Только эта сдержанность дорого обходится ему. Нику хотелось наказать Пенни, похожую на безответственного ребенка, даже не задумывающегося о том вреде, который способен причинить. Восемнадцать бесконечных месяцев Пенни не выходила у него из головы. Он с ума сходил, волнуясь за нее. Как она живет, где живет и живет и вообще? Поведение эмоциональных натур трудно предсказать. А ее переполняли чувства, и все они так или иначе были связаны с ним, с Ником.
Восемнадцать месяцев назад в невероятном приступе ярости, подобных которому ни до, ни после не испытывал, Ник порвал с ней самым решительным образом. И она исчезла, с мгновенностью и неуловимостью летучей мыши, бросив всю свою одежду и оставив записку, которую Ник счел свидетельством в пользу возможного самоубийства. Он нанял водолазов, чтобы обследовать дно озера в поместье Блейнов, по его просьбе день за днем обшаривал окрестные леса…
«Жена Блейна доведена до самоубийства жестокосердым мужем!» – такие газетные заголовки мерещились ему постоянно. Снова и снова она снилась ему в виде Офелии, плывущей среди белых лилий. Образ жены буквально преследовал его! Освободившись от нелепых притязаний Пенни, Ник должен был бы обрести покой. Вместо этого получил привычную размеренную жизнь, свободу – и ад в душе!
Синие глаза Пенни с сожалением взглянули на Ника. Она вскинула подбородок.
– Ты не стоил моей любви. Ты никогда не стоил моей любви. Теперь я это поняла. Словно получив неожиданный удар, Ник резко повернулся. Черные глаза холодно и свысока взирали на нее.
– Ты непробиваем. Ты превратишься в такого же несчастного, унылого старика, каким был твой отец, – предрекла Пенни, с безнадежностью тряхнув рыжей гривой.
Ник насмешливо смотрел на нее и молчал, однако его слегка потемневшие под загаром щеки и внезапное напряжение сказали ей все, что она хотела знать. О да, когда-нибудь другая женщина родит ему сына и наследника, с болью подумала Пенни. И Ник, разумеется, обеспечит ему такое же одинокое и холодное детство, каким было его собственное. Разве ему знакомо что-нибудь другое? Этого ребенка отправят в далекую детскую, на попечение вышколенной няни. Его будут заставлять вести себя как маленький взрослый, пресекая любую непосредственную реакцию, до тех пор, пока он не научится не плакать, не шуметь, не выходить из себя… Ведь эти эмоции обременительны, не нужны и не достойны настоящего мужчины. По крайней мере, бедным, замороченным ребенком будет не мой Алан, с горькой иронией сказала себе Пенни.
– Люси… – напомнил Ник с ледяной вежливостью. – Как ты могла познакомить Люси с хищницей, вроде твоей матери?
Растерявшись от внезапной смены темы разговора, Пенни с трудом вспомнила о каком-то займе, который Ник упоминал раньше, но вот представить, что кто-то может назвать Лиз хищницей, так и не смогла. Лиз поделилась бы последним куском с нуждающимся.
– Я не понимаю…
– Все, с меня довольно, – процедил Ник. – Если ты соврешь, я окончательно выйду из себя и обращусь в полицию!
Полиция?! Пенни спрятала за ресницами боль и недоумение и постаралась привести в порядок свои мысли. Что еще нужно от нее Нику? Он мнился сюда без предупреждения, обозвал своего сына внебрачным, а затем сообщил, что хочет развода! Разве не пора положить этому конец?
– Я не лгу, – просто сказала она.
– Вот и правильно, это упрощает жизнь. Итак, вы с матерью спелись и убедили Люси отдать все ее деньги Лиз…
– Нет!
Пенни шагнула вперед, потрясенная чудовищным обвинением.
– Да. Не смей мне лгать, – проговорил Ник тихим, зловещим голосом. – Вчера бухгалтер Люси все рассказал мне. Люси обналичила свои капиталовложения и вручила деньги твоей матери.
Пенни похолодела. Части головоломки наконец сложились воедино. Лиз заняла деньги у Люси, а не в банке!
– А теперь твоя мать испарилась. Не будешь ли любезна сказать мне, где она?
– Я не знаю.
По-новому взглянув на факты, изложенные в письме, Пенни с ужасом затаила дыхание. Теперь понятно, почему ее мать так спешно покинула страну. Нет ничего удивительного в том, что Лиз не потрудилась объяснить суть своих затруднений. Она намеренно скрыла от нее, как получила кредит. Если бы у Пенни возникло малейшее подозрение в том, что Люси впутали в аферу с журналом, она немедленно вмешалась бы и не допустила этого! Но как могла Люси оказаться столь наивной? Она не была ни богачкой, ни дурой. Так с какой стати пошла на риск, дав взаймы женщине, которую едва знала?
– Ты не можешь предать мать, не так ли?
– Я просто не в состоянии это сделать, – возразила Пенни.
Ник бросил на нее тяжелый, мрачный взгляд.
– Люси осталась без единого цента.
– О нет!
Отчаяние и стыд переполняли Пенни. Она очень любила Люси Тревис, и поступок матери привел ее в ужас. Оставалось лишь одно слабое утешение, что Ник не позволит Люси терпеть нужду. Он возместит ей все убытки без оговорок и колебаний. Несмотря на репутацию безжалостного дельца, Ник испытывал к доброй старушке нежные чувства. Должно быть, мать тоже пришла к подобному заключению, с горечью подумала Пенни.
– Если ты скажешь, где Лиз, я, возможно, поверю в то, что ты не имеешь отношения к этой грязной авантюре, – очень тихо проговорил Ник.
– Я же сказала тебе! Я не знаю… – Пенни бросила на него лихорадочный, озабоченный взгляд. – Как тебе вообще могло прийти в голову, что я способна так обойтись с Люси?
– А почему бы и нет? – Ник с откровенным неодобрением посмотрел на нее. – После того единственного раза, когда ты познакомила мать с Люси, ты больше не появилась у нее. Это не свидетельствует о большой привязанности с твоей стороны, не так ли?
Глубоко обиженная этими словами, Пенни оперлась тонкими руками о струганный сосновый стол. Ну разве могла она признаться в том, что постоянно общается с Люси? Сказать так –значит, выставить лгуньей старушку, говорившую Нику обратное.
– Ник, я никому не позволила бы причинить вред Люси! – горячо проговорила Пенни. – Так зачем же ты представила ей Лиз?
– Люси всегда хотела познакомиться с ней. Мне даже в страшном сне не могло привидеться, что мать попросит у нее денег или что Люси даст ей их!
Она недоумевающе развела дрожащими руками.
– Тебя интересует, почему Люси дала Лиз деньги?
Пенни медленно кивнула.
– Люси надеялась, что, как только дела с журналом пойдут на лад, ты переедешь к матери. Она хотела почаще видеть тебя.
В лице Пенни не осталось ни кровинки. Вот бы заткнуть уши, чтобы не слышать язвительного голоса Ника. А еще лучше – добраться до своей легкомысленной родительницы и хорошенько встряхнуть ее!
– Я считаю тебя ответственной за все это, – словно подводя черту, заявил Ник. Пенни сгорбилась.
– Честное слово, я ничего не знала о займе.
– Я тебе не верю. В первое же мгновение тебя выдало виноватое смущение. – Ник решительно повернулся к двери. – Что ж, поскольку я ничего не добился здесь, придется идти в полицию.
Пенни резко выпрямилась. Синие глаза с ужасом посмотрели на мужа.
– Ник, нет! Пожалуйста, не делай этого!
Он пожал широкими плечами.
– С помощью слова «пожалуйста» от меня теперь ничего не добиться. Я жажду крови. Мне нужна Лиз. Если ты не в состоянии предоставить ее мне, то я только зря теряю время.
– Если бы она попыталась связаться со мной… – Пенни запнулась, в ее глазах блеснули слезы, – я сказала бы тебе. Клянусь! Конечно, я сделала бы это с тяжелым сердцем, но то, как обошлась Лиз с Люси, возмутительно. Моя мать не должна была…
– Пусть с ней разбирается полиция. С меня довольно!
– Нет! Ты не можешь так поступить!
Она неосознанным жестом протянула руку и попыталась удержать Ника, который уже собирался открыть дверь в коридор. Он надменно взглянул на нее, и в его холодных черных глазах сверкнуло предостережение.
– Не прикасайся ко мне…
У Пенни перехватило дыхание. Она резко убрала пальцы с его рукава, мгновенно припомнив все: их первую брачную ночь, которую он провел в объятиях любовницы, невероятную муку безответной любви. Синие глаза потемнели от боли.
– Я четвертую Лиз в суде, и я разведусь с тобой, – прошипел Ник.
– Хочешь, чтобы я встала на колени и умоляла тебя? – воскликнула Пенни. – Я сделаю все…
Он иронично приподнял темную аристократическую бровь.
– Мольбы меня не возбуждают.
Он одарил ее мрачной улыбкой, глаза его мерцали за густыми длинными ресницами. Пенни почувствовала, как тело охватывает жар, и затрепетала, словно мотылек, прилетевший на открытое пламя.
– К тому же мне нравятся высокие блондинки, и куда более изысканные, чем ты.
В наступившей тишине дверь в конце темного коридора с шумом распахнулась, и вскоре на пороге кухни появился Джонни с пакетами из супермаркета. В следующую секунду он замер и недоуменно нахмурился.
– Прости. Когда ты не откликнулась на мой стук, я просто толкнул дверь. Я не знал, что у тебя гости.
Приведенная в замешательство появлением Джонни, Пенни глубоко втянула в себя воздух.
– Джонни, это Ник… Ник Блейн. Он как раз уходит…
– Черта с два! – выпалил тот.
Не веря собственным ушам. Пенни удивленно посмотрела на своего номинального мужа. А Джонни поставил пакеты с продуктами на каменный пол и спросил:
– Вы… Вы – муж Пенни?
Ник пропустил вопрос мимо ушей. Его внимание было приковано к Пенни.
– Он здесь живет?
– Нет, не живу, – резко сказал Джонни.
Ник надменно повернул голову в его сторону.
– Тогда убирайтесь отсюда!
– Я не уйду до тех пор, пока Пенни не попросит меня об этом…
Молодой человек явно не собирался отступать.
– Если останетесь, я подпорчу вашу физиономию, – заявил Ник с неоправданной враждебностью.
– Прекрати, Ник! – воскликнула Пенни, приходя в ужас.
Он вскинул голову и прислонился спиной к дверному косяку.
– Прекратить – что?
– Да что на тебя нашло? – с возмущением спросила она.
– Этот тип обрюхатил тебя, мою жену, а ты еще спрашиваешь?! – теперь на нее налетел Ник.
– Джонни – не отец ребенка! – выпалила Пенни.
А Джонни тем временем быстро переводил изумленный взгляд с одного на другого.
Ник снова замер. Его ноздри раздувались, дыхание вырывалось со свистом.
– Так сколько же экспериментов для этого потребовалось? – с отвращением съязвил он.
Пенни смертельно побледнела, но ничего не сказала. Отвернувшись, она твердо взяла Джонни под локоть и вывела наружу.
– Прошу прощения за все это, но будет лучше, если ты сейчас уйдешь. Нам с Ником нужно поговорить и кое в чем разобраться, – натянуто объяснила она.
– Ты явно еще не сказала ему об Алане.
– Нет… но он хочет развода.
Джонни вздохнул.
– Возможно, это наилучший выход из положения. Похоже, он довольно агрессивен. Не могу поверить, что ты можешь быть счастлива с этим человеком.
Счастлива? Пенни едва не рассмеялась. При чем здесь счастье? Просто быть окончательно и бесповоротно разлученной с Ником означало для нее жить в пустоте. Выдавив улыбку, она пообещала:
– Завтра я устрою тебе скандал по поводу продуктов.
Закрыв дверь, Пенни ненадолго прислонилась к ней, чтобы собраться с силами. Она думала, что найдет Ника в кухне, но, пойдя в том направлении, с удивлением заметила, что дверь в детскую распахнута. Ник стоял в нескольких футах от кроватки. Алан спал, вытянувшись на спине, шелковистые темные волосы обрамляли раскрасневшееся крохотное личико, одной рукой он крепко обхватил плюшевого зайца, с которым никогда не расставался.
– Сколько ему? Пять… шесть месяцев? – невыразительным голосом спросил Ник.
После множества невзгод, которые ему пришлось преодолеть, Алан все еще оставался слишком маленькими для своего возраста. Пенни любящим взглядом смотрела на сына, благодаря Господа, – как делала это каждый раз, входя в детскую, – за то, что малыш наконец-то здоров и дома.
Она искоса взглянула из-под опущенных ресниц на мрачный профиль Ника.
– А тебе хотелось бы, чтобы он был твоим? – услышала Пенни свой шепот.
– Ты, должно быть, шутишь!
Молодая женщина отчаянно покраснела. Что за глупый вопрос она задала! Вместо того чтобы спрашивать, следовало бы просто сказать правду. Хочет того Ник или нет, Алан – его сын.
Ник прошел мимо нее к двери. Пенни последовала за ним в кухню.
– На самом деле я счастлив, что это не мой ребенок, – пророкотал он, заняв господствующую позицию у камина. Лицо Ника было отчужденным и холодным. – Это заметно осложнило бы развод. Поскольку у нас с тобой столько же общего, сколько у масла и воды, совместная опека превратилась бы в сплошную муку.
Реакция Ника потрясла Пенни до глубины души. Значит, он никогда даже и не пытался представить ее в роли жены. И тем не менее, когда вошел Джонни, стал агрессивным, задиристым – очевидно, под влиянием какого-то атавистического инстинкта, заставляющего мужчину метить свою территорию. Прежде она не замечала за ним ничего подобного… Да нет, должно быть, причина всему – непомерная гордость Ника. В болезненном оцепенении Пенни изучала его лицо, рассеянно отмечая поблескивание капелек пота на загорелой коже, непроницаемую черноту полуприкрытых глаз,
– Ник… я…
– Я собирался уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Восемнадцать месяцев назад в невероятном приступе ярости, подобных которому ни до, ни после не испытывал, Ник порвал с ней самым решительным образом. И она исчезла, с мгновенностью и неуловимостью летучей мыши, бросив всю свою одежду и оставив записку, которую Ник счел свидетельством в пользу возможного самоубийства. Он нанял водолазов, чтобы обследовать дно озера в поместье Блейнов, по его просьбе день за днем обшаривал окрестные леса…
«Жена Блейна доведена до самоубийства жестокосердым мужем!» – такие газетные заголовки мерещились ему постоянно. Снова и снова она снилась ему в виде Офелии, плывущей среди белых лилий. Образ жены буквально преследовал его! Освободившись от нелепых притязаний Пенни, Ник должен был бы обрести покой. Вместо этого получил привычную размеренную жизнь, свободу – и ад в душе!
Синие глаза Пенни с сожалением взглянули на Ника. Она вскинула подбородок.
– Ты не стоил моей любви. Ты никогда не стоил моей любви. Теперь я это поняла. Словно получив неожиданный удар, Ник резко повернулся. Черные глаза холодно и свысока взирали на нее.
– Ты непробиваем. Ты превратишься в такого же несчастного, унылого старика, каким был твой отец, – предрекла Пенни, с безнадежностью тряхнув рыжей гривой.
Ник насмешливо смотрел на нее и молчал, однако его слегка потемневшие под загаром щеки и внезапное напряжение сказали ей все, что она хотела знать. О да, когда-нибудь другая женщина родит ему сына и наследника, с болью подумала Пенни. И Ник, разумеется, обеспечит ему такое же одинокое и холодное детство, каким было его собственное. Разве ему знакомо что-нибудь другое? Этого ребенка отправят в далекую детскую, на попечение вышколенной няни. Его будут заставлять вести себя как маленький взрослый, пресекая любую непосредственную реакцию, до тех пор, пока он не научится не плакать, не шуметь, не выходить из себя… Ведь эти эмоции обременительны, не нужны и не достойны настоящего мужчины. По крайней мере, бедным, замороченным ребенком будет не мой Алан, с горькой иронией сказала себе Пенни.
– Люси… – напомнил Ник с ледяной вежливостью. – Как ты могла познакомить Люси с хищницей, вроде твоей матери?
Растерявшись от внезапной смены темы разговора, Пенни с трудом вспомнила о каком-то займе, который Ник упоминал раньше, но вот представить, что кто-то может назвать Лиз хищницей, так и не смогла. Лиз поделилась бы последним куском с нуждающимся.
– Я не понимаю…
– Все, с меня довольно, – процедил Ник. – Если ты соврешь, я окончательно выйду из себя и обращусь в полицию!
Полиция?! Пенни спрятала за ресницами боль и недоумение и постаралась привести в порядок свои мысли. Что еще нужно от нее Нику? Он мнился сюда без предупреждения, обозвал своего сына внебрачным, а затем сообщил, что хочет развода! Разве не пора положить этому конец?
– Я не лгу, – просто сказала она.
– Вот и правильно, это упрощает жизнь. Итак, вы с матерью спелись и убедили Люси отдать все ее деньги Лиз…
– Нет!
Пенни шагнула вперед, потрясенная чудовищным обвинением.
– Да. Не смей мне лгать, – проговорил Ник тихим, зловещим голосом. – Вчера бухгалтер Люси все рассказал мне. Люси обналичила свои капиталовложения и вручила деньги твоей матери.
Пенни похолодела. Части головоломки наконец сложились воедино. Лиз заняла деньги у Люси, а не в банке!
– А теперь твоя мать испарилась. Не будешь ли любезна сказать мне, где она?
– Я не знаю.
По-новому взглянув на факты, изложенные в письме, Пенни с ужасом затаила дыхание. Теперь понятно, почему ее мать так спешно покинула страну. Нет ничего удивительного в том, что Лиз не потрудилась объяснить суть своих затруднений. Она намеренно скрыла от нее, как получила кредит. Если бы у Пенни возникло малейшее подозрение в том, что Люси впутали в аферу с журналом, она немедленно вмешалась бы и не допустила этого! Но как могла Люси оказаться столь наивной? Она не была ни богачкой, ни дурой. Так с какой стати пошла на риск, дав взаймы женщине, которую едва знала?
– Ты не можешь предать мать, не так ли?
– Я просто не в состоянии это сделать, – возразила Пенни.
Ник бросил на нее тяжелый, мрачный взгляд.
– Люси осталась без единого цента.
– О нет!
Отчаяние и стыд переполняли Пенни. Она очень любила Люси Тревис, и поступок матери привел ее в ужас. Оставалось лишь одно слабое утешение, что Ник не позволит Люси терпеть нужду. Он возместит ей все убытки без оговорок и колебаний. Несмотря на репутацию безжалостного дельца, Ник испытывал к доброй старушке нежные чувства. Должно быть, мать тоже пришла к подобному заключению, с горечью подумала Пенни.
– Если ты скажешь, где Лиз, я, возможно, поверю в то, что ты не имеешь отношения к этой грязной авантюре, – очень тихо проговорил Ник.
– Я же сказала тебе! Я не знаю… – Пенни бросила на него лихорадочный, озабоченный взгляд. – Как тебе вообще могло прийти в голову, что я способна так обойтись с Люси?
– А почему бы и нет? – Ник с откровенным неодобрением посмотрел на нее. – После того единственного раза, когда ты познакомила мать с Люси, ты больше не появилась у нее. Это не свидетельствует о большой привязанности с твоей стороны, не так ли?
Глубоко обиженная этими словами, Пенни оперлась тонкими руками о струганный сосновый стол. Ну разве могла она признаться в том, что постоянно общается с Люси? Сказать так –значит, выставить лгуньей старушку, говорившую Нику обратное.
– Ник, я никому не позволила бы причинить вред Люси! – горячо проговорила Пенни. – Так зачем же ты представила ей Лиз?
– Люси всегда хотела познакомиться с ней. Мне даже в страшном сне не могло привидеться, что мать попросит у нее денег или что Люси даст ей их!
Она недоумевающе развела дрожащими руками.
– Тебя интересует, почему Люси дала Лиз деньги?
Пенни медленно кивнула.
– Люси надеялась, что, как только дела с журналом пойдут на лад, ты переедешь к матери. Она хотела почаще видеть тебя.
В лице Пенни не осталось ни кровинки. Вот бы заткнуть уши, чтобы не слышать язвительного голоса Ника. А еще лучше – добраться до своей легкомысленной родительницы и хорошенько встряхнуть ее!
– Я считаю тебя ответственной за все это, – словно подводя черту, заявил Ник. Пенни сгорбилась.
– Честное слово, я ничего не знала о займе.
– Я тебе не верю. В первое же мгновение тебя выдало виноватое смущение. – Ник решительно повернулся к двери. – Что ж, поскольку я ничего не добился здесь, придется идти в полицию.
Пенни резко выпрямилась. Синие глаза с ужасом посмотрели на мужа.
– Ник, нет! Пожалуйста, не делай этого!
Он пожал широкими плечами.
– С помощью слова «пожалуйста» от меня теперь ничего не добиться. Я жажду крови. Мне нужна Лиз. Если ты не в состоянии предоставить ее мне, то я только зря теряю время.
– Если бы она попыталась связаться со мной… – Пенни запнулась, в ее глазах блеснули слезы, – я сказала бы тебе. Клянусь! Конечно, я сделала бы это с тяжелым сердцем, но то, как обошлась Лиз с Люси, возмутительно. Моя мать не должна была…
– Пусть с ней разбирается полиция. С меня довольно!
– Нет! Ты не можешь так поступить!
Она неосознанным жестом протянула руку и попыталась удержать Ника, который уже собирался открыть дверь в коридор. Он надменно взглянул на нее, и в его холодных черных глазах сверкнуло предостережение.
– Не прикасайся ко мне…
У Пенни перехватило дыхание. Она резко убрала пальцы с его рукава, мгновенно припомнив все: их первую брачную ночь, которую он провел в объятиях любовницы, невероятную муку безответной любви. Синие глаза потемнели от боли.
– Я четвертую Лиз в суде, и я разведусь с тобой, – прошипел Ник.
– Хочешь, чтобы я встала на колени и умоляла тебя? – воскликнула Пенни. – Я сделаю все…
Он иронично приподнял темную аристократическую бровь.
– Мольбы меня не возбуждают.
Он одарил ее мрачной улыбкой, глаза его мерцали за густыми длинными ресницами. Пенни почувствовала, как тело охватывает жар, и затрепетала, словно мотылек, прилетевший на открытое пламя.
– К тому же мне нравятся высокие блондинки, и куда более изысканные, чем ты.
В наступившей тишине дверь в конце темного коридора с шумом распахнулась, и вскоре на пороге кухни появился Джонни с пакетами из супермаркета. В следующую секунду он замер и недоуменно нахмурился.
– Прости. Когда ты не откликнулась на мой стук, я просто толкнул дверь. Я не знал, что у тебя гости.
Приведенная в замешательство появлением Джонни, Пенни глубоко втянула в себя воздух.
– Джонни, это Ник… Ник Блейн. Он как раз уходит…
– Черта с два! – выпалил тот.
Не веря собственным ушам. Пенни удивленно посмотрела на своего номинального мужа. А Джонни поставил пакеты с продуктами на каменный пол и спросил:
– Вы… Вы – муж Пенни?
Ник пропустил вопрос мимо ушей. Его внимание было приковано к Пенни.
– Он здесь живет?
– Нет, не живу, – резко сказал Джонни.
Ник надменно повернул голову в его сторону.
– Тогда убирайтесь отсюда!
– Я не уйду до тех пор, пока Пенни не попросит меня об этом…
Молодой человек явно не собирался отступать.
– Если останетесь, я подпорчу вашу физиономию, – заявил Ник с неоправданной враждебностью.
– Прекрати, Ник! – воскликнула Пенни, приходя в ужас.
Он вскинул голову и прислонился спиной к дверному косяку.
– Прекратить – что?
– Да что на тебя нашло? – с возмущением спросила она.
– Этот тип обрюхатил тебя, мою жену, а ты еще спрашиваешь?! – теперь на нее налетел Ник.
– Джонни – не отец ребенка! – выпалила Пенни.
А Джонни тем временем быстро переводил изумленный взгляд с одного на другого.
Ник снова замер. Его ноздри раздувались, дыхание вырывалось со свистом.
– Так сколько же экспериментов для этого потребовалось? – с отвращением съязвил он.
Пенни смертельно побледнела, но ничего не сказала. Отвернувшись, она твердо взяла Джонни под локоть и вывела наружу.
– Прошу прощения за все это, но будет лучше, если ты сейчас уйдешь. Нам с Ником нужно поговорить и кое в чем разобраться, – натянуто объяснила она.
– Ты явно еще не сказала ему об Алане.
– Нет… но он хочет развода.
Джонни вздохнул.
– Возможно, это наилучший выход из положения. Похоже, он довольно агрессивен. Не могу поверить, что ты можешь быть счастлива с этим человеком.
Счастлива? Пенни едва не рассмеялась. При чем здесь счастье? Просто быть окончательно и бесповоротно разлученной с Ником означало для нее жить в пустоте. Выдавив улыбку, она пообещала:
– Завтра я устрою тебе скандал по поводу продуктов.
Закрыв дверь, Пенни ненадолго прислонилась к ней, чтобы собраться с силами. Она думала, что найдет Ника в кухне, но, пойдя в том направлении, с удивлением заметила, что дверь в детскую распахнута. Ник стоял в нескольких футах от кроватки. Алан спал, вытянувшись на спине, шелковистые темные волосы обрамляли раскрасневшееся крохотное личико, одной рукой он крепко обхватил плюшевого зайца, с которым никогда не расставался.
– Сколько ему? Пять… шесть месяцев? – невыразительным голосом спросил Ник.
После множества невзгод, которые ему пришлось преодолеть, Алан все еще оставался слишком маленькими для своего возраста. Пенни любящим взглядом смотрела на сына, благодаря Господа, – как делала это каждый раз, входя в детскую, – за то, что малыш наконец-то здоров и дома.
Она искоса взглянула из-под опущенных ресниц на мрачный профиль Ника.
– А тебе хотелось бы, чтобы он был твоим? – услышала Пенни свой шепот.
– Ты, должно быть, шутишь!
Молодая женщина отчаянно покраснела. Что за глупый вопрос она задала! Вместо того чтобы спрашивать, следовало бы просто сказать правду. Хочет того Ник или нет, Алан – его сын.
Ник прошел мимо нее к двери. Пенни последовала за ним в кухню.
– На самом деле я счастлив, что это не мой ребенок, – пророкотал он, заняв господствующую позицию у камина. Лицо Ника было отчужденным и холодным. – Это заметно осложнило бы развод. Поскольку у нас с тобой столько же общего, сколько у масла и воды, совместная опека превратилась бы в сплошную муку.
Реакция Ника потрясла Пенни до глубины души. Значит, он никогда даже и не пытался представить ее в роли жены. И тем не менее, когда вошел Джонни, стал агрессивным, задиристым – очевидно, под влиянием какого-то атавистического инстинкта, заставляющего мужчину метить свою территорию. Прежде она не замечала за ним ничего подобного… Да нет, должно быть, причина всему – непомерная гордость Ника. В болезненном оцепенении Пенни изучала его лицо, рассеянно отмечая поблескивание капелек пота на загорелой коже, непроницаемую черноту полуприкрытых глаз,
– Ник… я…
– Я собирался уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20