Тир открыл глаза.
– Пожалуйста, развяжи меня, – прошептал он и немного пошевелил руками, стянутыми сыромятным ремнем, пытаясь ослабить боль. Жесткий ремень натер за день кожу, и малейшее прикосновение жгло как огнем.
– Прости, дорогой, не могу. – Хетья взяла из миски кусочек заранее порезанного мяса. – Его высочество и его могущество, похоже, думает, что ты можешь сбежать, и что тогда будет с нами? – Она помахала мясом в воздухе, чтобы остудить его. От него поднимался пар, белый в свете костра.
– Пожалуйста… – Тир старался изо всех сил, чтобы страх не прозвучал в его голосе, но в глубине рассудка царапался панический ужас. Дарки идут… Чародеи в их лагере зажгли огни, выставили вокруг нечто похожее на камни и серые комья шерсти – железо и свет… Языки пламени поднимаются вверх колоннами, лица чародеев освещены, на их бритых головах отчетливо видны линии татуировок, а в глазах таится страх… Воины его отца вооружились мечами и мечущими огонь аппаратами, а потом одного из чародеев захватили упругие щупальца, и когда отпустили – от него осталась лишь кучка перепачканных кровью дымящихся костей…
Это всего лишь воспоминание. Это случилось тысячи лет назад. Дарки не вернутся…
Хетья хмыкнула, оглянулась на Бектиса и, схватив Тира за плечи, рывком развязала узел его пут.
– У мальчика искры полетели из глаз от боли, а холодный воздух, коснувшийся натертой кожи, обжег раны.
Хетья повернула его лицом к себе.
– Это только на то время, пока ты поешь, имей в виду, – сказала она.
Тир едва слышно прошептал:
– Спасибо.
– И не спеши, детка.
Бектис встал и, обойдя костер, подошел к Хетье, усевшейся перед Тиром скрестив ноги. Мальчик склонился над миской, стоявшей перед ним на земле. При приближении Бектиса Тир и Хетья разом поднялись.
– Я не убегу. Я просто… – Тир не договорил. Он не мог сказать этому высокому бородатому человеку, как сильно он его боится, что он не чувствует своих рук, что он просто не в силах убежать туда, в ночь, где его поджидают дарки, в бесконечные тоннели собственных воспоминаний…
Бектис негромко ответил:
– Вижу, что не убежишь.
Жесты его рук были мягкими, выразительными, – как у Джингума из Убежища, который до прихода дарков был актером в Пенамбре. Эти руки словно объяли бесконечную и бесформенную прерию, поглощенную ночью.
В ночи сверкали золотистые глаза. Туман, ползущий по земле, слился с тенями. Что-то там шевелилось.
Сердце Тира остановилось на мгновение.
– Ты ведь знаешь, кто я такой, верно, дитя? – пробормотал Бектис. – Ты знаешь, что я умею. Мне известны тайные имена волков; я могу созвать сюда смилодонтов, подняв их из берлог, и тех чудовищных птиц, что гнездятся в скалах. Они явятся по моему слову.
Но лагерь уже и так был окружен; огромные бесформенные тени шевелились за пределами круга, освещенного костром. Тут и там поблескивали когти длиной в добрый фут. Тир снова в отчаянии посмотрел на жалкий комок огня, возле которого сидели на корточках три черных воина; они всматривались в темноту, и в их серебристо-серых глазах читалась тревога.
Хетья обняла мальчика за плечи, прижала к своему бедру.
– Хватит пугать ребенка, ты, чертов бездушный хищник. – Она утешающе погладила Тира по голове. – Не беспокойся, малыш.
Бектис молча уставился на нее, и после некоторого колебания Хетья добавила:
– Просто оставайся на освещенном месте, и все будет в порядке.
Тир перевел взгляд на лицо Бектиса, взглянул в холодные темные глаза мага – и его желудок сжался от страха. А там, по другую сторону костра, начинается темная бесконечность. Они ждут, его… Против собственной воли Тир отчаянно цеплялся за руку женщины… Да, она украла его, утащила из дома, она была частью злобного замысла Бектиса… но больше ему не за кого было уцепиться.
Хетья добавила чуть громче:
– Он великий колдун, он может удерживать всех этих тварей на расстоянии, малыш. Они не подойдут к нашему лагерю, они не могут приблизиться, ты же видишь. Ну, идем. – Она повела Тира к костру, усадила напротив того места, которое выбрал для себя Бектис. – Давай-ка, поешь немного, а потом ляг и поспи. У тебя был трудный день, чего уж тут.
Она старалась быть доброй, так что Тир не произнес ни слова и постарался съесть немного мяса и картофеля, которые она предложила ему. Но от страха у него так болел живот, что он чуть не подавился, и, в конце концов, покачал головой, отказываясь от еды. Когда он улегся на одеяло рядом с Хетьей, неподалеку от бдящих воинов, он все ещё слышал тяжелое движение огромных тел, скользящих по траве, он слышал их дыхание. И чувствовал запах, смешанный с запахом земли и дождя, и молодой весенней травы, – отвратительную вонь мерзкой плоти.
Ручей, бегущий по ложбинке, весело звенел. Тир боялся грядущего сна, в котором перед ним снова и снова будет повторяться смерть Руди, сбитого с ног молнией… Руди все падал и падал в черноту. Бесконечно длящееся падение с обожженной скалы… и в эти картины вмешивалось видение еще более глубокой тьмы, накрывавшей огни колдуна, накрывавшей всех их…
Потом он проснулся, задыхаясь от ужаса, – и услышал далекий гром и ровный гул степного ветра.
Глава пятая
На третий день после того, как они миновали перевал Сарда, на Бектиса и его отряд напали разведчики клана Пустых Озер.
Ледяного Сокола это ничуть не удивило. Он всегда считал, что ума у клана Пустых Озер не больше, чем у обычной степной собаки.
Он догнал Бектиса к полудню второго дня, хотя чародей об этом и не догадывался. Иной раз Сокол обходил отряд с севера, иной раз с юга, пользуясь множеством оврагов и лощин, прорезавших землю, или прячась за низким можжевельником, что торчал над травой.
Он видел, что три черные воина несли тяжелые тюки. Там были одеяла и провизия на много дней. Это было плохо, учитывая то, что сам Сокол не мог добывать себе пищу по мере надобности. Когда колдун остановился на дневной привал, Ледяной Сокол подумал было, что неплохо бы украсть кое-что из их припасов, но тут же отверг эту идею.
Как и у большинства воинов Истинного Мира, У Ледяного Сокола имелся при себе талисман, дававший ему некоторую защиту против иллюзий Мудрейших. Кроме того, он позволял самому Соколу кое-что предвидеть. Но такие амулеты не могли заключать в себе силу, превышающую могущество шаманов, которые их изготовляли. Сокол подозревал, что Бектису не составит труда рассмотреть что угодно сквозь столь слабые чары. Даже если бы Соколу удалось проскользнуть мимо чернокожих, Бектис мог бросить магический взгляд на окрестности лагеря, и тот факт, что вор прячется столь старательно, сразу насторожил бы его… ну, а когда в отряде есть Мудрейший – кто знает, чем все это обернется.
Так что Сокол смешал свои жалкие запасы мяса и рыбы с корнями прошлогоднего подорожника и рогоза, но даже и это потребовало изрядного времени. Он уже чувствовал, как голод грызет его изнутри.
К закату второго дня отряд Бектиса сошел с дороги и повернул на север, к Бизоньему холму – небольшому возвышению посреди прерии, поросшему бузиной и тополями. С незапамятных времен возле этого холма путешественники устраивали привалы, и бандиты всегда знали, где им искать путников. Ледяной Сокол заметил оленя, жевавшего траву. И еще с равнины под укрытие деревьев метнулась антилопа.
Ледяной Сокол подобрался к холму напрямую, через канавки, в которых текли ручьи, через пыльные пятна среди травы, говорившие о том, что тут устраивали ночевку бизоны. При этом он думал о том, что нужно обязательно сказать Янусу о необходимости сменить традиционную черную одежду стражников на форму цвета земли и травы. Сквозь густую стену дикого винограда Сокол наблюдал за тем, как Хетья и один из черных воинов («клоны» – так называла их Джил; видимо, в ее прежнем мире подобные совершенно одинаковые люди обозначались именно этим словом) разгрузили осла, а Бектис тем временем разжег костер на опушке рощи.
Только полный идиот или Мудрейший стал бы разжигать огонь в таком месте, где их мог заметить кто угодно. Ведь и Ледяной Сокол видел их словно на ладони. Но, наверное, в том и состоят преимущества магии, подумал Сокол, что можно погреться у костра, не тревожась о бандитах, которые таятся в лесу на холме. И все равно любой из клана Говорящих со Звездами устроил бы стоянку в стороне от холма, чтобы просматривать равнину во всех направлениях. Соплеменники Ледяного Сокола поступили бы так в любом случае – даже если бы рядом был Мудрейший.
Ведь нельзя же сказать с уверенностью, что в другом отряде не найдется точно такого же Мудрейшего!
– Я помогу тебе, – сказал Тир, когда Хетья ссадила его со спины осла. – Обещаю, я не убегу.
Мальчик говорил ровным тоном, однако Ледяной Сокол уловил в его голосе оттенок дружелюбия, и понял, что в предыдущие полтора дня женщина обращалась с Тиром хорошо. У нее и лицо не было жестоким. Она мимоходом похлопала Тира по плечу. Ледяной Сокол отметил, что женщина и мальчик держатся довольно близко друг к другу, и сделал вывод, что Хетья привыкла к ребенку, что он ей нравится.
Потом она оглянулась на Бектиса, указывавшего воинам, где именно следует расстелить одеяла. Сокол подобрался к отряду так близко, как только мог, – между ним и их стоянкой оставалось менее сотни футов. С настороженным интересом он рассматривал то неведомое оружие, что было надето на руку колдуна, – все сплошь из золота и кристаллов. Второй предмет такого же типа висел на шее Бектиса, но, поскольку высокий воротник доходил почти до скул колдуна, Сокол видел эту вторую вещь лишь мельком, когда чародей сбросил с головы меховой капюшон плаща и попытался немного распутать бороду.
– Пожалуй, не стоит, малыш, – ответила Хетья Тиру так тихо, что Сокол мог лишь угадать часть слов. – Но все равно спасибо. – Она взъерошила волосы мальчика. – Посиди немного вон там, под деревом. Мы скоро будем ужинать, и я тебя развяжу. Ты устал?
Тир покачал головой, хотя выглядел он, конечно, измученным до предела. Он пошел за женщиной. Его руки были все так же связаны за спиной. Ледяной Сокол заметил, что запястья Тира перевязаны под сыромятным ремнем. Женщина достала из багажа кухонные горшки.
– А Оале Найу – она просто рассказывает тебе, о чем хочет? – спросил Тир, пока Хетья занималась своим делом. – Или ты видишь что-то, ощущаешь запахи… вспоминаешь? Или, может, тебе кажется, что ты вспоминаешь, только ты не знаешь, что это такое?
– Что именно, малыш? Эй, Акула! – окликнула она, и один из трех черных воинов обернулся. – Кому-то из вас придется принести мне воды из ручья, хорошо?
Один из них насмешливо уставился на нее – ведь мужчины в Алкетче не привыкли слышать приказания от женщин. Однако Бектис рявкнул: «Делайте, что говорят!», и все трое тут же принялись искать кожаные ведра. Наблюдая за их бессмысленными движениями, Ледяной Сокол подумал, что ни один из этих троих, пожалуй, умом не отличается.
Мальчик продолжал расспрашивать Хетью:
– Запах, например, вроде вон того…
Тир кивком указал на зеленое пространство, расстилавшееся за купой берез. Огромные пятна сланча остались позади. Земля здесь выглядела так, как выглядела она со дня возникновения мира: высокая трава, по-весеннему яркая, разросшиеся тут и там кусты щетинника, темные линии деревьев, отмечающие берега ручьев, пробегающих в глубоких оврагах…
– Оно пахнет странно… Один из тех других людей был тут однажды. – «Теми, другими людьми» мальчик называл предков, чьи воспоминания о далеких днях он видел. – Только тогда, я думаю, была зима, – тихо продолжил он. – Все было коричневым. Оале Найу была здесь?
– Была. – Хетья присела на корточки, ее голос снова изменился, став низким и глубоким. Она медленно произнесла: – Я была здесь. Нас было двенадцать, мы спускались по склону горы Антир. Маги окружили наш лагерь кольцом огня, чтобы удержать дарков…
Тир нахмурился. Даже с такого расстояния Ледяной Сокол видел, как напряглись плечи мальчика, как при воспоминании о далеком прошлом застыло маленькое тело.
– Он здесь был со своим папой, – сказал Тир так тихо, что Сокол с трудом разобрал слова. – Его папа знал путь. Та дорога была их путем, на север к горам, мимо невысоких холмов.
Двое воинов вернулись с водой; Бектис тут же дал им четкие указания относительно того, как следует охранять лагерь. Он говорил вещи настолько очевидные, что Сокол в очередной раз подивился глупости черных. Ледяной Сокол скользнул назад под деревья, тщательно уничтожая собственные следы, и как змея прополз на животе через травянистый лужок к бизоньей тропе, которую еще несколько дней назад заметил к югу от дороги. Люди из клана Пустых Озер, следы которых Сокол дважды видел на равнине за эти дни, вероятно, подойдут к холму утром.
Они и пришли.
Клан Пустых Озер не нападал почти до полудня, однако Ледяной Сокол прекрасно знал, где прячутся эти люди: в русле пересохшего ручья к северо-западу от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Пожалуйста, развяжи меня, – прошептал он и немного пошевелил руками, стянутыми сыромятным ремнем, пытаясь ослабить боль. Жесткий ремень натер за день кожу, и малейшее прикосновение жгло как огнем.
– Прости, дорогой, не могу. – Хетья взяла из миски кусочек заранее порезанного мяса. – Его высочество и его могущество, похоже, думает, что ты можешь сбежать, и что тогда будет с нами? – Она помахала мясом в воздухе, чтобы остудить его. От него поднимался пар, белый в свете костра.
– Пожалуйста… – Тир старался изо всех сил, чтобы страх не прозвучал в его голосе, но в глубине рассудка царапался панический ужас. Дарки идут… Чародеи в их лагере зажгли огни, выставили вокруг нечто похожее на камни и серые комья шерсти – железо и свет… Языки пламени поднимаются вверх колоннами, лица чародеев освещены, на их бритых головах отчетливо видны линии татуировок, а в глазах таится страх… Воины его отца вооружились мечами и мечущими огонь аппаратами, а потом одного из чародеев захватили упругие щупальца, и когда отпустили – от него осталась лишь кучка перепачканных кровью дымящихся костей…
Это всего лишь воспоминание. Это случилось тысячи лет назад. Дарки не вернутся…
Хетья хмыкнула, оглянулась на Бектиса и, схватив Тира за плечи, рывком развязала узел его пут.
– У мальчика искры полетели из глаз от боли, а холодный воздух, коснувшийся натертой кожи, обжег раны.
Хетья повернула его лицом к себе.
– Это только на то время, пока ты поешь, имей в виду, – сказала она.
Тир едва слышно прошептал:
– Спасибо.
– И не спеши, детка.
Бектис встал и, обойдя костер, подошел к Хетье, усевшейся перед Тиром скрестив ноги. Мальчик склонился над миской, стоявшей перед ним на земле. При приближении Бектиса Тир и Хетья разом поднялись.
– Я не убегу. Я просто… – Тир не договорил. Он не мог сказать этому высокому бородатому человеку, как сильно он его боится, что он не чувствует своих рук, что он просто не в силах убежать туда, в ночь, где его поджидают дарки, в бесконечные тоннели собственных воспоминаний…
Бектис негромко ответил:
– Вижу, что не убежишь.
Жесты его рук были мягкими, выразительными, – как у Джингума из Убежища, который до прихода дарков был актером в Пенамбре. Эти руки словно объяли бесконечную и бесформенную прерию, поглощенную ночью.
В ночи сверкали золотистые глаза. Туман, ползущий по земле, слился с тенями. Что-то там шевелилось.
Сердце Тира остановилось на мгновение.
– Ты ведь знаешь, кто я такой, верно, дитя? – пробормотал Бектис. – Ты знаешь, что я умею. Мне известны тайные имена волков; я могу созвать сюда смилодонтов, подняв их из берлог, и тех чудовищных птиц, что гнездятся в скалах. Они явятся по моему слову.
Но лагерь уже и так был окружен; огромные бесформенные тени шевелились за пределами круга, освещенного костром. Тут и там поблескивали когти длиной в добрый фут. Тир снова в отчаянии посмотрел на жалкий комок огня, возле которого сидели на корточках три черных воина; они всматривались в темноту, и в их серебристо-серых глазах читалась тревога.
Хетья обняла мальчика за плечи, прижала к своему бедру.
– Хватит пугать ребенка, ты, чертов бездушный хищник. – Она утешающе погладила Тира по голове. – Не беспокойся, малыш.
Бектис молча уставился на нее, и после некоторого колебания Хетья добавила:
– Просто оставайся на освещенном месте, и все будет в порядке.
Тир перевел взгляд на лицо Бектиса, взглянул в холодные темные глаза мага – и его желудок сжался от страха. А там, по другую сторону костра, начинается темная бесконечность. Они ждут, его… Против собственной воли Тир отчаянно цеплялся за руку женщины… Да, она украла его, утащила из дома, она была частью злобного замысла Бектиса… но больше ему не за кого было уцепиться.
Хетья добавила чуть громче:
– Он великий колдун, он может удерживать всех этих тварей на расстоянии, малыш. Они не подойдут к нашему лагерю, они не могут приблизиться, ты же видишь. Ну, идем. – Она повела Тира к костру, усадила напротив того места, которое выбрал для себя Бектис. – Давай-ка, поешь немного, а потом ляг и поспи. У тебя был трудный день, чего уж тут.
Она старалась быть доброй, так что Тир не произнес ни слова и постарался съесть немного мяса и картофеля, которые она предложила ему. Но от страха у него так болел живот, что он чуть не подавился, и, в конце концов, покачал головой, отказываясь от еды. Когда он улегся на одеяло рядом с Хетьей, неподалеку от бдящих воинов, он все ещё слышал тяжелое движение огромных тел, скользящих по траве, он слышал их дыхание. И чувствовал запах, смешанный с запахом земли и дождя, и молодой весенней травы, – отвратительную вонь мерзкой плоти.
Ручей, бегущий по ложбинке, весело звенел. Тир боялся грядущего сна, в котором перед ним снова и снова будет повторяться смерть Руди, сбитого с ног молнией… Руди все падал и падал в черноту. Бесконечно длящееся падение с обожженной скалы… и в эти картины вмешивалось видение еще более глубокой тьмы, накрывавшей огни колдуна, накрывавшей всех их…
Потом он проснулся, задыхаясь от ужаса, – и услышал далекий гром и ровный гул степного ветра.
Глава пятая
На третий день после того, как они миновали перевал Сарда, на Бектиса и его отряд напали разведчики клана Пустых Озер.
Ледяного Сокола это ничуть не удивило. Он всегда считал, что ума у клана Пустых Озер не больше, чем у обычной степной собаки.
Он догнал Бектиса к полудню второго дня, хотя чародей об этом и не догадывался. Иной раз Сокол обходил отряд с севера, иной раз с юга, пользуясь множеством оврагов и лощин, прорезавших землю, или прячась за низким можжевельником, что торчал над травой.
Он видел, что три черные воина несли тяжелые тюки. Там были одеяла и провизия на много дней. Это было плохо, учитывая то, что сам Сокол не мог добывать себе пищу по мере надобности. Когда колдун остановился на дневной привал, Ледяной Сокол подумал было, что неплохо бы украсть кое-что из их припасов, но тут же отверг эту идею.
Как и у большинства воинов Истинного Мира, У Ледяного Сокола имелся при себе талисман, дававший ему некоторую защиту против иллюзий Мудрейших. Кроме того, он позволял самому Соколу кое-что предвидеть. Но такие амулеты не могли заключать в себе силу, превышающую могущество шаманов, которые их изготовляли. Сокол подозревал, что Бектису не составит труда рассмотреть что угодно сквозь столь слабые чары. Даже если бы Соколу удалось проскользнуть мимо чернокожих, Бектис мог бросить магический взгляд на окрестности лагеря, и тот факт, что вор прячется столь старательно, сразу насторожил бы его… ну, а когда в отряде есть Мудрейший – кто знает, чем все это обернется.
Так что Сокол смешал свои жалкие запасы мяса и рыбы с корнями прошлогоднего подорожника и рогоза, но даже и это потребовало изрядного времени. Он уже чувствовал, как голод грызет его изнутри.
К закату второго дня отряд Бектиса сошел с дороги и повернул на север, к Бизоньему холму – небольшому возвышению посреди прерии, поросшему бузиной и тополями. С незапамятных времен возле этого холма путешественники устраивали привалы, и бандиты всегда знали, где им искать путников. Ледяной Сокол заметил оленя, жевавшего траву. И еще с равнины под укрытие деревьев метнулась антилопа.
Ледяной Сокол подобрался к холму напрямую, через канавки, в которых текли ручьи, через пыльные пятна среди травы, говорившие о том, что тут устраивали ночевку бизоны. При этом он думал о том, что нужно обязательно сказать Янусу о необходимости сменить традиционную черную одежду стражников на форму цвета земли и травы. Сквозь густую стену дикого винограда Сокол наблюдал за тем, как Хетья и один из черных воинов («клоны» – так называла их Джил; видимо, в ее прежнем мире подобные совершенно одинаковые люди обозначались именно этим словом) разгрузили осла, а Бектис тем временем разжег костер на опушке рощи.
Только полный идиот или Мудрейший стал бы разжигать огонь в таком месте, где их мог заметить кто угодно. Ведь и Ледяной Сокол видел их словно на ладони. Но, наверное, в том и состоят преимущества магии, подумал Сокол, что можно погреться у костра, не тревожась о бандитах, которые таятся в лесу на холме. И все равно любой из клана Говорящих со Звездами устроил бы стоянку в стороне от холма, чтобы просматривать равнину во всех направлениях. Соплеменники Ледяного Сокола поступили бы так в любом случае – даже если бы рядом был Мудрейший.
Ведь нельзя же сказать с уверенностью, что в другом отряде не найдется точно такого же Мудрейшего!
– Я помогу тебе, – сказал Тир, когда Хетья ссадила его со спины осла. – Обещаю, я не убегу.
Мальчик говорил ровным тоном, однако Ледяной Сокол уловил в его голосе оттенок дружелюбия, и понял, что в предыдущие полтора дня женщина обращалась с Тиром хорошо. У нее и лицо не было жестоким. Она мимоходом похлопала Тира по плечу. Ледяной Сокол отметил, что женщина и мальчик держатся довольно близко друг к другу, и сделал вывод, что Хетья привыкла к ребенку, что он ей нравится.
Потом она оглянулась на Бектиса, указывавшего воинам, где именно следует расстелить одеяла. Сокол подобрался к отряду так близко, как только мог, – между ним и их стоянкой оставалось менее сотни футов. С настороженным интересом он рассматривал то неведомое оружие, что было надето на руку колдуна, – все сплошь из золота и кристаллов. Второй предмет такого же типа висел на шее Бектиса, но, поскольку высокий воротник доходил почти до скул колдуна, Сокол видел эту вторую вещь лишь мельком, когда чародей сбросил с головы меховой капюшон плаща и попытался немного распутать бороду.
– Пожалуй, не стоит, малыш, – ответила Хетья Тиру так тихо, что Сокол мог лишь угадать часть слов. – Но все равно спасибо. – Она взъерошила волосы мальчика. – Посиди немного вон там, под деревом. Мы скоро будем ужинать, и я тебя развяжу. Ты устал?
Тир покачал головой, хотя выглядел он, конечно, измученным до предела. Он пошел за женщиной. Его руки были все так же связаны за спиной. Ледяной Сокол заметил, что запястья Тира перевязаны под сыромятным ремнем. Женщина достала из багажа кухонные горшки.
– А Оале Найу – она просто рассказывает тебе, о чем хочет? – спросил Тир, пока Хетья занималась своим делом. – Или ты видишь что-то, ощущаешь запахи… вспоминаешь? Или, может, тебе кажется, что ты вспоминаешь, только ты не знаешь, что это такое?
– Что именно, малыш? Эй, Акула! – окликнула она, и один из трех черных воинов обернулся. – Кому-то из вас придется принести мне воды из ручья, хорошо?
Один из них насмешливо уставился на нее – ведь мужчины в Алкетче не привыкли слышать приказания от женщин. Однако Бектис рявкнул: «Делайте, что говорят!», и все трое тут же принялись искать кожаные ведра. Наблюдая за их бессмысленными движениями, Ледяной Сокол подумал, что ни один из этих троих, пожалуй, умом не отличается.
Мальчик продолжал расспрашивать Хетью:
– Запах, например, вроде вон того…
Тир кивком указал на зеленое пространство, расстилавшееся за купой берез. Огромные пятна сланча остались позади. Земля здесь выглядела так, как выглядела она со дня возникновения мира: высокая трава, по-весеннему яркая, разросшиеся тут и там кусты щетинника, темные линии деревьев, отмечающие берега ручьев, пробегающих в глубоких оврагах…
– Оно пахнет странно… Один из тех других людей был тут однажды. – «Теми, другими людьми» мальчик называл предков, чьи воспоминания о далеких днях он видел. – Только тогда, я думаю, была зима, – тихо продолжил он. – Все было коричневым. Оале Найу была здесь?
– Была. – Хетья присела на корточки, ее голос снова изменился, став низким и глубоким. Она медленно произнесла: – Я была здесь. Нас было двенадцать, мы спускались по склону горы Антир. Маги окружили наш лагерь кольцом огня, чтобы удержать дарков…
Тир нахмурился. Даже с такого расстояния Ледяной Сокол видел, как напряглись плечи мальчика, как при воспоминании о далеком прошлом застыло маленькое тело.
– Он здесь был со своим папой, – сказал Тир так тихо, что Сокол с трудом разобрал слова. – Его папа знал путь. Та дорога была их путем, на север к горам, мимо невысоких холмов.
Двое воинов вернулись с водой; Бектис тут же дал им четкие указания относительно того, как следует охранять лагерь. Он говорил вещи настолько очевидные, что Сокол в очередной раз подивился глупости черных. Ледяной Сокол скользнул назад под деревья, тщательно уничтожая собственные следы, и как змея прополз на животе через травянистый лужок к бизоньей тропе, которую еще несколько дней назад заметил к югу от дороги. Люди из клана Пустых Озер, следы которых Сокол дважды видел на равнине за эти дни, вероятно, подойдут к холму утром.
Они и пришли.
Клан Пустых Озер не нападал почти до полудня, однако Ледяной Сокол прекрасно знал, где прячутся эти люди: в русле пересохшего ручья к северо-западу от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50