.
– А с нормального входа нельзя, что ли? – поинтересовался Владимир Иванович, наклоняясь и с сомнением заглядывая в пролом.
– Да кто же вас пустит, там охрана – мышь не проскочит.
– Эй! Уважаемые! – в заборную дыру высунулась небритая, взъерошенная голова с сильным одеколонным запахом изо рта. – Соблаговолите помочь, господа… Тяжелый, сучара!
Голова исчезла, а вместо нее в дыре показался набитый чем-то перевязанный веревкой мешок. Владимир Иванович и Николай с трудом вытащили его на волю. За мешком вылез здоровенный детина в спортивной куртке.
– Благодарю вас, милостивые государи. Здравствуйте, мой юный друг Джорж, как здоровье маман? – Он протянул руку негритенку. – Картошки, может, надо? Все равно тяжело, пока до рынка допрешь…
– Да нет. Будет нужно, сам возьму.
– Уважаемый, может быть, книжки купить желаете? – обратился детина к Владимиру Ивановичу. – Хорошие книжки, третью даром отдам…
Он полез за пазуху.
– Нет-нет, книжки не нужны, – замахал рукой Владимир Иванович.
– Ну глядите.
Он закинул мешок на широкую натруженную спину и побрел дворами.
– Ну пока, я тоже пойду, – сказал Джорж, повернулся и пошел.
– Давайте я вперед, – сказал Николай. – Я вам руку подам.
Он влез в дыру, оказавшись в узком пространстве между двумя кирпичными стенами. Вскоре к нему присоединился Владимир Иванович и, пройдя между стенами на свет, они вышли во двор. Здесь сильно воняло разлагающимися продуктами питания, взад-вперед сновали люди: кто с кочаном капусты, кто с мешком, кто с ящиком свеклы, кто с чем.
– Скажите, пожалуйста, – остановил первого встречного Владимир Иванович. – Где нам найти Захария Херонова?
– Иди ты на (…), – ответил первый встречный и потащил свой мешок дальше.
– Куда он сказал, я не расслышал, – обратился Владимир Иванович к Николаю.
– Нужно самим искать, – ответил тот.
Пройдя большой двор, через открытые настежь ворота они проникли в огроменное помещение, где прямо на полу лежали горы овощей: кто хотел, тот подходил и выбирал получше в свой ящик или мешок. Здесь запах стоял совсем уж тошнотворный.
В поисках карлика они принялись бессистемно ходить между гор овощей и зданий из пустых ящиков. Сначала Владимир Иванович пытался опросить встречных, но его посылали в одно и то же место, и он это прекратил. Так они блуждали около часа. Навстречу попадалось множество людей, все они были заняты сверх меры и понять было невозможно, то ли это работники базы, то ли нет.
Наконец, они умаялись и присели отдохнуть на порожнюю тару. Найти затерявшегося в овощном бардаке карлика оказалось делом безнадежным.
Постепенно база опустела от народа, вероятно, закончился рабочий день.
– Ну что ж, домой идти пора, – уныло сказал Владимир Иванович. – Как там Собиратель, бедняга.
– А что ему станется. Он покойник – лежит себе и в ус не дует. А ты тут лазай черт-те где, – рассердился уставший и проголодавшийся Николай.
Неожиданно раздался свист, кто-то весело насвистывал очень знакомую мелодию и в отличие от них имел прекрасное настроение.
– Ну пойдемте, черт с ним, – сказал Николай, вставая с ящика. – Все равно не сыщем.
Свист приближался, и вдруг из-за капустной горы вынырнул маленький человек. Он был все в том же грязном халате и нес перекинутый через плечо мешок, величиной и видом схожий с бездыханным человеческим телом. Он пружинящей походкой, посвистывая, прошел мимо товарищей и свернул за двухметровую стопу ящиков. Карлик настолько стремительно промелькнул мимо них, что они оба застыли в недоумении.
– Он, кажется, или почудилось? – потер лоб Николай.
И тут, словно проснувшись, оба бросились вслед за карликом.
– Захарий!
– Товарищ Херонов! Подождите!!
Они забежали за ящики, но там никого не было, база к этому времени совсем обезлюдела.
– Да что такое. Тьфу! – плюнул Николай. – Почудилось, что ли?
– Не знаю, – тихо, подозрительно озирая кучи полугнилых овощей, сказал Владимир Иванович. – Давайте-ка отсюда выбираться.
Но выбраться из помещения базы оказалось совсем непросто. Из огромного помещения не находилось выхода, возможно, он где-то имелся, но без проводника найти его было делом немыслимым. Проплутав около часа, они остановились в печали.
– Может быть, закричать что есть мочи? – предложил Владимир Иванович.
– На вас этот стеллаж ящиков рухнет, вот и все, чего вы добьетесь. Искать выход надо, иначе ночевать здесь придется.
– Господи! – воскликнул Владимир Иванович. – У меня радикулит, не вынесу…
И снова так же неожиданно раздался свист, и карлик вывернул из-за горы гнилых овощей; так же неожиданно он собирался скрыться с глаз… Друзья, вопя наперебой, бросились к нему со всех ног, но проклятый карлик успел-таки юркнуть за гору гнилой картошки и исчезнуть из поля зрения. Они метались, кричали, но никто не отзывался.
– Что же это такое?! – возопил Владимир Иванович. – У меня радикулит…
– Пойдемте теперь в ту сторону, – перебил Николай. Он уже изрядно продрог в неотапливаемом помещении базы и очень хотел есть.
Добравшись до противоположной бетонной стены и обследовав ее, они убедились, что и там выхода не имеется. Владимир Иванович впал в тихую словесную панику: он говорил, что до утра в этом помещении ему ни за что не дожить, и он лучше покончит жизнь самоубийством, свалив на себя дом ящиков, употреблял много тюремных выражений, и Николай его почти не понимал. Они брели к другой стене, как вдруг опять услышали свист, и опять карлик собственной персоной с перекинутой через плечо ношей вывернул из-за ящиков, увидев их, он радостно воскликнул:
– Ну наконец-то! Хожу-хожу, хожу-хожу, а выхода не найти. Скажите, как хоть выбраться с этой базы проклятой? – голос у него был простуженный.
– Если бы мы знали, – сказал Владимир Иванович безрадостно.
– Мы вообще-то вас разыскивали, гражданин Херонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41