Боксеров нужно либо убить, либо вывести из строя, чтобы они никогда не смогли появляться на ринге. Договорились?
— Договорились.
Имея шпагу без острых граней, невозможно вывести противника из строя, не убивая его. Впрочем, Даруэнт и Элванли едва ли об этом задумывались.
— Раз! — начал считать Даруэнт.
Плечи кучера, покрытые заплесневелой накидкой, внезапно дрогнули. Не сводя глаз с Даруэнта, он вытянул назад левую руку, словно искал помощи у боксера среднего веса с перебитым носом, в красной фланелевой рубашке и крапчатых брюках, заправленных в высокие сапоги.
— Я не боюсь никого, кто дерется по-английски, — заныл боксер. — На кулаках я готов драться с кем угодно. Но эти французские обезьяньи трюки...
— Два, — произнес Даруэнт.
Снова крикнув, что не боится никого, кто дерется кулаками (что было истинной правдой), боксер в красной рубашке повернулся и пустился бежать со всех ног. Его товарищ, чье лицо Даруэнт так и не разглядел, поколебавшись, потрусил следом.
Оставался только кучер. Его правая рука в рваной кожаной перчатке метнулась к правому карману накидки.
Даруэнт шагнул к нему. Какое оружие спрятано в кармане у кучера, он не знал и, в теперешнем состоянии, не хотел знать.
— Вы убьете его сразу? — осведомился Элванли тоном человека, испытывающего чисто научный интерес.
Даруэнт остановился. Кучер сверлил его смертоносным взглядом.
— Я бы предпочел только сорвать с него этот маскарад, — ответил Даруэнт. — И выставить напоказ, как пример так называемого джентльмена, прежде чем убить его в честном поединке. Пока что достаточно легкой раны...
Но все его планы пошли вкривь и вкось.
Даруэнт сделал резкий выпад, намереваясь пронзить ногу кучера чуть выше колена, где не должно быть сапога, какой бы костюм противник ни носил под накидкой.
Но пролитая кровь Ноттингема Пича отомстила за своего обладателя. Правая нога Даруэнта скользнула по окровавленному полу, и шпага промахнулась на несколько дюймов. Даруэнт упал на бок и тут же вскочил, едва успев увернуться от горсти черного перца, которую кучер бросил ему в глаза. Это был старый трюк французских преступников. Только несколько крупинок попало в угол левого глаза Даруэнта, но боль была такая, словно ему в глазное яблоко вонзили иголки.
— Ложи! — внезапно крикнул Элванли.
— "Ложи", — передразнил кучер.
Они не загнали его в ловушку, как им казалось. Открыв дверь пустой ложи 44, кучер метнулся внутрь.
Даруэнт, потеряв драгоценные секунды, покуда тер левый глаз, помчался следом. В кармане кучера лежала круглая жестяная банка с перцем, наполненная до середины и без крышки. Он вытащил ее, намереваясь повторить трюк, но при виде Даруэнта уронил банку на пол, бросился к барьеру ложи и перепрыгнул через него, не снимая накидку, развевающуюся, словно крылья летучей мыши.
Сквозь шум драки в партере Даруэнт услышал крик человека, которого ударили ноги кучера. Перегнувшись через барьер, он увидел лежащего на освободившемся пространстве старика с неестественно изогнутой шеей.
Положив шпагу на барьер ложи, Даруэнт подобрал банку с перцем, поклявшись вслух, что кое-кто получит не меньшую дозу. Затем, прежде чем пространство внизу вновь заполнилось, он перелез через барьер, удачно приземлившись в конце Аллеи Щеголей. Элванли, вложивший шпагу в ножны, приземлился рядом, впервые выйдя из себя.
— Во что вы, черт возьми, играете? — осведомился он. — Неужели вам не ясно, что теперь нам его не поймать?
— Почему?
— Потому что мы зажаты со всех сторон. Смотрите сами!
Позади Аллеи Щеголей не было ложи партера. Вместо нее сводчатый коридор вел к выходу или лестнице наверх. Этот коридор заполняли зрители последних рядов, растрепанные и в разорванной одежде, которые стремились либо присоединиться к свалке, либо выбраться из нее.
Поверх их голов поднимался и опускался жезл раннера с Боу-стрит, увенчанный позолоченной короной.
— Я дал маху, — признался Даруэнт. — Тем не менее я собираюсь найти эту свинью.
— Как вы можете это сделать?
Даруэнт указал наверх.
— Позвольте взобраться вам на плечи, — попросил он. — Тогда я прыгну и ухвачусь за барьер ложи второго яруса, а оттуда вскарабкаюсь в ложу 45.
— Но чего ради?
— Кучеру нужна моя голова, а мне — его. Неужели вы не понимаете? Он пойдет в 45-ю ложу.
— Да, и прихватит с собой несколько громил. Он им хорошо заплатил. Вам удалось справиться с ними однажды, но дважды такого не бывает. Они зажмут вас в угол и сотрут в порошок.
— Вы подставите мне плечи или нет?
— Думаю, что нет, — послышался чей-то голос.
Крепкие длинные пальцы вцепились в левую руку Даруэнта. Поверх голов толпы поблескивали в ухмылке широко расставленные зубы достопочтенного Эдуарда Файрбрейса, отставного корнета 10-го гусарского полка. Хотя его подбородок был окровавлен, а одежда разорвана, рыжеватые волосы оставались в полном порядке. По-своему он был так же несокрушим, как Джек Бакстоун.
— Думаю, это лорд Даруэнт, — продолжал Файрбрейс. — И он не уйдет от меня, пока мы не побеседуем.
Даруэнт, понятия не имея, кто это, смерил его равнодушным взглядом.
— Ваши манеры чертовски фамильярны, сэр, — вежливо заметил он и высыпал содержимое жестяной банки прямо в глаза Файрбрейсу.
В тот же момент мужчина средних лет, одеждой напоминающий плотника (один Бог знает, на чьей стороне, по его мнению, он дрался), обеими руками вцепился Файрбрейсу в горло. Оба скрылись в толпе, словно втянутые насосом.
— Вы подставите мне плечи?
Элванли посмотрел на Даруэнта как на сумасшедшего.
— Ладно, — вздохнул он.
Самым трудным было взобраться на плечи Элванли, не теряя равновесия. Толпа устремилась к ним, но Даруэнт успел прыгнуть, ухватился пальцами за барьер и начал карабкаться вверх.
Глава 18Описывающая Кэролайн в столовой...
— Потише! — рявкнул Патрик, кучер красной коляски, собираясь свернуть с Хеймаркета на Пэлл-Мэлл. — Придержите лошадей, черт бы вас побрал!.. Нет никакой опасности, миледи.
Кэролайн находилась в коляске одна, откинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза, и даже не слышала его.
Прошло всего тридцать пять минут с тех пор, как ей удалось выбраться из толпы перед театром, но они показались ей несколькими часами. Кареты должны были подаваться в строгом соответствии с социальным статусом владельца, но сейчас порядок был нарушен, и даже в зычном голосе человека, чьей обязанностью являлся вызов экипажей, звучало смущение.
— Ее светлость графиня Бессборо.
— Очередная любовница Принни! — злобно прошипел женский голос. — Эту старую каргу нельзя именовать «ее светлость», к тому же она не имеет никаких преимуществ над...
Последовала потасовка с вырыванием волос между женами прусского и русского послов, чьи имена перепутали в суматохе, но, так как эти дамы считались немногим лучше дикарок, на них не обратили особого внимания.
Кэролайн, изнемогающую от страха за Даруэнта, толпа прижала к фасадам магазинов, тянущихся в сторону Крэнборн-стрит. Копыта лошадей цокали по грязной дороге, освещаемой множеством факелов. Шарманка продолжала играть нескончаемую мелодию.
— Где он? — спрашивала Кэролайн у абсолютно незнакомых ей людей. Но никто не мог ей ответить.
Пожар удалось погасить. Достопочтенный Беркли Крейвен, сойдясь в ожесточенном поединке на закопченной дымом сцене с Дэном Спарклером, успел выиграть три раунда — конец раунда отмечался нокдауном или нокаутом, в зависимости от того, длился он две секунды или десять минут, — покуда кто-то не огрел его шлангом по спине.
Окно третьего яруса лож со звоном разбилось, и темная фигура вылетела наружу. Факельщики прижали толпу назад, а сердце Кэролайн перестало биться.
— Всего лишь боксер, которого проткнули шпагой! — сообщил кто-то.
Кэролайн пробивалась по краю сточной канавы к дверям фойе. Колеса карет забрызгивали ее грязью, но она упорно двигалась дальше, надеясь узнать новости.
Толпа расступилась, когда взвод гренадеров ворвался в театр, орудуя прикладами мушкетов. За ним следовала дюжина патрульных с Боу-стрит в красных жилетах под мешковатыми куртками, вооруженных дубинками.
Минуты шли, кареты подъезжали на крик вызывающего, но Кэролайн так ничего и не узнала, пока не столкнулась с трубочистом.
У мальчишки, выбранного для этого занятия из-за маленького роста, хотя ему уже исполнилось семнадцать, было на удивление чистое лицо, если не считать темных полосок под глазами, и абсолютно черная шея, сливающаяся с такого же цвета одеждой.
Достав из ридикюля деньги, Кэролайн протянула их пареньку, повторив свой вопрос.
— Вон там? — переспросил трубочист взрослым голосом, звучащим нелепо при карликовом росте, и указал на разбитое окно.
— Да.
— Все кончено, мисс, — презрительно усмехнулся паренек. — Застрять мне в дымоходе, если Даруэнт и старина Уилл Элванли не разогнали боксеров, как ошпаренных котов! — Он говорил с гордостью, словно похваляясь собственными достижениями.
— Значит, лорд Даруэнт... не пострадал?
— Какое там! — снова ухмыльнулся трубочист. — Цел и невредим.
В этот момент зычный голос возвестил:
— Их сиятельства маркиз и маркиза Даруэнт!
Сев в карету, Кэролайн устало откинулась на подушки. Она еще не вышла из ступора, но страх прошел. Хотя Дика в коляске не оказалось, он жив и они увидятся позже. Патрик щелкнул кнутом, и коляска покатилась по дороге.
К счастью для Кэролайн, она не знала, что все еще далеко не кончено, что всего несколько минут назад произошла катастрофа.
Какие бы злые силы ни управляли миром, они вновь проделали свой излюбленный трюк, внушив надежду перед отчаянием, завесив красочной пеленой вход в склеп. Только в книгах все кончается хорошо.
Мысли и сердце Кэролайн переполняли воспоминания, которые казались теперь почти комичными и все же были ей невыразимо дороги, — о том, как Уилл Элванли вытолкнул ее в толпу, спешащую мимо двери ложи, как она кричала Даруэнту: «Я люблю вас!» — в присутствии нескольких знакомых, ошеломленных столь несвойственным ей проявлением чувств.
Кэролайн улыбнулась и закрыла глаза. Она не отказалась бы от своих слов за все блага мира.
Лишь одно пятно темнело на солнце ее счастья. Этим пятном была Долли Спенсер.
Справедливости ради следует отметить, что до этого вечера Кэролайн не испытывала неприязни к девушке. Но сейчас все изменилось. Дик был импульсивным и в то же время мягким, умным и при этом невероятно глупым. Именно глупость и нелепое донкихотство внушили ему мысль, будто он чем-то обязан Долли Спенсер.
Быть может, причина в строгой нравственности девушки?! Как бы не так! Долли ему не пара, и она, Кэролайн, должна предотвратить их союз, как и поклялась сделать. Впервые в жизни Кэролайн с удивлением осознала, что испытывает ненависть к конкретному лицу, а не к абстрактной идее.
— Ненавижу ее! — прошептала девушка, покуда красная коляска громыхала по Хеймаркету.
Сворачивая на Пэлл-Мэлл в западном направлении, Патрик увидел мчащуюся в противоположную сторону по неправильной стороне дороги черную с серебром карету, запряженную четверкой лошадей, нещадно погоняемых кучером.
— Потише! — рявкнул Патрик. — Придержите лошадей, черт бы вас побрал!.. Нет никакой опасности, миледи.
Кучер черной кареты, державший в левой руке поводья, а в правой кнут, бросил его и вцепился в поводья обеими руками, но слишком поздно. Экипажи с грохотом столкнулись, опрокинув красную коляску. Одна лошадь лежала неподвижно, другая пыталась подняться.
— На службе его величества! — прогремел чей-то голос.
— Вот как? — словно издалека сердито крикнул Патрик. — Тогда где же ваш гребаный королевский герб?
Каким-то чудом Кэролайн даже не ушиблась. Впоследствии ей толком не удавалось вспомнить, что произошло. Она сидела в коляске, а в следующий момент оказалась лежащей в дорожной грязи со смутным ощущением, будто что-то случилось. Коснувшись рукой светло-каштановых локонов, Кэролайн обнаружила, что шляпа исчезла. Хотя, возможно, она оставила ее в театре вместе с накидкой.
Рядом послышался резковатый, но вежливый мужской голос:
— Могу я предложить вам свою помощь, мадам?
— Если вы будете так любезны, сэр.
Когда мужчина помогал ей подняться, Кэролайн заметила на нем армейский плащ и кивер, под которым виднелись сухощавое лицо и рыжеватые бакенбарды. Он проводил ее к тротуару при свете желтых каретных фонарей.
— Поехали! — проворчал чей-то голос, и вереница экипажей тронулась с места.
Когда Кэролайн, заверив своего спутника, что она не пострадала, повернулась, чтобы вернуться к своей коляске, он остановил ее.
— Ваш спутник выяснит, что произошло, и позаботится об экипаже. Кажется, я имею честь обращаться к леди Даруэнт?
— Да-а, — неуверенно отозвалась Кэролайн.
— Я майор Шарп из 7-го гусарского полка.
— Майор Шарп!
В тусклом сиянии уличного фонаря на лице майора мелькнула усмешка.
— Несомненно, вы уже слышали, леди Даруэнт, что никаких разногласий между мною и вашим мужем более не существует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Договорились.
Имея шпагу без острых граней, невозможно вывести противника из строя, не убивая его. Впрочем, Даруэнт и Элванли едва ли об этом задумывались.
— Раз! — начал считать Даруэнт.
Плечи кучера, покрытые заплесневелой накидкой, внезапно дрогнули. Не сводя глаз с Даруэнта, он вытянул назад левую руку, словно искал помощи у боксера среднего веса с перебитым носом, в красной фланелевой рубашке и крапчатых брюках, заправленных в высокие сапоги.
— Я не боюсь никого, кто дерется по-английски, — заныл боксер. — На кулаках я готов драться с кем угодно. Но эти французские обезьяньи трюки...
— Два, — произнес Даруэнт.
Снова крикнув, что не боится никого, кто дерется кулаками (что было истинной правдой), боксер в красной рубашке повернулся и пустился бежать со всех ног. Его товарищ, чье лицо Даруэнт так и не разглядел, поколебавшись, потрусил следом.
Оставался только кучер. Его правая рука в рваной кожаной перчатке метнулась к правому карману накидки.
Даруэнт шагнул к нему. Какое оружие спрятано в кармане у кучера, он не знал и, в теперешнем состоянии, не хотел знать.
— Вы убьете его сразу? — осведомился Элванли тоном человека, испытывающего чисто научный интерес.
Даруэнт остановился. Кучер сверлил его смертоносным взглядом.
— Я бы предпочел только сорвать с него этот маскарад, — ответил Даруэнт. — И выставить напоказ, как пример так называемого джентльмена, прежде чем убить его в честном поединке. Пока что достаточно легкой раны...
Но все его планы пошли вкривь и вкось.
Даруэнт сделал резкий выпад, намереваясь пронзить ногу кучера чуть выше колена, где не должно быть сапога, какой бы костюм противник ни носил под накидкой.
Но пролитая кровь Ноттингема Пича отомстила за своего обладателя. Правая нога Даруэнта скользнула по окровавленному полу, и шпага промахнулась на несколько дюймов. Даруэнт упал на бок и тут же вскочил, едва успев увернуться от горсти черного перца, которую кучер бросил ему в глаза. Это был старый трюк французских преступников. Только несколько крупинок попало в угол левого глаза Даруэнта, но боль была такая, словно ему в глазное яблоко вонзили иголки.
— Ложи! — внезапно крикнул Элванли.
— "Ложи", — передразнил кучер.
Они не загнали его в ловушку, как им казалось. Открыв дверь пустой ложи 44, кучер метнулся внутрь.
Даруэнт, потеряв драгоценные секунды, покуда тер левый глаз, помчался следом. В кармане кучера лежала круглая жестяная банка с перцем, наполненная до середины и без крышки. Он вытащил ее, намереваясь повторить трюк, но при виде Даруэнта уронил банку на пол, бросился к барьеру ложи и перепрыгнул через него, не снимая накидку, развевающуюся, словно крылья летучей мыши.
Сквозь шум драки в партере Даруэнт услышал крик человека, которого ударили ноги кучера. Перегнувшись через барьер, он увидел лежащего на освободившемся пространстве старика с неестественно изогнутой шеей.
Положив шпагу на барьер ложи, Даруэнт подобрал банку с перцем, поклявшись вслух, что кое-кто получит не меньшую дозу. Затем, прежде чем пространство внизу вновь заполнилось, он перелез через барьер, удачно приземлившись в конце Аллеи Щеголей. Элванли, вложивший шпагу в ножны, приземлился рядом, впервые выйдя из себя.
— Во что вы, черт возьми, играете? — осведомился он. — Неужели вам не ясно, что теперь нам его не поймать?
— Почему?
— Потому что мы зажаты со всех сторон. Смотрите сами!
Позади Аллеи Щеголей не было ложи партера. Вместо нее сводчатый коридор вел к выходу или лестнице наверх. Этот коридор заполняли зрители последних рядов, растрепанные и в разорванной одежде, которые стремились либо присоединиться к свалке, либо выбраться из нее.
Поверх их голов поднимался и опускался жезл раннера с Боу-стрит, увенчанный позолоченной короной.
— Я дал маху, — признался Даруэнт. — Тем не менее я собираюсь найти эту свинью.
— Как вы можете это сделать?
Даруэнт указал наверх.
— Позвольте взобраться вам на плечи, — попросил он. — Тогда я прыгну и ухвачусь за барьер ложи второго яруса, а оттуда вскарабкаюсь в ложу 45.
— Но чего ради?
— Кучеру нужна моя голова, а мне — его. Неужели вы не понимаете? Он пойдет в 45-ю ложу.
— Да, и прихватит с собой несколько громил. Он им хорошо заплатил. Вам удалось справиться с ними однажды, но дважды такого не бывает. Они зажмут вас в угол и сотрут в порошок.
— Вы подставите мне плечи или нет?
— Думаю, что нет, — послышался чей-то голос.
Крепкие длинные пальцы вцепились в левую руку Даруэнта. Поверх голов толпы поблескивали в ухмылке широко расставленные зубы достопочтенного Эдуарда Файрбрейса, отставного корнета 10-го гусарского полка. Хотя его подбородок был окровавлен, а одежда разорвана, рыжеватые волосы оставались в полном порядке. По-своему он был так же несокрушим, как Джек Бакстоун.
— Думаю, это лорд Даруэнт, — продолжал Файрбрейс. — И он не уйдет от меня, пока мы не побеседуем.
Даруэнт, понятия не имея, кто это, смерил его равнодушным взглядом.
— Ваши манеры чертовски фамильярны, сэр, — вежливо заметил он и высыпал содержимое жестяной банки прямо в глаза Файрбрейсу.
В тот же момент мужчина средних лет, одеждой напоминающий плотника (один Бог знает, на чьей стороне, по его мнению, он дрался), обеими руками вцепился Файрбрейсу в горло. Оба скрылись в толпе, словно втянутые насосом.
— Вы подставите мне плечи?
Элванли посмотрел на Даруэнта как на сумасшедшего.
— Ладно, — вздохнул он.
Самым трудным было взобраться на плечи Элванли, не теряя равновесия. Толпа устремилась к ним, но Даруэнт успел прыгнуть, ухватился пальцами за барьер и начал карабкаться вверх.
Глава 18Описывающая Кэролайн в столовой...
— Потише! — рявкнул Патрик, кучер красной коляски, собираясь свернуть с Хеймаркета на Пэлл-Мэлл. — Придержите лошадей, черт бы вас побрал!.. Нет никакой опасности, миледи.
Кэролайн находилась в коляске одна, откинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза, и даже не слышала его.
Прошло всего тридцать пять минут с тех пор, как ей удалось выбраться из толпы перед театром, но они показались ей несколькими часами. Кареты должны были подаваться в строгом соответствии с социальным статусом владельца, но сейчас порядок был нарушен, и даже в зычном голосе человека, чьей обязанностью являлся вызов экипажей, звучало смущение.
— Ее светлость графиня Бессборо.
— Очередная любовница Принни! — злобно прошипел женский голос. — Эту старую каргу нельзя именовать «ее светлость», к тому же она не имеет никаких преимуществ над...
Последовала потасовка с вырыванием волос между женами прусского и русского послов, чьи имена перепутали в суматохе, но, так как эти дамы считались немногим лучше дикарок, на них не обратили особого внимания.
Кэролайн, изнемогающую от страха за Даруэнта, толпа прижала к фасадам магазинов, тянущихся в сторону Крэнборн-стрит. Копыта лошадей цокали по грязной дороге, освещаемой множеством факелов. Шарманка продолжала играть нескончаемую мелодию.
— Где он? — спрашивала Кэролайн у абсолютно незнакомых ей людей. Но никто не мог ей ответить.
Пожар удалось погасить. Достопочтенный Беркли Крейвен, сойдясь в ожесточенном поединке на закопченной дымом сцене с Дэном Спарклером, успел выиграть три раунда — конец раунда отмечался нокдауном или нокаутом, в зависимости от того, длился он две секунды или десять минут, — покуда кто-то не огрел его шлангом по спине.
Окно третьего яруса лож со звоном разбилось, и темная фигура вылетела наружу. Факельщики прижали толпу назад, а сердце Кэролайн перестало биться.
— Всего лишь боксер, которого проткнули шпагой! — сообщил кто-то.
Кэролайн пробивалась по краю сточной канавы к дверям фойе. Колеса карет забрызгивали ее грязью, но она упорно двигалась дальше, надеясь узнать новости.
Толпа расступилась, когда взвод гренадеров ворвался в театр, орудуя прикладами мушкетов. За ним следовала дюжина патрульных с Боу-стрит в красных жилетах под мешковатыми куртками, вооруженных дубинками.
Минуты шли, кареты подъезжали на крик вызывающего, но Кэролайн так ничего и не узнала, пока не столкнулась с трубочистом.
У мальчишки, выбранного для этого занятия из-за маленького роста, хотя ему уже исполнилось семнадцать, было на удивление чистое лицо, если не считать темных полосок под глазами, и абсолютно черная шея, сливающаяся с такого же цвета одеждой.
Достав из ридикюля деньги, Кэролайн протянула их пареньку, повторив свой вопрос.
— Вон там? — переспросил трубочист взрослым голосом, звучащим нелепо при карликовом росте, и указал на разбитое окно.
— Да.
— Все кончено, мисс, — презрительно усмехнулся паренек. — Застрять мне в дымоходе, если Даруэнт и старина Уилл Элванли не разогнали боксеров, как ошпаренных котов! — Он говорил с гордостью, словно похваляясь собственными достижениями.
— Значит, лорд Даруэнт... не пострадал?
— Какое там! — снова ухмыльнулся трубочист. — Цел и невредим.
В этот момент зычный голос возвестил:
— Их сиятельства маркиз и маркиза Даруэнт!
Сев в карету, Кэролайн устало откинулась на подушки. Она еще не вышла из ступора, но страх прошел. Хотя Дика в коляске не оказалось, он жив и они увидятся позже. Патрик щелкнул кнутом, и коляска покатилась по дороге.
К счастью для Кэролайн, она не знала, что все еще далеко не кончено, что всего несколько минут назад произошла катастрофа.
Какие бы злые силы ни управляли миром, они вновь проделали свой излюбленный трюк, внушив надежду перед отчаянием, завесив красочной пеленой вход в склеп. Только в книгах все кончается хорошо.
Мысли и сердце Кэролайн переполняли воспоминания, которые казались теперь почти комичными и все же были ей невыразимо дороги, — о том, как Уилл Элванли вытолкнул ее в толпу, спешащую мимо двери ложи, как она кричала Даруэнту: «Я люблю вас!» — в присутствии нескольких знакомых, ошеломленных столь несвойственным ей проявлением чувств.
Кэролайн улыбнулась и закрыла глаза. Она не отказалась бы от своих слов за все блага мира.
Лишь одно пятно темнело на солнце ее счастья. Этим пятном была Долли Спенсер.
Справедливости ради следует отметить, что до этого вечера Кэролайн не испытывала неприязни к девушке. Но сейчас все изменилось. Дик был импульсивным и в то же время мягким, умным и при этом невероятно глупым. Именно глупость и нелепое донкихотство внушили ему мысль, будто он чем-то обязан Долли Спенсер.
Быть может, причина в строгой нравственности девушки?! Как бы не так! Долли ему не пара, и она, Кэролайн, должна предотвратить их союз, как и поклялась сделать. Впервые в жизни Кэролайн с удивлением осознала, что испытывает ненависть к конкретному лицу, а не к абстрактной идее.
— Ненавижу ее! — прошептала девушка, покуда красная коляска громыхала по Хеймаркету.
Сворачивая на Пэлл-Мэлл в западном направлении, Патрик увидел мчащуюся в противоположную сторону по неправильной стороне дороги черную с серебром карету, запряженную четверкой лошадей, нещадно погоняемых кучером.
— Потише! — рявкнул Патрик. — Придержите лошадей, черт бы вас побрал!.. Нет никакой опасности, миледи.
Кучер черной кареты, державший в левой руке поводья, а в правой кнут, бросил его и вцепился в поводья обеими руками, но слишком поздно. Экипажи с грохотом столкнулись, опрокинув красную коляску. Одна лошадь лежала неподвижно, другая пыталась подняться.
— На службе его величества! — прогремел чей-то голос.
— Вот как? — словно издалека сердито крикнул Патрик. — Тогда где же ваш гребаный королевский герб?
Каким-то чудом Кэролайн даже не ушиблась. Впоследствии ей толком не удавалось вспомнить, что произошло. Она сидела в коляске, а в следующий момент оказалась лежащей в дорожной грязи со смутным ощущением, будто что-то случилось. Коснувшись рукой светло-каштановых локонов, Кэролайн обнаружила, что шляпа исчезла. Хотя, возможно, она оставила ее в театре вместе с накидкой.
Рядом послышался резковатый, но вежливый мужской голос:
— Могу я предложить вам свою помощь, мадам?
— Если вы будете так любезны, сэр.
Когда мужчина помогал ей подняться, Кэролайн заметила на нем армейский плащ и кивер, под которым виднелись сухощавое лицо и рыжеватые бакенбарды. Он проводил ее к тротуару при свете желтых каретных фонарей.
— Поехали! — проворчал чей-то голос, и вереница экипажей тронулась с места.
Когда Кэролайн, заверив своего спутника, что она не пострадала, повернулась, чтобы вернуться к своей коляске, он остановил ее.
— Ваш спутник выяснит, что произошло, и позаботится об экипаже. Кажется, я имею честь обращаться к леди Даруэнт?
— Да-а, — неуверенно отозвалась Кэролайн.
— Я майор Шарп из 7-го гусарского полка.
— Майор Шарп!
В тусклом сиянии уличного фонаря на лице майора мелькнула усмешка.
— Несомненно, вы уже слышали, леди Даруэнт, что никаких разногласий между мною и вашим мужем более не существует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35