Минутная радость Даруэнта сразу высохла, превратившись в черную грязь, которую он почти ощущал на вкус.
— Опять Бакстоун! Черт возьми, кто он такой? Священная особа, которой нельзя касаться?
— Да.
— И я не освободился от этой хвастливой свиньи, даже всадив ей пулю в колено?
— Вы никогда не освободитесь от него, лорд Даруэнт, — с сочувствием, но решительно произнес Луис, — покуда он является символом того, каким должен быть джентльмен. Примиритесь с этим.
Наступившее молчание нарушил гость:
— Этим утром, как всем известно, вы одержали так называемую победу над Бакстоуном...
— Так называемую?
— Говорят, вы дрались нечестно. Сегодня вас вызовут снова.
— Кто?
Луис окинул взглядом тускло освещенную комнату, словно стараясь убедиться, что их не подслушивают.
— Говоря между нами, вы слишком ловко управляетесь с пистолетом. Так что вам придется иметь дело с их лучшим фехтовальщиком.
— Повторяю, сэр: кто меня вызовет?
— Майор Энтони Шарп из 7-го гусарского полка.
— Майор Шарп?!
— Кажется, вы мне не верите?
— Но Шарп — достойный и честный человек!
— Верно, — согласился Луис, пожав плечами. — Все это знают. Но Джемми Флетчер и Джек Бакстоун утверждают, что вы дрались нечестно. Вы клялись, будто никогда в жизни не притрагивались к пистолету и даже не умеете стрелять.
— Значит, они оба бессовестные лгуны, — заметил Даруэнт.
Луис поднялся с дивана и прошелся по комнате.
— Я склонен верить вам, милорд. Во-первых, потому, что вы производите впечатление честного человека, а во-вторых... — Он коснулся «Икзэминер» в кармане его серого приталенного сюртука с черным бархатным воротником. — Но Флетчер и Бакстоун ручаются словом джентльмена, и майор Шарп искренне верит им. Что касается сэра Джона Бакстоуна...
— Не можем ли мы обойтись без упоминаний о Бакстоуне?
Но когда он задал этот вопрос, в голове у него, словно назойливый рефрен, звенели ненавистные слова: "Вы никогда не освободитесь от него, лорд Даруэнт... "
— Кроме того, — Луис будто прочел его мысли, — речь идет о повышении в чине.
— Не понимаю.
— Его королевское высочество герцог Йоркский — близкий друг Бакстоуна, — объяснил Луис. — Конечно, герцог уже не командует армией, но по-прежнему пользуется огромным влиянием в королевской конной гвардии. Майор Шарп — отличный солдат, из хорошей семьи, в родстве с Кинсмирами из Букингемшира, но он беден, в долгах и не имеет перспектив на повышение.
— Вы намекаете, сэр, что это чертово влияние...
— Чин полковника будет самой меньшей наградой, если он одержит над вами верх, милорд. Его секундант может явиться сюда в любой момент.
Даруэнт встал и подошел к камину. Именно здесь вчера вечером он давал Джемми Флетчеру ответ для передачи Бакстоуну. На его лице играла ледяная улыбка. От нее, по непонятной причине, капли пота выступили на лбу у Луиса.
— Я не буду с ним драться, — заявил Даруэнт.
— У таких, как мы с вами, нет выбора, — с горечью отозвался Луис. — Не принять вызов для нас все равно что быть высеченными публично. Вы знаете Неда Файрбрейса, племянника майора Шарпа?
— Нет.
— Нед Файрбрейс раньше служил корнетом в 10-м гусарском полку — полку самого Принни. Он почти так же хорошо фехтует, как его дядя, а злобы в нем побольше, чем в Бакстоуне. Если вы откажетесь от вызова майора, Нед высечет вас хлыстом и его сочтут правым!
— Пусть попробует.
— Но почему вы отказываетесь от встречи с его дядей?
— Я намерен публично объяснить причину.
— Отлично! Это может пойти на пользу. Какова же эта причина?
— Нежелание причинять вред честному человеку, не испорченному стаей свиней, которой не помешало бы лекарство наподобие французской революции.
Дождь с новой силой заколотил в оконные стекла. Лицо Тиллотсона Луиса стало белым, как его жилет.
— Ради бога, тише! — взмолился он. — Вы еще худший республиканец, чем Том Пейн!
— Я? Республиканец? Опомнитесь, мистер Луис!
— Тогда как же вы это назовете?
— Подумайте сами. — Даруэнт прислонился к камину. — Люди не рождаются равными, хотя бы по причине разницы в интеллекте. Можно ли сравнить свинорылого Йорка, дурачка Билли Кларенса, извращенца Камберленда или безмозглого Кента с покойным мистером Фоксом или умирающим мистером Шериданом?
— Милорд, это измена!
— Измена? Этим ганноверским придуркам, в четырех поколениях которых нет ни капли английской крови? Говорите мне об измене, сэр, когда мы будем служить королю-британцу.
— Приятель, да вы просто...
— Якобит, как мой друг мистер Малберри? Не уверен. Но скажу одно — все люди равны или должны быть равны в правах перед законом.
— Теперь вы рассуждаете здраво! Я тоже за справедливость.
— Если вы за правду и справедливость, — отозвался Даруэнт, — значит, вы в состоянии мне помочь.
— Помочь вам? Как?
Даруэнту показалось, будто его мозг обволакивает какая-то зачарованная пелена.
— Собирались ли вы вечером 5 мая встретить голубую карету в Гайд-парке и поехать в дом ростовщика?
Задав этот вопрос, Даруэнт полуобернулся к камину и стене позади него. Гостиная, как и столовая под ней, находилась в передней части дома. Ее западная стена, находящаяся за камином, являлась одновременно стеной соседнего дома, от которого дом 38, вероятно, отделяла крепкая кирпичная кладка толщиной в три фута.
Почудилось ли ему, или за этой стеной в самом деле происходило какое-то движение?
— Почему вы не сели в эту карету, мистер Луис?
— Откровенно говоря, я не доверял ростовщику, именующему себя мистер Калибан и предлагающему деньги под слишком низкий процент. Я написал ему, что явлюсь на встречу, но сначала наведу о нем справки. К карете я не подошел, но видел кучера.
— Видели кучера? Когда?
— В тот вечер, о котором вы говорили. В Гайд-парке.
— Значит, вы видели, как меня ударили по голове и похитили возле ограды парка со стороны Пикадилли?
— Нет, я был на другом конце парка. Прятался за кустами, привязав лошадь к дереву. Я решил не ездить к ростовщику и передать ему отказ через кучера, но...
— Продолжайте!
— Я увидел голубую карету с желтыми колесами, едущую прямо на меня. Были сумерки, но я четко разглядел кучера. На нем была шляпа с низкой тульей, а лицо скрывал грязный коричневый шарф. Но меня напугала его накидка.
— Накидка?
— Темная накидка, доходящая до лодыжек и местами покрытая зеленой плесенью. Нет, я не придумываю! На накидке была плесень, словно ее притащили прямо с кладбища.
— Призрачная карета! — мрачно пробормотал Даруэнт.
— Прошу прощения?
— Я сказал «призрачная карета» и только теперь понял, почему она казалась мне такой. Все дело в накидке кучера! Теперь понятно, почему он напал на меня, приняв за вас. Вы что-то заподозрили и могли представлять опасность. Вас бы держали в плену, пока не выяснили, что вам известно. Но кладбищенская плесень...
— Накидка была не с кладбища, — прервал Луис. — Такие вещи висят годами в сыром шкафу, собирая плесень, пока не понадобятся какому-нибудь щеголю для шутки или маскарада. На козлах этой кареты сидел джентльмен, переодетый кучером. О его партнере, мистере Калибане, я ничего не узнал, так как сбежал оттуда со всех ног. Впоследствии Кинг — честный ростовщик с Джермин-стрит — ссудил мне деньги. Кроме того, — молодой человек снова вздрогнул, — мне показалось, что я узнал кучера.
— Узнали? Кто же он?
— Это только предположение. Возможно, мне почудилось...
Стук в дверь, возвестивший о приходе Элфреда с письмом на подносе, заставил Даруэнта выругаться. Однако при взгляде на письмо выражение его лица изменилось.
— Его принес посыльный, милорд, — сообщил лакей, — и на нем пометка «Срочное».
Тиллотсон Луис обратил внимание, что адрес написан корявым почерком полуграмотного человека. Он также заметил — не стоит вдаваться в его мысли — на красном сургуче корону и стрелу — печать раннеров с Боу-стрит.
— Прошу прощения, — извинился Даруэнт.
Сломав печать и вскрыв письмо, он пробежал глазами текст. Черты его лица заострились, то ли от удивления, то ли от удовлетворения, а на губах заиграла холодная усмешка.
— Элфред!
— Да, милорд?
— Вы разбираетесь в холодном оружии?
Лакей улыбнулся. Он не упоминал, что его широкие плечи и крепкие икры послужили доступом не только в этот дом, но и в драгуны.
— Да, милорд.
— Отлично! — Даруэнт достал из жилетного кармана длинный ключ. — На Гартер-Лейн, неподалеку от «Ковент-Гарден», вы найдете фехтовальную школу, сейчас закрытую, с именем «д'Арван» над дверью. Всем известно, что хороший учитель фехтования должен быть французом. Этот ключ откроет дверь. Не обращайте внимания на ученическое оружие. Выберите мне пару сабель. Если клинки недостаточно острые, отдайте их наточить. И прихватите заодно пару рапир и пару шпаг. По пути назад воспользуйтесь наемным экипажем. Остановитесь у магазина Лока на Оксфорд-стрит и купите мне футляр с пистолетами.
Взгляд Элфреда прояснился.
— Хорошо, милорд.
— И, Элфред... Нет надобности упоминать об этом моей жене. Оружие лучше спрятать где-нибудь внизу. Там она вряд ли его найдет.
— Хорошо, милорд. Будут еще указания?
— Пока нет.
Дверь за лакеем закрылась. Тиллотсон Луис почувствовал, что воротник его рубашки стал влажным и тугим.
— Насколько я понимаю, — решился он спросить, — вы передумали и решили встретиться с майором Шарпом?
— Нет, я не стану драться с Шарпом. — Серые глаза Даруэнта горели гневом — расширенные зрачки делали их почти черными. — Но встреча состоится, друг мой.
— Тогда что вы скажете Элванли? Я уже говорил вам, что секундант Шарпа будет здесь с минуты на минуту! Что вы ему скажете?
Даруэнт, стоявший лицом к камину, вновь резко повернулся.
— Элванли? — переспросил он. — По-моему, я слышал это имя.
Луис уставился на него:
— Еще бы! Лорд Элванли был вторым из рекомендовавших вас в «Уайте». Более того, он один из немногих денди, обладающих умом и способностями. По-видимому, вы ему всецело доверяете.
— Доверяю?
— Черт возьми! — пробормотал Луис. — Вы ведь позволили Уиллу Элванли сопровождать леди Даруэнт в оперу вчера вечером, не так ли?
Дверь открылась, и вошла Кэролайн. Она выглядела величаво, но ее лицо слегка покраснело.
— Добрый день, мистер Луис. Кажется, милорд, вы обсуждали моральный уровень в частных ложах оперы?
— Откровенно говоря, нет, мадам, — с поклоном ответил Даруэнт. — И разве невинный станет убегать, когда его никто не преследует?
— Надеюсь, сегодня вечером вы пойдете со мной в оперу?
— Я пойду с вами, так как ваши красота и ум кружат мне голову. А также, — он посмотрел на письмо, — в надежде на одну встречу.
— Встречу? — воскликнула Кэролайн.
В дверях появилась фигура Томаса — второго лакея.
— Прошу прощения, милорд, — извинился Томас, — но лорд Элванли внизу и просит повидать вас.
Хозяин дома выпрямился:
— Попросите лорда Элванли подняться наверх.
Глава 16Беспорядки в опере
Когда оркестр заиграл увертюру к «Похищению Прозерпины», стараясь смягчить тиранию струнных и пронзительные звуки медных духовых, маркиз и маркиза Даруэнт в темноте ощупью пробрались в ложу 45 третьего яруса.
Снаружи театра «Хеймаркет», более правильно именуемого Королевским театром, где давала спектакли Итальянская опера, дождь сменился легким туманом. У входа в театр теснились в грязи кареты с гербами.
Факельщики — в основном мужчины средних лет — освещали ступеньки карет, помогая пассажирам сойти. Толпа возле лавки, где можно было купить табак, который употреблял сам регент, становилась все более беспокойной.
— Где же она? — послышался чей-то пьяный голос. — Где принцесса?
— Назад! — рявкнул конный патрульный с Боу-стрит, врезаясь в толпу. — Назад, слышали?
— Неужели бедная маленькая принцесса не приедет?
— Скоро приедет! Отойдите!
Все знали, что девятнадцатилетняя принцесса Шарлотта, единственное дитя злополучного брака регента с добродушной неряхой Каролиной Брауншвейгской, пожелала услышать новую певицу, которую так хвалили «Тайме», «Морнинг пост» и «Театрикал икзэминер».
— Кто такая эта чертова певица? — ворчливо поинтересовался коренастый джентльмен с огненно-рыжими волосами, спрыгнув наземь из кареты. Толпа узнала его и приветствовала криками «Копченая Селедка!», которые он воспринимал с угрюмым терпением.
Полный придворный наряд, разумеется, был здесь de rigueur. К черному костюму с бриллиантовыми пряжками на коленях Копченая Селедка добавил кружевные манжеты и маленькую шпагу. По-настоящему этого джентльмена звали лорд Ярмут — его мать была одной из любовниц регента, а ему самому много лет спустя предстояло фигурировать в качестве злодея в романе «Ярмарка тщеславия».
— Дорогой, — ответила ему жена, едва не упав лицом вниз, когда он весьма неуклюже помогал ей выйти из кареты, — певицу зовут мадам Вестрис. Она итальянка, но родилась в Англии. Говорят, у нее самое лучшее контральто с тех пор, как Каталини уехала в Париж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35