— Это я! — крикнул он.
Двери распахнулись и ударились о стены внутри. У бассейна стоял Лайонел.
— Это я! — крикнул он.
Эдит швырнуло к нему, и, остановившись у бассейна, она уставилась на кровавую воду.
Лайонел плавал у самой поверхности и снизу смотрел на нее.
Эдит охватило безумие. Она попятилась и, крича и спотыкаясь, ринулась в коридор. С лестницы метнулась какая-то фигура и схватила ее за плечи. Эдит с отчаянной силой пыталась освободиться, из горла вырывались безумные крики. Державший ее что-то кричал, но она слышала лишь собственный голос. Потом ее ударили в челюсть, и вдруг она почувствовала, как с бесконечным криком падает, погружается в бездну.
* * *
15 ч. 31 мин.
Эдит снова пошевелилась и резко открыла глаза. Несколько мгновений она смотрела на капот автомобиля, потом в замешательстве повернулась и, вздрогнув, увидела его. Она посмотрела на него с молчаливым вопросом.
— Извините, что пришлось вас ударить, — сказал он.
— Это были вы?
Он кивнул.
Эдит быстро огляделась.
— А Лайонел?
— Его тело в багажнике.
Она было двинулась к двери машины, но Фишер удержал ее.
— Вам лучше не смотреть на него.
Эдит продолжала вырываться.
— Не надо, — сказал он.
Эдит отступила, отворачивая лицо. Фишер молча сел, слушая ее рыдания.
Она резко повернулась к нему.
— Уедем отсюда.
Он не пошевелился.
— В чем дело?
— Я остаюсь.
Эдит не поняла.
— Я войду внутрь.
— Внутрь? — ужаснулась она. — Вы не знаете,что это похоже.
— Я должен...
— Вы не знаете, на что это похоже! — перебила Эдит. — Он убил моего мужа! Убил Флоренс Таннер! И убил бы меня, если бы вы не вернулись! Там ни у кого нет ни малейшего шанса!
Фишер не стал спорить.
— Не хватит ли двух смертей? Вы тоже хотите умереть?
— Смерть не входит в мои планы.
Она сжала его руку.
— Не оставляйте меня, пожалуйста.
— Я должен.
— Нет.
— Должен.
— Пожалуйста, не надо!
— Эдит, я должен.
— Нет! Не надо! Не надо! Нет никакого смысла входить туда!
— Эдит. — Фишер взял ее руку в обе ладони и подождал, пока ее крик утихнет. — Послушайте.
Закрыв глаза, она замотала головой.
— Я должен. Ради Флоренс. Ради вашего мужа.
— Они бы не захотели, чтобы вы...
— Я хочу этого, — прервал ее Фишер. — Мне это нужно. Если сейчас я покину Адский дом, то, возможно, тоже заползу в могилу и умру. За всю неделю я ничего не сделал. Пока Флоренс и ваш муж изо всех сил старались решить задачу...
— Но они не смогли решить ее! Ее не решить!
— Может быть, и не решить. — Он помолчал. — И все же я попробую.
Эдит быстро взглянула на него и ничего не сказала, остановленная его взглядом.
— Я попробую, — сказал он.
Они помолчали, потом Фишер спросил:
— Вы водите машину, правда?
Он увидел искру надежды у нее в глазах, хотя она ответила:
— Нет.
Он мягко улыбнулся.
— Водите.
Эдит уронила подбородок на грудь.
— Вы умрете, — сказала она. — Как Лайонел. Как Флоренс.
Фишер медленно вздохнул.
— Значит, умру.
* * *
Фишер перешел мост и устало направился по дорожке вокруг пруда. Теперь он был один. На несколько мгновений осознание этого наполнило его таким страхом, что он чуть не повернул и не побежал назад.
Эдит, уезжая, плакала и тщетно пыталась сдержаться. Слезы текли у нее по щекам, когда она развернула «кадиллак» и поехала в туман. Теперь Фишеру в любом случае придется войти в дом. По такому холоду он не сможет пешком добраться до Карибу-Фолс.
Под подошвами его кроссовок хрустел гравий. «Что я собираюсь делать?» — думал Фишер. В голове не было ни малейшей идеи. Добилась ли Флоренс чего-нибудь? А Барретт? Он не мог узнать этого. Может быть, ему придется снова начать все сначала.
Его охватила дрожь, и он напряг мышцы спины, чтобы совладать с ней. Не важно, что предстоит сделать. Он здесь и что-то делает. Эдит будет привозить ему еду и оставлять на крыльце. И так же не важно, как долго это продлится. В данный момент важно лишь одно.
Шагая вперед, он ощутил, как на грудь давит медальон, подаренный ему Флоренс. Он сказал Эдит, что собирается сделать это и ради Барретта, но на самом деле делал это ради Флоренс. Это ей он мог помочь, должен был помочь.
Впереди во мгле вздымался дом. Фишер остановился и посмотрел на него. Этот дом мог стоять здесь тысячу лет. Может быть, в этом таилась разгадка овладевших им темных сил? Фишер не знал. Но если он не сможет найти ответа, то и никто не сможет — в этом он был уверен.
Он молча поднялся по ступеням и подошел к двери. Она все еще была открыта с тех пор, как он вынес из дома тело Барретта. Фишер долго колебался, чувствуя, что вход в Адский дом окончательно и бесповоротно решит его судьбу.
К черту! Все равно, что за судьба у него сейчас?
Он вошел и захлопнул дверь. Потом подошел к телефону и снял трубку. Молчание. Связи не было. «А ты чего ожидал?» — спросил он себя и положил трубку на стол.
Теперь он совершенно отрезан от мира. Фишер повернулся и огляделся.
Он шел через вестибюль с таким чувством, будто дом глотает его заживо.
* * *
18 ч. 29 мин.
В большом зале за огромным круглым столом Фишер ел бутерброд и прихлебывал кофе — Эдит привезла два мешка еды и снова уехала, не сказав ни слова. «Это безумие», — думал Фишер. Эта мысль не покидала его последний час.
Атмосфера в Адском доме была совершенно спокойной.
Ему даже не пришлось раскрываться, чтобы понять это. Осознание этого быстро окрепло, когда он прошел по дому — сначала по второму этажу, по всем жилым комнатам, свободным и тем, где недавно жили. Он ощутил бы любое, самое незначительное присутствие темных сил. Но ничего не было. Какой-то абсурд! Что же тогда с такой свирепостью убило Барретта? Что чуть не погубило Эдит? Он явно ощущал это присутствие, когда бежал по лестнице в погреб. А теперь оно исчезло — дом казался пустым, очищенным, как после работы реверсора. Но это не было и какой-то хитростью, Фишер не сомневался в этом. Когда вчера он впервые раскрылся, то ощутил, как в доме что-то затаилось. Он недооценил силу и коварство этого чего-то, но знал, что оно здесь.
А теперь его не было.
Фишер уставился в пол. У ног лежал один из гальванометров Барретта, корпус его треснул, и из щели, как полированные кишки, торчали пружины и катушки. Его взгляд переместился на другое разбитое оборудование, валявшееся на ковре, потом на реверсор и задержался на огромной вмятине на передней панели. Нечто опустошительное поразило этот зал, оборудование и самого Барретта.
И куда же оно делось?
Он вздохнул и, упершись подошвами кроссовок в край стола, откинулся на спинку кресла. Что дальше? Он вернулся сюда, полный твердой решимости, готовый сражаться. И что же? Он не продвинулся ни на дюйм. Здесь даже нечего было делать.
Фишер прошел по всем помещениям первого этажа, задержался почти на двадцать минут в обеденном зале, глядя на тамошние разрушения — массивный стол, забитый в камин, огромную разбитую люстру на полу, перевернутые кресла, осколки фаянса и стекла, кофейник и блюдо, разбросанные вилки и ножи, засохшую пищу, кофейное пятно, желтоватые кляксы сахара и сливок. Глядя на все это, Фишер пытался вычислить, что здесь произошло. Кто из двоих был прав? Действительно ли причиной того нападения была Флоренс, как утверждал Барретт? Или нападал Дэниэл Беласко, как утверждала Флоренс?
Этого не узнать. Фишер миновал кухню и через западный выход прошел в бальный зал. Что заставило двигаться люстру? Электромагнитное излучение или мертвец?
Он зашел в гараж, в театр, в погреб, прошел вдоль бассейна, заглянул в парилку. Что напало на Барретта там? Бессмысленная энергия или Беласко?
Винный погреб. Фишер простоял там несколько минут, глядя на открытую нишу в стене. И там ничего, пустота.
Где же энергия?
* * *
Фишер поднял с пола магнитофон и поставил на стол. Отыскав шнур питания, он воткнул его в сеть и удивился, что магнитофон работает. Перемотав ленту, Фишер поставил магнитофон на воспроизведение.
«Погодите!» — громко сказал голос Барретта, потом послышалось какое-то шарканье. Фишер услышал чье-то тяжелое дыхание — его? Потом Барретт сказал: «Мисс Таннер выходит из транса. Преждевременное сокращение, вызвавшее в организме шок». Несколько мгновений тишины, и магнитофон был выключен.
Фишер отмотал ленту назад и снова включил воспроизведение. «Начинает конденсироваться телеплазменная вуаль», — проговорил голос Барретта Молчание. Фишер вспомнил туманную материю, что влажной пеленой покрыла голову и плечи Флоренс. Почему Флоренс породила физические явления? Этот вопрос все еще тревожил его. «Отдельные нити соединяются в единую пленку», — прозвучал голос Барретта. Фишер снова отмотал ленту и пустил воспроизведение. Послышалось: «Частота дыхания медиума — двести десять. Динамометр — тысяча четыреста шестьдесят. Температура...» Голос прервался от чьего-то вскрика. «Эдит», — вспомнил Фишер. Кратковременное молчание, потом голос Барретта произнес: «В воздухе чувствуется присутствие озона».
Фишер остановил ленту, перемотал ее и снова пустил магнитофон на воспроизведение. Что можно надеяться узнать, воспроизводя эти мгновения? Они не добавили ничего, лишь подтвердили Флоренс то, во что верила она, а Барретту — во что верил он. Фишер остановил катушку и включил воспроизведение. «На сеансе присутствуют доктор и миссис Лайонел Барретт, мистер Бенджамин...» Фишер остановил ленту и отмотал подальше.
Остановив ее и запустив воспроизведение, он услышал, как истерический голос — явно принадлежавший Флоренс, хотя и не слишком похожий, — выкрикнул: "Я не хочу вредить вам, но я должен! Должен!" После недолгой паузы голос, чуть ли не задыхаясь от злобы, произнес: "Предупреждаю. Убирайтесь из этого дома, пока я не убил вас всех!"
Внезапный стук. Испуганный вскрик Эдит: «Что это?» Фишер остановил ленту, отмотал назад и снова прослушал угрозу. Это был голос Дэниэла Беласко? Он прослушал его пять раз, но это ему ничего не дало. Наверное, Барретт был прав: подсознание Флоренс могло создать голос, персонажа и угрозу.
Тихо выругавшись, он снова отмотал ленту назад и прослушал тот же кусок. «Покинуть дом», — властно произнес голос Красного Облака. Было ли действительно такое существо, или это тоже часть личности Флоренс? Фишер покачал головой. Послышалось какое-то ворчание. «Нехорошо. — Голос явно принадлежал Флоренс, старавшейся говорить на низких тонах. — Здесь слишком долго. Не слушай. Не понимай. Слишком много болит внутри». Фишер не сдержал улыбки, хотя слова вызвали боль. Это было такое грубое подражание голосу индейца «Границы. Нации. Пределы. Не знаю, что это значит. Крайности и границы. Пределы и крайности. — Пауза. — Не знаю».
— Дерьмо, — сказал Фишер и нажал на кнопку, чтобы остановить протяжку.
Он отмотал ленту еще больше назад и включил воспроизведение. Молчание. Потом послышался голос Барретта: «А теперь, если позволите...» — «Красное Облако ведет женщину Таннер, — перебил его заниженный голос Флоренс. — Ведет второй медиум на этой стороне. Говори с женщиной Таннер. Приведи ей другие духи».
Фишер прослушал весь сеанс: обращение Флоренс к духам и гимн, ее погружение в транс — низкие вибрирующие стоны, хриплые вздохи, беспристрастный голос Барретта, фиксирующий показания приборов, его описание материализации, раскатистый хохот, вскрик Эдит.
Дальше лента моталась беззвучно. Фишер выключил магнитофон. «Ноль», — подумал он. Кого он дразнил, вернувшись сюда, как Дон Кихот? Какой смех.
Он встал. Нет, он не покинет дом. Пока что-нибудь не случится. Пока не начнут связываться нити. Где-то здесь таится ответ. Ладно, он снова обойдет дом. Обшарит каждый закоулок, пока не найдет хотя бы маленькое пятнышко догадки, которую ищет. Дом казался пустым, но где-то здесь жило что-то достаточно сильное, чтобы убить.
Фишер найдет его, даже если на это потребуется год.
Двинувшись через зал, он начал раскрываться. Теперь это казалось безопасным Впрочем, в этом не виделось смысла. И все же ему хотелось что-то сделать.
И только он сбросил последнюю защиту, что-то толкнуло его. Он входил в вестибюль и от неожиданного толчка чуть не упал. Покачнувшись, Фишер машинально поднял перед собой руки и приготовился к защите.
Но больше ничего не было. Фишер сердито осмотрелся. Он понимал, что должен снова раскрыться. Наконец-то появилось что-то осязаемое. Если не считать, что оно застало его врасплох. Он не посмел выставиться так же, как накануне.
Фишер стоял в нерешительности, чувствуя, как что-то витает вокруг, и ему хотелось встретиться с этим лицом к лицу, но в то же время было страшно.
Разозлившись на свою слабость, он раскрылся.
И тут же что-то схватило его за руку и потянуло к южному коридору. Фишер запнулся и остановился. Он опустил руки, которые на мгновение прикрыли солнечное сплетение. Ему пришлось приостановить раскрытие и захлопнуться, как жалкая испуганная устрица.
Он приоткрыл дверь в себя и ощутил, как нечто просачивается в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36