А средства массовой информации так изображают эти фестивали и их участников, что если принимать изображение за чистую монету, то эта имитация жизни кажется потрясающе интересной и полноценной жизнью. Кроме того, само скопление огромных масс людей привносит от себя некоторое возбуждение и иллюзии. Хотя я прекрасно знал цену всему этому, но и я поддался на миг этой иллюзии. Слышалась речь на самых различных языках. Настроение у меня поднялось. «Посмотри, — говорил я себе, — сколько вокруг молодых, весёлых, здоровых и красивых людей! Они оживлённо разговаривают о чем-то интересном для них. Шутят. Смеются. Обнимаются. Целуются. У каждого — чувства, мысли, желания. Неужели все они полуроботы?! Но если даже так, что из этого следует?! Пусть так. Они-то для себя все равно не роботы, а люди. Для каждого из них его внутренний мир, каким бы он ни был с твоей точки зрения, есть его богатство. Не надо вникать в чужую душу слишком глубоко. Не надо рассматривать человека с близкого расстояния. Не надо вырывать человека из массы людей. Смотри на людей как на протекающий мимо тебя неразличимый в частях поток. И жизнь будет выглядеть прекрасной, такой, как она выглядит в рекламе, в фильмах, в романах».
Распространённое мнение, будто городская жизнь ведёт к деперсонификации и анонимности общественной жизни, будто люди тут становятся более чужими друг другу, мне показалось на сей раз ложным. «Наоборот, — думал я, — большие скопления людей в одном месте ослабляют психологическую изолированность людей, характерную для нашего времени. Они создают иллюзию коллективной жизни. Хотя люди тут живут всего лишь рядом, не устанавливая устойчивых и глубоких интимных отношений, им кажется, будто они живут вместе. И этого достаточно, ибо и в настоящей коллективности имеет место лишь другого типа кажимость». Умом я понимал, что все это был лишь самоуговор. Но ведь без самоуговора все равно нет ничего другого.
Мы бродили по Раю. Я наслаждался красотами парков и сооружений. И уговаривал себя признать, что жизнь прекрасна. «Что тебе нужно, — говорил я себе. — Работай добросовестно. Оставь чрезмерные претензии. Сделан все, чтобы тебя оставили на основной срок. Потерпи несколько лет. Повысишься в ранге. Будешь больше получать. Женишься. Вот эта Лю — где ты найдёшь жену лучше?! Пусть нет любви. А что это такое — любовь?! Кто знает, может быть, такой любви, какую описывали в книгах прошлого, вообще не было в реальности. Совместная жизнь, совместные заботы и совместные успехи сближают людей сильнее, чем кратковременная и воображаемая любовь. Одним словом, радуйся жизни, как это делают толпы молодых людей, собравшихся здесь со всей планеты!"
Лю рассказывала о себе. После гимназии окончила школу секретарш. В МЦ попала по конкурсу — повезло. Работает тут уже пять лет. Мечтает выйти замуж и создать обычную благополучную семью. За время работы сделала кое-какие сбережения. От родителей кое-что останется. Так что основа для начала семейной жизни есть.
Потом Лю устроила мне допрос, какого мне не делали даже в отделе кадров. От неё я узнал, что в МЦ сделать успешную карьеру за счёт добросовестной работы в качестве оператора (к этой категории принадлежал я) невозможно. Во всяком случае, она не знает ни одного случая, чтобы такой сотрудник поднялся выше старшего в группе или заместителя начальника группы. Карьеру делают за счёт каких-то связей и дел вне МЦ. Главное — надо заставить каких-то влиятельных людей обратить на себя внимание, дать им понять, что ты им можешь быть полезен.
По мере того как Лю излагала свою жизненную концепцию, настроение моё портилось. Возможно, она будет хорошей женой. Не от любви к мужу, конечно, а из холодного практического расчёта. Но теперь это всеобщая норма. Как уверяют идеологи, высшая ступень эволюции брака. Для такого современного брака разработана целая наука. Созданы специальные учреждения, в которых на компьютерах рассчитываются наиболее подходящие партнёры. Печатаются специальные журналы и газеты. Таким был брак моих родителей. Но он оказался таким же непрочным, как и браки по любви. Впрочем, мне за всю мою жизнь не встретился ни один брак по любви.
В том, что я сказал, никто не усматривает какую-то ненормальность или аморальность. Это — общепризнанная норма. Меня это затрагивает лишь постольку, поскольку я по природе оказался в каком-то смысле рецидивом прошлого и поскольку я специализировался по XX веку — по последнему веку в истории, когда ещё живы были некоторые иллюзии насчёт человечности и ещё появлялись авторы, критически относившиеся к тому направлению, по которому пошла эволюция человечества. И во мне невольно развилась тоска по прошлому.
От моего праздничного настроения не осталось и следа. Мне стало ужасающе скучно. Захотелось как можно скорее избавиться от Лю. Думаю, и ей тоже стало неинтересно со мной. Стала портиться погода. Мы вышли на площадь, где собралась толпа, не имеющая связи с фестивалем. Шёл какой-то митинг. Я прислушался. Ораторы через усилители выкрикивали лозунги вроде «Долой стариков!», «Остановим старение общества!», «Молодёжь тоже хочет жить!».
Общество стариков
Наше общество давно превратилось в общество стариков. Больше половины западоидов суть люди, которым уже за шестьдесят лет. Можно ли это считать признаком прогресса? Старики, сохраняющие потенции молодых людей, суть не просто старики, они суть самые заклятые враги новых поколений. Их потенции молодых суть искусственные, а не естественные потенции. Это — имитация молодости, а не молодость как таковая. Пусть эта имитация выглядит лучше подлинности, она все равно остаётся имитацией. Она бесплодна во всех отношениях. Она есть искусственное извращение законов природы. Восьмидесятилетний старик, вступающий в сексуальную связь с молодой женщиной на уровне высших достижений геронтологии и сексологии, — это есть качественно иное явление сравнительно с двадцатилетним мужчиной, делающим то же самое на уровне природной естественности, пусть хуже с точки зрения критериев сексологов. В первом случае это спектакль призраков, во втором — жизнь живых. Так обстоит дело и с интеллектуальной, и творческой, и политической, и любой другой формой деятельности людей. Старики уже извратили всю нашу цивилизацию, лишив её естественных основ и навязав ей имитационные критерии.
Процесс старения общества не остановился. Он неумолимо продолжается, переступив все мыслимые пределы. Геронтология добилась выдающихся успехов. Используя технику замены частей тела искусственными и технику пересадки таких частей от других живых организмов, она теперь может продлить жизнь человека до 200 лет, сохраняя при этом потенции молодого человека до 100 лет. Это, разумеется, стоит огромных денег. И далеко не всякий может это себе позволить даже при наличии денег. Лишь очень богатые и важные личности могут воспользоваться этими плодами прогресса. Но круг этих счастливчиков расширяется. А влияние этого фактора на психологию всех прочих людей невозможно ничем ограничить. Жизнь человечества уже отравлена мыслью, что лишь небольшое число избранных будет наслаждаться бесконечно долгой жизнью, а большинство обречено на преждевременную (теперь даже долгая по старым понятиям жизнь выглядит как короткая!) смерть.
Сейчас в ЗС живёт около десяти тысяч человек в возрасте близком к 200 годам, а число столетних превысило сто тысяч. Начала складываться особая сфера жизни сверхстолетних. Слово «старик» в их кругах запрещено. Для них пишутся особые книги и делаются особые фильмы. У них свои клубы, включая ночные, свои курорты, свой спорт, свои чемпионаты, свои фестивали и т.д. Те, кто работает на них и обслуживает их, оплачиваются по крайней мере в три раза лучше, чем соответствующие профессии для прочих. В сферу обслуживания этих людей устремились наиболее талантливые деятели культуры.
Последствия непомерной продолжительности жизни оказались особенно угрожающими для состоятельных людей, которые могли оплатить огромные расходы по продлению жизни. В этих слоях стала исчезать возрастная разница между родителями и детьми. Одновременно стали жить пять и более поколений. А какие могут быть родственные чувства у 150-летних родителей к 125-летним детям, 100-летним внукам, 75-летним правнукам, 50-летним праправнукам, 25-летним прапраправнукам и новорождённым прапрапраправнукам?! Столетние долгожители стали сами производить детей, так что возникали побочные линии наследников. Уже после ста лет долгожители (их стали называть бессмертными) утрачивали всякие человеческие чувства и превращались в биологические машины, имеющие одну цель: жить как можно дольше. А это дорого. Все состояние уходит на это. Наследники тоже жаждут последовать примеру родителей, а как от них урвать на это деньги?!
Возникли массовые движения за ограничение продолжительности жизни, за ограничение прав «бессмертных», за конфискацию их имущества в пользу наследников и т.д. Одновременно возникли и противоположные движения. Последние утверждали, что всякие действия такого рода будут иметь следствием изобретение легальных и нелегальных средств обходить законы, увеличение трат на долголетие и усиление тех негативных явлений, которые хотят ограничить, если не устранить совсем. Одним словом, человечеству не удастся избежать расплаты за непомерный прогресс, нарушивший все биологические нормы, которые были найдены в течение прошлой эволюции. Конечным результатом приближения к реализации мечты о бессмертии с необходимостью будет вымирание западоидов.
Сенсацией стал отчёт Международного геронтологического института о новых результатах. Общий вывод — жизнь людей можно продлить до 500 лет, сохраняя молодость до 200 и даже 300 лет. Это сообщение вместо восторгов породило панику. Сто крупнейших учёных ЗС сделали по этому поводу совместное заявление. По их мнению, такой прогресс геронтологии является самой большой угрозой нашей цивилизации. Уже сейчас ориентация высших слоёв общества на долголетие и на пользование потенциями молодых людей до 100 лет сказываются на состоянии общества катастрофическим образом. Происходит извращение всех основ цивилизации, превращение её в эволюционного урода, обречённого на неминуемую гибель. Надо во что бы то ни стало остановить этот гибельный «прогресс» и запретить геронтологию вообще как лженауку и лжемедицину.
Возникло движение с требованием запрета геронтологии. В него включились все религиозные организации. Основную массу участников движения составили молодые люди. Уже известны случаи погромов геронтологических центров и больниц, а также всякого рода заведений для сверхстариков.
Митинг в Раю, свидетелем которого был я с Лю, есть одно из многочисленных протестов такого рода. Мы как служащие Верховного Конгресса не имели права участвовать в таких сборищах. И мы решили вернуться домой.
Предложить Лю провести ночь со мной я не рискнул: в моем положении инициатива в этом отношении могла кончиться для меня плачевно. А Лю никакого предложения мне на этот счёт не сделала. И мы расстались.
Ро
Ро при встрече спросила, каковы мои успехи с Лю. Я сказал, что желания провести ночь вместе не появилось ни у меня, ни у Лю.
Р о: Значит, из вас получится идеальная семья вроде семьи Ива.
А л: Лю обладает качествами Кет, но мне до Ива далеко.
Р о: Научишься. Как тебе показался Рай?
А л: Сказка! Но чем дольше в этой сказке находишься, тем сильнее тоска по подлинности, по естественности.
Р о: В чем ты видишь разницу между естественным и искусственным? Все человеческое искусственно. Когда наш предок впервые взял в руки палку или камень, он встал на путь искусственности, В его природе это не было предусмотрено как нечто естественное. И вместе с тем, все то, что человечество изобрело искусственного, было достигнуто в рамках все той же природы, в соответствии с теми же её законами.
А л: Но какое-то различие тут осталось! Пусть относительное, допустим — с точки зрения соответствия биологической природе человека.
Р о: Ты ещё имеешь иллюзии насчёт нашей биологической природы?! Увы, мы давно и биологически переделаны искусственно так, что в нас почти ничего не осталось от наших предков. Лишь некоторое внешнее сходство да историческая память,
А л: Но мы все-таки остались живыми существами хотя бы по материалу, из которого сделаны! А материал имеет свои законы!
Р о: Мы познали эти законы. Мы можем манипулировать материалом, из которого сделаны, как манипулируем материалом неживой природы.
А л: Неужели тут нет никаких пределов?!
Р о: Есть, но они не принципиальные. Они временные. Мы их постоянно преодолеваем.
А л: Так, может быть, стоит установить такие пределы искусственно?!
Р о: Зачем?! К тому же это уже невозможно.
А л: Почему?!
Р о: Это, как оказалось, единственный случай, когда люди бессильны что-то предпринять по своей воле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61