Но на следующий день вечером, когда они уже собирались прекратить работу, Уильям вытащил лестницу наверх.
– Уильям! Что ты делаешь? – закричал Маркус из шахты.
– Сочувствую, но так будет лучше для всех.
– Ты не можешь оставить меня здесь на всю ночь одного! И без оружия!
– Ах, нет? Это еще почему?
– Потому что тектоны могут прийти каждую минуту! Ты сам это говорил!
– Вот именно, – усмехнулся Уильям. – Я хочу быть уверен в том, что ты не заснешь. Вот увидишь, сегодня ты приложишь все силы, чтобы не сомкнуть глаз. Если они появятся, предупреди нас, но не кричи попусту. Я могу очень сильно рассердиться.
– Уильям!.. Уильям!.. Уильям!..
Но Уильям уже ушел. Маркусу это показалось невероятным. Он наверняка отправился к Амгам. А его оставил внизу, в шахте. Гарвей приблизился к большому отверстию, откуда появились тектоны. Каждый день, копая земляные стены, он поглядывал на него краешком глаза. Теперь Маркус мог убедиться в том, что ночью внизу было гораздо страшнее. А отсутствие лестницы пугало его еще больше. Когда подземные жители появятся, все будет зависеть от того, смогут ли братья спустить лестницу вниз вовремя. Но на этот счет не стоило обманываться: если Уильям оставил его в шахте, значит, у него нет ни малейшего желания помогать ему. Гарвей засунул голову в туннель и снова почувствовал дуновение свежего ветерка на лице. «Это не ветер, – сказал себе Маркус, – это дыхание дьявола».
Он отошел от отверстия. В одном из уголков шахты у него была припрятана фляжка с виски, из которой он отхлебывал во время кратких перерывов в работе. Гарвей присел как раз напротив туннеля с фляжкой в руках, прислонившись спиной к стене. Потом согнул ноги и обхватил колени руками. Он не мог отвести взгляд от черной дыры. Его внимание было приковано к ней. Ему оставалось только смотреть на это отверстие, пить виски и ждать.
Придут ли они этой ночью или подождут еще несколько дней? Появление первого отряда тектонов предвещали странные шумы. Но Гарвей сомневался в том, что они повторятся: скорее всего, это были звуки, сопровождавшие строительство туннеля, соединяющего подземный мир с наземным. А сейчас они его уже построили и расширили. Кроме того, тектоны знали, какая встреча ждала их наверху. Не вызывало сомнения одно: они не станут церемониться с первым человеком, которого встретят на своем пути.
Конго. Обжигающая влажность. Под землей – настоящая духовка. Маркус вдыхал свой собственный пот. Он стекал по лбу и носу до самых губ, как маленький ручеек, которому не терпится вернуться внутрь тела, из которого он вытек. Фляжка с виски опустела. Немного погодя алкоголь, усталость и отчаяние заставили его сомкнуть глаза. Ему снилось, что он падал в глубокий колодец долго-долго, но никак не мог упасть на дно. Он подумал, что не видел этого сна с самого детства. Пока сон длился, Гарвей осознавал, что грезил. Несмотря на это, он сказал себе: «Плохо то, что сегодня тебе это не снится. Это не сон, это правда». Маркус открыл глаза и увидел, что к его лицу из темноты приближается шестипалая рука, белая, как свежий снег.
Ужас в один момент сменился любовью: это была Амгам. Они обнялись. Маркус невольно задал себе вопрос: как девушка могла прийти к нему? Он дотронулся до ее руки, той самой, на которую младший Кравер каждый вечер надевал стальной наручник, а потом пристегивал его к столбу в своей палатке. Амгам поняла его взгляд. Ее ответная улыбка, казалось, говорила: «Милый мой, ты видишь перед собой женщину, способную вывернуть все кости из суставов, чтобы перейти в другой мир. Ты думаешь, что эта женщина не сможет избавиться от самых обычных наручников?»
Амгам не стала терять времени и осмотрела пещеру. Она хотела сама найти выход и взвешивала все возможности. За белым широким сводом ее лба работал сложнейший мыслительный механизм. Маркусу казалось, что он слышит, как движутся шестеренки мозга подземной жительницы.
В конце концов Амгам нежно, но твердо потянула Маркуса за руку. Он понял, что она хотела ему предложить: уйти вместе с ним по подземному туннелю в ее мир. Надо было признать ее правоту. При встрече с тектонами заступничество Амгам могло спасти ему жизнь. Но для этого надо было войти в черную дыру. Маркус любил Амгам, как никого никогда еще не любил. Но отверстие в стене внушало ему ужас с той самой ночи, когда господин Тектон едва не уволок его туда. Надо было принять решение. Под сводами шахты начался поединок между несказанной любовью и невыразимым ужасом.
Не следует верить сентиментальным романам: ужас победил.
Маркус не последовал за ней. Он согласился бы пойти на край света, в самый дальний его уголок. Но не в ее мир. Гарвей никогда не сможет войти в этот темный туннель. Никогда. Амгам разочарованно вздохнула.
Надо было искать иной выход. Но какой? Она была гораздо умнее его и уже все продумала. Единственная альтернатива состояла в том, чтобы убежать в сельву, и девушка снова протянула Маркусу руку. Но он выразил свое несогласие жестами и гримасами сумасшедшей обезьяны. Она ничего не знала о Конго, она ничего не могла знать об этом мире.
Дорогу, которая привела их к прииску, Уильям и Ричард запятнали кровавым следом. Поэтому обратный путь неизбежно окажется сопряженным с такой же болью, какую вызвало продвижение отряда: миллионы безымянных африканцев должны были желать их смерти. Рано или поздно Маркус и Амгам стали бы жертвами их справедливой мести, несмотря на то что им пришлось бы ответить за вину других. Они бы не смогли добраться живыми до Леопольдвиля. Возможно, целый отряд мог бы при помощи оружия проложить себе дорогу через джунгли, но малочисленная группа, без боеприпасов и провизии, никогда бы этого сделать не смогла. Нет никакой уверенности в том, что даже Пепе со своим ружьем, хорошо знавший местность, выбрался из сельвы живым. Как же тогда могли сделать это они, цыганского вида юноша и девушка-тектон, самая невероятная пара во всей Африке, во всем мире? В зарослях тропического леса Маркус и Амгам были бы заметнее, чем два таракана на снегу.
Ее соплеменники убили бы его, а в мире людей жертвами стали бы они оба. И Маркус решил, что им больше нечего обсуждать. Они сели рядом, прижавшись друг к другу. Амгам, понурив голову, рассматривала земляной пол шахты, пыльный и грязный. Никогда еще Маркус не видел такой грусти. Он почувствовал себя виноватым: Амгам ради него была готова на полное самоотречение. И ему почему-то это было приятно.
– Милая моя, я же еще не умер, – сказал Гарвей и погладил ее по щеке. – Мало ли что еще может случиться.
Они обнялись. Маркус пристроил свою голову на ее груди, как на подушке, и, сраженный усталостью, заснул, но проспал недолго. Он открыл глаза, когда еще не рассвело. Ее уже не было. Ночью, в какой-то момент, она, наверное, вытащила лестницу наверх, чтобы ее посещение шахты осталось незамеченным, и вернулась в палатку.
До восхода солнца оставался еще целый час. Как же использовал это время Маркус Гарвей? Быть может, он вспоминал все этапы своего краткого жизненного пути? Или наводил порядок в своей душе? Ничуть не бывало. Маркус провел это время, испытывая страшные муки ревности. Приход Амгам навел его на разные мысли, но все они были дурными. Наручники, которые использовал Уильям, не представляли для нее никакого препятствия, она это доказала со всей очевидностью. Тогда почему она допускала, чтобы Уильям насиловал ее каждую ночь? Какие чувства испытывал по отношению к ней младший Кравер? А Амгам к нему?
Нашествие тектонов могло начаться в любую минуту, а он предавался ревности. Помню, что, записывая его рассказ, я непрестанно думал: «Как невероятно нелеп может быть человек!»
Взошло солнце. Подвешенная на веревке корзина спустилась в шахту. Наверху установили лебедку, но на таком расстоянии от отверстия «муравейника», что нельзя было увидеть, кто ею управляет. Корзина закачалась на конце веревки, а потом остановилась, словно говоря: ну, чего ты ждешь, наполняй меня. Маркус подчинился. Корзина взлетела вверх, а потом вернулась к нему пустой.
– Уильям! – закричал Маркус. – Ты не можешь держать меня здесь. Тектоны могут появиться в любую минуту. Ждать их осталось недолго!
В ответ только дернулась веревка, и корзина закачалась, как нетерпеливая марионетка, но на сей раз Маркус не подчинился приказу.
Туннель. Маркус стал заполнять его камнями. Булыжник за булыжником. Однако ему удавалось создать лишь тоненькую каменную перегородку. Так приговоренный к смерти, желая отдалить наступление утра казни, пытается заткнуть окно камеры полотенцами. Маркус поднял глаза.
– Уильям! Ты хочешь, чтобы меня убили, пока я тут работаю трубочистом у дьявола? Почему, Уильям? За что? Что я тебе сделал?
– Никто не хочет тебе зла, Маркус.
Голос принадлежал Ричарду, а не Уильяму.
– Ричард! А где Уильям?
– Наполняй корзину.
Младший Кравер, несомненно, был с Амгам и хорошо продумал план жестокой мести: тектоны придут и убьют Маркуса, а он в это время будет трахать свою пленницу. У Уильяма и в самом деле была совершенно особая натура. В отличие от других отвергнутых влюбленных он ревновал не потому, что Амгам не любила его, а потому, что сам не мог испытывать к ней никаких чувств.
– Ты ведь не такой, как Уильям, – подольстился к старшему Краверу Маркус. – Спусти мне лестницу, Ричард!
– Только если случится что-то неладное. Это приказ Уильяма. А пока работай, – ответил Ричард, которого Гарвей по-прежнему не мог видеть.
– Что значит «неладное»? – спросил Маркус с отчаянием в голосе. – Подземный народ вот-вот захватит Конго и весь мир! А ты не спустишь лестницу, пока не случиться неладное? Ты совсем спятил, Ричард Кравер?
Тот не отвечал, и Гарвей не знал, как истолковать это молчание. Может быть, оно было продиктовано безразличием зрителя, падкого до щекочущих нервы зрелищ. А что, если эта тишина скрывала чувство вины? Голова Маркуса работала очень быстро. Он догадался, что Уильям никогда бы не приказал Ричарду убить его. Их отношения строились на другой основе. Скорее всего, Уильям ограничился тем, что сделал несколько нейтральных распоряжений, которые неизбежно приведут к смерти Гарвея. В противном случае, почему он запретил спасать утопающего, пока его голова не исчезнет под водой? Совершенно очевидно, что «неладным» могло быть только появление тектонов. А когда они выйдут из туннеля и окажутся внутри тыквообразной шахты, Ричард ни за что не спустит вниз лестницу.
«Думай, думай, – сказал себе Маркус. – Нет отчаянных положений, есть только отчаявшиеся люди». Ему следовало воспользоваться тем, что Уильяма не было поблизости и Ричард не испытывал его влияния так сильно, как в его присутствии. Гарвей придумывал доводы, которые могли бы оправдать его неповиновение.
– Хочу тебе напомнить, что три минус один будет два, – заметил Маркус. – Если меня убьют, вас будет только двое. Как вы сможете защищаться от тектонов? Спусти мне лестницу!
Никакого ответа.
– По крайней мере, загляни вниз. Тебе велели спустить лестницу, если случится что-то неладное. Хорошо, я согласен. Но откуда ты можешь знать, что здесь происходит, если не смотришь сюда? Ричард?… Ричард!.. Ричард!..
Все было напрасно, несмотря на то что старший Кравер сомневался. Если бы он был уверен в своей правоте, то потребовал бы от Маркуса наполнить корзину. А Ричард этого не делал.
Понимая всю бесполезность своей затеи, Маркус все же продолжал заполнять отверстие камнями. Через некоторое время первые метры туннеля были завалены булыжниками. Гарвей заткнул камешком последнюю дырочку, как мастер, заканчивающий свое произведение, потом снова сел на пол прямо под самым отверстием и прислонился спиной к стене.
Маркус подумал об Амгам и о том, что выделывал с ней Уильям. Этому человеку мало просто насиловать ее. В воображении Гарвея возникали страшные картины. Все извращения Конго помещались там, внутри самой обычной брезентовой палатки. В груди Маркуса свила гнездо холодная печаль. Он еще не умер, но уже тосковал о жизни.
Ай! Что-то стукнуло его по голове и отскочило на землю. Гарвей присмотрелся и увидел тот самый камешек, который он положил в туннель последним.
Маркус вскочил на ноги.
– Они уже идут, Ричард! – закричал он. – Посмотри сюда, ты сам увидишь. Черт тебя подери, Ричард Кравер! Загляни сюда! – настаивал он, не получая никакого ответа. – Об одном прошу – посмотри!
Стены туннеля сотрясались, и камни, уложенные Гарвеем, пришли в движение. Что-то давило на заграждение изнутри, все сильнее и сильнее.
– Ричард, посмотри!
Камни теперь уже сыпались, словно из земли струился поток. Маркусу показалось, что стена с минуты на минуту взорвется.
– Ричард!!!
Наверху показалось жирное тело старшего Кравера. Как раз вовремя, так как среди камней показалось некое подобие черного копья. Нет, на копье это орудие было непохоже, оно скорее напоминало огромный бур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60