Легко было сказать, что девушка просто последовала по пути своей безумной матери. Дорр вовсе не страдала слабоумием, скорее всего, ей просто нравилось играть подобную роль. Кстати, после того как Господин Ворон подарил Дорр дитя и у нее на четвертом месяце произошел выкидыш, в Тобер-Коуве сочли, что ей просто в очередной раз не повезло. А Каппи неодобрительно отнеслась к моему предположению, что Дорр, возможно, тоже попыталась глотнуть своих красителей. Мало кто из тоберов знает о существовании растительных экстрактов, способных преждевременно вытолкнуть зародыш из утробы.
Погруженный в раздумья, я вдруг обнаружил, что слишком пристально смотрю на Дорр – и она стремительно повернулась, встретилась со мной взглядом. Некоторое время она изучала меня, словно размышляя, стоит ли нарушить молчание. В ее глазах я не видел безумия – это была просто женщина, глубоко погруженная в себя, но не отрешившаяся от всего мира. Рот ее приоткрылся, и она уже собиралась что-то сказать, когда послышался кашель, шаркающие шаги, и в дверях появился Хакур.
– Что на этот раз? – бросил он.
Я отвел взгляд от Дорр, как только услышал шум, сопровождавший появление хозяина дома, но все равно чувствовал себя так, будто меня застали за каким-то постыдным занятием.
– Боннаккут мертв, – выпалил я. – Убит.
Пальцы Дорр слегка сжали мою руку – скорее сочувственно, чем от потрясения из-за только что услышанного.
– Ты займешься телом? – спросил я Хакура.
– Боннаккут? – переспросил старик столь резко, что я понял: он мне не верит. – Боннаккут убит?
– Боюсь, что так, – ответил Рашид. – На дороге через лес к… – Он махнул рукой в сторону дома Зефрама.
– Кто его убил? – поинтересовался служитель.
– Мы не знаем.
Хакур посмотрел на него, сузив глаза.
– Где была эта твоя… ах да, бозель?
– С моим отцом, – тотчас же ответил я. Не знаю, почему я решил защищать Стек – потому что она была моей матерью или потому что я был ее сыном?
– С твоим отцом, – повторил старик. – Со своим бывшим… – с отвращением прошипел он. – Хоть кто-то из дьяволов остался в преисподней или они все явились сегодня в Тобер-Коув?
Рашид посмотрел на меня, словно ожидая объяснений. Я сделал вид, что не замечаю его взгляда.
– Тебе нужно заняться мертвецом, – сказал я Хакуру. – Туда уже слетаются насекомые.
– Гм… – Обязанностью служителя было забрать тело как можно быстрее, и ему это не нравилось. Хакур предпочитал, чтобы под его дудку плясали другие; говорят, он ненавидел смерти и рождения, поскольку эти события вынуждали его подстраиваться под чужой распорядок жизни. – Целительница осмотрела его?
– Она говорит, что он мертв, – сухо ответил Рашид. – Больше ее ничего не интересовало.
– Гм… – Видимо, Хакур надеялся выиграть несколько минут, послав за Горалин. – Ладно. Надо – значит, надо. Женщина! – рявкнул он на Дорр. – Отпусти этого придурка и принеси носилки. Погодите… где моя сумка?
Дорр молча указала на стену. Сума Патриарха, в которой хранились ритуальные мази и тотемы, висела за входной дверью. Я видел ее каждый раз, когда бывал в этом доме, – Хакур наверняка знал, где она находится, и просто хотел прикрикнуть на кого-то, кто не являлся Лучезарным.
Пока старый змей возился с сумкой, снимая ее с крючка, Дорр отправилась за носилками – но не отпустила мою руку. Вместо того чтобы устраивать сцену, пытаясь освободиться в присутствии Лорда-Мудреца, я пошел следом за ней в подвал, где от запаха красителей жгло глаза.
Поскольку вверху одной из стен имелись маленькие стеклянные окна, нам не требовалась свеча для освещения. Тем не менее в просторном подвальном помещении царила полутьма, и там, куда не попадали солнечные лучи из окошек, на пол падала глубокая тень. Мне вдруг подумалось, что, возможно, это не самое лучшее место для странной молодой женщины, продолжавшей держать меня за руку.
– Фуллин, – прошептала она. – Так-так… Носилки там.
Она повела меня в самый темный угол подвала, где стояли прислоненные к стене носилки. Ничего особенного – просто натянутая между двумя палками парусина. Дорр показала на них и отпустила меня, чтобы я мог забрать носилки, – свою помощь она не предложила. Носилки оказались весьма тяжелыми – конечно, дерево должно было быть достаточно прочным для того, чтобы выдержать вес самого упитанного жителя поселка, но мне пришлось несколько раз поправить груз на плече, чтобы его удобно было нести.
И как раз в этот момент Дорр меня поцеловала. Мягкие ладони обхватили меня за плечи, ее губы прижались к моим, и ее язык на мгновение скользнул мне в рот.
– Дорр, не надо, – тихо попросил я.
– Разве не этого ты ждал? – прошептала она. – Что еще, по-твоему, я собиралась сделать?
– Ну… да.
– Ты думал, что я собираюсь тебя поцеловать, и я тебя поцеловала. У тебя же все мысли написаны на лице.
– Неужели настолько явно?
– У тебя всегда так, – ответила Дорр. – Тем ты и интересен.
Вряд ли у меня было желание вызывать подобный интерес.
– Надо отнести носилки наверх, – сказал я.
Она отодвинулась, пропуская меня, и направилась к лестнице.
– Иди впереди.
Я снова поправил носилки на плече и двинулся вперед. Когда я проходил мимо нее, ко мне снова метнулись ее руки, губы и язык. Все произошло в мгновение ока, и Дорр с торжествующим видом отпустила меня.
– Первый поцелуй был твоим. А второй – мой.
Глава 13
ЖЕНА ДЛЯ ПОКОЙНИКА
Родители, игравшие на улице с детьми в мяч, знали, что означает появление служителя Патриарха с носилками. Они тут же замолчали и застыли неподвижно, несмотря на крики детей: «Ну, кидай же!», «Продолжай!» Люди вопрошающе смотрели на меня и Дорр, однако ни у кого не хватало мужества задать вопрос вслух. Мы не миновали дом торговца зерном Вайгона, и нам преградила путь его жена Вин с таким видом, будто она не намерена сдвинуться с места, пока не получит ответ.
Вин была старшей сестрой Хакура, вернее, она была его старшей сестрой, когда Хакур был сопливым мальчишкой, и старшим братом, когда тот выглядел ангелоподобной девочкой. Если на кого-то в поселке не производило никакого впечатления змеиное шипение Хакура, то именно на Вин.
– Последний ритуал? – громко спросила она. У нее был удивительно могучий голос для женщины, хотя тело ее ссохлось от старости, словно мох на камне. – Кто помер, Хакур?
Будь на ее месте другая женщина, служитель Патриарха, вероятнее всего, просто огрызнулся бы: «Не твое дело!» К сожалению, с его сестрой подобное не проходило – она вполне могла устроить скандал, разговоры о котором не прекращались бы в течение нескольких недель.
– Боннаккут, – тихо ответил Хакур, хотя прекрасно понимал, что сохранить в тайне это не удастся.
– Боннаккут? – переспросила Вин, столь же громогласно, как и всегда.
Ее услышали по крайней мере четверо стоявших неподалеку с таким видом, будто совершенно глухи, хотя вряд ли это могло хоть кого-то одурачить. Итак, минут через пятнадцать новость станет известна всему поселку…
– И что сотворил с собой этот придурок? Застрелился из того пистолета?
Несмотря на то, что она была его сестрой, Хакур издал злобное шипение. Предполагалось, что никто не должен знать ни о пистолете, ни о каких-либо других подарках Лучезарного Совету старейшин. Впрочем, чего мог ожидать Хакур? Вайгон был старейшиной, и вполне естественно, что Вин было известно все происходившее за закрытыми дверями Совета.
Будь я на месте Хакура, я бы просто промолчал – мол, пусть думает, что хочет, – но, видимо, служителю Патриарха очень не хотелось, чтобы по поселку распространялись слухи об огнестрельном оружии.
– Боннаккут погиб вовсе не от пистолета!
– Тогда от чего же? – Вин, как всегда, проявляла завидную настойчивость.
Старик наверняка ждал подобного вопроса, но у него не оказалось наготове подходящего ответа. Впрочем, в присутствии Вин он попросту лишался способности быстро соображать. Иногда нельзя не порадоваться тому обстоятельству, что ты единственный ребенок в семье.
На помощь Хакуру пришел Рашид.
– Здесь не место для подобных разговоров.
Положив руку на плечо Хакура, он слегка подтолкнул его, и старик поспешно устремился вперед.
Вин продолжала стоять посреди улицы, не двигаясь с места. Брату пришлось обогнуть ее, причем на достаточно большом расстоянии, словно она была ощетинившимся дикобразом. Дорр же, проходя мимо нее, пробормотала: «Здравствуй, тетя» – и поцеловала ее в щеку. Похоже, это удивило Вин не меньше, чем всех остальных из нас.
Когда мы добрались до места преступления, Стек сидела на небольшом камне, сосредоточенно терзая кленовый лист. По-моему, расположение тела Боннаккута не изменилось – труп лежал на том же месте, где мы его оставили. На какое-то мгновение у меня возникла мысль о том, что произошло бы, если бы Стек дотронулась до тела. Смог бы Боннаккут высосать душу нейт, сделав ее своей посмертной женой? Можно было представить себе реакцию мертвого первого воина, когда он понял бы, что совершил!
– Все в порядке, Мария? – спросил Рашид. Стек кивнула. За исключением, возможно, Дорр, все мы знали настоящее имя нейт, но, полагаю, Рашиду просто захотелось так обратиться к ней.
– Ладно. – Лучезарный повернулся к Хакуру. – Делай свое дело.
Служитель Патриарха с трудом опустился на колени рядом с трупом и, моргая, уставился на него. Затем дотронулся до горла Боннаккута и провел пальцами по окровавленной плоти. Трудно сказать, то ли это было частью ритуала, то ли им двигало простое любопытство, – мне никогда не приходилось видеть, каким образом оказывают последние почести мертвецам. Похороны – да, мне часто приходилось бывать на похоронах, отгоняя москитов летом и дуя на замерзшие пальцы зимой. Но сам ритуал над мертвым телом обычно совершался служителем без свидетелей.
Хакур поднес пальцы к носу. Мне показалось, будто старый змей наслаждается запахом крови. Потом он повернулся ко мне и прошипел:
– Подойди-ка поближе, парень. Смотри и учись. Рашид и Стек удивленно уставились на меня. Дорр улыбнулась. Мне не хотелось ничего объяснять, так же как и принимать участие в ритуале, но мне точно так же не хотелось ворошить осиное гнездо, отказав Хакуру. Помедлив, я положил носилки и присел возле трупа.
– Можете объяснить, что вы собираетесь делать? – спросил Лорд-Мудрец таким тоном, словно ему хотелось сделать соответствующую запись у себя в блокноте и его сдерживало лишь уважение к мрачной торжественности происходящего.
Старик не ответил, так что мне тоже пришлось промолчать. К моему удивлению, заговорила обычно молчаливая Дорр.
– Душа Боннаккута – словно дитя в утробе, – сказала она почти шепотом. – Она не хочет покидать его уютную телесную оболочку. Но тело не может больше видеть, слышать и чувствовать. И потому душа чувствует себя отрезанной от мира и одинокой. Она ищет посмертную жену.
– Посмертную жену, – повторил Рашид. – А мне нравится название! И что все это означает?
– Когда мы рождаемся, каждый из нас – и мужчина, и женщина, оба в одном. В День Предназначения мужская или женская половина нашей души вновь возвращается в мир богов. За исключением тех, кто сохраняет обе свои половины.
Взгляд ее был устремлен на Стек. Значит, она знала, что Стек – нейт, и Хакур точно так же не умел хранить тайны от своих родных, как и Вайгон. Я сомневался в том, что он действительно поделился секретом со своей внучкой, но вполне мог представить, как старик мечет громы и молнии по поводу присутствия нейт в поселке. И служитель вполне мог это делать в присутствии Дорр, воспринимая ее не более, чем стол или стул.
– Умерший мужчина тоскует по своей посмертной жене, точно так же как и мертвая женщина тоскует по своему посмертному мужу, – все так же шепотом продолжала Дорр. – Половинка души снова хочет стать целой. Если бы я сейчас дотронулась до Боннаккута, он заключил бы мою душу в объятия, словно любовник, и запер меня внутри себя, в вечной тьме. Мы бы вместе лежали внутри разлагающегося трупа, лихорадочно совокупляясь до конца времен, в тщетной попытке соединиться в одно целое.
Она посмотрела на меня. Глаза ее блестели. Возможно, в них угадывалось желание… Но я сказал себе, что Дорр лишь пытается заманить меня в свои сети.
– Значит, мужчинам следует избегать прикосновения к женским трупам, и наоборот. Очень интересно. – Рашид потянулся к карману на поясе, где лежал его блокнот, явно намереваясь его извлечь. – И теперь вы собираетесь совершить ритуал, который сделает труп безопасным?
– Мой дед выманит Боннаккута из его тела, предложив ему подходящую посмертную жену – одну из богинь.
– Богиню? В самом деле?
Я чувствовал, что лорд с трудом пытается сохранить серьезный вид.
– Боги – высшие существа, – ответила Дорр. – Они могут иметь сколько угодно мужей и жен. Взять, например, Госпожу Листву. – Девушка обвела рукой окружавший нас лес. – Госпожа Листва питает эти деревья, и леса вокруг, и все леса на Земле, и все леса на всех планетах до края Стеклянной сферы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Погруженный в раздумья, я вдруг обнаружил, что слишком пристально смотрю на Дорр – и она стремительно повернулась, встретилась со мной взглядом. Некоторое время она изучала меня, словно размышляя, стоит ли нарушить молчание. В ее глазах я не видел безумия – это была просто женщина, глубоко погруженная в себя, но не отрешившаяся от всего мира. Рот ее приоткрылся, и она уже собиралась что-то сказать, когда послышался кашель, шаркающие шаги, и в дверях появился Хакур.
– Что на этот раз? – бросил он.
Я отвел взгляд от Дорр, как только услышал шум, сопровождавший появление хозяина дома, но все равно чувствовал себя так, будто меня застали за каким-то постыдным занятием.
– Боннаккут мертв, – выпалил я. – Убит.
Пальцы Дорр слегка сжали мою руку – скорее сочувственно, чем от потрясения из-за только что услышанного.
– Ты займешься телом? – спросил я Хакура.
– Боннаккут? – переспросил старик столь резко, что я понял: он мне не верит. – Боннаккут убит?
– Боюсь, что так, – ответил Рашид. – На дороге через лес к… – Он махнул рукой в сторону дома Зефрама.
– Кто его убил? – поинтересовался служитель.
– Мы не знаем.
Хакур посмотрел на него, сузив глаза.
– Где была эта твоя… ах да, бозель?
– С моим отцом, – тотчас же ответил я. Не знаю, почему я решил защищать Стек – потому что она была моей матерью или потому что я был ее сыном?
– С твоим отцом, – повторил старик. – Со своим бывшим… – с отвращением прошипел он. – Хоть кто-то из дьяволов остался в преисподней или они все явились сегодня в Тобер-Коув?
Рашид посмотрел на меня, словно ожидая объяснений. Я сделал вид, что не замечаю его взгляда.
– Тебе нужно заняться мертвецом, – сказал я Хакуру. – Туда уже слетаются насекомые.
– Гм… – Обязанностью служителя было забрать тело как можно быстрее, и ему это не нравилось. Хакур предпочитал, чтобы под его дудку плясали другие; говорят, он ненавидел смерти и рождения, поскольку эти события вынуждали его подстраиваться под чужой распорядок жизни. – Целительница осмотрела его?
– Она говорит, что он мертв, – сухо ответил Рашид. – Больше ее ничего не интересовало.
– Гм… – Видимо, Хакур надеялся выиграть несколько минут, послав за Горалин. – Ладно. Надо – значит, надо. Женщина! – рявкнул он на Дорр. – Отпусти этого придурка и принеси носилки. Погодите… где моя сумка?
Дорр молча указала на стену. Сума Патриарха, в которой хранились ритуальные мази и тотемы, висела за входной дверью. Я видел ее каждый раз, когда бывал в этом доме, – Хакур наверняка знал, где она находится, и просто хотел прикрикнуть на кого-то, кто не являлся Лучезарным.
Пока старый змей возился с сумкой, снимая ее с крючка, Дорр отправилась за носилками – но не отпустила мою руку. Вместо того чтобы устраивать сцену, пытаясь освободиться в присутствии Лорда-Мудреца, я пошел следом за ней в подвал, где от запаха красителей жгло глаза.
Поскольку вверху одной из стен имелись маленькие стеклянные окна, нам не требовалась свеча для освещения. Тем не менее в просторном подвальном помещении царила полутьма, и там, куда не попадали солнечные лучи из окошек, на пол падала глубокая тень. Мне вдруг подумалось, что, возможно, это не самое лучшее место для странной молодой женщины, продолжавшей держать меня за руку.
– Фуллин, – прошептала она. – Так-так… Носилки там.
Она повела меня в самый темный угол подвала, где стояли прислоненные к стене носилки. Ничего особенного – просто натянутая между двумя палками парусина. Дорр показала на них и отпустила меня, чтобы я мог забрать носилки, – свою помощь она не предложила. Носилки оказались весьма тяжелыми – конечно, дерево должно было быть достаточно прочным для того, чтобы выдержать вес самого упитанного жителя поселка, но мне пришлось несколько раз поправить груз на плече, чтобы его удобно было нести.
И как раз в этот момент Дорр меня поцеловала. Мягкие ладони обхватили меня за плечи, ее губы прижались к моим, и ее язык на мгновение скользнул мне в рот.
– Дорр, не надо, – тихо попросил я.
– Разве не этого ты ждал? – прошептала она. – Что еще, по-твоему, я собиралась сделать?
– Ну… да.
– Ты думал, что я собираюсь тебя поцеловать, и я тебя поцеловала. У тебя же все мысли написаны на лице.
– Неужели настолько явно?
– У тебя всегда так, – ответила Дорр. – Тем ты и интересен.
Вряд ли у меня было желание вызывать подобный интерес.
– Надо отнести носилки наверх, – сказал я.
Она отодвинулась, пропуская меня, и направилась к лестнице.
– Иди впереди.
Я снова поправил носилки на плече и двинулся вперед. Когда я проходил мимо нее, ко мне снова метнулись ее руки, губы и язык. Все произошло в мгновение ока, и Дорр с торжествующим видом отпустила меня.
– Первый поцелуй был твоим. А второй – мой.
Глава 13
ЖЕНА ДЛЯ ПОКОЙНИКА
Родители, игравшие на улице с детьми в мяч, знали, что означает появление служителя Патриарха с носилками. Они тут же замолчали и застыли неподвижно, несмотря на крики детей: «Ну, кидай же!», «Продолжай!» Люди вопрошающе смотрели на меня и Дорр, однако ни у кого не хватало мужества задать вопрос вслух. Мы не миновали дом торговца зерном Вайгона, и нам преградила путь его жена Вин с таким видом, будто она не намерена сдвинуться с места, пока не получит ответ.
Вин была старшей сестрой Хакура, вернее, она была его старшей сестрой, когда Хакур был сопливым мальчишкой, и старшим братом, когда тот выглядел ангелоподобной девочкой. Если на кого-то в поселке не производило никакого впечатления змеиное шипение Хакура, то именно на Вин.
– Последний ритуал? – громко спросила она. У нее был удивительно могучий голос для женщины, хотя тело ее ссохлось от старости, словно мох на камне. – Кто помер, Хакур?
Будь на ее месте другая женщина, служитель Патриарха, вероятнее всего, просто огрызнулся бы: «Не твое дело!» К сожалению, с его сестрой подобное не проходило – она вполне могла устроить скандал, разговоры о котором не прекращались бы в течение нескольких недель.
– Боннаккут, – тихо ответил Хакур, хотя прекрасно понимал, что сохранить в тайне это не удастся.
– Боннаккут? – переспросила Вин, столь же громогласно, как и всегда.
Ее услышали по крайней мере четверо стоявших неподалеку с таким видом, будто совершенно глухи, хотя вряд ли это могло хоть кого-то одурачить. Итак, минут через пятнадцать новость станет известна всему поселку…
– И что сотворил с собой этот придурок? Застрелился из того пистолета?
Несмотря на то, что она была его сестрой, Хакур издал злобное шипение. Предполагалось, что никто не должен знать ни о пистолете, ни о каких-либо других подарках Лучезарного Совету старейшин. Впрочем, чего мог ожидать Хакур? Вайгон был старейшиной, и вполне естественно, что Вин было известно все происходившее за закрытыми дверями Совета.
Будь я на месте Хакура, я бы просто промолчал – мол, пусть думает, что хочет, – но, видимо, служителю Патриарха очень не хотелось, чтобы по поселку распространялись слухи об огнестрельном оружии.
– Боннаккут погиб вовсе не от пистолета!
– Тогда от чего же? – Вин, как всегда, проявляла завидную настойчивость.
Старик наверняка ждал подобного вопроса, но у него не оказалось наготове подходящего ответа. Впрочем, в присутствии Вин он попросту лишался способности быстро соображать. Иногда нельзя не порадоваться тому обстоятельству, что ты единственный ребенок в семье.
На помощь Хакуру пришел Рашид.
– Здесь не место для подобных разговоров.
Положив руку на плечо Хакура, он слегка подтолкнул его, и старик поспешно устремился вперед.
Вин продолжала стоять посреди улицы, не двигаясь с места. Брату пришлось обогнуть ее, причем на достаточно большом расстоянии, словно она была ощетинившимся дикобразом. Дорр же, проходя мимо нее, пробормотала: «Здравствуй, тетя» – и поцеловала ее в щеку. Похоже, это удивило Вин не меньше, чем всех остальных из нас.
Когда мы добрались до места преступления, Стек сидела на небольшом камне, сосредоточенно терзая кленовый лист. По-моему, расположение тела Боннаккута не изменилось – труп лежал на том же месте, где мы его оставили. На какое-то мгновение у меня возникла мысль о том, что произошло бы, если бы Стек дотронулась до тела. Смог бы Боннаккут высосать душу нейт, сделав ее своей посмертной женой? Можно было представить себе реакцию мертвого первого воина, когда он понял бы, что совершил!
– Все в порядке, Мария? – спросил Рашид. Стек кивнула. За исключением, возможно, Дорр, все мы знали настоящее имя нейт, но, полагаю, Рашиду просто захотелось так обратиться к ней.
– Ладно. – Лучезарный повернулся к Хакуру. – Делай свое дело.
Служитель Патриарха с трудом опустился на колени рядом с трупом и, моргая, уставился на него. Затем дотронулся до горла Боннаккута и провел пальцами по окровавленной плоти. Трудно сказать, то ли это было частью ритуала, то ли им двигало простое любопытство, – мне никогда не приходилось видеть, каким образом оказывают последние почести мертвецам. Похороны – да, мне часто приходилось бывать на похоронах, отгоняя москитов летом и дуя на замерзшие пальцы зимой. Но сам ритуал над мертвым телом обычно совершался служителем без свидетелей.
Хакур поднес пальцы к носу. Мне показалось, будто старый змей наслаждается запахом крови. Потом он повернулся ко мне и прошипел:
– Подойди-ка поближе, парень. Смотри и учись. Рашид и Стек удивленно уставились на меня. Дорр улыбнулась. Мне не хотелось ничего объяснять, так же как и принимать участие в ритуале, но мне точно так же не хотелось ворошить осиное гнездо, отказав Хакуру. Помедлив, я положил носилки и присел возле трупа.
– Можете объяснить, что вы собираетесь делать? – спросил Лорд-Мудрец таким тоном, словно ему хотелось сделать соответствующую запись у себя в блокноте и его сдерживало лишь уважение к мрачной торжественности происходящего.
Старик не ответил, так что мне тоже пришлось промолчать. К моему удивлению, заговорила обычно молчаливая Дорр.
– Душа Боннаккута – словно дитя в утробе, – сказала она почти шепотом. – Она не хочет покидать его уютную телесную оболочку. Но тело не может больше видеть, слышать и чувствовать. И потому душа чувствует себя отрезанной от мира и одинокой. Она ищет посмертную жену.
– Посмертную жену, – повторил Рашид. – А мне нравится название! И что все это означает?
– Когда мы рождаемся, каждый из нас – и мужчина, и женщина, оба в одном. В День Предназначения мужская или женская половина нашей души вновь возвращается в мир богов. За исключением тех, кто сохраняет обе свои половины.
Взгляд ее был устремлен на Стек. Значит, она знала, что Стек – нейт, и Хакур точно так же не умел хранить тайны от своих родных, как и Вайгон. Я сомневался в том, что он действительно поделился секретом со своей внучкой, но вполне мог представить, как старик мечет громы и молнии по поводу присутствия нейт в поселке. И служитель вполне мог это делать в присутствии Дорр, воспринимая ее не более, чем стол или стул.
– Умерший мужчина тоскует по своей посмертной жене, точно так же как и мертвая женщина тоскует по своему посмертному мужу, – все так же шепотом продолжала Дорр. – Половинка души снова хочет стать целой. Если бы я сейчас дотронулась до Боннаккута, он заключил бы мою душу в объятия, словно любовник, и запер меня внутри себя, в вечной тьме. Мы бы вместе лежали внутри разлагающегося трупа, лихорадочно совокупляясь до конца времен, в тщетной попытке соединиться в одно целое.
Она посмотрела на меня. Глаза ее блестели. Возможно, в них угадывалось желание… Но я сказал себе, что Дорр лишь пытается заманить меня в свои сети.
– Значит, мужчинам следует избегать прикосновения к женским трупам, и наоборот. Очень интересно. – Рашид потянулся к карману на поясе, где лежал его блокнот, явно намереваясь его извлечь. – И теперь вы собираетесь совершить ритуал, который сделает труп безопасным?
– Мой дед выманит Боннаккута из его тела, предложив ему подходящую посмертную жену – одну из богинь.
– Богиню? В самом деле?
Я чувствовал, что лорд с трудом пытается сохранить серьезный вид.
– Боги – высшие существа, – ответила Дорр. – Они могут иметь сколько угодно мужей и жен. Взять, например, Госпожу Листву. – Девушка обвела рукой окружавший нас лес. – Госпожа Листва питает эти деревья, и леса вокруг, и все леса на Земле, и все леса на всех планетах до края Стеклянной сферы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44