Оттуда открывался хороший вид на разоренные земли на юге. – Откуда ты узнаешь, как поведет себя твой конь, если ничего не ведаешь о его предках? Эти твои грязекопатели занимаются ерундой и не понимают, что важно на самом деле.
– Они не мои грязекопатели, – уточнил Ледяной Сокол. – И я много раз говорил им то же самое.
– Почему тогда ты преследуешь этого шамана? Этот ребенок не из твоего клана. Может, он вообще твой враг! – Он воспользовался словом дингьех, «не-клан», на языке Говорящих со Звездами – октеп, и положил на раскаленные угли полоски мяса.
– Этот ребенок… – Ледяной Сокол помолчал немного, пытаясь объяснить свое отношение к Элдору и к людям в Убежище словами, понятными в Истинном Мире. В его новой жизни появилось много такого, что нельзя было объяснить словами прежней жизни.
Наконец он сказал:
– Отец этого ребенка помог мне и дал мне пристанище, когда я покинул свой народ.
– Тебе было нужно пристанище? – спросил Потерявший Путь.
– Нет. Но он помог мне, и ради него я не хочу, чтобы ребенку нанесли вред. Меня по-настоящему беспокоит то, что Бектис наверняка приглядывает за своим следом.
И тут он понял, что их уже трое. Ледяной Сокол даже не мог сказать, как долго она была здесь.
Она была миниатюрной женщиной с черными волосами – такие волосы часто отмечали Мудрейших в Истинном Мире. Родители брили ее наголо с раннего детства, поэтому она так и не научилась за ними ухаживать. Волосы и сейчас были коротко острижены, прямые, как вода, и тяжелые, как рука судьбы. Их еще не тронула седина. Глаза тоже были черными.
– Младший братец, – сказала она.
– Старшая сестрица. – Он наклонил голову. – Ты ведь знаешь Потерявшего Путь, нашего врага из Народа Пустых Озер.
Она кивнула. Каждый в Истинном Мире знал всех или по меньшей мере знал обо всех.
– Я рад, сестра моя, что тебя не съели Ночные Пожиратели. Я слышал, что они выбирают Мудрейших.
Она улыбнулась коротко, но ослепительно.
– Стало быть, не такая уж я мудрая. – Она сорвала розовый вьюнок и начала крутить его в пальцах, улыбаясь шелковистости лепестков. – Они до сих пор населяют земли к востоку от стены снега, младший братец?
Он помотал головой.
– В конце первой зимы один Мудрейший отослал их на другую сторону Ночи, туда, где не живут люди и ночь нескончаема. Оттуда они не вернулись.
– Ну, хорошо, – коротко сказала Холодная Смерть и воткнула цветок в косичку Ледяного Сокола между костями. – Я примерно этого и ожидала. А теперь объясни мне, кто такой Бектис, и почему тебя так волнует, что он приглядывает за своим следом? – Она села между ними, скрестив ноги, подняла с углей сердце сурка и с выражением исступленного восторга стала жадно его жевать. – Это не он убил пятерых из Народа Пустых Озер и бросил их тела в ущелье? Или это был ты, младший братец?
– Бектис. – Ледяной Сокол сказал это довольно угрюмо – они сам любил сердце лесного сурка большой и страстной любовью. – И эти, которые с ним. – Он коротко рассказал о событиях последних четырех дней, закончив рассказ словами: – Он, конечно, дурак, но не настолько, чтобы не приглядывать за своими следами, раз уж понял, что за ним и мальчиком наблюдают. Он знает, что воины из Убежища возьмут с собой сильные амулеты против его заклинаний, наводящих иллюзию битвы и панику; куда сильнее, чем у воинов Народа Пустых Озер, чей шаман – Зоркий Глаз – был убит Пожирателями семь лет назад. И все равно не похоже, чтобы это его беспокоило. Он чего-то дожидается.
Холодная Смерть взъерошила собаке загривок.
– Остальных черных воинов, – сказала она. Собака обнюхала ее и лизнула ей руку.
– Т'ча! – беззлобно ругнулся Потерявший Путь. – Ты целуешь врагов своего народа, брат мой?
– Он ее попробовал, а потом, может, и съест, – объяснил Ледяной Сокол, и боевой вождь кивнул.
– Тогда ладно.
– Их девяносто восемь, и они в дне пути на юг отсюда, – продолжала Холодная Смерть. – Сегодня вечером вы сможете увидеть их костры. Поэтому он и не беспокоится из-за преследования…
Она нахмурилась, сведя вместе маленькие острые бровки над коротким курносым носиком.
– У этой шайки достаточно могущества, – сказала она. – У них двенадцать повозок, накрытых голубым холстом, и они окружены… нет, не тьмой, а движением воздуха, изменяющим его форму. – Она потрясла головой и попыталась изобразить это движение ладонью с короткими пальцами. – В них есть зло, и такого зла я еще не встречала. За ними следуют демоны и духи воды, воздуха и земли. А за воинами и повозками следует Голубая Дева.
– Разве Голубая Дева, – тихо спросил Ледяной Сокол, – бывает в этих землях?
– Это наши земли, – ответила Холодная Смерть. – Начиная от Края Ночной Реки и до самого Хребта Господа.
Потерявший Путь ощетинился, как волк, при мысли о том, что большая часть Истинного Мира на самом деле не принадлежит Народу Пустых Озер, а Холодная Смерть продолжала, не обратив на него никакого внимания и сорвав еще один цветок.
– Голубая Дева послала меня узнать, кто или что ожидает на Бизоньем Холме темного капитана с крюком вместо руки.
Грязекопатели использовали для своих встреч только Бизоний Холм, потому что он был достаточно большим, и даже они отовсюду видели его. Ледяной Сокол спросил только:
– Крюк?
Ваир на-Чандрос, подумал он. Этого и следовало ожидать.
– Большой человек с волосами, которые курчавятся, как шерсть на горбу у бизона, седыми от возраста, а не белыми с юности, как у многих черных воинов. Глаза у него желтые, а голос – как скрежет камней в жестяной банке. Вместо правой руки у него серебряный крюк, и его люди зовут его Господин. Ты знаешь этого человека?
– Я знаю его. – С бесстрастным лицом Ледяной Сокол переворачивал полоски мяса на плоских камнях среди углей. – Во времена Тьмы этот, с крюком, командовал силами Алкетча, которые пришли помочь людям в борьбе против дарков. Он покинул их, когда горели Гнезда.
Видимо, когда он отправился на войну, в Алкетче у него остались последователи. Потом мне рассказывали, что он пытался стать императором Юга, женившись на дочери старого императора против ее воли. А теперь он, значит, едет на север, и у него почти шесть раз по два десятка воинов и повозки, груженные зловещими штуками?
Он посидел, глядя на разоренные земли на юге – зеленое море холодной весны. Там лениво кружил краснохвостый ястреб, да парочка винтатериев неуклюже брела по холмам, покачивая плоскими башками с огромными бивнями и заглядывая во все овражки в бесконечном поиске свежих листьев.
Но всего этого Ледяной Сокол не видел – перед его взором стояла фигура в разноцветной одежде, спускающаяся в тумане по ступеням Убежища. Он видел ненависть в золотых глазах, глядевших на Ингольда Инглориона. Он видел поднятый крюк, багровый в свете пожара, видел, как Ваир призывает своих воинов из тьмы горящих Гнезд, видел Ингольда – и сотни других, поглощенных и уносимых Тьмой. Он вспомнил, что говорила Джил-Шалос о дочери императора Юга.
– Мне это не нравится, сестра моя, – сказал он, наконец. – Этот Ваир – человек зла, а теперь ты говоришь, что он едет сюда, и в обозе у него – магия зла. Маг это, талисман или могущественная сила, я бы чувствовал себя уверенней, если б узнал о его намерениях раньше, чем мальчик окажется у него. Враг мой, останешься ли ты здесь, чтобы присмотреть за мальчиком? Раз уж они притащили его так далеко и теперь дожидаются Ваира, он должен быть в безопасности.
– Я остаюсь, – сказал боевой вождь. – Этот Мудрейший мне кое-что задолжал.
– Хорошо. – И Ледяной Сокол встал. – Поехали, сестра моя.
* * *
На фоне темных деревьев ярким факелом взметнулся красный шарф.
– Их уже видно, – сказал один из гвардейцев Мелантрис.
Словно ветерок пронесся над рощей – единым движением мужчины и женщины на северной сторожевой башне согнули свои луки и зацепили тетивы.
Еще одно движение – еще один порыв ветра – сухо стукнули древки стрел. В общем порыве двигалась и Джил, с удовольствием ощущая колкость оперения, вощеную гладкость тиса и упругость конского волоса. Узкая дорога вела от подножья сторожевой башни вниз к теснине Стремительной Реки, зажатой между берегами, поросшими зелеными деревьями и кустарниками: соснами, боярышником, лещиной и папоротником.
Ветерок пошевелил кроны деревьев. Послышалось громкое лошадиное ржание.
– Черт знает, что такое, – вздохнул Кал-дерн, огромный грозный северянин в плаще и черной тунике. – Делай, что хочешь, подружка, только коней не убивай, они нам еще пригодятся.
Ришью Хетакебнион, младший сын лорда Анкреса, шепнул Джил:
– Как ты думаешь, сможем мы заставить их отступить?
Юноша провел много времени, заплетая косички для этого сражения.
Он очень не хотел находиться в северной башне в качестве простого лучника, но отец на этом настоял, заявив:
– Хочешь отдавать приказы – научись сначала повиноваться.
Джил помотала головой.
– Никакой надежды.
Показались первые ряды армии Алкетча. Совсем непросто подсчитать, сколько человек в войске, при помощи магического рубина длиной в дюйм и три четверти: чародей может сказать, где оно, но почти никогда – сколько их. К тому времени, как оба лазутчика – Мелантрис и Ланк Яр, старший охотник Убежища, вернулись и сообщили, что в войске Алкетча около одиннадцати сотен человек, противник был уже в нескольких часах пути от Высоких Ворот. Мелантрис сказал, что они были готовы к осаде. Мулы и быки волокли две «Черепахи» – сооружения из бревен и кожи, предназначенные для защиты воинов, которые подкапываются под башни и стены.
Янус прикинул, что воины Убежища смогут некоторое время удерживать Высокие Ворота, но цена окажется слишком высокой.
– При всем моем уважении к госпоже Хорнбим и господину Баррелстейву, – прошептал он Минальде во время очень напряженного Совета, созванного по возвращении Мелантриса, – вынужден сказать, что один наемный, хорошо вооруженный воин стоит полудюжины добровольцев. Не говорю уже о том, что мы не можем себе позволить потерять ни единой живой души. Ради чего все это?
Командир войска Алкетча, коренастый островитянин из Дельты с золотистой кожей, в ощетинившемся шипами шлеме, остановил коня на последнем повороте дороги. В бледном свете занимавшегося дня Джил хорошо видела огромное войско, все в доспехах из бронзы и стали. Воины смотрели на Высокие Ворота.
– Вот оно, – пробормотал Янус, стоявший в нескольких футах от Джил за наспех сбитой защитной деревянной стенкой. Он был в полном боевом облачении: черном нагруднике и шлеме, наручах и перчатках. – Подумай хорошенько, прежде чем ввязаться в драку, весельчак, может, стоит найти себе другого противника?
Джил с горечью подумала о том, что это невозможно. После Безлетнего Года медленно, но неотвратимо наступало похолодание, поселения вдоль реки постепенно приходили в упадок или сдавались на милость бандитов. Говорили, что в лесах Фелвуда дела обстоят еще хуже. Таким образом, Убежище Дейра осталось последним оплотом цивилизации на много, много миль вокруг, последним надежным поставщиком провизии. Кроме него, все вокруг было хаосом, и всем заправляли бандиты, Белые Всадники.
Другого противника не было.
За последние семь лет обитатели Убежища неплохо потрудились над сторожевыми башнями Высоких Ворот. Они восстановили все каменные части настолько хорошо, насколько это было возможно без необходимых инструментов, и возвели ограждения из заостренных бревен вокруг всех площадок на башнях. Бандиты дважды сжигали башни, и даже до катастрофы Безлетнего Года было очень нелегко находить вьючных животных, чтобы притащить строительный камень из речной долины.
Джил могла поспорить на что угодно, что в течение часа башня снова запылает, да только никто не согласился бы принять такое пари.
Между башнями располагался еще один частокол, рассчитанный на коней, с наспех заостренными кольями, врытыми в землю. Поджечь его было не так просто.
Одиннадцать сотен воинов! – подумала Джил, сжав замерзшими пальцами стрелу. Нет, они не повернут назад.
Послышался глухой рокот боевых барабанов, эхом отразившийся от скал, грозный и зловещий, почти физически ощутимый. Золотистый командир на золотистой лошади сдал в сторону. Ряды разделились – черные воины с Черного Берега, белые – с Белого, и красно-коричневые – с границ Д'хаалака. Утренний ветерок развевал их знамена.
Джил почему-то вспомнила старого доктора Баннистера с исторического факультета Калифорнийского университета Лос-Анджелеса, хрупкого и сухонького, напоминавшего ей сброшенную цикадой оболочку, и то, как он стоял за кафедрой в аудитории и говорил: «Генрих II возглавил поход против Филиппа Августа…»
Вот-вот. Возглавил поход своей армии. Нет мокрых башмаков, и ноги не ноют от холода. Нет выброса адреналина, и сердце не колотится, как бешеное, при мысли: «а вдруг я погибну?»…
Возглавил поход…
«Черепахи» неуклюже подползли под стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Они не мои грязекопатели, – уточнил Ледяной Сокол. – И я много раз говорил им то же самое.
– Почему тогда ты преследуешь этого шамана? Этот ребенок не из твоего клана. Может, он вообще твой враг! – Он воспользовался словом дингьех, «не-клан», на языке Говорящих со Звездами – октеп, и положил на раскаленные угли полоски мяса.
– Этот ребенок… – Ледяной Сокол помолчал немного, пытаясь объяснить свое отношение к Элдору и к людям в Убежище словами, понятными в Истинном Мире. В его новой жизни появилось много такого, что нельзя было объяснить словами прежней жизни.
Наконец он сказал:
– Отец этого ребенка помог мне и дал мне пристанище, когда я покинул свой народ.
– Тебе было нужно пристанище? – спросил Потерявший Путь.
– Нет. Но он помог мне, и ради него я не хочу, чтобы ребенку нанесли вред. Меня по-настоящему беспокоит то, что Бектис наверняка приглядывает за своим следом.
И тут он понял, что их уже трое. Ледяной Сокол даже не мог сказать, как долго она была здесь.
Она была миниатюрной женщиной с черными волосами – такие волосы часто отмечали Мудрейших в Истинном Мире. Родители брили ее наголо с раннего детства, поэтому она так и не научилась за ними ухаживать. Волосы и сейчас были коротко острижены, прямые, как вода, и тяжелые, как рука судьбы. Их еще не тронула седина. Глаза тоже были черными.
– Младший братец, – сказала она.
– Старшая сестрица. – Он наклонил голову. – Ты ведь знаешь Потерявшего Путь, нашего врага из Народа Пустых Озер.
Она кивнула. Каждый в Истинном Мире знал всех или по меньшей мере знал обо всех.
– Я рад, сестра моя, что тебя не съели Ночные Пожиратели. Я слышал, что они выбирают Мудрейших.
Она улыбнулась коротко, но ослепительно.
– Стало быть, не такая уж я мудрая. – Она сорвала розовый вьюнок и начала крутить его в пальцах, улыбаясь шелковистости лепестков. – Они до сих пор населяют земли к востоку от стены снега, младший братец?
Он помотал головой.
– В конце первой зимы один Мудрейший отослал их на другую сторону Ночи, туда, где не живут люди и ночь нескончаема. Оттуда они не вернулись.
– Ну, хорошо, – коротко сказала Холодная Смерть и воткнула цветок в косичку Ледяного Сокола между костями. – Я примерно этого и ожидала. А теперь объясни мне, кто такой Бектис, и почему тебя так волнует, что он приглядывает за своим следом? – Она села между ними, скрестив ноги, подняла с углей сердце сурка и с выражением исступленного восторга стала жадно его жевать. – Это не он убил пятерых из Народа Пустых Озер и бросил их тела в ущелье? Или это был ты, младший братец?
– Бектис. – Ледяной Сокол сказал это довольно угрюмо – они сам любил сердце лесного сурка большой и страстной любовью. – И эти, которые с ним. – Он коротко рассказал о событиях последних четырех дней, закончив рассказ словами: – Он, конечно, дурак, но не настолько, чтобы не приглядывать за своими следами, раз уж понял, что за ним и мальчиком наблюдают. Он знает, что воины из Убежища возьмут с собой сильные амулеты против его заклинаний, наводящих иллюзию битвы и панику; куда сильнее, чем у воинов Народа Пустых Озер, чей шаман – Зоркий Глаз – был убит Пожирателями семь лет назад. И все равно не похоже, чтобы это его беспокоило. Он чего-то дожидается.
Холодная Смерть взъерошила собаке загривок.
– Остальных черных воинов, – сказала она. Собака обнюхала ее и лизнула ей руку.
– Т'ча! – беззлобно ругнулся Потерявший Путь. – Ты целуешь врагов своего народа, брат мой?
– Он ее попробовал, а потом, может, и съест, – объяснил Ледяной Сокол, и боевой вождь кивнул.
– Тогда ладно.
– Их девяносто восемь, и они в дне пути на юг отсюда, – продолжала Холодная Смерть. – Сегодня вечером вы сможете увидеть их костры. Поэтому он и не беспокоится из-за преследования…
Она нахмурилась, сведя вместе маленькие острые бровки над коротким курносым носиком.
– У этой шайки достаточно могущества, – сказала она. – У них двенадцать повозок, накрытых голубым холстом, и они окружены… нет, не тьмой, а движением воздуха, изменяющим его форму. – Она потрясла головой и попыталась изобразить это движение ладонью с короткими пальцами. – В них есть зло, и такого зла я еще не встречала. За ними следуют демоны и духи воды, воздуха и земли. А за воинами и повозками следует Голубая Дева.
– Разве Голубая Дева, – тихо спросил Ледяной Сокол, – бывает в этих землях?
– Это наши земли, – ответила Холодная Смерть. – Начиная от Края Ночной Реки и до самого Хребта Господа.
Потерявший Путь ощетинился, как волк, при мысли о том, что большая часть Истинного Мира на самом деле не принадлежит Народу Пустых Озер, а Холодная Смерть продолжала, не обратив на него никакого внимания и сорвав еще один цветок.
– Голубая Дева послала меня узнать, кто или что ожидает на Бизоньем Холме темного капитана с крюком вместо руки.
Грязекопатели использовали для своих встреч только Бизоний Холм, потому что он был достаточно большим, и даже они отовсюду видели его. Ледяной Сокол спросил только:
– Крюк?
Ваир на-Чандрос, подумал он. Этого и следовало ожидать.
– Большой человек с волосами, которые курчавятся, как шерсть на горбу у бизона, седыми от возраста, а не белыми с юности, как у многих черных воинов. Глаза у него желтые, а голос – как скрежет камней в жестяной банке. Вместо правой руки у него серебряный крюк, и его люди зовут его Господин. Ты знаешь этого человека?
– Я знаю его. – С бесстрастным лицом Ледяной Сокол переворачивал полоски мяса на плоских камнях среди углей. – Во времена Тьмы этот, с крюком, командовал силами Алкетча, которые пришли помочь людям в борьбе против дарков. Он покинул их, когда горели Гнезда.
Видимо, когда он отправился на войну, в Алкетче у него остались последователи. Потом мне рассказывали, что он пытался стать императором Юга, женившись на дочери старого императора против ее воли. А теперь он, значит, едет на север, и у него почти шесть раз по два десятка воинов и повозки, груженные зловещими штуками?
Он посидел, глядя на разоренные земли на юге – зеленое море холодной весны. Там лениво кружил краснохвостый ястреб, да парочка винтатериев неуклюже брела по холмам, покачивая плоскими башками с огромными бивнями и заглядывая во все овражки в бесконечном поиске свежих листьев.
Но всего этого Ледяной Сокол не видел – перед его взором стояла фигура в разноцветной одежде, спускающаяся в тумане по ступеням Убежища. Он видел ненависть в золотых глазах, глядевших на Ингольда Инглориона. Он видел поднятый крюк, багровый в свете пожара, видел, как Ваир призывает своих воинов из тьмы горящих Гнезд, видел Ингольда – и сотни других, поглощенных и уносимых Тьмой. Он вспомнил, что говорила Джил-Шалос о дочери императора Юга.
– Мне это не нравится, сестра моя, – сказал он, наконец. – Этот Ваир – человек зла, а теперь ты говоришь, что он едет сюда, и в обозе у него – магия зла. Маг это, талисман или могущественная сила, я бы чувствовал себя уверенней, если б узнал о его намерениях раньше, чем мальчик окажется у него. Враг мой, останешься ли ты здесь, чтобы присмотреть за мальчиком? Раз уж они притащили его так далеко и теперь дожидаются Ваира, он должен быть в безопасности.
– Я остаюсь, – сказал боевой вождь. – Этот Мудрейший мне кое-что задолжал.
– Хорошо. – И Ледяной Сокол встал. – Поехали, сестра моя.
* * *
На фоне темных деревьев ярким факелом взметнулся красный шарф.
– Их уже видно, – сказал один из гвардейцев Мелантрис.
Словно ветерок пронесся над рощей – единым движением мужчины и женщины на северной сторожевой башне согнули свои луки и зацепили тетивы.
Еще одно движение – еще один порыв ветра – сухо стукнули древки стрел. В общем порыве двигалась и Джил, с удовольствием ощущая колкость оперения, вощеную гладкость тиса и упругость конского волоса. Узкая дорога вела от подножья сторожевой башни вниз к теснине Стремительной Реки, зажатой между берегами, поросшими зелеными деревьями и кустарниками: соснами, боярышником, лещиной и папоротником.
Ветерок пошевелил кроны деревьев. Послышалось громкое лошадиное ржание.
– Черт знает, что такое, – вздохнул Кал-дерн, огромный грозный северянин в плаще и черной тунике. – Делай, что хочешь, подружка, только коней не убивай, они нам еще пригодятся.
Ришью Хетакебнион, младший сын лорда Анкреса, шепнул Джил:
– Как ты думаешь, сможем мы заставить их отступить?
Юноша провел много времени, заплетая косички для этого сражения.
Он очень не хотел находиться в северной башне в качестве простого лучника, но отец на этом настоял, заявив:
– Хочешь отдавать приказы – научись сначала повиноваться.
Джил помотала головой.
– Никакой надежды.
Показались первые ряды армии Алкетча. Совсем непросто подсчитать, сколько человек в войске, при помощи магического рубина длиной в дюйм и три четверти: чародей может сказать, где оно, но почти никогда – сколько их. К тому времени, как оба лазутчика – Мелантрис и Ланк Яр, старший охотник Убежища, вернулись и сообщили, что в войске Алкетча около одиннадцати сотен человек, противник был уже в нескольких часах пути от Высоких Ворот. Мелантрис сказал, что они были готовы к осаде. Мулы и быки волокли две «Черепахи» – сооружения из бревен и кожи, предназначенные для защиты воинов, которые подкапываются под башни и стены.
Янус прикинул, что воины Убежища смогут некоторое время удерживать Высокие Ворота, но цена окажется слишком высокой.
– При всем моем уважении к госпоже Хорнбим и господину Баррелстейву, – прошептал он Минальде во время очень напряженного Совета, созванного по возвращении Мелантриса, – вынужден сказать, что один наемный, хорошо вооруженный воин стоит полудюжины добровольцев. Не говорю уже о том, что мы не можем себе позволить потерять ни единой живой души. Ради чего все это?
Командир войска Алкетча, коренастый островитянин из Дельты с золотистой кожей, в ощетинившемся шипами шлеме, остановил коня на последнем повороте дороги. В бледном свете занимавшегося дня Джил хорошо видела огромное войско, все в доспехах из бронзы и стали. Воины смотрели на Высокие Ворота.
– Вот оно, – пробормотал Янус, стоявший в нескольких футах от Джил за наспех сбитой защитной деревянной стенкой. Он был в полном боевом облачении: черном нагруднике и шлеме, наручах и перчатках. – Подумай хорошенько, прежде чем ввязаться в драку, весельчак, может, стоит найти себе другого противника?
Джил с горечью подумала о том, что это невозможно. После Безлетнего Года медленно, но неотвратимо наступало похолодание, поселения вдоль реки постепенно приходили в упадок или сдавались на милость бандитов. Говорили, что в лесах Фелвуда дела обстоят еще хуже. Таким образом, Убежище Дейра осталось последним оплотом цивилизации на много, много миль вокруг, последним надежным поставщиком провизии. Кроме него, все вокруг было хаосом, и всем заправляли бандиты, Белые Всадники.
Другого противника не было.
За последние семь лет обитатели Убежища неплохо потрудились над сторожевыми башнями Высоких Ворот. Они восстановили все каменные части настолько хорошо, насколько это было возможно без необходимых инструментов, и возвели ограждения из заостренных бревен вокруг всех площадок на башнях. Бандиты дважды сжигали башни, и даже до катастрофы Безлетнего Года было очень нелегко находить вьючных животных, чтобы притащить строительный камень из речной долины.
Джил могла поспорить на что угодно, что в течение часа башня снова запылает, да только никто не согласился бы принять такое пари.
Между башнями располагался еще один частокол, рассчитанный на коней, с наспех заостренными кольями, врытыми в землю. Поджечь его было не так просто.
Одиннадцать сотен воинов! – подумала Джил, сжав замерзшими пальцами стрелу. Нет, они не повернут назад.
Послышался глухой рокот боевых барабанов, эхом отразившийся от скал, грозный и зловещий, почти физически ощутимый. Золотистый командир на золотистой лошади сдал в сторону. Ряды разделились – черные воины с Черного Берега, белые – с Белого, и красно-коричневые – с границ Д'хаалака. Утренний ветерок развевал их знамена.
Джил почему-то вспомнила старого доктора Баннистера с исторического факультета Калифорнийского университета Лос-Анджелеса, хрупкого и сухонького, напоминавшего ей сброшенную цикадой оболочку, и то, как он стоял за кафедрой в аудитории и говорил: «Генрих II возглавил поход против Филиппа Августа…»
Вот-вот. Возглавил поход своей армии. Нет мокрых башмаков, и ноги не ноют от холода. Нет выброса адреналина, и сердце не колотится, как бешеное, при мысли: «а вдруг я погибну?»…
Возглавил поход…
«Черепахи» неуклюже подползли под стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50