Даруэнт не мог предвидеть грядущие события, которые заставят его нарушить клятву.
— Еще вчера я воображал себя полным ненависти и готовым к мщению. Я и представить не мог, как все это нелепо. Непобедимый и неустрашимый Бакстоун, получив пулю в колено, катался по земле и вопил, как недорезанный поросенок! А вы, Кэролайн...
Она прервала его:
— Могу я тоже говорить откровенно? И без сентиментальных словечек?
Вместо ответа, он крепче стиснул ее руку.
— Пока я не увидела вас в Ньюгейтской тюрьме и не заинтересовалась, как вы будете выглядеть, если вас помыть и приодеть, я не доверяла всем мужчинам. Не из-за того, что я холодна и бесчувственна, — это не так, — а потому, что считала их олухами и мужланами, которые обращаются с женами, как матросы со шлюхами. Жены должны оставаться их рабынями, пока смерть не разлучит их! Вы спросите, почему я изменила или начала изменять свое мнение, когда встретила вас? Не знаю, но это произошло.
— Кэролайн, я...
Она остановила его, прижав руки к вискам и покачав головой.
— Признайтесь в одном, даже если вам придется солгать! Вы не имели в виду то, о чем говорили вчера вечером?
— Вчера вечером?
— Будто я хочу вашей смерти. Что собираюсь вас отравить. Что я была готова даже соблазнить вас — признаю, это правда, хотя совсем по другой причине, — лишь бы сохранить наследство. Вы ведь не верите этому?
— Не верю.
— Тогда докажите.
— Как?
— Сопровождая меня сегодня вечером в Итальянскую оперу.
— Охотно, если вы этого хотите. Но разве вы не собирались в оперу вчера?
— Я ходила туда с Уиллом Элванли. Пыталась представить вас на его месте и потерпела неудачу. Вы сдержите свое обещание?
— Да.
Отпустив руку Кэролайн, Даруэнт сжал ее плечи. Дверь в столовую открылась. Хьюберт Малберри обратил внимание на происходящую сцену, но не стал ее комментировать.
— Я бы не беспокоил вас и вашу леди, Дик, — проворчал он, — но военный совет в столовой проходит для вашего же блага.
— Да, идите! — с трудом выдавила Кэролайн. — Но не могла бы и я присутствовать?
— Миледи, — уголки рта достойного адвоката слегка опустились, — вы были весьма любезны к нам. Но для женщин существует одно время, а для умных разговоров — другое. Они плохо сочетаются.
— Если моя жена не может меня сопровождать, — заявил Даруэнт, — у меня нет настроения участвовать в вашем умном разговоре.
С трудом сдержавшись, мистер Малберри пробормотал что-то нелестное о женщинах и шагнул в сторону. Кэролайн и Даруэнт вошли в столовую.
— А теперь, приятель, — провозгласил мистер Малберри, — поздоровайтесь с вашим вторым другом.
Стены просторной столовой с окнами, выходящими на площадь, как и в Зеленой гостиной наверху, были обшиты деревянными панелями, слегка потемневшими от возраста. Пол покрывал турецкий ковер, на котором стоял длинный стол из лакированного красного дерева.
У мистера Малберри, как и у других реликтов восемнадцатого столетия, английский завтрак 1815 года вызывал лишь презрительную усмешку: «Чай и тост, черт побери!» Взяв с буфета два серебряных блюда с холодным окороком и говядиной, он водрузил их на стол рядом с изящной стеклянной чашей для пунша, наполненной элем.
Малберри занял место во главе стола, перед блюдами. На другом конце восседал преподобный Хорас Коттон, ньюгейтский ординарий.
— Падре! — воскликнул Даруэнт.
Преподобный Хорас, сияя от радости, поднялся из-за стола. Хотя он был облачен не в мантию, а в поношенный серый сюртук с черным жилетом, в нем безошибочно можно было узнать священника и джентльмена.
— Милорд, — ординарий поспешил вокруг стола навстречу Даруэнту, шедшему к нему с протянутой рукой, — я рад видеть вас свободным и счастливым. — Его голубые глаза внезапно затуманились. — Надеюсь, не возникло никаких осложнений? Наш друг Малберри вызвал меня так срочно, что мне пришлось просить об освобождении от моих обязанностей на сегодня.
— Я вышел из тюрьмы меньше суток тому назад. — Даруэнт стиснул кулаки. Его мысленному взору представились ужасные видения прошлого. — Меня ведь не могут вернуть обратно? — Он посмотрел на Малберри. — Вы что-то говорили об аресте и возвращении в Ньюгейт?
— Полегче, дружище! Я же сказал, что мы расстроим его замыслы.
— Чьи замыслы?
— Вашего тайного врага, — объяснил мистер Малберри.
Адвокат между делом разрезал на ломтики окорок и говядину большим ножом с костяной рукояткой и теперь накладывал их на свободную тарелку. К вазе с фруктами он не притрагивался.
Кэролайн, тактично приказавшая слугам не входить в столовую, села подальше от мистера Малберри. Преподобный Хорас Коттон, с сомнением посмотрев на нее, опустился на свой стул. Даруэнт занял место напротив священника.
— Я говорю не о Бакстоуне! — Малберри презрительно выпятил толстые губы. — Он не ваш тайный враг и не связан с заговором против вас. То же самое можно сказать и о вашей леди. — Адвокат указал ножом на Кэролайн и подтолкнул тарелку с мясом через стол к Даруэнту. За ней последовали нож и вилка с двумя зубцами. Окунув в чашу стакан и наполнив его элем до краев, Малберри таким же образом отправил его Даруэнту, расплескав на стол изрядное количество содержимого.
Любой добросовестный лакей при этом свалился бы в обморок. Но Кэролайн только улыбнулась, делая вид, что ничего не произошло. Даруэнт бросил на нее быстрый взгляд, не ускользнувший от преподобного Хораса.
— Но в чем теперь меня обвинят? — осведомился Даруэнт.
— В убийстве лорда Франсиса Орфорда.
При каждом упоминании этого имени Даруэнт видел перед глазами лицо мертвого Фрэнка и его усмешку, как у сатира.
— Но меня же оправдали и не могут судить снова!
Мистер Малберри задумчиво постукивал ножом по говядине.
— Дик, речь идет о настоящем убийстве. Вы рассказывали свою подлинную историю кому-нибудь, кроме этого преподобного джентльмена и меня?
— Нет. Никогда.
— А вы помните ньюгейтского надзирателя по прозвищу Красноносый, который продал бы душу за деньги? Мог он подслушать ваш разговор с пастором в камере смертников?
— Не помню. Я был сам не свой.
— Зато я помню, — решительно вмешался преподобный Хорас, отложив нож и вилку. — В самой середине вашего рассказа, милорд, этот Красноносый стал колотить кулаком и даже сапогом в дверь камеры, словно говоря: «Я пришел только что». Разве не мог он слышать вас сквозь решетку?
— Мог.
— Надзиратель стучал, чтобы сообщить о приходе посетителей. Но он потратил слишком много времени, чтобы привести их из кабинета главного надзирателя. Он мог подслушать вас, милорд.
— Фактически он так и сделал, — кивнул мистер Малберри. — Угадайте, где я был вчера вечером?
— Несомненно, где-то напивались, — ответил священник.
Ответ нисколько не обескуражил адвоката.
— Верно. Я сидел в пивной Тома Крибба, пьяный, как голландец. А кто потом пришел туда? Красноносый! А кто, черт побери, сидел в соседней со мной кабинке? Сэр Джон Бакстоун!
— Бакстоун! — приподнявшись, воскликнул Даруэнт.
— Молчите и внемлите тому, что говорят те, кто опытнее вас! — высокопарно произнес адвокат.
Даруэнт повиновался.
— Дик, через полминуты я протрезвел, как конюх, подставивший голову под насос. Красноносый написал Бакстоуну письмо в надежде получить соверен, если не больше. Из полудюжины слов, которые он произнес, я понял, что ему известна подлинная история. А что, по-вашему, ответил всемогущий и непобедимый сэр Джон Бакстоун? — Мистер Малберри погрузил в эль свой стакан и осушил его залпом. — «Мне это не интересно, — сказал он. — Завтра утром я намерен прикончить эту свинью на дуэли». Сэр Джон потребовал перо и чернила и добавил: «Но если мне не повезет и я только покалечу его, вот имя джентльмена, которого это заинтересует наверняка». И он написал имя и адрес на клочке бумаги.
— Вы смогли их увидеть?
— И выдать себя? Конечно нет!
— Тогда что еще вам известно?
— "А у него есть денежки?" — шепотом спросил Красноносый. «Разве у человека, живущего по такому фешенебельному адресу, может не быть денег?» — отозвался Бакстоун. Красноносый ушел. Конечно, мы не знаем, отправился ли он по этому адресу, но там наверняка живет ваш враг, Дик.
— И что же этот враг может мне сделать?
Мистер Малберри игнорировал вопрос.
— Вчера, Дик, я говорил вам, что должен был увидеть доказательство вашей невиновности и добиться вашего оправдания на первом суде, если бы не был пьян, как шлюха уличного скрипача. Думаете, я просто так болтал?
— Не знаю, что и думать!
— Хотите, я докажу это сейчас?
— Да, если сможете.
Атмосфера в столовой стала напряженной. Два высоких окна с раздвинутыми светло-коричневыми бархатными портьерами за спиной мистера Малберри потемнели из-за приближающегося дождя. Адвокат снова набрал эль в стакан, медленно выпил его, вытер рот кончиком галстука и плюхнулся на стул, указывая ножом на Даруэнта.
— Вспомните утро 6 мая, Дик, когда вы проснулись, лежа на спине на Гартер-Лейн, неподалеку от вашей школы фехтования. Ваша голова едва не разбилась о груду камней. А Орфорд лежал перед вами мертвый.
— Вряд ли я это забуду, — мрачно кивнул Даруэнт.
— Дик, как была вымощена Гартер-Лейн?
— Никак. Дорогу покрывала плохо высохшая грязь, как я говорил вам и падре, она прилипла к моей одежде.
— Ага! — произнес мистер Малберри, ковыряя мясо ножом. — А вы помните другое подмеченное вами обстоятельство? Насчет сапог Фрэнка Орфорда?
Преподобный Хорас прочистил горло.
— Я помню, — заявил он, видимо догадываясь, куда клонит адвокат. — Лорд Франсис Орфорд, подобно мистеру Джорджу Браммеллу, полировал даже подошвы своих сапог. Они были начищены до блеска.
— Следовательно, — подхватил мистер Малберри, — Фрэнк Орфорд никогда не дрался на дуэли в этом грязном переулке. Он не проходил пешком и пяти ярдов от двери вашей фехтовальной школы. Нет! Его доставили туда в карете и выбросили на улицу со шпагой в руке. Могут ли на это возразить, Дик, что вы все-таки убили его и сами отнесли от школы на Гартер-Лейн? Не думаю. Вы ведь сказали, что ваши ботинки тоже были чистыми. Значит, вас обоих доставили туда. Теперь у меня есть три свидетеля, способные это удостоверить. Черт возьми, присяжные должны были за пять минут это сообразить!
Чувствуя ком в горле, Даруэнт осушил стакан эля.
— И все это время, — с горечью сказал он, — мне не приходило в голову...
— Чему вы удивляетесь? После ушиба у вас были мозги набекрень. Но это лишь первый шаг в вашей защите.
— О чем вы?
— Разве я не говорил вчера, — продолжал мистер Малберри, — что могу объяснить вашу чертову тайну, за исключением одной-двух деталей и имени убийцы? Но вы слишком беспокоились из-за девушки, чтобы обращать на меня внимание. Так вот, мне больше незачем строить догадки насчет деталей. У меня есть доказательство.
— И кто... кто же вам его предоставил?
— Вы, Дик.
Даруэнт только сейчас заметил, что на столе, возле левой руки Малберри, лежат листы бумаги, сверху донизу заполненные текстом, который он сам написал для адвоката, подробно повествуя о событиях вчерашнего вечера, и отправил из отеля с посыльным.
— Оно здесь. — Мистер Малберри постучал по письму левой рукой, так как правая была занята ножом. — Вспомните вашу историю о голубой карете и Фрэнке Орфорде, пригвожденном к стулу в таинственном доме. Какой первый вопрос вы задавали мне об этом?
— Я...
— Говорите, приятель, и посрамите дьявола! Какой первый вопрос?
— Почему меня похитили и привезли туда? Зачем я им понадобился?
— Все дело в том, — спокойно ответил адвокат, — что им были нужны вовсе не вы. Неужели вы забыли о джентльмене по имени Тиллотсон Луис?
— Тиллотсон Луис?
— Вы входите в клуб «Уайте», видите его, и вам обоим кажется, будто вы узнали друг друга. Спустя минуту сэр Джон Бакстоун заявляет: «Нет, вы не Луис. На секунду мне показалось, что это он». Причина в том, Дик, что вы похожи. — Мистер Малберри, чьи всклокоченные волосы воинственно торчали на фоне серого окна, взмахнул ножом. — Сомневаюсь, что это всего лишь легкое сходство. Конечно, вас нельзя было перепутать при дневном свете или человеку, знакомому с вами обоими. Но кучер голубой кареты искал в сумерках Тиллотсона Луиса и привез не того человека.
Даруэнт резко отодвинул от стола свой стул и вскочил на ноги.
— Вы никому не поможете, — предупредил Малберри, — если станете бушевать, как обитатель Бедлама. — Наполнив элем еще два стакана, он быстро выпил их, не позаботившись вытереть рот и стол. — Берту Малберри ясно, как нос на физиономии Старины Хуки... — столь непочтительное упоминание о герцоге Веллингтоне заставило священника содрогнуться, — что вас перепутали. Что еще вы знаете о Тиллотсоне Луисе, Дик?
Даруэнт стоял, держась за спинку стула.
— То немногое, о чем я написал вам. Миссис Бэнг говорила, что он «прекрасный молодой джентльмен, но в несколько стесненных обстоятельствах».
— Стесненных, вот как? — усмехнулся мистер Малберри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35