Превращать его в безвольного послушного слизняка. Бред ведь. С Маркусом можно только по-хорошему. Договариваться. Договориться можно, у Крис ведь получалось.
У Юлиана никогда не хватало терпения. С Элис он уже давно просто не общался. Она словно стеной отгородилась от отца. Она такая - уйдет в свою скорлупу, выглядывает оттуда, роняет какие-то вежливо-холодные реплики, и больше от нее ничего не добьешься.
С Маркусом постоянно и яростно пикировался. Воспитывал, ставил на место. "Не стучи по столу". "Как ты стоишь?", "Как ты смотришь?", пытался запрещать компьютерные игры, тут же сам их разрешал, выключал видеон, игрушки, разбросанные по полу, просто выносил в мусорку. Срывался из-за каких-то пустяков - "неправильного" взгляда, потерянной вещи, попытки мальчика оправдаться. В то же время, в хорошем настроении, со смехом прощал куда более серьезные вещи - побег из дома на несколько часов, участие в мучительстве слабенького мальчика-аутсайдера во дворе. Когда Крис пыталась призвать сына к ответу, Юлиан со смехом прижимал его к себе и махал на нее рукой: "Мама всегда возмущается, ладно, а мы не будем обращать внимания, да?"
Да, он водил детей в парк, покупал им мороженое, мог потаскать на плечах, в шутку побороться с Маркусом. Дети любили его. Именно Маркус и любил. Несмотря на. Но как раз именно при отце мальчик становился все более неуправляемым. И все эти школьные проблемы еще при отце начались.
В этом, правда, была виновата Крис. "Ты избаловала его" и даже "ты настраиваешь детей против меня". Ах да, еще "В доме все идет так, как нужно тебе" и "Ты отобрала у меня детей и воспитываешь их сама". Это после того, как она уходила в другую комнату и кусала подушку, обливаясь слезами, именно - запрещая себе отбирать сына у отца, который вершил несправедливое наказание. Запрещая себе даже пожалеть ребенка. Он отец, он имеет право. Она всегда оправдывала отца, даже когда была не согласна с ним. Не хватало еще, чтобы его авторитет пошатнулся…
Что ж, может быть, она виновата во всем. Она избаловала Маркуса. В самом деле, дома ведь она старается сделать все, чтобы детям было хорошо. Не приучает их к дисциплине. Позволяет играть сколько угодно, покупает лакомства. Но Крис даже не представляла, а что можно сделать для того, чтобы еще как-то дисциплинировать детей? Наказывать - да вроде дома-то просто не за что, они себя хорошо ведут… Заниматься чем-то дополнительно - но зачем, ведь в школе они и так очень интенсивно учатся.
— Толку-то с этой мужской руки, - сказала она. Нета подтолкнула ее в бок.
— Пошли! Пошли в одну кабинку, там места много.
Женщины сорвались с места и помчались занимать освободившуюся кабинку.
В любом хорошем событии непременно есть ложка дегтя. Какая-нибудь червоточинка, которая на первый взгляд незаметно - но отравляет всю ситуацию. Крис давно к этому привыкла и научилась не замечать этих червоточинок. Видеть положительные стороны. Надо быть оптимисткой, так говорила мама.
Вот и с работой то же - как радовалась Крис, когда чуть больше года назад ее взяли работать в отделение интенсивной терапии. Туда ведь берут далеко не всех, хотя она прошла и курсы повышения квалификации. Конечно, работа тяжелая, не расслабишься, ночью не поспишь, морально тоже не легко, больные нередко умирают. Но зато работа интересная. И квалификация нужна высокая. Каждому ведь приятно работать там, где можно в наибольшей степени проявить свои навыки и знания.
И Крис, вроде бы, неплохо справлялась. Но если в прежнем - кардиологическом отделении атмосфера была дружеская, приподнятая, то здесь, к несчастью, работала старшая сестра Грета Шонк. Не то, чтобы она невзлюбила Кристиану лично - в таком случае Крис бы там вообще не удержалась. Но каждая встреча с ней вызывала нервную дрожь. Все сестры боялись Шонк, за исключением двух, считавшихся ее подругами, на самом же деле лебезивших перед ней. Да что там, даже врачи побаивались старшей сестры, которая безраздельно царила в отделении и могла нажаловаться на любого по самому пустяковому, а то и высосанному из пальца поводу.
Две подпевалы в свою очередь жаловались ей на сестер - та забыла отметить в журнале смену катетера, другая не поменяла постельное белье с небольшим пятнышком крови. Любая мелочь раздувалась в трагедию, заносилась на какие-то невидимые реестры, чтобы потом быть предъявленной виновнице. В результате почти каждый месяц кого-то увольняли, брали новых, чтобы и за ними пристально следить и выявлять недостатки.
Крис уже год колебалась - то ли уйти обратно в кардиологию, где атмосфера дружеская и веселая, то ли все же остаться ради дела и больных. Когда она шла на работу - хотелось остаться, с работы - чаще всего думала о том, чтобы все же уйти.
К ней трудно было придраться, высокая квалификация, опыт, почти высшее все-таки образование. Да и руками Крис умела работать. И все равно чувствовала себя не в своей тарелке.
В раздевалке была только Тэм, одна из любимиц старшей. Крис поздоровалась с ней, быстро натянула белое медицинское платье, туфли, шапочку на голову, даже в зеркало некогда взглянуть, не дай Бог опоздать! Тэм уже переоделась и вышла. Крис побежала по лестнице - пока ждешь этого лифта… Запыхавшись, она достигла третьего этажа. Все сестры вечерней смены и ночной уже собрались в сестринской.
— Слава Христу, - сказала Крис. Шонк смерила ее внимательным взглядом. Пришла позже всех, как же. Пусть и вовремя, но… Крис никто не ответил. Она пробралась и села у ближайшего монитора.
— Итак, теперь, когда все собрались, - Шонк подчеркнула слово "все", - мы можем начать. Отчитываться сегодня будет Кати.
Кати, молоденькая сестра, слегка покраснела и начала рассказ. Временами она спотыкалась и заикалась, Шонк поправляла ее.
Завезли новые системы. И новый сканер, но он еще не распакован, стоит в процедурной. У врачей еще руки не дошли.
— Я вижу, - перебила ее Тэм, которая в это время внимательно просматривала что-то на мониторе, - что поступление систем в журнале не отмечено.
Кати беспомощно взглянула на нее.
— Кто принимал системы? - в голосе Шонк появился металл.
— Ну принимала я, - начала пожилая полненькая медсестра Ринс. Тэм укоризненно покачала головой.
— Это уже не первый раз, Ринс, когда ты халатно относишься к своим обязанностям. На прошлой неделе ты не убрала шкаф… я считаю, что это безобразие, и такого у нас не должно быть.
Взгляд Тэм был преданно устремлен на старшую сестру.
Крис стиснула зубы и опустила голову. Ей нравилась Ринс. Очень внимательная к больным, золотые руки… Да и каково это - на шестом десятке выслушивать, как тебя распекают, будто школьницу. Но возразить? Крис давно поняла, тот, кто возражает старшей - делает хуже и себе и тому, за кого заступается.
Рассказывали, что на одну такую правдолюбицу Шонк вообще написала бумагу в ДИС, якобы та позволяет себе антицерковные высказывания. И вроде нашлись еще свидетели, хотя большинство уверяло, что этого не было. Посадить девушку не посадили, однако с работы уволили, да и вообще были неприятности.
Улыбка застыла на лице Ринс.
— Почему я должна теперь выполнять вашу работу и заносить в журнал то, что должны были сделать вы? - громко вопросила Тэм.
— Я занесу, - не выдержала Крис. Все взгляды устремились на нее.
— Это одна строчка, - сказала Крис холодно, - я сделаю. Полминуты времени.
— Очень хорошо, - резюмировала Шонк, - а если кто-то не хочет действовать в интересах общего дела, то… я не собираюсь терпеть такого в нашем отделении. Мы боремся за звание образцового отделения, и если кого-то это не волнует, он может быть свободен. Продолжай, Кати!
Крис поймала на себе пристальный и внимательный взгляд Тэм. Та рассматривала ее, словно диковинную лягушку. Не будем обращать внимания… Господи, какая грязь… как все это противно. Скорее бы уж закончилась эта пересменка, и - в палату. Во вторую, наверное, сегодня.
Умер Ланки. Это еще в утреннюю смену. Еще у троих состояние стабильно тяжелое. А вот Тарика из четвертой палаты вышла из комы… Кати рассказывала о больных, не только сегодняшних, но и за выходные - о них Крис еще ничего не знала, последний раз дежурила в пятницу. Дрен опять пытался встать и куда-то бежать, говорит - надо срочно на совещание. Это после обширного инфаркта, да. Поступили двое новых. Сегодня женщина после операции, коронарной пластики с остановкой сердца и клинической смертью. И в субботу еще поступил мужчина, инквизитор, с тяжелым огнестрельным ранением грудной клетки.
Крис украдкой повернулась к монитору и по привычке стала просматривать карты поступивших больных. Шонк, конечно, может и одернуть… но Бог с ней. В конце концов, Крис слушает, что происходит вокруг. Да, вот эта женщина, Элис Райна, и вот… инквизитор.
Мониторы погасли разом. Крис вздрогнула всем телом, и рука непроизвольно сжалась, нажав кнопку отключения. Тэм недовольно буркнула что-то. Крис посмотрела на нее, на остальных - лица словно в тумане. Так нельзя… где же выдержка, где самообладание?
— Что случилось, Ней? - недовольно спросила старшая.
— Ничего, - пробормотала она, - я случайно.
И включила монитор снова. Да. Это имя. Йэн Савинта. Так не бывает, да. Что с ним случилось-то? Крис просмотрела документы, снимки и прикусила губу. Очень тяжело. Уже две операции. В сознание приходил один раз. С другой стороны, как раз не так уж плохо, то, что при таком раскладе не задеты сердце и крупные сосуды - это на самом деле чудо.
— Кристиана! - женщина вздрогнула, оборачиваясь, старшая внимательно смотрела на нее, - кажется, сегодня ты не собираешься участвовать в обсуждении?
Крис выпросила у Тэм третью палату. Просто выпросила. Она еще не была уверена. Таких совпадений не бывает, но оказывается, она до последней секунды все еще надеялась на совпадение. Пока не увидела лицо.
Йэн был все еще без сознания. Лицо, конечно, очень изменилось. Как водится, осунувшееся, на губах все еще кровь запеклась, и цвет кожи землисто-серый. Но оказывается, она еще хорошо его помнила. Двенадцать лет. Крис проверила мочевой катетер, сняла жизненные показатели и занесла их - не дай Бог забыть или перепутать! - в журнал наблюдений. Давление низковато, 80 на 60, но что вы хотите… Крис занялась двумя другими больными.
Здесь она чувствовала себя хорошо и спокойно. Когда дежуришь вместе с Шонк, она может в любой момент зайти. Но Шонк ушла, а ее подпевала Тэм просто так не заходит. Тем более, что Крис она на дух не выносит. В палате ты одна, можешь спокойно всю ночь работать. Вскоре пришел дежурный врач, по фамилии Виэр. Он привез новенький ультразвуковой сканер и стал смотреть одного из больных, пожилого инфарктника. Крис помогала немного и смотрела с любопытством на монитор, где разворачивались сложные картины. Она училась читать УЗИ, но тогда все было совсем иначе… Другие аппараты, другое разрешение. Сейчас это гораздо проще, даже ей все было понятно на экране. Потом Крис занялась новыми назначениями - ввела всем троим лекарства прямо в капельницы, одному из больных сделала клизму, инфарктнику - прогревание легких. Снова сняла показатели - давление, пульс, температуру…
Йэн пришел в себя после полуночи. Крис занималась документацией, и не сразу это поняла. Он тихо застонал или, скорее, захрипел, Крис сразу же сорвалась с места и побежала к нему.
Йэн не видел ее. В потолок он смотрел, и глаза его, темные в полумраке, жидко блестели тоской. Страшной тоской, смертной. Крис видела уже такое, но никогда не знала, чем тут можно помочь. Она просто положила руку на волосы Йэна.
— Йэн, ты слышишь меня? Тебе больно?
Он увидел Крис. Увидел, и что-то изменилось в глазах. Крис захотелось заплакать. Нет, нельзя. Не хватало только этого.
Что-то огромное медленно переворачивалось внутри. Вставало на свое место. То, что так много лет уже мучило и кололо, было так неясно и тяжело.
Счастье мое, подумала Крис. Любимый. Родной мой. Как же тебе больно сейчас, наверное. За что же они тебя так…
— Тебе больно, Йэн? - спросила она.
— Нет, - прошептал раненый, - мне уже хорошо. Мне не больно. Ты только не уходи от меня, Крис. Не уходи, ладно?
Крис наклонилась и поцеловала его в горячий сухой лоб. Температура растет.
— Я никуда от тебя не уйду. Я с тобой останусь.
Крис и вправду не ушла никуда. Только после смены сбегала домой - приняла душ, поела и поспала пару часиков. Потом снова вернулась в больницу. Косо посмотрят - ну и пусть.
Она и уволиться может, подумаешь. Если допекут. Но как же его-то оставить? Ведь у меня же, думала Крис, никого больше нет. Никого.
Йэн был уже в сознании. Он словно ждал ее. Дежурила по палате Тата, с ней несложно договориться. Она даже обрадовалась, меньше работы будет. Крис присела рядом с раненым.
— Крис. Я думал, ты мне приснилась, - сказал он. Говорил по-прежнему очень тихо. Еще бы. Странно, что он вообще говорит.
— Нет, я здесь. Я никуда не уйду. Ты пить хочешь?
Она дала Йэну напиться.
Через пару часов пришел инквизитор из эфесского ДИСа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70