все они шли одной и той же походкой. И даже не в том дело, что они слегка косолапили, нет; эти трое совершенно одинаково перемещали вес с пятки на носок… Будь на них ботинки, глубина отпечатков была бы абсолютно одинаковой.
Братья?
Но Ледяной Сокол ни разу в жизни не встречал братьев, похожих между собой до такой степени.
Оставив убитого на поляне, они ушли вверх по течению ручья. Там, вдоль узкого ущелья, по склону горы вилась тропа, которая могла вывести их к перевалу Сарда. И еще в той стороне имелась одна старая тропка, по которой почти никто не ходил, – по ней можно было выбраться к равнинам на западе.
Но почему они отправились именно туда? Впрочем, Ледяной Сокол не мог утверждать с уверенностью, куда именно повернули бандиты, потому что свет все угасал и угасал. Однако он подумал, что шкуры, которыми бандиты обернули ноги, были новыми. Такие же были и на ногах мертвеца – он не нашел на мехе и коже потертостей и поблеклостей, образующихся от долгого ношения.
Встревоженный Ледяной Сокол вернулся к трупу и вытащил кинжал из ножен, висевших на поясе бандита. Кинжал был сделан в Алкетче. Великолепная работа. И очень старая. Сокол припомнил и одежду бандита – желтая куртка и алые штаны. И то, и другое было ему великовато – явно снято с кого-то и наскоро переделано… А башмаки – вещь дорогая. Они требовали большего труда, чтобы подогнать их под другой размер.
И тут вдруг Ледяной Сокол осознал, что именно царапало его память, и почему Линок показался ему знакомым.
Стало уже слишком темно, чтобы искать следы на поляне, да и в любом случае времени на это просто не оставалось. Повернувшись, Сокол побежал домой.
Ледяной Сокол, длинноногий и мускулистый, был одним из самых высоких людей в Убежище. И бежал он быстро. Но ему оставалось еще около мили до стен, когда он увидел голубые огоньки, пляшущие на лугу возле ручья, и до него донеслись голоса… слов было еще не разобрать, однако люди перекликались нервно, встревоженно. Сокол повернул в сторону, его сердце похолодело от страха.
Только по одной причине люди могли выйти из Убежища после наступления ночи.
Хотя дарки ушли уже семь лет назад, раны, нанесенные ими, были слишком глубоки. И почти никто из тех, кто прошел сквозь весь этот ужас, не остался бы по своей воле за стенами, когда день гаснет и начинают сгущаться сумерки. После Безлетнего Года мир слишком изменился. Огромные пятна сланча испускали слабый мутный свет по всей долине, и разнообразные твари-мутанты, порожденные им, далеко не всегда были безобидны.
Впрочем, в горах и без этих уродов всегда хватало опасностей: чудовищные волки с огромными клыками, медведи, которые как раз теперь просыпались от зимней спячки, алые и голодные…
В каждой низинке на лугу копились клубы белого, плотного тумана. Луна должна была взойти еще не скоро.
Ледяной Сокол подошел ближе, голоса зазвучали отчетливее, а потом он увидел и лица людей, освещенные магическими огоньками; мужчины и женщины осматривали влажную землю в поисках следов.
– Он иногда отправлялся исследовать старую дорогу, что идет вдоль западных предгорий, – произнес кто-то, и Ледяной Сокол узнал Руди Солиса.
Они вели речь о Тире…
– Он говорит, там ему иногда кое-что вспоминается.
Это произнесла Джил-Шалос. За семь лет она научилась почти не пользоваться родным языком, даже когда говорила с Руди, – и исключение составляли только те слова, которые невозможно было перевести на Вейт, вроде «телевизора», «автомобиля», или «диссертации»…
– Ты думаешь, он мог выйти с Хетьей? Я видел, как она с ним разговаривала.
– Да, мог, если она ему рассказала о чем-нибудь, что показалось ему знакомым.
– Но почему тогда я не…
Руди еще не успел договорить, когда Ледяной Сокол подумал о том же самом. Почему молодой маг вынужден заниматься подобными поисками? Он ведь Мудрейший. У него есть волшебный кристалл. Он бы мог вызвать образ Тира…
Если только рядом с Тиром не находится другой Мудрейший.
Ледяной Сокол уже догадывался об этом, но теперь его подозрения подтвердились, и это было похоже на удар стрелы прямо в грудь.
– Это Бектис, – сказал он, выходя из-за дерева.
Джил-Шалос развернулась и смотрела прямо на него.
– Бектис? – Похоже, она испытала немалое замешательство, произнося имя придворного мага, который много лет назад за немалые деньги предложил свои услуги аббатисе Джованнин. Одержимая жаждой власти, та отправилась вместе с ним в Алкетч. Как утверждали слухи, Бектис помог ей установить свое влияния в тех растерзанных войной землях.
– Какое отношение может иметь Бектис к тому, что Тир пропал?
Сквозь поднимающийся туман, Ледяной Сокол направился к холмам, за которыми скрывался перевал Сарда и начиналась дорога на запад. Руди и Джил спешили за ним.
– Нас всех здорово одурачили. – В голосе Ледяного Сокола звучали и нескрываемая горечь, и гнев на самого себя, и страх. – Нас провели шаманской иллюзией. Тот старик Линок – он ведь и есть колдун Бектис. Я еще подумал тогда, что мне знаком его голос, и то, как он поглаживает бороду… Если бы у нас было время вернуться и поискать на лугу, мы бы нашли его следы – следы высокого и худого человека, а не того коротконогого крепыша, которого мы видели. Все это было обманом – просто хитрость, уловка, сказка, чтобы мы впустили его в Убежище.
Джил крепко выругалась. Руди, который соображал намного медленнее, сказал:
– Ну, пусть я сглупил… но его нет в Убежище. И он, и эта толстуха Хетья исчезли около двух часов назад…
Джил договорила за него, и в ее тоне звучала обреченная уверенность:
– И они увели с собой Тира.
Глава третья
– Меня одурачили, – повторил Ледяной Сокол.
Им не понадобилось много времени, чтобы отыскать следы Бектиса.
Снег все еще лежал там, куда падала тень от горы, и отпечатки башмаков старика виднелись на нем ясно и отчетливо – широкий, легкий шаг… И каблуки подбиты гвоздями, что сразу говорило о том, что башмаки сработаны мастерами Алкетча. Следы, явно принадлежавшие Хетье, смешивались со следами старика, и тут же прошел осел – явно не тот, которого привели в Убежище.
А рядом обнаружились отпечатки троих бандитов, обернувших ноги шкурами…
– Но где Тир? – Руди держал свой посох почти у самой земли, покрытой поблескивающим снегом. Магический огонек ронял отсветы на металлический полумесяц, повернутый рожками вверх.
– Верхом на осле. – Джил ответила раньше Ледяного Сокола.
Ночной ветер, дувший со стороны ледника, становился все холоднее и резче, и несколько черных прядей, выскользнувших из-под кожаной шапки, развевались вокруг лица женщины.
– Нам еще повезло, что к тому времени, как он собрался уходить, всех животных увели с пастбища, а то бы мы наверняка лишились парочки лошадей, – добавила она.
Джил несла с собой фонарь и такой же огневой кисет, как у Ледяного Сокола. Фонарь не был зажжен.
Как и Сокол, Джил была уверена, что не стоит недооценивать тех, кого они преследуют.
Немного дальше они увидели и следы Тира – там, где он слез со спины осла, чтобы помочиться за большим валуном.
– Они что, наложили на него чары?
С помощью магического огонька Ледяной Сокол внимательно осмотрел снег, ища следы чьих-нибудь ног рядом с отпечатками маленьких башмаков и желтыми пятнами мочи.
– Я думаю, Бектис использует какую-нибудь иллюзию, – сказала Джил. В голубоватом свете магического огонька ее тонкое лицо, пересеченное шрамом, казалось совершенно неподвижным, серые глаза приобрели холодный оттенок стали. – Тир, может быть, считает, что рядом с ним Руди, и все в порядке.
Руди выругался. Большую часть пути до ледника он молчал, но Ледяной Сокол знал, что принц был для молодого чародея как сын, и что Альда просто сойдет с ума от тревоги за своего ребенка.
С вершин донесся новый порыв ветра, насыщенный запахом близящегося снегопада. Ничего необычного для этого времени года, с горечью отметил про себя Ледяной Сокол. И очень кстати для Мудрейшего, который удирает через перевал… слишком кстати, чтобы это оказалось случайностью.
– Я должен был его узнать, – мрачно произнес Сокол. – Узнать задолго до того, как он подошел к Убежищу.
Джил удивленно спросила:
– Да как бы тебе это удалось? Ни Венд, ни Илайя, ни даже Руди – никто не может видеть сквозь иллюзии. И я его не узнала, хотя и встречала всего два года назад в Кхирсите.
– Ни Венд, ни Илайя не знали его до того, как был создан Отряд Магов для войны с дарками. – Сокол чуть переместился в сторону, избегая ледяного порыва ветра. Он двигался, как бесшумное, почти незаметное во тьме животное. – Ни ты, ни Руди не были с ним знакомы достаточно долго. Никто из вас не изучил так хорошо его голос и привычные жесты. Никто не мог опознать его манеру говорить. Придворный маг брата леди Альды, он уже находился во дворце, в то время как я там появился. Я хорошо его знал. Да и в любом случае, – сухо добавил Сокол, слишком поздно заметив и другую очевидную истину, – с чего Линоку с Хетьей было разбивать лагерь для ночевки, если они находились всего в пяти милях от Убежища? Мне следовало бы понять это сразу, как только я их увидел. Я должен был догадаться, что все это – просто уловка.
– Бектис – маг, – возразила Джил. – Это его работа – вводить людей в заблуждение. Не стоит так терзать себя.
Она спрятала подмышки руки, замерзшие, несмотря на перчатки. Джил была худенькой женщиной, просто кожа да кости. И эта худышка казалась очень суровой – до тех пор, пока вам не случалось увидеть ее улыбку. Многие из стражников завязывали отношения с женщинами Убежища – ткачихами или теми, кто варил пиво, обрабатывал шкуры, ухаживал за гидропонными садами. Но Ледяной Сокол, выбирая для себя женщину, предпочитал таких, которые служили в страже или в военных отрядах лордов Убежища. Одно время он даже прикидывал, не выбрать ли ему Джил, хотя с первого взгляда понял, что ее сердце принадлежит кому-то другому. Его собственная настоящая любовь, случившаяся много лет назад, была точно такой же. Ледяной Сокол вовсе не обманывал себя, глядя теперь на женщин.
Последние слова Джил вызвали в нем удивление.
– Я вовсе не терзаю себя, я лишь говорю правду, – возразил он. – Если бы я занимался своими делами и предоставил этих людей их собственной судьбе, Убежищу не грозила бы теперь опасность утратить связь с воспоминаниями предков.
Тропа становилась все круче, и Джил и Руди уже не поспевали за быстроногим Ледяным Соколом, хотя Руди обладал выносливостью и упорством, как и большинство чародеев, а Джил была испытанным воином. От самой верхней точки склона, усыпанного валунами, начиналась тропа, пролегавшая в тесной щели между серовато-черными утесами и угольно-черными деревьями, совершенно невидимая в ночи. В соснах завывал ветер, и весь мир вокруг пропах снегом, жесткие шарики которого пролетали через белый столп света, испускаемого посохом. Ки перевала Сарда, по слухам, капризен, зловреден и суров. Он в равной мере ненавидит и грязекопателей, и людей из Истинного Мира.
Руди поставил свой посох у большого валуна, воткнув его в куст можжевельника, и стал копаться в шнуровке плаща, желая добраться до кармана куртки. Осторожно – руки в перчатках не слишком-то ловки – он извлек маленький мешочек с аметистом, служившим ему магическим кристаллом. Достав камень, он некоторое время поворачивал его так и эдак, пока свет посоха не упал на центральную грань.
– Венд! – позвал он. – Венд, ты меня слышишь?
То, как связывались между собой шаманы-наблюдатели и Мудрейшие, почему-то всегда напоминало Ледяному Соколу детские игры. Очевидно, священник-маг ответил мысленно, потому что Руди тут же сказал:
– Мы нашли следы Тира. Его увели Линок и Хетья. Линок явно навел на мальчика какие-то чары, чтобы заставить пойти с ними. Ледяной Сокол утверждает, что Линок на самом деле – это. Бектис… И, знаешь, обдумав все, что случилось, я решил, что он прав.
Последовала пауза – Ледяной Сокол предположил, что брат Венд, наверное, в этот момент выражает свое изумление… совершенно бессмысленное при данных обстоятельствах.
– Объясни Минальде, что происходит.
Руди нервно провел рукой по лицу. Его профиль резко вырисовывался в сиянии магического огонька на посохе, и крохотные голубоватые треугольники отражались в глазах.
– Скажи ей, что мальчик, похоже, чувствует себя нормально. Зачем бы они его ни похитили, они явно не собираются его убивать, потому что в противном случае они могли бы это сделать сразу. Они ведут его через перевал Сарда и вызвали снежную бурю, чтобы закрыть нам путь.
Ледяной Сокол без труда мог представить, как отреагирует Минальда на подобное сообщение. Она страстно, почти безумно любила обоих своих детей; Сокол прекрасно помнил тот день, когда, они выдержали последнюю отчаянную битву с дарками во дворце в Гае.
Минальда тогда прижала Ингольда к стене, приставив к груди взятый у кого-то из убитых воинов меч, и закричала, что убьет чародея, если он не спасет ее сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50