Это систематизация и чёткое выражение желаний масс людей, обещание, что эти желания исполнятся в будущем при определённых условиях.
А л: А условия эти откуда берутся?
Ф и л: Из реальности, конечно. Я не отвергаю необходимость изучения реальности. Я лишь иначе, чем ты, смотрю на соотношение идеала будущего и реальности. В манифесте на первом месте должен идти идеал, а анализ реальности должен быть подчинён интересам идеала. Реальность надо использовать в той мере, в какой она даёт основания для идеала. Так было всегда. И так будет вовеки. Это — общий закон идеологий.
А л: Идеал будущего, о котором ты говоришь, осуществим лишь в обществе такого типа, какое было построено в России в двадцатом веке, то есть в коммунистическом. Так?
Ф и л: Примерно так.
А л: Значит, в манифесте следует дать обоснование возможности превращения нашего общества в коммунистическое. Так?
Ф и л: Нет. Такое превращение невозможно. Но возможно образование коммунистических «островков» из того материала, какой в изобилии имеется в современном человечестве.
А л: Допустим, кто-то сочинит такой манифест. А что с ним делать?
Ф и л: Запустить в общую информационную сеть. Через несколько дней его будет знать весь ЗС, И кто знает, может быть, такой пустяк изменит ход истории.
А л: А кто способен сочинить такой манифест?
Ф и л: Хотя бы мы с тобой.
А л: Я по натуре не реформатор, не революционер и тем более не коммунист. Я рождён для познания реальности, а не для переделывания её. Здесь, в МД, я могу получить неповторимую возможность для этого.
Ф и л: Это иллюзия. Все, кто попадает сюда на низшие должности, суть прирождённые мыслители и исследователи. И все они на первых порах надеются на то, что смогут использовать возможности МЦ на этот счёт для удовлетворения своей страсти познания. Но ещё никому из них до сих пор не удалось. Поверь моему опыту, как только тебя оставят на основной срок, у тебя стремительно начнёт развиваться отвращение к океану информации, в котором тебе предстоит вечно барахтаться, безразличие к использованию её для каких-то личных целей. Придёт профессионализм, убивающий всякие творческие потенции. И ты разделишь судьбу всех прочих: либо отупение и безразличие ко всему, либо искусственные возбудители и дозволенные (а также и недозволенные) извращения, а в лучшем случае — медленное восхождение по лестнице рангов и должностей — младший сотрудник, служащий девятнадцатого ранга, сотрудник, служащий восемнадцатого ранга, старший сотрудник, служащий семнадцатого ранга… Если доберёшься до уровня начальника сектора и служащего десятого ранга, можно будет считать, что ты добился выдающегося успеха. Научишься пользоваться положением и получать дополнительные доходы. Уйдёшь на пенсию. Купишь домик. И займёшься… Чем?! Заботой о продлении своей никому не нужной жизни и о более почётном месте для своей практически вечной «души» в Раю.
Тревога
Этот разговор с Филом посеял в моей душе тревогу. У меня с юности шевелились в голове мысли о том, что и нашем мире многое происходит не так, как мне хотелось бы, что этот мир нуждается в какой-то переделке. Но я никогда не думал, что переделка должна произойти в коммунистическом направлении. И тем более никогда не думал, что буду как-то вовлечён в это дело.
Тем не менее я в какой-то мере сам заразился болезнью, сходной с болезнью Фила. Не в смысле прокоммунистических умонастроений, а скорее наоборот — в смысле обоснования бессмысленности их. Разговаривая с коллегами, я стал замечать, что многие из них тоже задумываются над проблемами такого рода, причём имеют что сказать.
Нор
Развивая мне свою теорию уникальности великих исторических явлений, Нор упомянул среди них и коммунизм. Я попросил пояснить это. И услышал в ответ следующее.
Надо различать условия возникновения явления и условия его существования, сохранения. Если явление уже возникло, оно может существовать при условиях, отличных от тех, при которых оно возникло, и при изменяющихся условиях. Но условий его существования ещё мало для его возникновения, а то и вообще при них оно не может уже возникнуть, если его ещё не было или оно исчезло. Надо, далее, различать условия необходимые и достаточные. Первые суть такие условия, без которых явление не может возникнуть или существовать. Вторые же суть такие, при наличии которых явление возникает или сохраняется. Если есть условия, достаточные для возникновения данного явления, оно возникает. Аналогично с сохранением. Если нет необходимых условий возникновения явления, оно не возникает. Аналогично в отношении сохранения. Эти различные аспекты понятий, испокон веков известные в логике, у нас удивительным образом смешивают, а то и вообще сознательно игнорируют.
Коммунизм возник в реальности в России XX века благодаря уникальному стечению обстоятельств. Он возник в одних условиях, а отстаивать своё существование ему пришлось в других. Несколько десятилетий он боролся за жизнь, но не хватило сил на это в новых условиях. Условия, необходимые и достаточные для его возникновения, исчезли и никогда не появятся вновь. Чтобы они появились, нужно, чтобы мир вернулся в то состояние, какое он имел накануне русской революции. Это невозможно по законам природы. Точно так же, как невозможно возникновение жизни на Земле теперь, если бы все живое погибло. И если погибнут все люди, человек уже не появится никогда.
К тому же превращение нашего общества в коммунистическое в такой же мере возможно, в какой возможно превращение дельфина в акулу или акулы в дельфина. Никакой тип общества вообще не превращается в другой. Теория, согласно которой происходит такое превращение, основывается на логических ошибках.
Ро
Р о: Фил — специалист высшего класса. И человек интересный. Но он слишком сжился с тем объектом, над которым работает. Он явно идеализирует коммунизм.
А л: А что ты сама думаешь о коммунизме?
Р о: Думаю, что это — примитивная организация общества. Полуживотная. Посмотри на обезьян в заповеднике! Имеют все по потребности. Никаких денег. Никакого государства. Равенство. Коллектив. Что ещё нужно?!
А л: Ты вульгаризируешь! Коммунисты предполагали современную для них цивилизацию.
Р о: Для них! А для нас их уровень цивилизации выглядит как нечто примитивное. Ты можешь вообразить обезьянник с нашими достижениями?
А л: Нет, конечно. Но я ведь не коммунист!
Р о: Само собой разумеется! Быть коммунистом в наше время — редкая, практически исчезнувшая болезнь. Но внезапная вспышка её возможна. Даже эпидемия возможна. Так что постоянная и педантичная профилактика, которой мы занимаемся, вполне оправдана.
А л: Но почему такая нетерпимость к этой «болезни"?! Неужели она так опасна для нас?!
Р о: Дело тут не в степени опасности, а в её сущности. Она есть посягательство на те блага, какие имеем мы, представители благополучной части человечества. Она страшна не столько своей реальностью, сколько как потенциальная угроза нашему благополучию.
Гор
Гор, с которым я изредка обмениваюсь несколькими фразами в спортивной зоне, занимается тем же самым в отношении ЕАС, что и Та в отношении арабов. Он связывает судьбу коммунизма со строго определённым человеческим материалом.
Изучая ЕАС и его прошлую историю, Гор сделал величайшее, по его словам, открытие в исторической «археологии": он „раскопал“ доказательства того, что на территории Российской и -затем Советской империи до конца XXI века существовал великий народ, который затем исчез с исторической арены и был буквально „вычеркнут“ из памяти человечества.
Согласно нашей официальной исторической концепции, на территории ЕАС жило и живёт до сих более ста различных этносов. Их совокупное название — русские. Никакой особой этнической группы русских, отличной от татар, башкир, калмыков, украинцев, белорусов, чувашей, чеченцев и других народов, никогда не было и нет. Гор установил, что эта концепция ложна. На самом деле такой народ существовал. Причём это был великий народ не только по размерам (около ста миллионов), но и по исторической роли, и по вкладу в мировую цивилизацию. Гор назвал его русоидами, поскольку слово «русские» утратило этнический смысл и стало собирательным названием множества разных народов.
Что случилось с этим народом? Почему он исчез с исторической сцены? Почему так тщательно вычищены следы его в истории? По мнению Гора, этот народ не просто вымер. Он был общими усилиями Запада и всех его мировых холуёв и помощников умышленно направлен на путь вымирания. Можно утверждать нечто большее; он был просто истреблён современными методами истребления больших народов, которыми со временем будут истреблены многие миллиарды «излишнего» населения планеты. Но в отношении русоидов ситуация была особой, можно утверждать — уникальной: они были создателями и носителями коммунистического социального строя, который был смертельной угрозой существованию западнизма как социального строя и его носителей народов Запада. Разгром советского коммунизма был одновременно разгромом и русоидов как особого народа. Затем Запад в течение целого столетия методично проводил в отношении побеждённых русоидов политику, вынуждавшую их на деградацию и вымирание. Запад был убеждён в том, что сохранение русоидов в качестве великого народа означает вечную угрозу возрождения коммунизма. И кто знает, может быть, в результате второй попытки коммунизм завоевал бы мировое господство со всеми вытекающими отсюда последствиями для Запада. Потому надо было не просто истребить народ, но вытравить из памяти человечества всякие следы его пребывания в истории.
А л: Ты считаешь, что тип социального строя жёстко связан с характером человеческого материала?
Г о р: Да. Я изучил состояние народов ЕАС. После краха коммунизма почти все они восстановили тот строй, с каким в досоветский период жили столетиями и даже тысячелетиями. Коммунизма в строгом смысле слова у них никогда не было. Выла поверхностная имитация под влиянием русоидов и под их давлением. Потому они и уцелели. Вернее, их пощадили и даже поощрили, ибо они никакую угрозу нам не несли и были удобны для колонизации.
А л: Ты говорил о современных методах истребления больших народов. Что ты имеешь в виду?
Г о р: Западнизацию. Навязывание западного образа жизни, западной системы ценностей, западной экономической и политической систем народам, которым все это чуждо по их природе. С русоидами в этом отношении сделали нечто аналогичное тому, что европейцы сделали с коренным населением Америки.
А л: Как ты думаешь, что произойдёт с нами, если какие-то силы навяжут нам коммунистический строй?
Г о р: То же самое, что произошло с русоидами: мы исчезнем с лица Земли.
А л: Неужели в ЕАС не возникают никакие прокоммунистические умонастроения, движения, организации, идейные течения?!
Г о р: Возникают. Но под нашим контролем и по мере надобности.
А л: Чьей?
Г о р: Нашей, конечно.
А л: Как так?!
Г о р: Это элемент нашей технологии управления огромными человеческими массивами. В ЕАС сейчас около миллиарда человек. За последние пятьдесят лет он усилился настолько, что это стало вызывать у нас тревогу— Мы разработали долговременную (на ближайшие пятьдесят лет) программу радикального его ослабления. Реализация этой программы отбросит ЕАС на много лет назад и позволит нам по крайней мере двести лет не беспокоиться о серьёзной угрозе с этой стороны.
А л: И в эту программу входит поощрение коммунистических тенденций?
Г о р: Да. Но не любых, а самых негативных. Это, во-первых, само по себе внутренне ослабит ЕАС. И во-вторых, даст нам убедительные основания повторить то, что мы сделали с советским блоком в двадцатом веке.
А л: Одним словом…
Г о р: Я тебе уже говорил, пока не воскреснут русоиды, ничего серьёзного там не будет.
Сём
Сём — сотрудник Отдела Идеологии. Я спросил его, зачем нужен такой отдел, если общепринято, будто эпоха идеологий вообще кончилась в XX веке.
С е м: Во-первых, для борьбы с враждебными идеологическими идеями и для профилактики в отношении рецидивов старых идеологий. А во-вторых, конец идеологий означал упадок, разгром и запрет идеологий определённого рода, прежде всего — коммунистической, а не исчезновение идеологии вообще. У нас есть идеология, причём неизмеримо более мощная, чем коммунистическая.
А л: Ты сказал о рецидивах старых идеологий. Они на самом деле имеют место? Какие именно?
С е м: Конечно, имеют место. Постоянно. Самые разнообразные. Вот сейчас, например, живёт около десяти тысяч идеологических сект, организаций, движений, которые мы относим именно к этой категории.
А л: Они заимствуют идеи из прошлого? Как они узнают о них?
С е м: В большинстве случаев они открывают их заново. Если их открывали в прошлом, то почему это нельзя сделать теперь?! Вспомни, сколько людей заново делало и делает открытия, сделанные давно в прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
А л: А условия эти откуда берутся?
Ф и л: Из реальности, конечно. Я не отвергаю необходимость изучения реальности. Я лишь иначе, чем ты, смотрю на соотношение идеала будущего и реальности. В манифесте на первом месте должен идти идеал, а анализ реальности должен быть подчинён интересам идеала. Реальность надо использовать в той мере, в какой она даёт основания для идеала. Так было всегда. И так будет вовеки. Это — общий закон идеологий.
А л: Идеал будущего, о котором ты говоришь, осуществим лишь в обществе такого типа, какое было построено в России в двадцатом веке, то есть в коммунистическом. Так?
Ф и л: Примерно так.
А л: Значит, в манифесте следует дать обоснование возможности превращения нашего общества в коммунистическое. Так?
Ф и л: Нет. Такое превращение невозможно. Но возможно образование коммунистических «островков» из того материала, какой в изобилии имеется в современном человечестве.
А л: Допустим, кто-то сочинит такой манифест. А что с ним делать?
Ф и л: Запустить в общую информационную сеть. Через несколько дней его будет знать весь ЗС, И кто знает, может быть, такой пустяк изменит ход истории.
А л: А кто способен сочинить такой манифест?
Ф и л: Хотя бы мы с тобой.
А л: Я по натуре не реформатор, не революционер и тем более не коммунист. Я рождён для познания реальности, а не для переделывания её. Здесь, в МД, я могу получить неповторимую возможность для этого.
Ф и л: Это иллюзия. Все, кто попадает сюда на низшие должности, суть прирождённые мыслители и исследователи. И все они на первых порах надеются на то, что смогут использовать возможности МЦ на этот счёт для удовлетворения своей страсти познания. Но ещё никому из них до сих пор не удалось. Поверь моему опыту, как только тебя оставят на основной срок, у тебя стремительно начнёт развиваться отвращение к океану информации, в котором тебе предстоит вечно барахтаться, безразличие к использованию её для каких-то личных целей. Придёт профессионализм, убивающий всякие творческие потенции. И ты разделишь судьбу всех прочих: либо отупение и безразличие ко всему, либо искусственные возбудители и дозволенные (а также и недозволенные) извращения, а в лучшем случае — медленное восхождение по лестнице рангов и должностей — младший сотрудник, служащий девятнадцатого ранга, сотрудник, служащий восемнадцатого ранга, старший сотрудник, служащий семнадцатого ранга… Если доберёшься до уровня начальника сектора и служащего десятого ранга, можно будет считать, что ты добился выдающегося успеха. Научишься пользоваться положением и получать дополнительные доходы. Уйдёшь на пенсию. Купишь домик. И займёшься… Чем?! Заботой о продлении своей никому не нужной жизни и о более почётном месте для своей практически вечной «души» в Раю.
Тревога
Этот разговор с Филом посеял в моей душе тревогу. У меня с юности шевелились в голове мысли о том, что и нашем мире многое происходит не так, как мне хотелось бы, что этот мир нуждается в какой-то переделке. Но я никогда не думал, что переделка должна произойти в коммунистическом направлении. И тем более никогда не думал, что буду как-то вовлечён в это дело.
Тем не менее я в какой-то мере сам заразился болезнью, сходной с болезнью Фила. Не в смысле прокоммунистических умонастроений, а скорее наоборот — в смысле обоснования бессмысленности их. Разговаривая с коллегами, я стал замечать, что многие из них тоже задумываются над проблемами такого рода, причём имеют что сказать.
Нор
Развивая мне свою теорию уникальности великих исторических явлений, Нор упомянул среди них и коммунизм. Я попросил пояснить это. И услышал в ответ следующее.
Надо различать условия возникновения явления и условия его существования, сохранения. Если явление уже возникло, оно может существовать при условиях, отличных от тех, при которых оно возникло, и при изменяющихся условиях. Но условий его существования ещё мало для его возникновения, а то и вообще при них оно не может уже возникнуть, если его ещё не было или оно исчезло. Надо, далее, различать условия необходимые и достаточные. Первые суть такие условия, без которых явление не может возникнуть или существовать. Вторые же суть такие, при наличии которых явление возникает или сохраняется. Если есть условия, достаточные для возникновения данного явления, оно возникает. Аналогично с сохранением. Если нет необходимых условий возникновения явления, оно не возникает. Аналогично в отношении сохранения. Эти различные аспекты понятий, испокон веков известные в логике, у нас удивительным образом смешивают, а то и вообще сознательно игнорируют.
Коммунизм возник в реальности в России XX века благодаря уникальному стечению обстоятельств. Он возник в одних условиях, а отстаивать своё существование ему пришлось в других. Несколько десятилетий он боролся за жизнь, но не хватило сил на это в новых условиях. Условия, необходимые и достаточные для его возникновения, исчезли и никогда не появятся вновь. Чтобы они появились, нужно, чтобы мир вернулся в то состояние, какое он имел накануне русской революции. Это невозможно по законам природы. Точно так же, как невозможно возникновение жизни на Земле теперь, если бы все живое погибло. И если погибнут все люди, человек уже не появится никогда.
К тому же превращение нашего общества в коммунистическое в такой же мере возможно, в какой возможно превращение дельфина в акулу или акулы в дельфина. Никакой тип общества вообще не превращается в другой. Теория, согласно которой происходит такое превращение, основывается на логических ошибках.
Ро
Р о: Фил — специалист высшего класса. И человек интересный. Но он слишком сжился с тем объектом, над которым работает. Он явно идеализирует коммунизм.
А л: А что ты сама думаешь о коммунизме?
Р о: Думаю, что это — примитивная организация общества. Полуживотная. Посмотри на обезьян в заповеднике! Имеют все по потребности. Никаких денег. Никакого государства. Равенство. Коллектив. Что ещё нужно?!
А л: Ты вульгаризируешь! Коммунисты предполагали современную для них цивилизацию.
Р о: Для них! А для нас их уровень цивилизации выглядит как нечто примитивное. Ты можешь вообразить обезьянник с нашими достижениями?
А л: Нет, конечно. Но я ведь не коммунист!
Р о: Само собой разумеется! Быть коммунистом в наше время — редкая, практически исчезнувшая болезнь. Но внезапная вспышка её возможна. Даже эпидемия возможна. Так что постоянная и педантичная профилактика, которой мы занимаемся, вполне оправдана.
А л: Но почему такая нетерпимость к этой «болезни"?! Неужели она так опасна для нас?!
Р о: Дело тут не в степени опасности, а в её сущности. Она есть посягательство на те блага, какие имеем мы, представители благополучной части человечества. Она страшна не столько своей реальностью, сколько как потенциальная угроза нашему благополучию.
Гор
Гор, с которым я изредка обмениваюсь несколькими фразами в спортивной зоне, занимается тем же самым в отношении ЕАС, что и Та в отношении арабов. Он связывает судьбу коммунизма со строго определённым человеческим материалом.
Изучая ЕАС и его прошлую историю, Гор сделал величайшее, по его словам, открытие в исторической «археологии": он „раскопал“ доказательства того, что на территории Российской и -затем Советской империи до конца XXI века существовал великий народ, который затем исчез с исторической арены и был буквально „вычеркнут“ из памяти человечества.
Согласно нашей официальной исторической концепции, на территории ЕАС жило и живёт до сих более ста различных этносов. Их совокупное название — русские. Никакой особой этнической группы русских, отличной от татар, башкир, калмыков, украинцев, белорусов, чувашей, чеченцев и других народов, никогда не было и нет. Гор установил, что эта концепция ложна. На самом деле такой народ существовал. Причём это был великий народ не только по размерам (около ста миллионов), но и по исторической роли, и по вкладу в мировую цивилизацию. Гор назвал его русоидами, поскольку слово «русские» утратило этнический смысл и стало собирательным названием множества разных народов.
Что случилось с этим народом? Почему он исчез с исторической сцены? Почему так тщательно вычищены следы его в истории? По мнению Гора, этот народ не просто вымер. Он был общими усилиями Запада и всех его мировых холуёв и помощников умышленно направлен на путь вымирания. Можно утверждать нечто большее; он был просто истреблён современными методами истребления больших народов, которыми со временем будут истреблены многие миллиарды «излишнего» населения планеты. Но в отношении русоидов ситуация была особой, можно утверждать — уникальной: они были создателями и носителями коммунистического социального строя, который был смертельной угрозой существованию западнизма как социального строя и его носителей народов Запада. Разгром советского коммунизма был одновременно разгромом и русоидов как особого народа. Затем Запад в течение целого столетия методично проводил в отношении побеждённых русоидов политику, вынуждавшую их на деградацию и вымирание. Запад был убеждён в том, что сохранение русоидов в качестве великого народа означает вечную угрозу возрождения коммунизма. И кто знает, может быть, в результате второй попытки коммунизм завоевал бы мировое господство со всеми вытекающими отсюда последствиями для Запада. Потому надо было не просто истребить народ, но вытравить из памяти человечества всякие следы его пребывания в истории.
А л: Ты считаешь, что тип социального строя жёстко связан с характером человеческого материала?
Г о р: Да. Я изучил состояние народов ЕАС. После краха коммунизма почти все они восстановили тот строй, с каким в досоветский период жили столетиями и даже тысячелетиями. Коммунизма в строгом смысле слова у них никогда не было. Выла поверхностная имитация под влиянием русоидов и под их давлением. Потому они и уцелели. Вернее, их пощадили и даже поощрили, ибо они никакую угрозу нам не несли и были удобны для колонизации.
А л: Ты говорил о современных методах истребления больших народов. Что ты имеешь в виду?
Г о р: Западнизацию. Навязывание западного образа жизни, западной системы ценностей, западной экономической и политической систем народам, которым все это чуждо по их природе. С русоидами в этом отношении сделали нечто аналогичное тому, что европейцы сделали с коренным населением Америки.
А л: Как ты думаешь, что произойдёт с нами, если какие-то силы навяжут нам коммунистический строй?
Г о р: То же самое, что произошло с русоидами: мы исчезнем с лица Земли.
А л: Неужели в ЕАС не возникают никакие прокоммунистические умонастроения, движения, организации, идейные течения?!
Г о р: Возникают. Но под нашим контролем и по мере надобности.
А л: Чьей?
Г о р: Нашей, конечно.
А л: Как так?!
Г о р: Это элемент нашей технологии управления огромными человеческими массивами. В ЕАС сейчас около миллиарда человек. За последние пятьдесят лет он усилился настолько, что это стало вызывать у нас тревогу— Мы разработали долговременную (на ближайшие пятьдесят лет) программу радикального его ослабления. Реализация этой программы отбросит ЕАС на много лет назад и позволит нам по крайней мере двести лет не беспокоиться о серьёзной угрозе с этой стороны.
А л: И в эту программу входит поощрение коммунистических тенденций?
Г о р: Да. Но не любых, а самых негативных. Это, во-первых, само по себе внутренне ослабит ЕАС. И во-вторых, даст нам убедительные основания повторить то, что мы сделали с советским блоком в двадцатом веке.
А л: Одним словом…
Г о р: Я тебе уже говорил, пока не воскреснут русоиды, ничего серьёзного там не будет.
Сём
Сём — сотрудник Отдела Идеологии. Я спросил его, зачем нужен такой отдел, если общепринято, будто эпоха идеологий вообще кончилась в XX веке.
С е м: Во-первых, для борьбы с враждебными идеологическими идеями и для профилактики в отношении рецидивов старых идеологий. А во-вторых, конец идеологий означал упадок, разгром и запрет идеологий определённого рода, прежде всего — коммунистической, а не исчезновение идеологии вообще. У нас есть идеология, причём неизмеримо более мощная, чем коммунистическая.
А л: Ты сказал о рецидивах старых идеологий. Они на самом деле имеют место? Какие именно?
С е м: Конечно, имеют место. Постоянно. Самые разнообразные. Вот сейчас, например, живёт около десяти тысяч идеологических сект, организаций, движений, которые мы относим именно к этой категории.
А л: Они заимствуют идеи из прошлого? Как они узнают о них?
С е м: В большинстве случаев они открывают их заново. Если их открывали в прошлом, то почему это нельзя сделать теперь?! Вспомни, сколько людей заново делало и делает открытия, сделанные давно в прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61