Вся моя ярость вмиг улетучилась. – Это Джуди.
– Милая, – прошептал я; услышав ее голос и поняв, что она жива, я словно охрип. Я заставил себя говорить громче: – С тобой все в порядке?
– Более или менее, – ответила Джуди, и все мои страхи ожили вновь. Она торопливо добавила: – Ни о чем не спрашивай, Дэвид. Они говорят, чтобы ты перестал лезть не в свое дело, иначе… – Я хотел дождаться того, что последует за этим «иначе», но она замолчала. Я боялся, что и сам могу найти ответ.
– Скажи им, что я сделаю все, что им нужно. – Я надеялся, что она правильно поймет меня: это вовсе не означало, что я буду сидеть сложа руки.
– Будь осторожен, Дэвид. Они не шутят, они… – Ей не дали договорить. Я услышал, как кто-то сказал:
– А ну, давай, пошла!
– Милая, я люблю тебя! – выкрикнул я. Ну вот, бросили трубку. Не думаю, что Джуди меня услышала.
Какое-то время я проклинал негодяев, похитивших мою любимую, потом заставил себя позвонить в отделение полиции Лонг-Бич. У Джонсона был выходной, так что я познакомился с еще одним достойным джентльменом по фамилии Скотт. Он выслушал меня и сказал:
– Спасибо за информацию, сэр. Мы сделаем все, что в наших силах.
Это означало – к сожалению, мне это было слишком хорошо известно, – что он не собирается делать вообще что-либо. Для них мои сведения всего лишь означают, что Джуди все еще в этом мире. Для меня же это значило гораздо больше, чем для них. Я обрел новую надежду.
Я набрал номер ФБР. Сол Клейн уже ушел домой, но парень, который взял трубку, был в курсе дела. Я спросил его:
– Вы не пришлете кого-нибудь, чтобы попытаться определить, откуда звонили? Сегодня это уже делала мисс Чанг. – Конечно, почему бы и нет? Попытка не пытка. Через полчаса к вам подъедет кто-нибудь из наших.
Стук в дверь раздался только минут через сорок пять, но меня это не удивило. Я летаю по шоссе святого Иакова каждый день и знаю, каково это. Я справился с замком левой рукой – в правой я сжимал свой Молниеразящий Жезл. После того, что случилось с Джуди, я стал пуганой вороной.
Невысокий худощавый мужчина, стоявший за дверью, отпрянул, едва увидев жезл в моей руке, и чуть не скатился кубарем с лестницы. И все же он быстро оправился.
– Я не вправе винить вас, сэр, – сказал он и показал удостоверение ФБР: Гораций Смидли, «младший аналитик-заклинатель» – из чего я сделал вывод, что в ФБР не менее дурацкие названия профессий. Я опустил жезл. Мой гость был совсем не похож на ФБРовца из светомагического представления, но на Горация Смидли вполне тянул.
Я проводил его к телефону. Смидли проделал тот же ритуал, что и Селия Чанг. У него получалось не так гладко, как у нее (в конце концов, он был всего лишь младшим аналитиком-заклинателем), но с работой он справился. Рот на печати Элидора опять перечислил десяток чисел.
– Это тот же самый номер, с которого они звонили утром! – воскликнул я.
– Неужели? Какая беспечность. – Смидли фыркнул, и я понял, что он не одобряет беспечность, кто бы ее ни проявлял, даже преступник, облегчающий свою поимку. – Я использую эту информацию.
– Что, по-вашему, это значит? – спросил я. – Они держат Джуди где-то неподалеку и пользуются этим телефоном, потому что им это удобно?
– Это наиболее вероятно, – сказал он (с Михаэлем Манштейном они были бы прекрасной парой). – Есть и другая возможность: они обдуманно перевозят ее на большое расстояние, чтобы ввести нас в заблуждение. Это возможно, но рискованно – любое дорожно-транспортное происшествие или нарушение правил, замеченное констеблем, приведут к провалу, казалось бы, неплохо продуманного плана.
Да, этот парень любил хорошую организацию как таковую – вне зависимости от целей и конкретных исполнителей. Меня такие люди всегда тревожат – именно они преизобиловали у предводителя германцев. Но, к счастью, Гораций Смидли на моей стороне, за что я ему весьма признателен. Я поблагодарил его за то, что он взял на себя труд приехать так поздно.
– Что вы, не стоит благодарности, я делал это с удовольствием, – ответил он, а потом, по-моему, несколько подпортил впечатление, добавив: – Впрочем, это мой долг. Он спустился по лестнице, на сей раз по собственной инициативе, и отправился в Уэствуд.
А я… я запер дверь, почистил зубы и лег в постель, И провалился в пустоту. Не помню ничего до того, как на следующее утро будильник перепугал меня своим воплем.
А утро обещало быть напряженным. Это я понял сразу по пробуждении. Даже проспав всю ночь, я не чувствовал себя отдохнувшим; зато в окно я увидел, как северо-восточный ветер раскачивает ветви эвкалиптов вокруг дома – его называют ветер святой Анны. Как это невежливо – вы не находите? – невежливо называть ветер именем матери Пресвятой Девы. Ведь может сложиться впечатление, что это намек на ее ветреность.
Ветер крепчал, и мой ковер потряхивало, пока я добирался до скоростного шоссе. Пролетая мимо пустыря, я заметил демона пыли, крутящего и швыряющего в небо шары перекати-поле. Что-то много нынче развелось таких демонов. Я всегда говорил: нельзя урезать бюджет метеорологическим заклинателям. Когда-нибудь демоны объединятся и завалят пару-тройку зданий, а восстановление потребует больше средств, чем мы сейчас выгадываем от этой экономии.
Но какой политик думает о будущем? Ну хорошо, а я-то чего беспокоюсь? Раз уж на то пошло, мне вообще нет до этого никакого дела. Если разразится Третья Магическая, последнее, о чем я (да и все другие) буду беспокоиться, так это пыльные демоны.
Михаэль ждал меня на стоянке.
– Есть новости? – спросил он, когда я перебрался на его ковер.
– Они заставили Джуди позвонить мне вчера вечером. Они хотят, чтобы мы прекратили расследование всего, что связано с Девонширской свалкой, иначе…
Михаэль удивленно посмотрел на меня:
– И все же ты здесь.
Он свернул на Уилширскую дорогу, чтобы выбраться на шоссе святого Иакова, ведущее в долину.
– Да, я здесь. Я не верю, что, если мы прекратим расследование, они освободят Джуди. И к тому же… по мере того как мы углубляемся в расследование, дело становится все серьезнее и серьезнее, Боже правый, я рассуждаю, как Генри Легион. Спасение мира важнее спасения человека.
Мы свернули с бульвара Риска на Виннетку и направились к северу. Михаэль вел ковер, а я сверялся с картой. Мелькавшие по сторонам кварталы приобрели эклектичный вид – деловые улицы сменялись шеренгами жилых домов, потом шли промышленные застройки. Мы даже пролетели над чем-то, напоминавшем гибрид школы с фермой. Я заглянул в карту.
– Это Институт Цереры. – Несмотря на отвратительное настроение, я усмехнулся. – Энджел-Сити – и в самом деле город всех религий.
– Еще один искусственный культ, – заметил Михаэль; что-что, а знать это – его работа. – Говорят, эта богиня и впрямь повышает урожайность.
– Интересно, а как влияют расходы на ее культ на себестоимость продукции? – Да, в нашем обществе нельзя обойтись без подсчетов; примерно тем же самым я занимался, когда определял, выгодно ли сохранять чумашские Силы, если они все еще живы. Это напомнило мне о том, что нужно в ближайшее время позвонить профессору Бланку и поинтересоваться, что там выяснили его выпускники.
– Наверное, уже близко, – сказал Михаэль.
– Угу, – отозвался я, посмотрев на карту. – Следующий перекресток – на улице Нордхофф. Нужно будет свернуть налево. Потом будет поворот на Масонскую улицу, примерно полмили к западу от Виннетки.
– Отлично. – Михаэль вырулил на крайнюю левую полосу. На перекрестке пришлось ждать, пока в южном направлении не пролетят все ковры. Меня всегда интересовало, почему правила для «водителей» гужевого транспорта, существовавшие в Европе задолго до того, как на Среднем Западе начали пользоваться коврами-самолетами, все еще действуют на наших дорогах. Конечно, магия хранит древние и странные традиции, потому что в этом ее сила. Впрочем, правила дорожного движения к этой категории традиций вроде бы не относятся.
Северная сторона Нордхоффа – это зона промышленной застройки, где тянутся унылой чередой безликие прямоугольные здания. На южной стороне – в основном жилые дома, хотя угол Масонской украшали винный погребок – очередной «Золотой шпиль», и магазинчик «Хозяйственные заклинания».
«Шоколадная ласка» располагалась на промышленной стороне, через два дома от Масонской. Михаэль посадил ковер у входа. Отстегнув ремень безопасности, я заметил, что большинство ковров на этой стоянке старые и потрепанные. Ясно, что люди работали здесь не для того, чтобы разбогатеть.
Михаэль захватил свой черный кейс. Мы зашли в здание. Первое, что поразило меня у входа, – это музыка. Это были мини-зингеры, в конце концов попавшие в дело: не забыть бы сообщить Солу Клейну. И распевали они отнюдь не немецкие песенки, о нет. В «Шоколадной ласке» звучала музыка, более уместная в ацтекском баре в восточной части города – или в Теночтитлане – как по стилю, так и по громкости. Признаюсь, я даже вздрогнул.
Повсюду слышалась испанская речь. А еще – кудахчущие звуки науатля. И ни слова по-английски, пока нас не заметили. Я понял, что люди с неацтекской внешностью нечасто заглядывают на «Шоколадную ласку». Ацтекская община в Энджел-Сити достаточно велика, чтобы населить отдельный город, и они могут себе позволить не иметь дело с чужаками, если им того не хочется.
Судя по взглядам, которыми нас встретили, мы были именно теми чужаками, с которыми им не хотелось иметь дела. И все стало еще хуже, когда мы достали удостоверения АЗОС, – присутствующие вдруг разом перестали понимать по-английски. Михаэль испортил им удовольствие, заявив на хорошем испанском, что хочет видеть главу фирмы.
Я решил, что секретарша может притвориться, будто понимает только науатль. Коли так, Михаэль преподнесет ей еще один неприятный сюрприз. Интересно, сколько еще бледнокожих блондинов умеют говорить на древнем индейском языке. Ясно, что немного.
К вящему моему разочарованию, она этого не сделала. На самом деле, услышав, как Михаэль чешет по-испански, она, очевидно, вспомнила, что может связать пару слов по-английски, – так что я тоже перестал быть глухонемым. Она проводила нас в кабинет главы консорциума.
Жорж Васкес посмотрел на нас примерно с таким же восторгом, как набожный индус на тарелку с говядиной. Это был благообразный мужчина средних лет и, надо отметить, весьма преуспевающий: такой костюмчик обошелся бы мне в двухнедельное жалованье.
Он бросил на стол наши удостоверения и заявил:
– Меня тошнит от наглости АЗОС. Ваши люди считают наши заклинания отвратительными из-за того, что они основаны на подлинных ритуалах нашего народа. Это не так, наша технология не более зловредна, чем магия пресуществления вашей католической церкви. – И он указал на распятие, висевшее на стене за его спиной.
– Это как посмотреть, – ответил я. – Сам я иудей. – Продолжать я не стал, и так понятно, что я отрицательно отношусь к любой форме человеческого жертвоприношения, какой бы символической она ни была.
Васкес ничего не сказал, правда, всем своим видом он давал понять, что от евреев он тоже не в восторге. Что ж, это его проблема.
Я же продолжал:
– В любом случае наше посещение не имеет ничего общего с порицанием ваших обрядов. Мы только хотим узнать, как вы готовите токсичные отходы для дальнейшего хранения. На Девонширской свалке обнаружена утечка; оттуда вытекает нечто достаточно вредное, чтобы вызвать эпидемию апсихии в окрестностях. Учитывая, какие материалы и заклинания вы используете, мы испытываем беспокойство.
– Еще раз заявляю, инспектор Фишер, это предвзятое мнение, – сказал Васкес. – У нас здесь все по-честному. Что мы, по-вашему, тут делаем? Пытаемся отдать Энджел-Сити в лапы Уицилопочтли?
Он угадал, но было бы недипломатично сообщать ему об этом.
– Почему бы вам не показать нам ваш процесс производства суррогатной содранной кожи? – предложил я. – По-моему, это главный потенциальный источник загрязнения.
– Эта магическая субстанция разрешена законом Конфедерации, – возмутился Васкес. – Повторяю, вы оскорбляете «Шоколадную ласку», выделяя нас…
– Чушь! – рявкнул я, отчего он так и подпрыгнул в кресле: мне уже не впервой было удивлять людей, разговаривая не по-бюрократски. Мне было все равно. Если он горячится, то я уже закипаю. – Я ничем не выделяю вас среди прочих, сэр. За несколько недель я посетил целый ряд предприятий, связанных с Девонширской свалкой. Вы не подвергаетесь дискриминации из-за ацтекского происхождения – я уже был на персидских предприятиях, в аэрокосмических фирмах, да и много где еще. Но даже вы, надеюсь, не станете отрицать, что суррогат содранной человеческой кожи – вещь опасная. Можем ли мы уладить это дело тихо-мирно, или мне уйти? Но тогда я вернусь с ордером на обыск и переверну тут все вверх дном. Ну так как?
Васкес моментально успокоился. Я почему-то предчувствовал, что так оно и будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Милая, – прошептал я; услышав ее голос и поняв, что она жива, я словно охрип. Я заставил себя говорить громче: – С тобой все в порядке?
– Более или менее, – ответила Джуди, и все мои страхи ожили вновь. Она торопливо добавила: – Ни о чем не спрашивай, Дэвид. Они говорят, чтобы ты перестал лезть не в свое дело, иначе… – Я хотел дождаться того, что последует за этим «иначе», но она замолчала. Я боялся, что и сам могу найти ответ.
– Скажи им, что я сделаю все, что им нужно. – Я надеялся, что она правильно поймет меня: это вовсе не означало, что я буду сидеть сложа руки.
– Будь осторожен, Дэвид. Они не шутят, они… – Ей не дали договорить. Я услышал, как кто-то сказал:
– А ну, давай, пошла!
– Милая, я люблю тебя! – выкрикнул я. Ну вот, бросили трубку. Не думаю, что Джуди меня услышала.
Какое-то время я проклинал негодяев, похитивших мою любимую, потом заставил себя позвонить в отделение полиции Лонг-Бич. У Джонсона был выходной, так что я познакомился с еще одним достойным джентльменом по фамилии Скотт. Он выслушал меня и сказал:
– Спасибо за информацию, сэр. Мы сделаем все, что в наших силах.
Это означало – к сожалению, мне это было слишком хорошо известно, – что он не собирается делать вообще что-либо. Для них мои сведения всего лишь означают, что Джуди все еще в этом мире. Для меня же это значило гораздо больше, чем для них. Я обрел новую надежду.
Я набрал номер ФБР. Сол Клейн уже ушел домой, но парень, который взял трубку, был в курсе дела. Я спросил его:
– Вы не пришлете кого-нибудь, чтобы попытаться определить, откуда звонили? Сегодня это уже делала мисс Чанг. – Конечно, почему бы и нет? Попытка не пытка. Через полчаса к вам подъедет кто-нибудь из наших.
Стук в дверь раздался только минут через сорок пять, но меня это не удивило. Я летаю по шоссе святого Иакова каждый день и знаю, каково это. Я справился с замком левой рукой – в правой я сжимал свой Молниеразящий Жезл. После того, что случилось с Джуди, я стал пуганой вороной.
Невысокий худощавый мужчина, стоявший за дверью, отпрянул, едва увидев жезл в моей руке, и чуть не скатился кубарем с лестницы. И все же он быстро оправился.
– Я не вправе винить вас, сэр, – сказал он и показал удостоверение ФБР: Гораций Смидли, «младший аналитик-заклинатель» – из чего я сделал вывод, что в ФБР не менее дурацкие названия профессий. Я опустил жезл. Мой гость был совсем не похож на ФБРовца из светомагического представления, но на Горация Смидли вполне тянул.
Я проводил его к телефону. Смидли проделал тот же ритуал, что и Селия Чанг. У него получалось не так гладко, как у нее (в конце концов, он был всего лишь младшим аналитиком-заклинателем), но с работой он справился. Рот на печати Элидора опять перечислил десяток чисел.
– Это тот же самый номер, с которого они звонили утром! – воскликнул я.
– Неужели? Какая беспечность. – Смидли фыркнул, и я понял, что он не одобряет беспечность, кто бы ее ни проявлял, даже преступник, облегчающий свою поимку. – Я использую эту информацию.
– Что, по-вашему, это значит? – спросил я. – Они держат Джуди где-то неподалеку и пользуются этим телефоном, потому что им это удобно?
– Это наиболее вероятно, – сказал он (с Михаэлем Манштейном они были бы прекрасной парой). – Есть и другая возможность: они обдуманно перевозят ее на большое расстояние, чтобы ввести нас в заблуждение. Это возможно, но рискованно – любое дорожно-транспортное происшествие или нарушение правил, замеченное констеблем, приведут к провалу, казалось бы, неплохо продуманного плана.
Да, этот парень любил хорошую организацию как таковую – вне зависимости от целей и конкретных исполнителей. Меня такие люди всегда тревожат – именно они преизобиловали у предводителя германцев. Но, к счастью, Гораций Смидли на моей стороне, за что я ему весьма признателен. Я поблагодарил его за то, что он взял на себя труд приехать так поздно.
– Что вы, не стоит благодарности, я делал это с удовольствием, – ответил он, а потом, по-моему, несколько подпортил впечатление, добавив: – Впрочем, это мой долг. Он спустился по лестнице, на сей раз по собственной инициативе, и отправился в Уэствуд.
А я… я запер дверь, почистил зубы и лег в постель, И провалился в пустоту. Не помню ничего до того, как на следующее утро будильник перепугал меня своим воплем.
А утро обещало быть напряженным. Это я понял сразу по пробуждении. Даже проспав всю ночь, я не чувствовал себя отдохнувшим; зато в окно я увидел, как северо-восточный ветер раскачивает ветви эвкалиптов вокруг дома – его называют ветер святой Анны. Как это невежливо – вы не находите? – невежливо называть ветер именем матери Пресвятой Девы. Ведь может сложиться впечатление, что это намек на ее ветреность.
Ветер крепчал, и мой ковер потряхивало, пока я добирался до скоростного шоссе. Пролетая мимо пустыря, я заметил демона пыли, крутящего и швыряющего в небо шары перекати-поле. Что-то много нынче развелось таких демонов. Я всегда говорил: нельзя урезать бюджет метеорологическим заклинателям. Когда-нибудь демоны объединятся и завалят пару-тройку зданий, а восстановление потребует больше средств, чем мы сейчас выгадываем от этой экономии.
Но какой политик думает о будущем? Ну хорошо, а я-то чего беспокоюсь? Раз уж на то пошло, мне вообще нет до этого никакого дела. Если разразится Третья Магическая, последнее, о чем я (да и все другие) буду беспокоиться, так это пыльные демоны.
Михаэль ждал меня на стоянке.
– Есть новости? – спросил он, когда я перебрался на его ковер.
– Они заставили Джуди позвонить мне вчера вечером. Они хотят, чтобы мы прекратили расследование всего, что связано с Девонширской свалкой, иначе…
Михаэль удивленно посмотрел на меня:
– И все же ты здесь.
Он свернул на Уилширскую дорогу, чтобы выбраться на шоссе святого Иакова, ведущее в долину.
– Да, я здесь. Я не верю, что, если мы прекратим расследование, они освободят Джуди. И к тому же… по мере того как мы углубляемся в расследование, дело становится все серьезнее и серьезнее, Боже правый, я рассуждаю, как Генри Легион. Спасение мира важнее спасения человека.
Мы свернули с бульвара Риска на Виннетку и направились к северу. Михаэль вел ковер, а я сверялся с картой. Мелькавшие по сторонам кварталы приобрели эклектичный вид – деловые улицы сменялись шеренгами жилых домов, потом шли промышленные застройки. Мы даже пролетели над чем-то, напоминавшем гибрид школы с фермой. Я заглянул в карту.
– Это Институт Цереры. – Несмотря на отвратительное настроение, я усмехнулся. – Энджел-Сити – и в самом деле город всех религий.
– Еще один искусственный культ, – заметил Михаэль; что-что, а знать это – его работа. – Говорят, эта богиня и впрямь повышает урожайность.
– Интересно, а как влияют расходы на ее культ на себестоимость продукции? – Да, в нашем обществе нельзя обойтись без подсчетов; примерно тем же самым я занимался, когда определял, выгодно ли сохранять чумашские Силы, если они все еще живы. Это напомнило мне о том, что нужно в ближайшее время позвонить профессору Бланку и поинтересоваться, что там выяснили его выпускники.
– Наверное, уже близко, – сказал Михаэль.
– Угу, – отозвался я, посмотрев на карту. – Следующий перекресток – на улице Нордхофф. Нужно будет свернуть налево. Потом будет поворот на Масонскую улицу, примерно полмили к западу от Виннетки.
– Отлично. – Михаэль вырулил на крайнюю левую полосу. На перекрестке пришлось ждать, пока в южном направлении не пролетят все ковры. Меня всегда интересовало, почему правила для «водителей» гужевого транспорта, существовавшие в Европе задолго до того, как на Среднем Западе начали пользоваться коврами-самолетами, все еще действуют на наших дорогах. Конечно, магия хранит древние и странные традиции, потому что в этом ее сила. Впрочем, правила дорожного движения к этой категории традиций вроде бы не относятся.
Северная сторона Нордхоффа – это зона промышленной застройки, где тянутся унылой чередой безликие прямоугольные здания. На южной стороне – в основном жилые дома, хотя угол Масонской украшали винный погребок – очередной «Золотой шпиль», и магазинчик «Хозяйственные заклинания».
«Шоколадная ласка» располагалась на промышленной стороне, через два дома от Масонской. Михаэль посадил ковер у входа. Отстегнув ремень безопасности, я заметил, что большинство ковров на этой стоянке старые и потрепанные. Ясно, что люди работали здесь не для того, чтобы разбогатеть.
Михаэль захватил свой черный кейс. Мы зашли в здание. Первое, что поразило меня у входа, – это музыка. Это были мини-зингеры, в конце концов попавшие в дело: не забыть бы сообщить Солу Клейну. И распевали они отнюдь не немецкие песенки, о нет. В «Шоколадной ласке» звучала музыка, более уместная в ацтекском баре в восточной части города – или в Теночтитлане – как по стилю, так и по громкости. Признаюсь, я даже вздрогнул.
Повсюду слышалась испанская речь. А еще – кудахчущие звуки науатля. И ни слова по-английски, пока нас не заметили. Я понял, что люди с неацтекской внешностью нечасто заглядывают на «Шоколадную ласку». Ацтекская община в Энджел-Сити достаточно велика, чтобы населить отдельный город, и они могут себе позволить не иметь дело с чужаками, если им того не хочется.
Судя по взглядам, которыми нас встретили, мы были именно теми чужаками, с которыми им не хотелось иметь дела. И все стало еще хуже, когда мы достали удостоверения АЗОС, – присутствующие вдруг разом перестали понимать по-английски. Михаэль испортил им удовольствие, заявив на хорошем испанском, что хочет видеть главу фирмы.
Я решил, что секретарша может притвориться, будто понимает только науатль. Коли так, Михаэль преподнесет ей еще один неприятный сюрприз. Интересно, сколько еще бледнокожих блондинов умеют говорить на древнем индейском языке. Ясно, что немного.
К вящему моему разочарованию, она этого не сделала. На самом деле, услышав, как Михаэль чешет по-испански, она, очевидно, вспомнила, что может связать пару слов по-английски, – так что я тоже перестал быть глухонемым. Она проводила нас в кабинет главы консорциума.
Жорж Васкес посмотрел на нас примерно с таким же восторгом, как набожный индус на тарелку с говядиной. Это был благообразный мужчина средних лет и, надо отметить, весьма преуспевающий: такой костюмчик обошелся бы мне в двухнедельное жалованье.
Он бросил на стол наши удостоверения и заявил:
– Меня тошнит от наглости АЗОС. Ваши люди считают наши заклинания отвратительными из-за того, что они основаны на подлинных ритуалах нашего народа. Это не так, наша технология не более зловредна, чем магия пресуществления вашей католической церкви. – И он указал на распятие, висевшее на стене за его спиной.
– Это как посмотреть, – ответил я. – Сам я иудей. – Продолжать я не стал, и так понятно, что я отрицательно отношусь к любой форме человеческого жертвоприношения, какой бы символической она ни была.
Васкес ничего не сказал, правда, всем своим видом он давал понять, что от евреев он тоже не в восторге. Что ж, это его проблема.
Я же продолжал:
– В любом случае наше посещение не имеет ничего общего с порицанием ваших обрядов. Мы только хотим узнать, как вы готовите токсичные отходы для дальнейшего хранения. На Девонширской свалке обнаружена утечка; оттуда вытекает нечто достаточно вредное, чтобы вызвать эпидемию апсихии в окрестностях. Учитывая, какие материалы и заклинания вы используете, мы испытываем беспокойство.
– Еще раз заявляю, инспектор Фишер, это предвзятое мнение, – сказал Васкес. – У нас здесь все по-честному. Что мы, по-вашему, тут делаем? Пытаемся отдать Энджел-Сити в лапы Уицилопочтли?
Он угадал, но было бы недипломатично сообщать ему об этом.
– Почему бы вам не показать нам ваш процесс производства суррогатной содранной кожи? – предложил я. – По-моему, это главный потенциальный источник загрязнения.
– Эта магическая субстанция разрешена законом Конфедерации, – возмутился Васкес. – Повторяю, вы оскорбляете «Шоколадную ласку», выделяя нас…
– Чушь! – рявкнул я, отчего он так и подпрыгнул в кресле: мне уже не впервой было удивлять людей, разговаривая не по-бюрократски. Мне было все равно. Если он горячится, то я уже закипаю. – Я ничем не выделяю вас среди прочих, сэр. За несколько недель я посетил целый ряд предприятий, связанных с Девонширской свалкой. Вы не подвергаетесь дискриминации из-за ацтекского происхождения – я уже был на персидских предприятиях, в аэрокосмических фирмах, да и много где еще. Но даже вы, надеюсь, не станете отрицать, что суррогат содранной человеческой кожи – вещь опасная. Можем ли мы уладить это дело тихо-мирно, или мне уйти? Но тогда я вернусь с ордером на обыск и переверну тут все вверх дном. Ну так как?
Васкес моментально успокоился. Я почему-то предчувствовал, что так оно и будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55