– Мы встретили их дождем стрел; наши охотники убивают всякого, кто отходит от основного лагеря. Мы с самого начала почему-то решили, что у них дурные намерения. – Он обвиняюще посмотрел на Януса, который стоял у двери, ведущей в личные апартаменты Альды. Вместе с ним сегодня дежурила Джил; всем своим видом они напоминали о том, что гвардейцы на стороне королевы. – Конечно, теперь они ожидают от нас неприятностей.
– Моя госпожа, – сказал Скет, – во всяком случае, вы должны организовать переговоры.
– Нет.
– Позвольте со всем возможным уважением напомнить вашей светлости, – вкрадчиво заметил Баррелстейв, – что, возможно, у юного принца было бы другое мнение по этому поводу, окажись он здесь и имей возможность не согласиться с вами?
Дешевый прием, подумала Джил, разозлившись на это слишком бестактное напоминание о том, что Минальда была только регентом при Тире и вдовой последнего короля, умершего семь лет назад. Ее официальное положение без Тира было весьма шатким. «Я тебе это припомню, дружок». Лицо Альды на миг окаменело, потом она очень любезно сказала:
– Замечательно. Что ж, лорд Скет и мастер Баррелстейв, кто из вас пойдет наружу на переговоры?
Они переглянулись; совершенно очевидно, что ни один из них не собирался возлагать на себя роль посланца. И все же следовало отдать им должное: оказавшись перед выбором – согласиться или заткнуться – отправиться на переговоры вызвались оба. Дело поручили лорду Скету, который немного говорил на языке ха'ал.
Стражем Врат на это время Янус выбрал Мелантрис. Она была очень ловкой и внимательной, кроме того, в нее столько раз стреляли разные бандиты, что свист стрел не будет ее беспокоить. Джил, Минальда и Илайя встали у внутренних Врат Убежища с группой гвардейцев, обнаживших мечи. Илайя вызывала два магических огня, поместив их между вооруженными воинами, стоявшими у внешних Врат – работа не из простых, потому что делать это пришлось на расстоянии, с помощью магического кристалла. Воины Алкетча, без сомнения, знали, что в Убежище есть маги – они бежали при первых же огненных вспышках. Высунув от напряжения язык, Илайя сотворила языки пламени внизу лестницы, чтобы удерживать противника на расстоянии, но, кто бы там ни командовал войском Алкетча, дело свое он знал. На большом пространстве вокруг Убежища и во всем лагере, расположенном достаточно далеко от стен, не осталось ни одного прошлогоднего листочка, ни единого сорняка – земля была чище, чем в королевском саду в день свадьбы дочери короля.
Сразу после второй вспышки огня вышел лорд Скет, высоко поднял белый флаг и закричал на языке ха'ал:
– Переговоры! Мы хотим переговоров! Янус в этот же миг захлопнул внутренние Врата и повернул запоры.
Джил наблюдала за глазами Илайя. Они расширились, и девушка ахнула. Джил поняла, что в лорда Скета выстрелили сразу же, не успел он отойти от дверей. Минальда, тоже наблюдавшая за происходящим, сказала ясным и сладким голоском:
– А я говорила этому недоумку…
– Он в безопасности, внутри, – сказала через мгновение Илайя. – Мелантрис уже заперла Врата.
Янус и Калдерн откинули засовы и отворили внутренние двери. Скет и Мелантрис появились в проходе между внешними и внутренними Вратами, освещенные слабым сиянием светящихся камней. Скет побледнел и дрожал всем телом. Мелантрис вытаскивала из кожаного башмака стрелу с кроваво-красным оперением. Сено и грибы-трутовики, что кучами лежали в проходе, хрустели у них под ногами. Джил подозревала, что бледность лорда частично была вызвана страхом, что Илайя неверно поймет его сигналы и преждевременно подожжет последний оборонительный рубеж.
– Вы довольны? – требовательно спросил Янус, не забывший обвинения Баррелстейва в том, что именно он подстрекал к военным действиям.
Минальда поспешила вперед и взяла Скета за руки.
– Спасибо, милорд, – сказала она, слегка повысив голос, чтобы все, стоявшие у Врат, услышали ее. – Нужно мужество, чтобы бросить вызов врагу. Зато теперь мы знаем…
– Они даже не стали меня слушать, – потрясенно прошептал Скет. Казалось, что его сейчас вырвет. К нему подбежала леди Скет, полная рослая блондинка. На ее одежде было столько украшений и драгоценностей, что Альда выглядела рядом с ней бедной родственницей. – Они не дали мне ни секунды. В тот самый миг, как я ступил вперед, они начали стрелять и побежали вверх по ступеням с обнаженными мечами. И ни малейшего намерения вести переговоры!
– Зато теперь мы знаем, – повторила Минальда, похлопывая его по руке.
Янус тихонько пробормотал, обращаясь к Джил:
– Будто раньше мы не знали! Илайя, любовь моя, они все еще барабанят в двери?
Чародейка покачала головой. Она стояла возле корзинки со светящимися камнями, всматриваясь в магический кристалл.
– Они даже не подошли к ним! Они остановились в тот момент, как Врата захлопнулись!
Янус присвистнул, подняв брови.
– Что же это значит? – спросил он неизвестно кого. – Им известно, где вход. Так чего же они дожидаются? Предательства изнутри? – Он посмотрел вокруг, вглядываясь в лица стражей, лорда Скета, Энаса Баррелстейва, который стоял рядом и выглядел таким же потрясенным и возмущенным, как и сам лорд, и леди Скет, которая, укутав своего мужа в несколько ярдов отороченных мехом рукавов, оказалась достаточно предусмотрительной, чтобы заодно обнять и стоявшую рядом Минальду.
Джил молчала. Ей в голову пришла одна мысль, но она ничего не говорила до тех пор, пока они с Минальдой не пошли назад в королевские покои сквозь темный, пропахший запахом животных Придел. Они прошли по последнему каменному мостику без перил и повернули к лестнице, и только тут Джил тихонько сказала:
– Альда, мы все время слышим, что есть только один вход в Убежище, что Убежище было построено, чтобы стать совершенной защитой от дарков. А откуда мы знаем, что есть только один вход?
– Да, – вздрогнув, ответила Минальда. Она остановилась у подножья лестницы, широко распахнув темно-фиолетовые глаза, в которых отражался свет лампадок у статуи святого Прула. – Я имею в виду, Элдор говорил… Во всех записях об Убежище сказано, что оно было построено таким образом, чтобы дарки не могли войти…
– Это я знаю, – нетерпеливо ответила Джил. – Но нет никаких записей о том, как строилось Убежище. Только традиции, слухи и сказки. – Она скрестила руки на груди и посмотрела в сторону Врат, где стражи все еще толпились вокруг Илайи. Подходили еще люди, ткачи, садовники и другие, задавали вопросы и делились мнениями, размахивая руками и толкаясь. – Мы уверены, что другого входа нет? Потому что эти, снаружи, ведут себя так, словно уверены в обратном.
* * *
– Беспокоиться не о чем, – сказал Бектис, аккуратно пряча магический кристалл в мешочки из шелка, меха и бархата, сворачивая серебряную треногу и оглаживая седую бороду. – Ваир задержался, потому что на их лагерь напали Белые Всадники, только и всего. Они уже в пути и к закату будут здесь.
Хетья начала было смотреть по сторонам, но чародей небрежно заметил:
– О, я совершенно уверен, что оба Акулы уже мертвы.
Тир тоже оглянулся и, конечно, никого не увидел. Но его движение привлекло внимание Бектиса.
– А почему у этого ребенка развязаны руки?
– Я водила его в лес пописать, – сказала Хетья, и ее глаза полыхнули негодованием. – Я не отходила от него дальше, чем на полшага. – Под ледяным взглядом Бектиса она отвела Тира назад к сикоморе, к которой его привязывали, велела ему заложить руки за спину и крепко стянула их, а потом привязала к сыромятной веревке, обмотанной вокруг ствола дерева. – Упрямый старый болван! С тобой все нормально, малыш?
– Все хорошо, – ответил Тир, садясь, скрестив ноги, и стараясь не думать про спрятанный в башмаке кинжал. – А другой Акула тоже мертв?
– Похоже на то. – Она увидела страх в его глазах, погладила по голове и добавила: – Тебе не о чем беспокоиться, милый. Их никто не убивал. И они… – Она задумалась. Тир предположил, что она ищет слова, которые не откроют ему слишком много. – Они не были настоящими людьми, – сказала она наконец. – Они… ну… они не живут долго, и им не больно, когда они умирают.
– А что они такое? – Тир не мог понять, хорошо это для него или плохо. Когда умерла Тафи, самая старая из кошек, мама успокаивала его тем, что кошки живут меньше, чем люди, но для Тира это было ужасным открытием. Мысль, что существуют создания, похожие на людей, но на самом деле не люди, тоже напугала его.
Хетья прищурилась, и Тир понял, что это тайна, которую она рассказать не может.
– Не думай об этом, милый. – И она пошла к Бектису, на ходу закручивая волосы на макушке и закалывая их бронзовой шпилькой из тех, что носила в кармане. Она говорила с чародеем вполголоса, но по ее жестам было понятно, что она разгневана – разгневана и напугана. Она очень красноречиво жестикулировала, и по тому, как она махнула рукой в сторону тополиных рощ, по жесту, которым она провела себе по горлу, Тир понял все, о чем она говорила, словно стоял рядом.
Белые Всадники однажды уже напали на них. Бектис покачал головой и пощелкал пальцами, будто разбрасывал вокруг какую-то труху. Потом он прикоснулся к хрустальному устройству, висевшему в золотой сетке у него на поясе. Но Тир достаточно наслушался рассказов от Ингольда, Руди, Януса и Ледяного Сокола и знал, что Белые Всадники по-прежнему наблюдают за Бизоньим Холмом. Их мертвецы гнили потихоньку в овраге далеко от лагеря, и над этим местом кружили стервятники, но они не те люди, которые просто скажут: «Эта добыча нам не по зубам, давайте оставим их в покое».
Белые Всадники никогда никого не оставляли в покое.
Однако вовсе не Белые Всадники появились со стороны бесплодных земель на исходе дня.
К этому времени Бектис начал нервничать. Он метался во все стороны и рявкал на Хетью, которая делала всю работу в лагере. Она принесла воды, в полдень приготовила еду, хотя Тир, привязанный к дереву, заметил, что она не уходила далеко в лес.
Она привела лошадей, и Бектис произнес какие-то заклинания. Тир подумал, что чары Ингольда, не дающие лошадям убегать или быть украденными, куда действеннее, но вслух ничего не сказал. Он заметил, что для заклинаний охраны и для того, чтобы зажечь костер, Бектис воспользовался устройством из ярко светящихся кристаллов, и немного удивился, потому что Руди говорил, что не требуется сильно колдовать, делая такие вещи.
Когда небо окрасилось киноварью и золотом, а тени удлинились, Бектис прошел к склону, все еще держа в руках драгоценные камни, и прищурил глаза, всматриваясь в южную сторону.
– Ага, – довольным голосом сказал он. – Наконец-то.
«Я должен быть храбрым, – твердил себе Тир, глядя на линию всадников, раскачивающиеся повозки и блеск оружия. – Я должен быть храбрым».
Это была настоящая армия, больше, чем самая большая разбойничья шайка, которую когда-либо видел Тир. Там были только мужчины, в отличие от стражей и тех бандитских отрядов, о которых Тир слышал раньше. В основном они были чернокожими, у некоторых волосы белые, у некоторых – черные, некоторые совершенно лысые, как и Акулы. Тир вспомнил, как Руди описывал чернокожего принца, который хотел жениться на его маме.
Припомнил он, и как звали алкетчского генерала с серебряным крюком вместо правой руки. Он предал войска, что сражались против дарков в их Гнездах, увел оттуда своих людей, потому что хотел иметь собственное войско, и оставил людей из Убежища погибать. В Убежище было полно сирот, чьи мамы и папы погибли тогда в ужасе огня и Тьмы.
У человека в длинном белом плаще, который спешился и поднялся на холм, чтобы поздороваться с Бектисом, был именно такой крюк, но не это было в нем самым ужасным. В его желтых глазах отчетливо читалось, что ему совершенно все равно, жив ты или мертв.
– Господин Ваир, – в голосе Бектиса звучали льстивые нотки, словно Ваир был самым важным человеком во Вселенной, и маг даже церемонно поклонился ему, как королю.
– Мальчик у тебя? – Голос звучал так, словно камни скрежетали друг о друга.
«Я должен быть храбрым».
– Он здесь, в целости и сохранности, о великий господин. Мой магический кристалл сообщил мне, что ваше войско окружило Убежище Дейра.
Это потрясло Тира и вызвало новый приступ паники.
– Это великолепно!
Ваир сделал нетерпеливый жест.
– Вас преследовали?
– Только до вершины перевала, господин мой. Чародея Ингольда в Убежище нет, они послали за мной другого мага. Я ударил его молнией и засыпал перевал снежным бураном. После этого я ежедневно проверял перевал. Заклятия, которые я на него наложил, еще держатся.
– А Ингольд? – Он словно дал Бектису пощечину. Речь его, хотя он и говорил на языке Вэйта, звучала непривычно, даже ударения он ставил неправильно.
– Он все еще в Гае.
Сердце Тира упало, но он подавил непрошеные слезы.
Холодные волчьи глаза уставились на него, оценивая, как они, видимо, оценивали все вокруг, проникая, казалось, вглубь души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50