– В данный момент, – со всей возможной искренностью произнес я, – я склонен к тому, чтобы пересмотреть наш уговор. Если ты станешь мужчиной, я никогда больше не увижу тебя такой, как сейчас.
Она посмотрела на меня оценивающим взглядом.
– Ты что, Фуллин? Ты действительно что-то чувствуешь или просто опять хочешь?..
– О нет! – простонала Олимбарг, бросаясь между мной и Каппи и расталкивая нас. – Никто не должен этого слышать!
Впрочем, вся семья Каппи уже давно с живым интересом прислушивалась к нашему разговору. Ее мать ободряюще улыбалась, младшие братья и сестры хихикали, прикрывая рты ладошками, стараясь не пропустить ни слова. Даже ее отец обратил на нас внимание, на время забью о том, что хотел скрыть дочь от взглядов соседей.
– Послушайте, – сказала Каппи, обращаясь ко всем. – Сейчас начнется собрание. Поговорим позже, ладно? Ладно, Фуллин?
– Конечно, – ответил я. – Поговорим. Обязательно.
Если бы сейчас меня сжимала Рука Патриарха, не знаю, восприняла бы она мои слова как правду или переломала бы мне кости за ложь. Какая-то часть меня вдруг неожиданно снова возжелала Каппи. Другая же готова была скорее поцеловать каймановую черепаху, чем вести какие-либо разговоры.
– Доброе утро, друзья! – крикнул мэр Теггери с верхней площадки лестницы. – Знаю, у вас немало дел, так что не буду зря тратить вашего драгоценного времени. Позвольте мне объявить, что сегодня среди нас присутствует почетный гость – Лорд-Мудрец Рашид Лучезарный!
В дверях появился Рашид; собравшиеся приветствовали его восхищенными вздохами, возгласами и аплодисментами. Сквозь шум я прошептал Каппи:
– Разве он не хотел сохранить свое присутствие в тайне?
– Мне тоже так показалось, – так же шепотом ответила она. – Наверняка он рассчитывал просто затеряться среди нас, тоберов, – если бы на нем не было этих ярко-зеленых доспехов.
Замечание Каппи я счел вполне справедливым. Рашид держал шлем под мышкой, но не избавился от зеленых пластиковых доспехов. Блестящая броня отражала солнечные лучи, словно изумрудное зеркало, отбрасывая зайчики во все стороны. При свете дня было хорошо заметно, что его доспехи намного изящнее, чем даже у самой высокопоставленной знати на Юге. Если в Фелиссе и носили доспехи, то в лучшем случае – стальной нагрудник поверх кольчужной рубахи. Никого бы не удивило, если бы Рашид заявил, что прибыл с визитом к самому Южному герцогу, – единственными людьми в мире, кто мог облачиться в пластик Древних, были Лучезарные.
«И Господин Недуг», – возникла вдруг в голове непрошеная мысль. Впрочем, я не испытывал ни Каппи стыда из-за своего ошибочного предположения – под воздействием слезоточивого газа вряд ли стоило ожидать от меня ясности мыслей.
– Дамы и господа, – дружелюбным тоном начал Рашид, – мальчики и девочки – или наоборот, – я рад присутствовать здесь в ваш День Предназначения и искренне благодарен вашему Совету старейшин за приглашение.
Каппи яростно закашлялась. Мать похлопала ее по спине и спросила, все ли в порядке у нее с горлом.
– Ибо долг Лорда-Мудреца – узнавать как можно больше о каждом сообществе на нашей планете, – продолжал Рашид, – и, честно говоря, сообщество Тобер-Коува выглядит весьма интересным.
Многие улыбнулись, но Каппи лишь фыркнула. Мать потрогала ее лоб и предложила ей леденец.
– Я буду лишь наблюдать за происходящим, – разглагольствовал гость, – и не требую к себе никакого особого отношения. Во многих местах, где я бывал, люди начинали говорить так, как, по их мнению, говорят Лучезарные, – используя возвышенные слова, цитируя малоизвестных древних поэтов… Но я не сторонник подобного поведения. – Он улыбнулся. – И вам тоже незачем так себя вести. Просто делайте то, что делаете в любой другой День Предназначения, и не обращайте на меня внимания. Я знаю, что Лучезарные бывают здесь нечасто – более того, насколько мне известно, они вообще никогда вас не посещали, хотя много лет назад ваш Патриарх был у нас в гостях, – так что, возможно, кто-то из вас захочет поговорить со мной, пожать мне руку, попросить меня поцеловать ребенка, чтобы потом вы могли упомянуть об этом факте в разговоре, когда в очередной раз окажетесь в Вайртауне.
Я слышал, как хрустит леденец на зубах Каппи – должен заметить, что сласти, которые делала Джуэл, были ненамного мягче кварца. Впрочем, Зефрам их просто обожал.
– Не беспокойтесь. – Лорд был сама любезность. – Готов уделить каждому несколько минут. Но ведь суть Дня Предназначения вовсе не в этом, верно? Его суть не в том, чтобы угождать Лучезарным, но в том, что ваши дети должны встретиться с Господином Вороном и Госпожой Чайкой. Это ваш праздник, и я не хочу вам мешать.
Каппи вцепилась мне в руку, демонстративно вонзив в нее ногти, – вид у нее был такой, что, казалось, еще немного, и она собственноручно прикончит Рашида. Я лишь пожал плечами. Конечно, она могла ему не доверять, но у всех остальных не имелось для этого никаких причин, да и с какой стати? Нас с рождения учили почитать Лучезарных как наших защитников, как линию обороны против коварных изменников, продавшихся демонам со звезд четыреста лет назад. Если бы мы с Каппи встретились с лордом при других обстоятельствах, например без Стек…
Моей матери…
Где, кстати, Стек?
– Это все, что я хотел сказать, – закончил Лучезарный. – Желаю всем хорошего праздника и благодарю всех за оказанное мне гостеприимство.
Мэр Теггери шагнул вперед, аплодируя высоко поднятыми над головой руками. Остальные с энтузиазмом подхватили аплодисменты – по крайней мере, большинство. Лита с равнодушно-вежливым видом наблюдала за происходящим. Хакур ограничился тремя короткими хлопками в ладоши.
– Твое присутствие – большая честь для нас, милорд, – обратился мэр к Рашиду, когда аплодисменты стихли. – И хотя Совет старейшин уже оказал тебе радушный прием… – он не упомянул о том, что это произошло посреди ночи, – я хотел бы убедиться, что тебе в полной мере оказано то гостеприимство, которого ты заслуживаешь.
– Он не посмеет… – выдохнула Каппи. Но мэр уже простер руки к толпе:
– Отец Прах! Мать Пыль! Не соблаговолите ли вы подойти сюда?
Все одобрительно закивали. Стоявшие возле лестницы расступились, давая дорогу самым старым мужчине и женщине в Тобер-Коуве. Отца Праха и Мать Пыль, худых, похожих на скелеты, вели под руки Боннаккут и другие члены Гильдии воинов. Когда-то я знал этих стариков под другими именами, но использовать их сейчас считалось проявлением крайнего неуважения. Когда умирали Мать или Отец, ее или его место занимал следующий самый старый житель поселка, лишаясь своего человеческого имени и приобретая церемониальный титул, становясь тем, кого также называли Привратником богов.
Когда Отец Прах и Мать Пыль подошли к подножию лестницы, все опустились на колени. Даже если будучи людьми они отличались дурным характером или слабоумием, эти старики требовали беспрекословного почитания.
Вот они, истинные хозяева Тобер-Коува! Посторонним могло показаться, что все решения принимают мэр и Совет старейшин, но это касалось лишь повседневных забот, вроде установления цен на рыбу или сбора налогов для оплаты учителю. Хакур обеспечивал соблюдение Патриаршего Закона, а Лита символизировала женскую мудрость, но ни служитель Патриарха, ни Смеющаяся жрица не обладали правом последнего слова по отношению к происходящему в поселке. Это право принадлежало Отцу Праху и Матери Пыли. Им почти никогда не приходилось вмешиваться, но когда мэр говорил одно, Хакур – другое, а Лита – третье, появлялись Отец Прах и Мать Пыль, чтобы рассудить спорящих. Зефрам называл их «подставными лицами», но он ошибался – старики были нашими духовными лидерами, и оказываемое им уважение ставило их выше формальной теологии Хакура и ритуальных танцев Литы. Отец Прах и Мать Пыль приходили на помощь, когда бессильны были религиозные законы и древние ритуалы.
– Отец! Мать! – обратился к ним Теггери, стоя на коленях. – Прошу вас распространить гостеприимство Тобер-Коува на лорда Рашида.
– И на бозеля, естественно, – небрежно добавил тот.
Словно по команде, Стек вышла из дверей Совета. Сомневаюсь, что большинство собравшихся вообще что-либо заметили – все знали, что у Лучезарных есть подобные помощники, исполняющие роль секретарей и прислуги. Все внимание поселка было сосредоточено на Рашиде, Отце Прахе и Матери Пыли. Возможно, мы с Каппи были единственными, кто вообще посмотрел на Стек.
За ночь ее борода исчезла, а свисавшие беспорядочными космами волосы были теперь аккуратно подстрижены и уложены в традиционную прическу деревенских женщин. Вполне возможно, эту стрижку делала ей жена мэра, и наверняка именно она отдала ей одежду, которая была сейчас на Стек, – я узнал длинную темно-зеленую юбку и светло-зеленую блузку с достаточно глубоким вырезом на груди. Для сорокалетней женщины у Стек действительно было великолепное тело…
И тут я вздрогнул при мысли о том, что я бросаю похотливые взгляды на нейт, не говоря уже о том, что это была моя мать.
«Успокойся, – сказал я себе. – Делай вид, что бозель Рашида – всего лишь некая женщина с Юга, ничего собой не представляющая». Ведь я поклялся, что сохраню тайну Стек, и, кроме того, у меня не было никакого желания напоминать всему поселку о своем скандальном происхождении. Ничего со мной не случится, если буду считать Стек обычной женщиной, по крайней мере сегодня.
Интересно, как выглядела Стек, когда была моей матерью? Тогда она наверняка была другой, и я это знал. За редким исключением, вроде Олимбарг, мужская и женская сущность одного и того же человека практически всегда были похожи друг на друга не больше, чем брат и сестра. Вряд ли кто-то узнает в Стек нейт, которую они видели двадцать лет назад, – особенно сейчас, когда внимание всех было привлечено к Рашиду.
Отец Прах и Мать Пыль оценивающе разглядывали Лорда-Мудреца – так же, как кого-либо другого, а он спокойно взирал на них, не пытаясь очаровать улыбкой, короче говоря, вел себя вполне достойно. К счастью, эти старики сохранили ясность разума – что имело место далеко не всегда, поскольку для этого поста не требовалось ничего, кроме как быть старше всех в поселке.
Мать Пыль и Отец Прах некоторое время перешептывались, отнюдь не обсуждая возможность отказать в гостеприимстве. Скорее всего, так они символически демонстрировали свою независимость от Лучезарных, мэра и всех прочих.
С другой стороны, вполне возможно, что они действительно что-то обсуждали. Предложить гостеприимство Рашиду и Стек практически означало официально приравнять их к тоберам; так что такое решение было достаточно серьезным, и на моей памяти подобная честь была оказана лишь однажды – губернатору Ниому из Фелисса. Более того, Прах и Пыль вовсе не стремились снискать чье-либо расположение – им оставалось уже немного времени до того, как они окажутся в объятиях богов, и любые мирские блага давно утратили для них свой блеск.
По крайней мере, так нас учили. И поскольку Отца Праха и Мать Пыль учили тому же самому девяносто с лишним лет назад, они верили в свою собственную непогрешимость.
– Что ж, – свистящим голосом произнесла Мать Пыль. – Мы принимаем вас. Добро пожаловать.
– Вас обоих, – добавил Отец.
Стоявшая рядом со мной на коленях Каппи вздрогнула. Я подумал о причинах ее беспокойства, вызванных то ли возможностью Рашида участвовать в церемонии нашего Дня Предназначения, то ли официальным признанием Стек на земле тоберов. Гостеприимство Отца Праха и Матери Пыли обладало законной силой, аннулировавшей решение Совета о ее изгнании двадцать лет назад, – ссылка моей матери закончилась. И гостеприимство это было завоевано не с помощью лжи – Прах и Пыль наверняка знали, кто такая на самом деле Стек. Я не мог вспомнить, присутствовали ли они на ночном собрании Совета, но Теггери никогда не обратился бы к ним, не будучи уверенным, что им известны все факты. Наш мэр, конечно, считал себя умнее всех, но есть правила, которые никому не дозволено нарушать.
– Что сделано – то сделано, – сказал я Каппи, – а они знают, что делают.
– Иногда никто не знает, что они делают.
Она вскочила на ноги, настолько быстро, что несколько мгновений возвышалась над всеми, – жители поселка еще продолжали стоять на коленях.
Глава 11
НОВОЕ ИМЯ ДЛЯ СТЕК
Мэр Теггери распустил собрание, и началась общая суматоха – некоторые пытались протолкнуться через толпу, торопясь домой, но большинство остались, чтобы поделиться с соседями или друзьями впечатлениями о Лорде-Мудреце. Впрочем, все разговоры сводились к одному: «Лучезарный у нас в поселке… ну-ну, посмотрим!», но каждый считал своим долгом хоть как-то по этому поводу высказаться. Люди, услышавшие удивительную новость, порой похожи на волков, метящих территорию, – им нужно обязательно на нее помочиться, чтобы доказать, что она принадлежит именно им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44