Живая.
– Это которая по дереву прыг-скок? – поинтересовалась Нашка. На лице ее застыло сомнение: кого из нас двоих надо лечить?
Лотан и Кро тоже посмотрели на следы. Задние лапки зверька, пробежавшего перед нами по дорожке, были размером с ласты для плаванья, передние же – гораздо меньше, всего-то раза в два больше медвежьих.
– Нет, – серьезно сказал Кро, – это не может быть белочкой. Ты ошиблась. Тут нет таких деревьев, по которым она могла бы скакать. По правде говоря, таких деревьев вообще нет.
– Значит, – не сдавалась я, выдавливая из своей памяти скудные натуралистические познания, – это наземная белочка. Сурок.
– То есть, – сказала Нашка, – у нас сегодня день сурка.
– Будет, если мы с ним встретимся.
Лотан был единственным, кто оставался относительно спокойным.
– Здесь, в Черноозерье, – сказал он, – места довольно странные и к тому же глухие. Мало ли какая тварь тут может жить, даже белка с быка размером.
– О, – Кро посетила идея, – это белка с мирового дерева! Скорее всего, и оно где-то здесь, неподалеку.
– Какое такое дерево? – совсем запуталась Нашка.
– Мировое, – охотно пояснил Кро, – Ал-луук-мас. Его крона достигает небес, корни опускаются в преисподнюю, а ствол – обозначение центра земли, ее ось. И белка на нем живет огромная, а также горностай, пчелы и соловей…
– Надеюсь, с пчелами мы не встретимся, если они под стать этой белке.
– Кро, – укоризненно сказал Лотан, – ты что, в сказки веришь? Сам же только что говорил, что таких деревьев не бывает.
– Но ведь белка… – начала Нашка и осеклась.
Существо было действительно похоже на сурка. Огромная гора лохматой шерсти, из которой выглядывали пушистые ушки и черные блестящие глазки, недлинный мохнатый хвост. Оно появилось справа от тропы и тяжелыми прыжками пересекло ее, направляясь к журчащей в низинке речке, видимо, на водопой. Моя лошадь испуганно захрапела и попятилась. Сурок остановился и оглянулся через плечо, подслеповато моргая мелкими глазками. «Он был бы даже очень милый, будь центнеров на шесть полегче», – подумала я, разглядывая бархатистую треугольную заплатку носа. Сурок пошевелил носом и губами, и на мгновение нашим взорам предстали желтые резцы длиной в мое предплечье.
Теперь уже попятились все четыре коня. Лотан, осознавая себя старшим, потянул из ножен меч. Но громадный грызун, вероятно, счел, что мы вполне безобидны, и поскакал дальше, ломая кусты и высоко подбрасывая толстый зад.
– Уф, – сказала Нашка. – Я уж думала – все, конец.
– А тебе-то что, собственно, – изумилась я. – Перекинься, и никакой сурок тебе не страшен. Даже могла бы жаркое нам сделать!
– Тсс! – шикнул Лотан. – Он мог быть не один!
В подтверждение его слов еще штук пять сурков-переростков перебежали через тропу. Один из них не уступал размерами первому, остальные же были раза в два меньше – видимо, детеныши. Когда они скрылись, лохматой волной укатившись в низину, сопровождаемые треском гибнущего ольшаника, я повернулась к Лотану:
– Ты всегда такой проницательный? Если да, то в будущем попробуй предсказывать события хоть с каким-то запасом. Я чуть коньки не отбросила…
– Что ты отбросила? – не понял Лотан.
– Ничего не отбросила, к счастью для меня. Чуть не померла, говорю!
– Да ладно, ничего же не произошло… – Я только фыркнула в ответ.
– М-да, – проговорила Нашка, – я теперь, пожалуй, и пчеле размером с ворону не удивлюсь…
– Лучше не надо… – пробормотала я, – сурки, белочки, зайчики – ладно. А вот без насекомых обойдемся, тем более кусачих.
Спортивно взбодренные встречей с чудовищным сурком, мы начали нервно подпрыгивать от каждого странного звука. По крайней мере, когда Кро от жары снял шлем и с кандальным звоном уронил его на камень, мы с Нашкой сделали попытку схватиться за ручки и убежать куда глаза глядят. Лотан высказал что-то нелестное по поводу наших некрепких нервов, в результате чего мгновенно оказался в авангарде. Кро получил торжественное обещание скорой и мучительной смерти, если он решится повторить действо.
Отчасти из-за этого вечером, когда было решено выставить дозорных и первым дежурить выпало рыцарю, мы с Нашкой пребывали в сомнениях. С одной стороны, Нашка мстительно говорила, что будет особенно приятно заснуть после долгого дня в седле, зная, что именно Кро в это время бодрствует. С другой стороны, сохранялась опасность, что рыцарь обязательно чего-нибудь уронит или куда-нибудь наступит и доведет кого-нибудь из нас до инфаркта. В конце концов Лотан велел нам кончать маяться дурью и, если уж нам все равно не спится, идти вдвоем и дежурить всю ночь, а ему надо хорошенько выспаться. Мы дружно показали ему шиш и отправились на боковую.
Не могу сказать, что спала я хорошо. Крепко – пожалуй, но к обновлению сил и освежению организма этот сон особого отношения не имел. Мне снилось, что я – лиса, настоящая, рыжая, с пушистым хвостом. И бегу я куда-то, волоча во рту то ли свиток в футляре, то ли кинжал в ножнах, а за мной гонятся многочисленные люди и нелюди, пытаясь завладеть этим самым свитком-кинжалом заодно с моей собственной шкуркой. И ускользаю я в последний момент из загребущих лап загонщиков, даже и не в последний момент, а чуть позже, каждый раз удивляясь, как же это я все еще жива. И прыгаю в какие-то колодцы, мчусь в темноте, пробираюсь по подземельям, переходящим в бесконечные галереи, где из стен наперерез мне то вылетают снопы пламени, прожигая до костей, то выходят призраки с бесцветными глазами без зрачков и клыкастыми пастями, разверстыми в беззвучном крике. А впереди, непонятно как видимая мне, маячит вершина, озаренная рассветными лучами. На ней стоит человек и задумчиво смотрит на меня, словно что-то оценивая. И я мчусь изо всех сил, стараясь добраться то ли до этой горы, то ли до этого человека, но коридоры и призраки не заканчиваются, а позади маячит безликая толпа, протягивая ко мне когтистые руки…
Я проснулась вся в поту и чуть не придушила спросонья Нашку, которая как раз наклонилась, чтобы меня разбудить.
11
Заночевали мы, как оказалось, в какой-нибудь паре километров от озера и от стоящей на его берегу рыбацкой деревушки. Неудивительно, что число комаров накануне несколько превышало разумно допустимое. На драконов, пусть и в человеческом облике, они не позарились, я же задумчиво чесалась, утешая себя мыслью, что Кро чесался куда интенсивнее.
Кони как-то оставили комаров без внимания, бодро шлепая по влажной наезженной дороге, то и дело пересекаемой ручьями. В какой-то момент меня угораздило посмотреть вниз как раз тогда, когда мой скакун попал ногой точно в след лошади Лотана, успевший заполнится водой, и торфяная жижа со звучным чмоком ударила прямо мне в лицо, чем немного отвлекла от насекомых-кровопийц.
Озеро было весьма внушительным: слева и справа от нас береговые линии, укрытые где лозняком, где ольшаником, извиваясь, уходили вдаль и, смазанные туманной дымкой, загибались навстречу друг другу почти у горизонта. Проникнуться бескрайностью озера мешали многочисленные островки и острова, начинавшиеся прямо напротив деревни. Размеры и формы их были самые разнообразные, от едва выступающей из воды отмели с парочкой ивовых кустов до вытянутых, длиною в триста-четыреста метров добротных островов, несших на своих спинах шапки настоящего густого леса с плюмажем из высоченных старых тополей или изумрудные бархатные подушки сочных лугов. Кое-где виднелись сплетенные из веток и тростника шалаши, а на самом ближнем острове даже пристроилась парочка изб; три рыжие коровы, разлегшись среди бурьяна, задумчиво взирали на нас через водную преграду. Все это мы обозревали, пока Лотан отправился в собственно деревню, чтобы нанять лодку, а заодно вызнать что-нибудь про колдуна.
– По-моему, все вполне мило и безобидно, – сказала Нашка, растянувшись на мягкой травке, как только солнце согнало утреннюю росу. – Не вижу ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство.
– Вот это-то и вызывает беспокойство. – Я тоже разлеглась на бережке, пожевывая соломинку. Из-за ближнего острова неспешно выплыла небольшая лодчонка, левее из тростников снялась и тяжело полетела большая цапля, преследуемая собственным отражением. Зеленоватая стрекоза присела на кончик соломинки и воззрилась на меня выпуклыми глазами. – Все как-то слишком просто. Вряд ли перспектива пятидневной поездки верхом является серьезным препятствием для желающих завладеть артефактом. А за эти сотни лет, клянусь ушами, таких должно было быть немало.
– Ну, – Нашка с сомнением еще раз обозрела озеро, – может, ты и права, хотя мне хотелось бы думать, что здесь наши мытарства и закончатся…
– Гхм, пожалуй, я бы предпочла еще пожить…
– Ну ты же понимаешь, что я имела в виду. – Наташа села. – О, вон Лотан идет, сейчас всю правду и узнаем.
Вернувшийся Лотан был мрачен, как партизан перед расстрелом.
– Лодки нет и не будет? – сделала попытку угадать причину его настроения Нашка.
Лотан как будто очнулся:
– Нет, лодка есть… Старик, который мне ее продал, уверяет, что на ней ходил его отец. Не удивлюсь, если это на самом деле был прадед. На таком жутком корыте я даже в детстве никогда не плавал. Можете сходить полюбоваться – оно у пристани.
– А зачем покупать? – не поняла я. – Мы же ее вернем.
– Затем, что этот мудрый человек полагает, что, как только мы отойдем от Барвинка – это самый дальний остров, на который местные рискуют плавать, – мы люди конченые. Между прочим, именно поэтому мне не удалось найти лодки получше. Рыбаки не хотят с ними расставаться.
– Если они дальше не плавали, откуда они знают, что там все так плохо?
– У них богатое воображение.
Лотан скривился, порылся в пищевом мешке, нашел яблоко и агрессивно вонзил в него клыки.
– А чего ты тогда такой злой, будто тебе хвост крепостными воротами прищемили? – не поняла я. – Если ты считаешь, что у них воображение…
– Мне хочется думать, что это их воображение, потому что им жить тут скучно! – отрезал Лотан. – Но все, чего я сегодня наслушался, не было ложью, они сами верили в то, о чем меня предупреждали… попутно выясняя, составили ли мы завещания и кому отойдут лошади. Ненавижу таких доброхотов, надо посоветовать Зеону ввести смертную казнь за непрошеные советы.
Лотан наконец заметил наши вытянувшиеся физиономии и рассмеялся.
– Извините, девчонки, похоже, у меня в последнее время прогрессирует человеконенавистничество.
– Тогда предупреди нас заранее, – сказала Наташа, – когда у тебя начнется обострение. Мы, конечно, не то чтобы совсем люди сейчас, но все-таки.
Купленное Лотаном плавсредство было похоже на грандиозную плоскодонку метров восьми в длину, в центре которой горделиво возвышалась мачта. На мачте висел парус, состоянием и цветом напоминающий заслуженную половую тряпку. Но надо отдать должное, Лотан все же несколько преувеличивал, и это было не совсем корыто. Раз оно смогло вместить нас четверых с пожитками и при этом не пойти ко дну.
– Ветер в нашу сторону, – глубокомысленно сообщил Кро, послюнявив палец. – Придется грести.
– Вот и гребите, мальчики, – ласково сказала Наташа, комфортно расположившись на носу лодки с видом Афины Руссель-Онассис на борту собственной яхты. – Гребите себе, у нас ручки нежные.
Кро покорно взялся за весла, а Лотан смерил Нашку тяжелым взглядом, который она парировала милой улыбкой.
Грести оказалось совсем нетяжело (ну, то есть при взгляде на наших гребцов мне не показалось, что им очень уж тяжело), а лодка – довольно ходкой и остойчивой. Ветра, в сущности, почти не было, он лишь слегка серебрил рябью поверхность озера, а местами, под прикрытием очередного острова, и вообще пропадал. Парус висел безвольной тряпкой, не помогая гребцам, но и не мешая.
– Наташа, – сказал Лотан, – раз уж ты сидишь впереди, может, принесешь пользу обществу, побудешь впередсмотрящей?
Нашка обернулась.
– Э… А куда смотреть? – поинтересовалась она. Лотан бросил весла и тоже повернулся вперед, пристально разглядывая острова.
– Так, – сказал он, – если я ничего не путаю, то вот это – Крячий остров, а Барвинок – вон тот, а за ним начинаются запретные острова, куда аборигены не плавают под страхом смерти.
– Далековато. – Нашка прикинула расстояние до лесистого Барвинка. – Рене, наколдуй-ка ветер.
– Стоит ли?
Я попыталась напрячь свое подсознание на предмет соответствующего колдовства. Подсознание осталось глухо, я ничего не ощутила, ветер не изменился. Я попробовала еще раз. Должно быть, Лотан заметил выражение моей физиономии, потому что рассмеялся:
– Оставь, Рене, видела бы ты, как тебя перекосило!
– Сам колдуй! – обиженно отозвалась я. – Художника каждый обидеть норовит!
Хотела как лучше!.. Впрочем, учитывая непредсказуемость моих колдовских опытов, лучше не пробовать.
– Давай-ка наляжем на весла, – обратился Лотан к Кро. – Не то чтобы я поверил в местные байки, но лучше было бы попасть на место до вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Это которая по дереву прыг-скок? – поинтересовалась Нашка. На лице ее застыло сомнение: кого из нас двоих надо лечить?
Лотан и Кро тоже посмотрели на следы. Задние лапки зверька, пробежавшего перед нами по дорожке, были размером с ласты для плаванья, передние же – гораздо меньше, всего-то раза в два больше медвежьих.
– Нет, – серьезно сказал Кро, – это не может быть белочкой. Ты ошиблась. Тут нет таких деревьев, по которым она могла бы скакать. По правде говоря, таких деревьев вообще нет.
– Значит, – не сдавалась я, выдавливая из своей памяти скудные натуралистические познания, – это наземная белочка. Сурок.
– То есть, – сказала Нашка, – у нас сегодня день сурка.
– Будет, если мы с ним встретимся.
Лотан был единственным, кто оставался относительно спокойным.
– Здесь, в Черноозерье, – сказал он, – места довольно странные и к тому же глухие. Мало ли какая тварь тут может жить, даже белка с быка размером.
– О, – Кро посетила идея, – это белка с мирового дерева! Скорее всего, и оно где-то здесь, неподалеку.
– Какое такое дерево? – совсем запуталась Нашка.
– Мировое, – охотно пояснил Кро, – Ал-луук-мас. Его крона достигает небес, корни опускаются в преисподнюю, а ствол – обозначение центра земли, ее ось. И белка на нем живет огромная, а также горностай, пчелы и соловей…
– Надеюсь, с пчелами мы не встретимся, если они под стать этой белке.
– Кро, – укоризненно сказал Лотан, – ты что, в сказки веришь? Сам же только что говорил, что таких деревьев не бывает.
– Но ведь белка… – начала Нашка и осеклась.
Существо было действительно похоже на сурка. Огромная гора лохматой шерсти, из которой выглядывали пушистые ушки и черные блестящие глазки, недлинный мохнатый хвост. Оно появилось справа от тропы и тяжелыми прыжками пересекло ее, направляясь к журчащей в низинке речке, видимо, на водопой. Моя лошадь испуганно захрапела и попятилась. Сурок остановился и оглянулся через плечо, подслеповато моргая мелкими глазками. «Он был бы даже очень милый, будь центнеров на шесть полегче», – подумала я, разглядывая бархатистую треугольную заплатку носа. Сурок пошевелил носом и губами, и на мгновение нашим взорам предстали желтые резцы длиной в мое предплечье.
Теперь уже попятились все четыре коня. Лотан, осознавая себя старшим, потянул из ножен меч. Но громадный грызун, вероятно, счел, что мы вполне безобидны, и поскакал дальше, ломая кусты и высоко подбрасывая толстый зад.
– Уф, – сказала Нашка. – Я уж думала – все, конец.
– А тебе-то что, собственно, – изумилась я. – Перекинься, и никакой сурок тебе не страшен. Даже могла бы жаркое нам сделать!
– Тсс! – шикнул Лотан. – Он мог быть не один!
В подтверждение его слов еще штук пять сурков-переростков перебежали через тропу. Один из них не уступал размерами первому, остальные же были раза в два меньше – видимо, детеныши. Когда они скрылись, лохматой волной укатившись в низину, сопровождаемые треском гибнущего ольшаника, я повернулась к Лотану:
– Ты всегда такой проницательный? Если да, то в будущем попробуй предсказывать события хоть с каким-то запасом. Я чуть коньки не отбросила…
– Что ты отбросила? – не понял Лотан.
– Ничего не отбросила, к счастью для меня. Чуть не померла, говорю!
– Да ладно, ничего же не произошло… – Я только фыркнула в ответ.
– М-да, – проговорила Нашка, – я теперь, пожалуй, и пчеле размером с ворону не удивлюсь…
– Лучше не надо… – пробормотала я, – сурки, белочки, зайчики – ладно. А вот без насекомых обойдемся, тем более кусачих.
Спортивно взбодренные встречей с чудовищным сурком, мы начали нервно подпрыгивать от каждого странного звука. По крайней мере, когда Кро от жары снял шлем и с кандальным звоном уронил его на камень, мы с Нашкой сделали попытку схватиться за ручки и убежать куда глаза глядят. Лотан высказал что-то нелестное по поводу наших некрепких нервов, в результате чего мгновенно оказался в авангарде. Кро получил торжественное обещание скорой и мучительной смерти, если он решится повторить действо.
Отчасти из-за этого вечером, когда было решено выставить дозорных и первым дежурить выпало рыцарю, мы с Нашкой пребывали в сомнениях. С одной стороны, Нашка мстительно говорила, что будет особенно приятно заснуть после долгого дня в седле, зная, что именно Кро в это время бодрствует. С другой стороны, сохранялась опасность, что рыцарь обязательно чего-нибудь уронит или куда-нибудь наступит и доведет кого-нибудь из нас до инфаркта. В конце концов Лотан велел нам кончать маяться дурью и, если уж нам все равно не спится, идти вдвоем и дежурить всю ночь, а ему надо хорошенько выспаться. Мы дружно показали ему шиш и отправились на боковую.
Не могу сказать, что спала я хорошо. Крепко – пожалуй, но к обновлению сил и освежению организма этот сон особого отношения не имел. Мне снилось, что я – лиса, настоящая, рыжая, с пушистым хвостом. И бегу я куда-то, волоча во рту то ли свиток в футляре, то ли кинжал в ножнах, а за мной гонятся многочисленные люди и нелюди, пытаясь завладеть этим самым свитком-кинжалом заодно с моей собственной шкуркой. И ускользаю я в последний момент из загребущих лап загонщиков, даже и не в последний момент, а чуть позже, каждый раз удивляясь, как же это я все еще жива. И прыгаю в какие-то колодцы, мчусь в темноте, пробираюсь по подземельям, переходящим в бесконечные галереи, где из стен наперерез мне то вылетают снопы пламени, прожигая до костей, то выходят призраки с бесцветными глазами без зрачков и клыкастыми пастями, разверстыми в беззвучном крике. А впереди, непонятно как видимая мне, маячит вершина, озаренная рассветными лучами. На ней стоит человек и задумчиво смотрит на меня, словно что-то оценивая. И я мчусь изо всех сил, стараясь добраться то ли до этой горы, то ли до этого человека, но коридоры и призраки не заканчиваются, а позади маячит безликая толпа, протягивая ко мне когтистые руки…
Я проснулась вся в поту и чуть не придушила спросонья Нашку, которая как раз наклонилась, чтобы меня разбудить.
11
Заночевали мы, как оказалось, в какой-нибудь паре километров от озера и от стоящей на его берегу рыбацкой деревушки. Неудивительно, что число комаров накануне несколько превышало разумно допустимое. На драконов, пусть и в человеческом облике, они не позарились, я же задумчиво чесалась, утешая себя мыслью, что Кро чесался куда интенсивнее.
Кони как-то оставили комаров без внимания, бодро шлепая по влажной наезженной дороге, то и дело пересекаемой ручьями. В какой-то момент меня угораздило посмотреть вниз как раз тогда, когда мой скакун попал ногой точно в след лошади Лотана, успевший заполнится водой, и торфяная жижа со звучным чмоком ударила прямо мне в лицо, чем немного отвлекла от насекомых-кровопийц.
Озеро было весьма внушительным: слева и справа от нас береговые линии, укрытые где лозняком, где ольшаником, извиваясь, уходили вдаль и, смазанные туманной дымкой, загибались навстречу друг другу почти у горизонта. Проникнуться бескрайностью озера мешали многочисленные островки и острова, начинавшиеся прямо напротив деревни. Размеры и формы их были самые разнообразные, от едва выступающей из воды отмели с парочкой ивовых кустов до вытянутых, длиною в триста-четыреста метров добротных островов, несших на своих спинах шапки настоящего густого леса с плюмажем из высоченных старых тополей или изумрудные бархатные подушки сочных лугов. Кое-где виднелись сплетенные из веток и тростника шалаши, а на самом ближнем острове даже пристроилась парочка изб; три рыжие коровы, разлегшись среди бурьяна, задумчиво взирали на нас через водную преграду. Все это мы обозревали, пока Лотан отправился в собственно деревню, чтобы нанять лодку, а заодно вызнать что-нибудь про колдуна.
– По-моему, все вполне мило и безобидно, – сказала Нашка, растянувшись на мягкой травке, как только солнце согнало утреннюю росу. – Не вижу ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство.
– Вот это-то и вызывает беспокойство. – Я тоже разлеглась на бережке, пожевывая соломинку. Из-за ближнего острова неспешно выплыла небольшая лодчонка, левее из тростников снялась и тяжело полетела большая цапля, преследуемая собственным отражением. Зеленоватая стрекоза присела на кончик соломинки и воззрилась на меня выпуклыми глазами. – Все как-то слишком просто. Вряд ли перспектива пятидневной поездки верхом является серьезным препятствием для желающих завладеть артефактом. А за эти сотни лет, клянусь ушами, таких должно было быть немало.
– Ну, – Нашка с сомнением еще раз обозрела озеро, – может, ты и права, хотя мне хотелось бы думать, что здесь наши мытарства и закончатся…
– Гхм, пожалуй, я бы предпочла еще пожить…
– Ну ты же понимаешь, что я имела в виду. – Наташа села. – О, вон Лотан идет, сейчас всю правду и узнаем.
Вернувшийся Лотан был мрачен, как партизан перед расстрелом.
– Лодки нет и не будет? – сделала попытку угадать причину его настроения Нашка.
Лотан как будто очнулся:
– Нет, лодка есть… Старик, который мне ее продал, уверяет, что на ней ходил его отец. Не удивлюсь, если это на самом деле был прадед. На таком жутком корыте я даже в детстве никогда не плавал. Можете сходить полюбоваться – оно у пристани.
– А зачем покупать? – не поняла я. – Мы же ее вернем.
– Затем, что этот мудрый человек полагает, что, как только мы отойдем от Барвинка – это самый дальний остров, на который местные рискуют плавать, – мы люди конченые. Между прочим, именно поэтому мне не удалось найти лодки получше. Рыбаки не хотят с ними расставаться.
– Если они дальше не плавали, откуда они знают, что там все так плохо?
– У них богатое воображение.
Лотан скривился, порылся в пищевом мешке, нашел яблоко и агрессивно вонзил в него клыки.
– А чего ты тогда такой злой, будто тебе хвост крепостными воротами прищемили? – не поняла я. – Если ты считаешь, что у них воображение…
– Мне хочется думать, что это их воображение, потому что им жить тут скучно! – отрезал Лотан. – Но все, чего я сегодня наслушался, не было ложью, они сами верили в то, о чем меня предупреждали… попутно выясняя, составили ли мы завещания и кому отойдут лошади. Ненавижу таких доброхотов, надо посоветовать Зеону ввести смертную казнь за непрошеные советы.
Лотан наконец заметил наши вытянувшиеся физиономии и рассмеялся.
– Извините, девчонки, похоже, у меня в последнее время прогрессирует человеконенавистничество.
– Тогда предупреди нас заранее, – сказала Наташа, – когда у тебя начнется обострение. Мы, конечно, не то чтобы совсем люди сейчас, но все-таки.
Купленное Лотаном плавсредство было похоже на грандиозную плоскодонку метров восьми в длину, в центре которой горделиво возвышалась мачта. На мачте висел парус, состоянием и цветом напоминающий заслуженную половую тряпку. Но надо отдать должное, Лотан все же несколько преувеличивал, и это было не совсем корыто. Раз оно смогло вместить нас четверых с пожитками и при этом не пойти ко дну.
– Ветер в нашу сторону, – глубокомысленно сообщил Кро, послюнявив палец. – Придется грести.
– Вот и гребите, мальчики, – ласково сказала Наташа, комфортно расположившись на носу лодки с видом Афины Руссель-Онассис на борту собственной яхты. – Гребите себе, у нас ручки нежные.
Кро покорно взялся за весла, а Лотан смерил Нашку тяжелым взглядом, который она парировала милой улыбкой.
Грести оказалось совсем нетяжело (ну, то есть при взгляде на наших гребцов мне не показалось, что им очень уж тяжело), а лодка – довольно ходкой и остойчивой. Ветра, в сущности, почти не было, он лишь слегка серебрил рябью поверхность озера, а местами, под прикрытием очередного острова, и вообще пропадал. Парус висел безвольной тряпкой, не помогая гребцам, но и не мешая.
– Наташа, – сказал Лотан, – раз уж ты сидишь впереди, может, принесешь пользу обществу, побудешь впередсмотрящей?
Нашка обернулась.
– Э… А куда смотреть? – поинтересовалась она. Лотан бросил весла и тоже повернулся вперед, пристально разглядывая острова.
– Так, – сказал он, – если я ничего не путаю, то вот это – Крячий остров, а Барвинок – вон тот, а за ним начинаются запретные острова, куда аборигены не плавают под страхом смерти.
– Далековато. – Нашка прикинула расстояние до лесистого Барвинка. – Рене, наколдуй-ка ветер.
– Стоит ли?
Я попыталась напрячь свое подсознание на предмет соответствующего колдовства. Подсознание осталось глухо, я ничего не ощутила, ветер не изменился. Я попробовала еще раз. Должно быть, Лотан заметил выражение моей физиономии, потому что рассмеялся:
– Оставь, Рене, видела бы ты, как тебя перекосило!
– Сам колдуй! – обиженно отозвалась я. – Художника каждый обидеть норовит!
Хотела как лучше!.. Впрочем, учитывая непредсказуемость моих колдовских опытов, лучше не пробовать.
– Давай-ка наляжем на весла, – обратился Лотан к Кро. – Не то чтобы я поверил в местные байки, но лучше было бы попасть на место до вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39