Сделаешь это?
Опустошенный, оцепеневший, потерявший способность соображать, Руди прошептал:
– Да, сэр.
Он осторожно пошел боком за колдуном, горящее дерево трещало в его руке. Заняв позицию у двери, Руди почувствовал присутствие этого существа, кошмарную ауру страха. Он чувствовал, как оно ударило в дверь, мягко, пробным толчком, немного выше уровня его глаз. Руди пытался сообразить: существо минует его в пределах досягаемости, если оно не коснется его, а что если оно повернется к ближайшему человеку, как только войдет в дверь? Но, с другой стороны, когда оно пройдет мимо, никто не помешает ему, Руди, выскользнуть в дверь и добежать до машины, и если машина заведется, если, разделавшись с Ингольдом и Джил, Тьма не бросится за ним, он будет спасен... Нет! Надо было покончить с этим сейчас – с этим врагом, существом из Пустоты, омерзительным пришельцем в теплый, тихий мир калифорнийской ночи...
Так размышляя, Руди стоял в темноте у двери с факелом в руке и ждал.
Последний отсвет углей угасал, теперь единственным светом в комнате был тлеющий факел Руди и сверкающее лезвие клинка, который Ингольд держал перед собой, его глаза блестели в отражении колдовского света, как глаза старого, озлобленного, загнанного волка. Мантия шуршала при каждом его вздохе, шелестел угасший, распадающийся, остывающий розовый пепел.
Ледяной ветер, который сочился из щелей двери, казалось, затих.
И в тот момент, когда дверь взорвалась, Ингольд шагнул вперед, клинок вспыхнул огненной дугой, встречая прорвавшуюся мощную волну Тьмы. Руди мельком увидел чудовищный врывающийся покров тени и бездонный всепоглощающий рот, обрамленный мокрыми щупальцами, извергающий дымящуюся слизь. Будто освобожденный от чар, Тир начал кричать, высокий, слабый, ужасающий звук вошел в мозг Руди, как игла. Меч сверкнул, разбрасывая огонь; существо отскочило, неправдоподобно подвижное для этой мягкой студенистой массы, ее вялый змеевидный хвост задел плечи Руди, когда раскручивался вихрь мрака. Существо наполнило комнату, как облако, его тьма покрывала их, казалось, распухая и пульсируя, будто все его вздутое отвратительное тело было одним скользким органом. Хвост взвился вверх, целясь в горло Ингольда, но тот успел проворно отскочить и пригнулся. В своей темной мантии он был едва виден в темноте; ошалевший, Руди смотрел на пылающий полукруг клинка колдуна и существо, хватавшее его, как гигантская тень руки.
Джил кричала:
– Огонь! Огонь!
Он не воспринимал смысла ее слов; опомниться заставил его жар факела, догоревшего почти до руки. Будто разбуженный от сна, он захлопнул дверь и бросил догорающий обломок в масляное пятно керосина. Дверь взорвалась, пламя опалило едва успевшего отскочить назад Руди.
Чудовище, оказавшееся в темно-красном свете, корчилось и извивалось, словно от боли, постоянно меняя форму и вздымаясь до потолка, но языки пламени уже взбирались на стены по сухим стропилам. Искры обожгли открытое лицо и руки Руди, когда он прыгнул через открытое пространство пола, бросился на кровать, наскочив на стену рядом с Джил. Искры, шипя, сыпались на сырую корчащуюся тень Тьмы.
Комната была печью, ослепляющей и удушающей. Бледный свет очерчивал силуэт существа, метавшегося туда-сюда в поисках выхода. Пойманное в ловушку огнем, оно сжалось до размеров кота и бросилось на Ингольда, кнутообразный хвост вытянулся в покрытый шипами шнур, хлещущий его по рукам, по глазам, царапая его тело. Клинок отсекал дымящиеся пряди от мягкой ткани, но существо было слишком расплывчатым, двигалось слишком быстро в сжатом пространстве. Задыхаясь от жара под дождем падающих искр, Джил и Руди увидели, что Ингольду все время приходится отступать назад в угол, где за кроватью прятались они с Тиром. Надо было любой ценой сохранить жизнь принцу. Ингольд пятился назад шаг за шагом до тех пор, пока Джил смогла протянуть руки через кровать и коснуться его плеча. Теперь, наряду с искрами, их жгло летающими каплями кислоты, рассыпающимися, как пот, с извивающегося тела существа.
Затем чудовище сделало ложный выпад когтями и хвостом, уворачиваясь от удара клинка, и прыжком бросилось на колдуна. В ту же секунду Ингольд кинулся через матрац к стене, между Джил и Руди. Как только он это сделал, случайно или намеренно, пропитанный керосином хлопок вспыхнул огненным снопом, опалившим край его плаща и накрывшим Дарка ревущей волной алого жара. Секунду Джил осознавала только дикий испуганный вопль ребенка у нее на руках, потом стена пламени опала, и появилась черная фигура, искривленная и скорченная, как обгоревший труп. Джил закричала, когда горячий ветер и тьма накрыли ее.
Потом все исчезло во внезапном ослепляющем каскаде света, ветра и холода.
4
Ветер во тьме. Ничего, кроме ветра во тьме. Джил пошевелилась, ее тело, промерзшее до костей, было сплошным сгустком боли. Ее тошнило. Кроме того, у нее было ощущение, будто она долго плыла в холодной воде и смертельно устала. В руках она почему-то сжимала теплый бархат, во рту был вкус земли и травы, куртка и волосы пропахли дымом.
Вокруг нее завывал ветер.
Преодолевая боль, она села. Ребенок у нее на руках молчал. В слабом звездном свете она смогла различить голые округлые холмы, вытянувшиеся по всем направлениям от нее, каменистые, молчаливые, овеваемые непрекращающимися ледяными ветрами с севера. Рядом с ней ничком лежал Ингольд, чуть дальше – Руди. Он лежал без движения, и Джил, преодолевая дрожь в голосе, спросила:
– Ты в порядке, Руди?
Его голос был подавленным:
– В порядке? – он с трудом поднял голову. – Я все еще пытаюсь выяснить, жив ли я? Ты... ты была здесь?
Она кивнула.
Он уронил голову на руки.
– Господи, а я-то надеялся, что все это было галлюцинацией. Выходит, что мы там, откуда пришел Ингольд?
«Он все еще не называет этого вслух», – подумала Джил. Она посмотрела вокруг на призрачный, залитый лунным светом ландшафт и сказала:
– Но это не Калифорния...
Руди поднялся, шатаясь, преодолевая слабость.
– Ребенок в порядке?
– Не знаю. Я не могу разбудить его. Но он дышит... – она прижала пальцы к восковой щеке ребенка, приблизила губы к маленькому розовому рту и почувствовала слабую струйку дыхания. – Ингольд сказал, что два перемещения в сутки могут принести ему большой вред.
– Что до меня, не думаю, что пережил бы еще одно... Давай развернем его и посмотрим, – он взял у нее ребенка, осторожно встряхнул его и, коснувшись губами холодной руки мальчика, покачал головой. – Нам лучше разбудить Ингольда. Джил, я ничего не понимаю...
Он повернулся, чтобы осмотреть бесплодный ландшафт. Уступ за уступом, холмы громоздились в цепь невысоких гор на севере, черная стена скалы окаймлялась освещенной звездами полосой снега. С юга их замыкала холмистая земля, за исключением темного ущелья, сквозь которое было видно мерцание далекой реки.
– Где бы мы ни были, черт возьми, нам бы лучше побыстрее где-нибудь укрыться. Если появится другое такое существо, мы пропали. Сэр! – позвал он Ингольда, который пошевелился и протянул руку, нашаривая рукоятку меча. – Вставайте.
– Обо мне не беспокойтесь, со мной будет все в порядке, – тихо отозвался Ингольд.
«Неправда», – подумала Джил. Она тронула его за плечо и увидела, что его мантия вся заляпана огромными пятнами обугленной слизи, которая отваливалась, как чешуйчатая черноватая грязь. Ею же был вымазан ее собственный правый рукав – плечо болело от ожога. Очевидно, Дарк, умирая, оказался достаточно близко, чтобы опалить его.
Ингольд между тем начал приходить в себя.
– Что с принцем? – прохрипел он.
– Не знаю. Он холодный, – расстроено ответила Джил.
Колдун вздохнул, медленно сел и потянулся, чтобы взять ребенка из рук Руди. Он прислушался к дыханию Тира и легонько пошлепал его по щекам. Потом он закрыл глаза и надолго, казалось, погрузился в медитацию. Только слабый стон ветра нарушал тишину, окружавшая их ночь явно таила в себе опасность. Мрак покрывал землю, и это странное ощущение погружения в бездну, это ледяное соприкосновение с Тьмой для Руди и Джил были достаточны, чтобы осознать, сколь беззащитны они в этом неизвестном им мире, заполненном неизъяснимым ужасом перед неизвестностью.
Наконец Тир всхлипнул и заплакал; слабый настойчивый плач измученного ребенка. Ингольд качал у груди и шептал ласковые неразборчивые слова, пока тот опять не затих, потом взял его, взглянув на мгновение в темную даль, ласково поглаживая вьющиеся черные волосы мальчика. На секунду Джил увидела не волшебника, спасающего принца и наследника Королевства, а только старика, нежно баюкающего дитя своего погибшего друга.
Он поднял глаза.
– Нам нельзя оставаться здесь. Уходим.
Руди поднялся на негнущиеся ноги и подал руку сначала Джил, потом Ингольду.
– Да, но куда? – спросил он, наблюдая, как колдун, передав ребенка Джил, вытер лезвие меча о край мантии и вложил его в ножны. – Куда?
– Думаю, – медленно проговорил колдун, – что лучше всего направиться в Карст, старую летнюю столицу Королевства. Он расположен на холмах в пятнадцати милях отсюда. Там мы сможем получить убежище и пищу, кроме того, беглецы из Гея, которые, насколько мне известно, укрылись там, нам что-нибудь сообщат...
Руди встревоженно запротестовал:
– Это чертовски далеко, притом ночь, а у меня на руках маленький ребенок...
– Ты, конечно, можешь оставаться здесь, – великодушно согласился старик.
– Премного благодарен.
Когда они двинулись в путь, восходящая луна залила холмы слабым серебряным светом. Мягкая мантия Ингольда своим шелестом заполняла тишину, окружавшую плотным облаком троих измученных путников.
– Ингольд, – неуверенно начал Руди, когда они двинулись вниз по длинному откосу, – я хотел бы извиниться, что принял вас за сумасшедшего.
Ингольд взглянул на него, в глазах зажглась искра иронии.
– Извинение принимается, Руди. Я рад, что мы с Джил сумели убедить тебя...
– Да уж, – ощерился Руди, и колдун мягко засмеялся.
– Понятное дело, история была не из приятных. В следующий раз буду действовать профессиональнее.
Руди брел за ним по каменистой тропе, вытирая черную копоть с размалеванных рукавов своей залатанной куртки.
– Надеюсь, вы не собираетесь злоупотреблять этим, – сказал он. – Это слишком тяжело для ваших друзей.
Они шли почти до рассвета. Уже через несколько миль путники миновали продуваемые ветром серебряные склоны предгорий и стали пробираться по крутой, поросшей лесом долине, которая, казалось, вела прямо в сердце гор. Пахло совсем как в родной Калифорнии – осенними листьями, которые шуршали под ногами, тишину нарушали собственные шаги да доносящийся издалека плеск воды. Лишь однажды в лесу Ингольд, прервав молчание, сказал:
– Я избегаю главной горной дороги наверху и веду вас в Карст в обход. По дороге мы бы дошли быстрее, но она кишит беженцами, кроме того, там могут быть Дарки. А у меня нет никакого желания пускать в ход свой меч сегодня ночью.
Джил, едва переставлявшая ноги по разбитой земле, с пятнадцатифунтовым спящим ребенком на руках, поражалась, откуда Ингольд черпал силы, чтобы выдержать все это, начиная со сражения во Дворце Гея и схватки с Дарком в заброшенной лачуге у апельсиновой рощи, ведь он совсем не спал! Она задавалась вопросом, все ли колдуны обладают таким запасом сил или просто Ингольд сам по себе невероятно крепкий и выносливый? В тени капюшона его лицо было белым и измученным, вокруг глаз – темные круги от усталости. Красные рубцы остались на его лице после удара кнутообразного хвоста существа; плечи мантии были прожжены искрами; в пятнах слабого звездного света он шел через лесной мрак так прямо и уверенно, как какой-нибудь солидный господин, совершающий послеобеденный моцион.
Они вышли из рощицы к ручью, и переливы воды сразу стали громче. После лесного мрака даже слабый свет луны казался ярким, он высветил призрачный лесной ландшафт; темное пятно песчаного берега и вершины обточенных водой скал. Перед ними над руслом реки маячила черная стена горы, расплывчатая в немом свечении неба, сохранившего оранжевый отсвет далеких ночных огней.
– Вот, – указал Ингольд, – это Карст, и там мы должны найти то, что осталось от правительства Королевства Дарвет.
Карст напомнил Джил роскошный горный курорт, прекрасный своей изящной элегантностью просторных особняков, окруженный древними деревьями, за которыми она смогла различить детали невиданной доселе архитектуры, но почему-то, с другой стороны, жутко знакомой ей – пучки гладких узких пилястров, мотивы сплетающихся растений на капителях, лепные украшения, вырезанные из камня, с изощренным геометрическим орнаментом. Подходя к центру города, она увидела испуганных чем-то или кем-то овец и коров, привязанных или стоящих в загонах рядом с домами.
Когда путники выбрались из леса, дорога, по которой они шли, превратилась в мощеную булыжником мостовую, замшелые камни к центру улицы рассекались тонкой серебряной полоской воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Опустошенный, оцепеневший, потерявший способность соображать, Руди прошептал:
– Да, сэр.
Он осторожно пошел боком за колдуном, горящее дерево трещало в его руке. Заняв позицию у двери, Руди почувствовал присутствие этого существа, кошмарную ауру страха. Он чувствовал, как оно ударило в дверь, мягко, пробным толчком, немного выше уровня его глаз. Руди пытался сообразить: существо минует его в пределах досягаемости, если оно не коснется его, а что если оно повернется к ближайшему человеку, как только войдет в дверь? Но, с другой стороны, когда оно пройдет мимо, никто не помешает ему, Руди, выскользнуть в дверь и добежать до машины, и если машина заведется, если, разделавшись с Ингольдом и Джил, Тьма не бросится за ним, он будет спасен... Нет! Надо было покончить с этим сейчас – с этим врагом, существом из Пустоты, омерзительным пришельцем в теплый, тихий мир калифорнийской ночи...
Так размышляя, Руди стоял в темноте у двери с факелом в руке и ждал.
Последний отсвет углей угасал, теперь единственным светом в комнате был тлеющий факел Руди и сверкающее лезвие клинка, который Ингольд держал перед собой, его глаза блестели в отражении колдовского света, как глаза старого, озлобленного, загнанного волка. Мантия шуршала при каждом его вздохе, шелестел угасший, распадающийся, остывающий розовый пепел.
Ледяной ветер, который сочился из щелей двери, казалось, затих.
И в тот момент, когда дверь взорвалась, Ингольд шагнул вперед, клинок вспыхнул огненной дугой, встречая прорвавшуюся мощную волну Тьмы. Руди мельком увидел чудовищный врывающийся покров тени и бездонный всепоглощающий рот, обрамленный мокрыми щупальцами, извергающий дымящуюся слизь. Будто освобожденный от чар, Тир начал кричать, высокий, слабый, ужасающий звук вошел в мозг Руди, как игла. Меч сверкнул, разбрасывая огонь; существо отскочило, неправдоподобно подвижное для этой мягкой студенистой массы, ее вялый змеевидный хвост задел плечи Руди, когда раскручивался вихрь мрака. Существо наполнило комнату, как облако, его тьма покрывала их, казалось, распухая и пульсируя, будто все его вздутое отвратительное тело было одним скользким органом. Хвост взвился вверх, целясь в горло Ингольда, но тот успел проворно отскочить и пригнулся. В своей темной мантии он был едва виден в темноте; ошалевший, Руди смотрел на пылающий полукруг клинка колдуна и существо, хватавшее его, как гигантская тень руки.
Джил кричала:
– Огонь! Огонь!
Он не воспринимал смысла ее слов; опомниться заставил его жар факела, догоревшего почти до руки. Будто разбуженный от сна, он захлопнул дверь и бросил догорающий обломок в масляное пятно керосина. Дверь взорвалась, пламя опалило едва успевшего отскочить назад Руди.
Чудовище, оказавшееся в темно-красном свете, корчилось и извивалось, словно от боли, постоянно меняя форму и вздымаясь до потолка, но языки пламени уже взбирались на стены по сухим стропилам. Искры обожгли открытое лицо и руки Руди, когда он прыгнул через открытое пространство пола, бросился на кровать, наскочив на стену рядом с Джил. Искры, шипя, сыпались на сырую корчащуюся тень Тьмы.
Комната была печью, ослепляющей и удушающей. Бледный свет очерчивал силуэт существа, метавшегося туда-сюда в поисках выхода. Пойманное в ловушку огнем, оно сжалось до размеров кота и бросилось на Ингольда, кнутообразный хвост вытянулся в покрытый шипами шнур, хлещущий его по рукам, по глазам, царапая его тело. Клинок отсекал дымящиеся пряди от мягкой ткани, но существо было слишком расплывчатым, двигалось слишком быстро в сжатом пространстве. Задыхаясь от жара под дождем падающих искр, Джил и Руди увидели, что Ингольду все время приходится отступать назад в угол, где за кроватью прятались они с Тиром. Надо было любой ценой сохранить жизнь принцу. Ингольд пятился назад шаг за шагом до тех пор, пока Джил смогла протянуть руки через кровать и коснуться его плеча. Теперь, наряду с искрами, их жгло летающими каплями кислоты, рассыпающимися, как пот, с извивающегося тела существа.
Затем чудовище сделало ложный выпад когтями и хвостом, уворачиваясь от удара клинка, и прыжком бросилось на колдуна. В ту же секунду Ингольд кинулся через матрац к стене, между Джил и Руди. Как только он это сделал, случайно или намеренно, пропитанный керосином хлопок вспыхнул огненным снопом, опалившим край его плаща и накрывшим Дарка ревущей волной алого жара. Секунду Джил осознавала только дикий испуганный вопль ребенка у нее на руках, потом стена пламени опала, и появилась черная фигура, искривленная и скорченная, как обгоревший труп. Джил закричала, когда горячий ветер и тьма накрыли ее.
Потом все исчезло во внезапном ослепляющем каскаде света, ветра и холода.
4
Ветер во тьме. Ничего, кроме ветра во тьме. Джил пошевелилась, ее тело, промерзшее до костей, было сплошным сгустком боли. Ее тошнило. Кроме того, у нее было ощущение, будто она долго плыла в холодной воде и смертельно устала. В руках она почему-то сжимала теплый бархат, во рту был вкус земли и травы, куртка и волосы пропахли дымом.
Вокруг нее завывал ветер.
Преодолевая боль, она села. Ребенок у нее на руках молчал. В слабом звездном свете она смогла различить голые округлые холмы, вытянувшиеся по всем направлениям от нее, каменистые, молчаливые, овеваемые непрекращающимися ледяными ветрами с севера. Рядом с ней ничком лежал Ингольд, чуть дальше – Руди. Он лежал без движения, и Джил, преодолевая дрожь в голосе, спросила:
– Ты в порядке, Руди?
Его голос был подавленным:
– В порядке? – он с трудом поднял голову. – Я все еще пытаюсь выяснить, жив ли я? Ты... ты была здесь?
Она кивнула.
Он уронил голову на руки.
– Господи, а я-то надеялся, что все это было галлюцинацией. Выходит, что мы там, откуда пришел Ингольд?
«Он все еще не называет этого вслух», – подумала Джил. Она посмотрела вокруг на призрачный, залитый лунным светом ландшафт и сказала:
– Но это не Калифорния...
Руди поднялся, шатаясь, преодолевая слабость.
– Ребенок в порядке?
– Не знаю. Я не могу разбудить его. Но он дышит... – она прижала пальцы к восковой щеке ребенка, приблизила губы к маленькому розовому рту и почувствовала слабую струйку дыхания. – Ингольд сказал, что два перемещения в сутки могут принести ему большой вред.
– Что до меня, не думаю, что пережил бы еще одно... Давай развернем его и посмотрим, – он взял у нее ребенка, осторожно встряхнул его и, коснувшись губами холодной руки мальчика, покачал головой. – Нам лучше разбудить Ингольда. Джил, я ничего не понимаю...
Он повернулся, чтобы осмотреть бесплодный ландшафт. Уступ за уступом, холмы громоздились в цепь невысоких гор на севере, черная стена скалы окаймлялась освещенной звездами полосой снега. С юга их замыкала холмистая земля, за исключением темного ущелья, сквозь которое было видно мерцание далекой реки.
– Где бы мы ни были, черт возьми, нам бы лучше побыстрее где-нибудь укрыться. Если появится другое такое существо, мы пропали. Сэр! – позвал он Ингольда, который пошевелился и протянул руку, нашаривая рукоятку меча. – Вставайте.
– Обо мне не беспокойтесь, со мной будет все в порядке, – тихо отозвался Ингольд.
«Неправда», – подумала Джил. Она тронула его за плечо и увидела, что его мантия вся заляпана огромными пятнами обугленной слизи, которая отваливалась, как чешуйчатая черноватая грязь. Ею же был вымазан ее собственный правый рукав – плечо болело от ожога. Очевидно, Дарк, умирая, оказался достаточно близко, чтобы опалить его.
Ингольд между тем начал приходить в себя.
– Что с принцем? – прохрипел он.
– Не знаю. Он холодный, – расстроено ответила Джил.
Колдун вздохнул, медленно сел и потянулся, чтобы взять ребенка из рук Руди. Он прислушался к дыханию Тира и легонько пошлепал его по щекам. Потом он закрыл глаза и надолго, казалось, погрузился в медитацию. Только слабый стон ветра нарушал тишину, окружавшая их ночь явно таила в себе опасность. Мрак покрывал землю, и это странное ощущение погружения в бездну, это ледяное соприкосновение с Тьмой для Руди и Джил были достаточны, чтобы осознать, сколь беззащитны они в этом неизвестном им мире, заполненном неизъяснимым ужасом перед неизвестностью.
Наконец Тир всхлипнул и заплакал; слабый настойчивый плач измученного ребенка. Ингольд качал у груди и шептал ласковые неразборчивые слова, пока тот опять не затих, потом взял его, взглянув на мгновение в темную даль, ласково поглаживая вьющиеся черные волосы мальчика. На секунду Джил увидела не волшебника, спасающего принца и наследника Королевства, а только старика, нежно баюкающего дитя своего погибшего друга.
Он поднял глаза.
– Нам нельзя оставаться здесь. Уходим.
Руди поднялся на негнущиеся ноги и подал руку сначала Джил, потом Ингольду.
– Да, но куда? – спросил он, наблюдая, как колдун, передав ребенка Джил, вытер лезвие меча о край мантии и вложил его в ножны. – Куда?
– Думаю, – медленно проговорил колдун, – что лучше всего направиться в Карст, старую летнюю столицу Королевства. Он расположен на холмах в пятнадцати милях отсюда. Там мы сможем получить убежище и пищу, кроме того, беглецы из Гея, которые, насколько мне известно, укрылись там, нам что-нибудь сообщат...
Руди встревоженно запротестовал:
– Это чертовски далеко, притом ночь, а у меня на руках маленький ребенок...
– Ты, конечно, можешь оставаться здесь, – великодушно согласился старик.
– Премного благодарен.
Когда они двинулись в путь, восходящая луна залила холмы слабым серебряным светом. Мягкая мантия Ингольда своим шелестом заполняла тишину, окружавшую плотным облаком троих измученных путников.
– Ингольд, – неуверенно начал Руди, когда они двинулись вниз по длинному откосу, – я хотел бы извиниться, что принял вас за сумасшедшего.
Ингольд взглянул на него, в глазах зажглась искра иронии.
– Извинение принимается, Руди. Я рад, что мы с Джил сумели убедить тебя...
– Да уж, – ощерился Руди, и колдун мягко засмеялся.
– Понятное дело, история была не из приятных. В следующий раз буду действовать профессиональнее.
Руди брел за ним по каменистой тропе, вытирая черную копоть с размалеванных рукавов своей залатанной куртки.
– Надеюсь, вы не собираетесь злоупотреблять этим, – сказал он. – Это слишком тяжело для ваших друзей.
Они шли почти до рассвета. Уже через несколько миль путники миновали продуваемые ветром серебряные склоны предгорий и стали пробираться по крутой, поросшей лесом долине, которая, казалось, вела прямо в сердце гор. Пахло совсем как в родной Калифорнии – осенними листьями, которые шуршали под ногами, тишину нарушали собственные шаги да доносящийся издалека плеск воды. Лишь однажды в лесу Ингольд, прервав молчание, сказал:
– Я избегаю главной горной дороги наверху и веду вас в Карст в обход. По дороге мы бы дошли быстрее, но она кишит беженцами, кроме того, там могут быть Дарки. А у меня нет никакого желания пускать в ход свой меч сегодня ночью.
Джил, едва переставлявшая ноги по разбитой земле, с пятнадцатифунтовым спящим ребенком на руках, поражалась, откуда Ингольд черпал силы, чтобы выдержать все это, начиная со сражения во Дворце Гея и схватки с Дарком в заброшенной лачуге у апельсиновой рощи, ведь он совсем не спал! Она задавалась вопросом, все ли колдуны обладают таким запасом сил или просто Ингольд сам по себе невероятно крепкий и выносливый? В тени капюшона его лицо было белым и измученным, вокруг глаз – темные круги от усталости. Красные рубцы остались на его лице после удара кнутообразного хвоста существа; плечи мантии были прожжены искрами; в пятнах слабого звездного света он шел через лесной мрак так прямо и уверенно, как какой-нибудь солидный господин, совершающий послеобеденный моцион.
Они вышли из рощицы к ручью, и переливы воды сразу стали громче. После лесного мрака даже слабый свет луны казался ярким, он высветил призрачный лесной ландшафт; темное пятно песчаного берега и вершины обточенных водой скал. Перед ними над руслом реки маячила черная стена горы, расплывчатая в немом свечении неба, сохранившего оранжевый отсвет далеких ночных огней.
– Вот, – указал Ингольд, – это Карст, и там мы должны найти то, что осталось от правительства Королевства Дарвет.
Карст напомнил Джил роскошный горный курорт, прекрасный своей изящной элегантностью просторных особняков, окруженный древними деревьями, за которыми она смогла различить детали невиданной доселе архитектуры, но почему-то, с другой стороны, жутко знакомой ей – пучки гладких узких пилястров, мотивы сплетающихся растений на капителях, лепные украшения, вырезанные из камня, с изощренным геометрическим орнаментом. Подходя к центру города, она увидела испуганных чем-то или кем-то овец и коров, привязанных или стоящих в загонах рядом с домами.
Когда путники выбрались из леса, дорога, по которой они шли, превратилась в мощеную булыжником мостовую, замшелые камни к центру улицы рассекались тонкой серебряной полоской воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40