Шваль, — сказал Сет. — У твоих клиентов нет стиля. Они неразборчивы и грубы. Бомбы в автобусах, — Сет с отвращением поджал губы. — Расчлененные дети.
На какое-то мгновение Сосулька задумался, нет ли в характере Сета чего-то, что он пропустил. Но потом понял, что неприятие Сета было эстетического характера, а не морального. Если бы Сету по плану для убийства какой-нибудь важной персоны, чтобы отвлечь внимание, требовалось бы убить детей и ему достаточно заплатили, он сделал бы эго.
А я, подумал Сосулька, и он твердо в это верил, никогда не согласился бы на убийство детей. Ни при каких обстоятельствах. Никогда.
— Террористы могут атаковать церковь, они считают, что этот институт коррумпирован, они могли бы похитить кардинала, чья позиция расходится с их собственной. Они ведь уже однажды напали на Папу, ведь так? Но я вам говорю, я не слышал ни о ком, кому был бы нужен кардинал. Я уверен, вы не там ищете.
— В таком случае, — сказал Сет и развел руки в стороны, — скажи нам, как профессионал профессионалу, — Сет явно издевался, — где, по твоему мнению, мы должны искать?
— А вы думали о самой церкви? — спросил Медичи. — Кто-нибудь внутри церкви?
Сет повернулся к своему партнеру.
— Возможно, — пожал плечами Сосулька.
— Я не уверен, — сказал Сет.
— В том, что кардинал может быть жертвой церкви?
— В том, что этот хищник говорит правду.
— Это правда! — настаивал Медичи.
— Скоро мы это выясним, — Сет повернулся к Сосульке. — Сделаем теперь по-твоему.
— Благодарю за запоздалое доверие.
— Важно использовать каждый метод. Сила сама по себе может заставить врать. Инъекции могут повлечь за собой запрограммированные ответы. Но оба метода дополняют друг друга.
— Тогда я попробую амитал натрия. Отойди в сторонку. Ты сказал, теперь моя очередь.
9
В полубессознательном состоянии Медичи осел на стуле. С его шеи сняли петлю, но самого не стали отвязывать от стула. Теоретически, амитал натрия должен был отключить его ментальные “цензоры”, что позволяло получить информацию, которую Медичи мог не выдать даже под пытками. Хитрость заключалась в том, чтобы ввести такое количество амитала, которое не сделало бы ответы Медичи бессвязными и не погрузило бы его в полностью бессознательное состояние.
Теперь настал черед Сосульки занять место перед пленником. Держа в руках почти пустой шприц, он задал ключевой вопрос, который привел его из Австралии в Канаду и, наконец, в Италию.
— Тебе говорит о чем-нибудь выражение “Ночь и Туман”? Медичи отвечал медленно, его язык, казалось, прилип к небу.
— Да… связано с войной.
— Правильно. Вторая мировая война. Нацисты использовали “Ночь и Туман” как тактику террора. Любой человек, нелояльный к Третьему Рейху, рисковал исчезнуть без следа, раствориться в ночи и тумане, — Сосулька говорил медленно и отчетливо, чтобы каждое слово дошло до Медичи. — “Ночь и Туман” вернулись? Ты слышал какие-нибудь слухи о том, что они снова действуют? Медичи покачал головой:
— Нет. Никаких слухов о “Ночи и Тумане”.
— Постарайся вспомнить. Обращались ли к тебе террористы или группа, выдающая себя за террористов? Кто-нибудь спрашивал информацию о Павелике? Нанимали ли тебя для установки наблюдения за кардиналом?
— Нет, не нанимали, — прошептал Медичи. — Никто не спрашивал о нем.
— Кто, ты думаешь, похитил кардинала?
— Не знаю.
— Почему его похитили?
— Не знаю.
— Может, кто-нибудь из церкви отвечает за его исчезновение?
— Не знаю.
Сет шагнул вперед:
— Последний ответ интересен. Он не знает, могли это сделать кто-нибудь из церкви.
Сосулька понимал, о чем говорит Сет. Сорок минут назад Медичи настаивал на том, чтобы они обратили внимание на церковь.
— Раньше он цеплялся за любую возможность, лишь бы отвлечь нас. Он ничего не знает.
— Но, я подумал, его предположение следует проверить.
— Церковь? Почему бы и нет? Мы должны проверить все варианты. Вполне возможно, кому-то из церкви стало известно то, что знал кардинал, и этот человек передал информацию “Ночи и Туману”.
— Или кто-то в самой церкви и есть “Ночь и Туман”.
— Павелик, — Сосульку переполняла ненависть. — Сорок лет этот подонок держал на крючке наших отцов. Его записи. Один Бог знает, сколько денег он требовал в обмен на молчание об этих документах. Павелик — единственный человек вне группы, который знал, что связывает наших отцов. “Ночь и Туман” не смогли бы организовать террор против наших отцов, не зная, что было в папках кардинала.
— Логично, — сказал Сет, — но совсем не обязательно, что это так. Возможно, есть другое объяснение, которое мы упустили из виду.
— Например?
— В этом вся проблема. Мы знаем слишком мало, — сказал Сет, — но и этот тоже. Предлагаю присмотреться к частной жизни кардинала.
— “Частной”? — Сосулька рассмеялся. — Я не знал, что кардиналам позволено иметь “частную” жизнь, — он заколебался. — А как с… — он показал на Медичи.
— Его, конечно, надо убрать. Для нас он бесполезен, даже опасен. Еще одной инъекции будет достаточно. Безболезненно, — Сет пожал плечами, — возможно, даже приятно.
— Но все равно остаются мужчина и женщина, которые стояли в аллее, когда мы брали его. Ты ведь их тоже заметил. Они прятались там не случайно. У них был тот же интерес, что и у нас. Медичи.
— Если мы встретим их еще раз, убьем, — по блеску в глазах Сета можно было предположить, что и это он находит приятным.
Кошмары прошлого и настоящего
1
Извилистая дорога поднималась все выше, двигатель взятого напрокат “фольксвагена” начал чихать. На таком подъеме он отказывался увеличивать обороты. Проехав еще пятьсот метров, Сол почувствовал запах бензина и свернул на площадку у обочины дороги.
На заднем сиденье заворочалась и проснулась Эрика. Она посмотрела на долину впереди и зажмурилась от яркого утреннего солнца. Небо было бирюзовое, поля фермеров — изумрудные. Зевая, Эрика взглянула на часы.
— Ты за рулем с заката. Наверное, измучился. Давай я подменю.
— Справлюсь. Осталось всего пятнадцать километров.
— Пятнадцать километров? Тогда почему мы остановились?
— Мы чуть не загорелись. — Эрика принюхалась.
— Теперь чувствую. Бензин.
— Думаю, это карбюратор, — Сол открыл дверь, вышел из машины и поднял капот.
Двигатель покрылся жидкой пленкой. Валил пар. Эрика подошла сзади и посмотрела на двигатель.
— Дай-ка твой складной нож, — сказала она.
Открыв лезвие, она подкрутила регулировочный винт карбюратора. Солу не надо было объяснять ее действия. Машина, которую они взяли напрокат в Вене, была отрегулирована для поездок по городу. Теперь, на приличной высоте над уровнем моря, карбюратор не мог смешивать достаточное количество разряженного горного воздуха с бензином, чтобы горючее воспламенялось от свечей. Двигатель потек. Излишки горючего затекали в карбюратор. Проблему можно было решить с помощью простого складного ножа.
— Еще пять минут, и мы бы пошли пешком, — сказал Сол.
— Побежали, так будет вернее, — рассмеялась Эрика. — И быстро, пока не взорвался бензобак. Мы слишком долго прожили в пустыне и забыли, что высота может быть причиной кое-каких проблем.
Длинные черные волосы Эрики блестели на солнце, бежевый пиджак подчеркивал ее карие глаза. Никогда Сол не любил ее больше, чем сейчас.
— Надеюсь, это все, о чем мы забыли. Не хотелось бы думать, что после стольких лет без практики до сих пор нам просто везло. А теперь мы совершаем ошибки.
— Продолжай думать в том же духе. Это спасет нас от излишней самоуверенности.
— Вот этим-то я как раз не страдаю.
Им хотелось поскорее двинуться в путь, они взяли себя в руки и стали ждать, пока бензин испарится с двигателя. Вниз и вверх простирались зеленые склоны. Дышать на высоте шесть тысяч метров было трудновато. Вдали возвышались покрытые снегом горные вершины. При других обстоятельствах этот драматический пейзаж — Швейцарские Альпы к югу от Цюриха — мог бы загипнотизировать.
Сол захлопнул капот.
— Думаю, теперь ехать безопасно. Судя по карте, эта дорога ведет вниз, в соседнюю долину. Но Миша проверял имена в этом списке. Его агенты наверняка уже были там, куда мы едем. Если бы они узнали что-то существенное, нам бы об этом сказали. Стоит приготовиться к разочарованию.
— С чего-то мы должны начать.
— Да. И если ответа нет здесь, он где-то еще… Будем продолжать поиски, пока все не выясним.
2
Деревня называлась Виссендорф, — примерно сто домов на небольшом плато, на склонах — пастбища. Дорога вела через эту деревню. Дома были узкими и в основном четырехэтажными, верхние этажи нависали над нижними, будто были специально спроектированы, чтобы в случае дождя служить укрытием для пешеходов. Остроконечные крыши, слегка загибающиеся вверх по краям, походили на ели, но в то же время тщательно сделанные перила, подоконники и двери напоминали о домиках-пряниках.
Сол остановил машину напротив гостиницы. Над входом висела огромная пивная кружка с крышкой. Он повернулся к Эрике:
— Кто из нас спросит, где живет Эфраим Авидан? У швейцарцев нет собственного языка, они говорят на языке ближайшей к ним страны.
— Твой немецкий лучше моего, — сказала Эрика. — Но мы на юге Швейцарии. Французский у нас в общем-то одинаков, но мой итальянский…
— Гораздо лучше моего. Кроме того, извини за сексремарку, но, возможно, они будут гораздо доброжелательней к чужестранке, чем к чужестранцу. Попробуешь?
С улыбкой, которая, однако, не скрывала ее озабоченного настроения, Эрика открыла дверцу и вышла из машины.
Сол нетерпеливо ждал. До того, как он дал обещание своим бывшим коллегам не принимать помощи ни от какой разведки, Сол успел получить существенную помощь от Миши и Моссада. Он не считал, что его можно обвинить в нарушении данного слова, если он воспользуется этой помощью. Во-первых, Миша предоставил им израильские паспорта с Другими данными и фамилиями. Во-вторых, Миша дал им достаточно Денег на возникающие траты в связи с их поисками. Он также снабдил их оружием, но Сол и Эрика не хотели рисковать при пересечении границы и спрятали его до того, как покинули Австрию.
Но в данный момент главный вклад Миши в их поиски — фотокопия записей из его записной книжки, список фамилий и информация об этих людях. Первым в списке стоял Эфраим Авидан.
“Какое отношение этот список имеет к исчезновению моего отца?” — спросила Эрика.
“Понятия не имею”, — ответил Миша.
“Я не верю. Ты бы не стал составлять этот список, если бы между ними не было связи”.
“Разве я сказал, что нет связи? Мы знаем их адреса, привычки, бывшие места работы”.
“Бывшие?”
“Все они служили в Моссаде, все вышли в отставку. Но ты спросила, какое это имеет отношение к исчезновению твоего отца, а эту головоломку я еще не решил”.
“Они говорят, что не знают моего отца? Они не отвечают на вопросы? В чем проблема?”
“У меня не было возможности спросить их о чем-либо”.
“Попробуй еще раз. Маневрируй”.
“Не могу. Этих людей объединяют еще два фактора. Они выжили в нацистских концлагерях…”
“И?”
“Они все исчезли”.
Как и отец Эрики.
Открылась дверь в гостиницу. Сол не мог что-либо прочитать по лицу Эрики, когда она садилась в машину.
— Есть что-нибудь? — спросил он.
— Не сказала бы, что из них фонтаном бьет информация. Догадываюсь, мы не первые, кто спрашивает об Авидане, а здешние люди не очень-то настроены беседовать с приезжими — будь то мужчина или женщина, — которые не прибыли сюда тратить деньги, как туристы.
Сол обдумал услышанное.
— Кто бы ни был здесь до нас, это люди Миши.
— Может быть. Давай выясним. Я знаю, как ехать. Сол повел машину по узкой улочке.
— Это за деревней. Третья ферма слева.
Машина набрала скорость.
Дом был старый, с белыми оштукатуренными стенами. Он стоял у подножия следующего, поросшего травой холма. Хотя он был шире других домов в деревне, крыша у него тоже была остроконечная, что делало его силуэт схожим с силуэтами гор за ним. Сол свернул и поехал по незаасфальтированной, грязной дороге. Когда он остановил машину перед домом, со стороны кладбища можно было ясно расслышать звон колокольчиков. В солнечных лучах долина стала еще великолепней. Однако Сол не обращал внимания на окружающую его красоту, все его мысли были заняты списком из книжки Миши.
Первая фамилия по списку.
Они вышли из машины. На террасе дома появилась женщина с красивым, но скорее мужской красотой, лицом. Выглядела она лет на тридцать, у нее были светлые, выгоревшие на солнце волосы и здоровый румянец. Одетая в крепкие ботинки с шерстяными гольфами, кожаную юбку и синюю клетчатую рубашку с засученными рукавами, женщина отличалась атлетическим телосложением. Стуча ботинками, она прошла по деревянной террасе и, спустившись по ступенькам, остановилась, подозрительно глядя на приехавших. Сол считал само собой разумеющимся то, что большую часть беседы будет вести Эрика, — так бы поступил и он, если бы был хозяином мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
На какое-то мгновение Сосулька задумался, нет ли в характере Сета чего-то, что он пропустил. Но потом понял, что неприятие Сета было эстетического характера, а не морального. Если бы Сету по плану для убийства какой-нибудь важной персоны, чтобы отвлечь внимание, требовалось бы убить детей и ему достаточно заплатили, он сделал бы эго.
А я, подумал Сосулька, и он твердо в это верил, никогда не согласился бы на убийство детей. Ни при каких обстоятельствах. Никогда.
— Террористы могут атаковать церковь, они считают, что этот институт коррумпирован, они могли бы похитить кардинала, чья позиция расходится с их собственной. Они ведь уже однажды напали на Папу, ведь так? Но я вам говорю, я не слышал ни о ком, кому был бы нужен кардинал. Я уверен, вы не там ищете.
— В таком случае, — сказал Сет и развел руки в стороны, — скажи нам, как профессионал профессионалу, — Сет явно издевался, — где, по твоему мнению, мы должны искать?
— А вы думали о самой церкви? — спросил Медичи. — Кто-нибудь внутри церкви?
Сет повернулся к своему партнеру.
— Возможно, — пожал плечами Сосулька.
— Я не уверен, — сказал Сет.
— В том, что кардинал может быть жертвой церкви?
— В том, что этот хищник говорит правду.
— Это правда! — настаивал Медичи.
— Скоро мы это выясним, — Сет повернулся к Сосульке. — Сделаем теперь по-твоему.
— Благодарю за запоздалое доверие.
— Важно использовать каждый метод. Сила сама по себе может заставить врать. Инъекции могут повлечь за собой запрограммированные ответы. Но оба метода дополняют друг друга.
— Тогда я попробую амитал натрия. Отойди в сторонку. Ты сказал, теперь моя очередь.
9
В полубессознательном состоянии Медичи осел на стуле. С его шеи сняли петлю, но самого не стали отвязывать от стула. Теоретически, амитал натрия должен был отключить его ментальные “цензоры”, что позволяло получить информацию, которую Медичи мог не выдать даже под пытками. Хитрость заключалась в том, чтобы ввести такое количество амитала, которое не сделало бы ответы Медичи бессвязными и не погрузило бы его в полностью бессознательное состояние.
Теперь настал черед Сосульки занять место перед пленником. Держа в руках почти пустой шприц, он задал ключевой вопрос, который привел его из Австралии в Канаду и, наконец, в Италию.
— Тебе говорит о чем-нибудь выражение “Ночь и Туман”? Медичи отвечал медленно, его язык, казалось, прилип к небу.
— Да… связано с войной.
— Правильно. Вторая мировая война. Нацисты использовали “Ночь и Туман” как тактику террора. Любой человек, нелояльный к Третьему Рейху, рисковал исчезнуть без следа, раствориться в ночи и тумане, — Сосулька говорил медленно и отчетливо, чтобы каждое слово дошло до Медичи. — “Ночь и Туман” вернулись? Ты слышал какие-нибудь слухи о том, что они снова действуют? Медичи покачал головой:
— Нет. Никаких слухов о “Ночи и Тумане”.
— Постарайся вспомнить. Обращались ли к тебе террористы или группа, выдающая себя за террористов? Кто-нибудь спрашивал информацию о Павелике? Нанимали ли тебя для установки наблюдения за кардиналом?
— Нет, не нанимали, — прошептал Медичи. — Никто не спрашивал о нем.
— Кто, ты думаешь, похитил кардинала?
— Не знаю.
— Почему его похитили?
— Не знаю.
— Может, кто-нибудь из церкви отвечает за его исчезновение?
— Не знаю.
Сет шагнул вперед:
— Последний ответ интересен. Он не знает, могли это сделать кто-нибудь из церкви.
Сосулька понимал, о чем говорит Сет. Сорок минут назад Медичи настаивал на том, чтобы они обратили внимание на церковь.
— Раньше он цеплялся за любую возможность, лишь бы отвлечь нас. Он ничего не знает.
— Но, я подумал, его предположение следует проверить.
— Церковь? Почему бы и нет? Мы должны проверить все варианты. Вполне возможно, кому-то из церкви стало известно то, что знал кардинал, и этот человек передал информацию “Ночи и Туману”.
— Или кто-то в самой церкви и есть “Ночь и Туман”.
— Павелик, — Сосульку переполняла ненависть. — Сорок лет этот подонок держал на крючке наших отцов. Его записи. Один Бог знает, сколько денег он требовал в обмен на молчание об этих документах. Павелик — единственный человек вне группы, который знал, что связывает наших отцов. “Ночь и Туман” не смогли бы организовать террор против наших отцов, не зная, что было в папках кардинала.
— Логично, — сказал Сет, — но совсем не обязательно, что это так. Возможно, есть другое объяснение, которое мы упустили из виду.
— Например?
— В этом вся проблема. Мы знаем слишком мало, — сказал Сет, — но и этот тоже. Предлагаю присмотреться к частной жизни кардинала.
— “Частной”? — Сосулька рассмеялся. — Я не знал, что кардиналам позволено иметь “частную” жизнь, — он заколебался. — А как с… — он показал на Медичи.
— Его, конечно, надо убрать. Для нас он бесполезен, даже опасен. Еще одной инъекции будет достаточно. Безболезненно, — Сет пожал плечами, — возможно, даже приятно.
— Но все равно остаются мужчина и женщина, которые стояли в аллее, когда мы брали его. Ты ведь их тоже заметил. Они прятались там не случайно. У них был тот же интерес, что и у нас. Медичи.
— Если мы встретим их еще раз, убьем, — по блеску в глазах Сета можно было предположить, что и это он находит приятным.
Кошмары прошлого и настоящего
1
Извилистая дорога поднималась все выше, двигатель взятого напрокат “фольксвагена” начал чихать. На таком подъеме он отказывался увеличивать обороты. Проехав еще пятьсот метров, Сол почувствовал запах бензина и свернул на площадку у обочины дороги.
На заднем сиденье заворочалась и проснулась Эрика. Она посмотрела на долину впереди и зажмурилась от яркого утреннего солнца. Небо было бирюзовое, поля фермеров — изумрудные. Зевая, Эрика взглянула на часы.
— Ты за рулем с заката. Наверное, измучился. Давай я подменю.
— Справлюсь. Осталось всего пятнадцать километров.
— Пятнадцать километров? Тогда почему мы остановились?
— Мы чуть не загорелись. — Эрика принюхалась.
— Теперь чувствую. Бензин.
— Думаю, это карбюратор, — Сол открыл дверь, вышел из машины и поднял капот.
Двигатель покрылся жидкой пленкой. Валил пар. Эрика подошла сзади и посмотрела на двигатель.
— Дай-ка твой складной нож, — сказала она.
Открыв лезвие, она подкрутила регулировочный винт карбюратора. Солу не надо было объяснять ее действия. Машина, которую они взяли напрокат в Вене, была отрегулирована для поездок по городу. Теперь, на приличной высоте над уровнем моря, карбюратор не мог смешивать достаточное количество разряженного горного воздуха с бензином, чтобы горючее воспламенялось от свечей. Двигатель потек. Излишки горючего затекали в карбюратор. Проблему можно было решить с помощью простого складного ножа.
— Еще пять минут, и мы бы пошли пешком, — сказал Сол.
— Побежали, так будет вернее, — рассмеялась Эрика. — И быстро, пока не взорвался бензобак. Мы слишком долго прожили в пустыне и забыли, что высота может быть причиной кое-каких проблем.
Длинные черные волосы Эрики блестели на солнце, бежевый пиджак подчеркивал ее карие глаза. Никогда Сол не любил ее больше, чем сейчас.
— Надеюсь, это все, о чем мы забыли. Не хотелось бы думать, что после стольких лет без практики до сих пор нам просто везло. А теперь мы совершаем ошибки.
— Продолжай думать в том же духе. Это спасет нас от излишней самоуверенности.
— Вот этим-то я как раз не страдаю.
Им хотелось поскорее двинуться в путь, они взяли себя в руки и стали ждать, пока бензин испарится с двигателя. Вниз и вверх простирались зеленые склоны. Дышать на высоте шесть тысяч метров было трудновато. Вдали возвышались покрытые снегом горные вершины. При других обстоятельствах этот драматический пейзаж — Швейцарские Альпы к югу от Цюриха — мог бы загипнотизировать.
Сол захлопнул капот.
— Думаю, теперь ехать безопасно. Судя по карте, эта дорога ведет вниз, в соседнюю долину. Но Миша проверял имена в этом списке. Его агенты наверняка уже были там, куда мы едем. Если бы они узнали что-то существенное, нам бы об этом сказали. Стоит приготовиться к разочарованию.
— С чего-то мы должны начать.
— Да. И если ответа нет здесь, он где-то еще… Будем продолжать поиски, пока все не выясним.
2
Деревня называлась Виссендорф, — примерно сто домов на небольшом плато, на склонах — пастбища. Дорога вела через эту деревню. Дома были узкими и в основном четырехэтажными, верхние этажи нависали над нижними, будто были специально спроектированы, чтобы в случае дождя служить укрытием для пешеходов. Остроконечные крыши, слегка загибающиеся вверх по краям, походили на ели, но в то же время тщательно сделанные перила, подоконники и двери напоминали о домиках-пряниках.
Сол остановил машину напротив гостиницы. Над входом висела огромная пивная кружка с крышкой. Он повернулся к Эрике:
— Кто из нас спросит, где живет Эфраим Авидан? У швейцарцев нет собственного языка, они говорят на языке ближайшей к ним страны.
— Твой немецкий лучше моего, — сказала Эрика. — Но мы на юге Швейцарии. Французский у нас в общем-то одинаков, но мой итальянский…
— Гораздо лучше моего. Кроме того, извини за сексремарку, но, возможно, они будут гораздо доброжелательней к чужестранке, чем к чужестранцу. Попробуешь?
С улыбкой, которая, однако, не скрывала ее озабоченного настроения, Эрика открыла дверцу и вышла из машины.
Сол нетерпеливо ждал. До того, как он дал обещание своим бывшим коллегам не принимать помощи ни от какой разведки, Сол успел получить существенную помощь от Миши и Моссада. Он не считал, что его можно обвинить в нарушении данного слова, если он воспользуется этой помощью. Во-первых, Миша предоставил им израильские паспорта с Другими данными и фамилиями. Во-вторых, Миша дал им достаточно Денег на возникающие траты в связи с их поисками. Он также снабдил их оружием, но Сол и Эрика не хотели рисковать при пересечении границы и спрятали его до того, как покинули Австрию.
Но в данный момент главный вклад Миши в их поиски — фотокопия записей из его записной книжки, список фамилий и информация об этих людях. Первым в списке стоял Эфраим Авидан.
“Какое отношение этот список имеет к исчезновению моего отца?” — спросила Эрика.
“Понятия не имею”, — ответил Миша.
“Я не верю. Ты бы не стал составлять этот список, если бы между ними не было связи”.
“Разве я сказал, что нет связи? Мы знаем их адреса, привычки, бывшие места работы”.
“Бывшие?”
“Все они служили в Моссаде, все вышли в отставку. Но ты спросила, какое это имеет отношение к исчезновению твоего отца, а эту головоломку я еще не решил”.
“Они говорят, что не знают моего отца? Они не отвечают на вопросы? В чем проблема?”
“У меня не было возможности спросить их о чем-либо”.
“Попробуй еще раз. Маневрируй”.
“Не могу. Этих людей объединяют еще два фактора. Они выжили в нацистских концлагерях…”
“И?”
“Они все исчезли”.
Как и отец Эрики.
Открылась дверь в гостиницу. Сол не мог что-либо прочитать по лицу Эрики, когда она садилась в машину.
— Есть что-нибудь? — спросил он.
— Не сказала бы, что из них фонтаном бьет информация. Догадываюсь, мы не первые, кто спрашивает об Авидане, а здешние люди не очень-то настроены беседовать с приезжими — будь то мужчина или женщина, — которые не прибыли сюда тратить деньги, как туристы.
Сол обдумал услышанное.
— Кто бы ни был здесь до нас, это люди Миши.
— Может быть. Давай выясним. Я знаю, как ехать. Сол повел машину по узкой улочке.
— Это за деревней. Третья ферма слева.
Машина набрала скорость.
Дом был старый, с белыми оштукатуренными стенами. Он стоял у подножия следующего, поросшего травой холма. Хотя он был шире других домов в деревне, крыша у него тоже была остроконечная, что делало его силуэт схожим с силуэтами гор за ним. Сол свернул и поехал по незаасфальтированной, грязной дороге. Когда он остановил машину перед домом, со стороны кладбища можно было ясно расслышать звон колокольчиков. В солнечных лучах долина стала еще великолепней. Однако Сол не обращал внимания на окружающую его красоту, все его мысли были заняты списком из книжки Миши.
Первая фамилия по списку.
Они вышли из машины. На террасе дома появилась женщина с красивым, но скорее мужской красотой, лицом. Выглядела она лет на тридцать, у нее были светлые, выгоревшие на солнце волосы и здоровый румянец. Одетая в крепкие ботинки с шерстяными гольфами, кожаную юбку и синюю клетчатую рубашку с засученными рукавами, женщина отличалась атлетическим телосложением. Стуча ботинками, она прошла по деревянной террасе и, спустившись по ступенькам, остановилась, подозрительно глядя на приехавших. Сол считал само собой разумеющимся то, что большую часть беседы будет вести Эрика, — так бы поступил и он, если бы был хозяином мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48