— Курт усмехнулся. Из уст самого Черепа это звучало чем-то невероятным. Хуже
«всадника», вероятно, был только Годзилла. — Мать продаст за пару грошей. Но сейчас он боится. Дело серьезное. Скорее всего, мерзавец пытается выиграть время. Настоящий подвиг для целого центнера мало душного жира. Это, однако, его единственный шанс.
Глава Ордена умолк, словно к чему-то прислушиваясь. Наклонил голову к двери.
Волк не шевелился. Если даже он не слышал ни звука — дверь камеры обладала надежной звукоизоляцией, — то уж это тем более не под силу безволосому с его несовершенными органами слуха. А Бэнкс между тем мог вопить благим матом. Или сопрано.
— Почему?
— Что? — Череп нахмурился.
— Вы сказали о единственном шансе, — напомнил Курт. — Для центнера жира.
— Помню. — Бандит покачал головой. — Если бы он раскололся сразу же, не дожидаясь, пока Джошуа возьмется за дело, это решило бы массу проблем. Дало бы нам фору. Но Бэнкс не дурак. Сообразил, что попал в такую задницу, где ему еще не доводилось бывать. «Всадники» уже знают о пропаже. Расколись он сам, считай, мертвец… — Череп усмехнулся. — Мы могли продержать его здесь столько, сколько нужно. А потом отпустить на свободу, где этот кусок сала не прошел бы и двух метров. Выжившие «всадники» будут мстить. От временного промежутка меж пленением и началом штурма, — гангстер развел указательные пальцы в стороны, демонстрируя пункты А и Б, — зависит вероятность амнистии или помилования для Бэнкса. Чем больше промежуток, тем выше вероятность. И, чем промежуток меньше… — Глава Ордена свел пальцы. — В общем, жирдяю каюк. Поэтому он и будет тянуть время. Попытается продержаться так долго, как только сумеет. Пока Джошуа не нащупает его слабое место. Никто не выдерживает пыток. Никто. — Череп прислонился к стене.
— Он попытается, — повторил Волк, точно завороженный.
— Ага. Уильяме знает свое дело, можешь не сомневаться. Настоящий мастер — так сказать, художник, паяльника, шила и скальпеля. Разговорит даже мертвого.
Если бы ты свернул ему шею, я поручил бы провести беседу с жирдяем тебе. — Череп указал на дверь.
Он не шутил.
От одной лишь мысли, что ему пришлось бы пытать Бэнкса самолично, Курта замутило.
— Что, собственно, требуется узнать? — поинтересовался он.
— Я уже говорил — жирдяй знает, где обретается главная шишка «Всадников». Это место примечательно тем, что находится не в привычной, старомодной действительности, — гангстер стукнул по древней стене Бастилии, — где привыкли обитать эксцентрики вроде нас, а в виртуальной. В киберпространстве. Думаю, — Череп с сомнением поглядел на Волка, — это тебе о чем-то говорит. Как ты считаешь?
— Конечно. Киберпространство. Компьютеры. Мировые информационные сети. Еще бы.
— Значит, — усмехнулся бандит, — ты не удивишься и тому, что человеческий разум (его чистая, незамутненная материей форма — сознание) способен обитать в виртуальности весьма продолжительное время — месяцы или даже годы, — никоим образом не соприкасаясь с реальностью. Не воспринимая ее. Такое времяпрепровождение могут позволить себе лишь те, кто зарабатывает деньги в Сети, либо очень состоятельные персоны, сделавшие деньги снаружи, но по какой-то причине предпочитающие роскошь виртуальную. Наш клиент, как ты понял из сказанного, принадлежит ко второй категории. Денег у него не счесть, но, если верить слухам, он уже несколько лет не отключался от Сети. — Череп почесал бритый затылок. — Говорят, он был дряхлым стариком уже к тому времени, когда сколотил на своей бригаде состояние. Сейчас это развалина из хрупких костей и жесткого мяса, неспособная даже отлить без посторонней помощи. Но в киберпроекции, вероятно, все обстоит с точностью до наоборот. Его разум находится в уникальном, обособленном конструкте, — живет той жизнью, какая старикам заказана до самого рая. Вместе с тем он остается в курсе всех дел и по-прежнему руководит подчиненными. Это свидетельствует о том, что конструкт не закрыт в информационном саркофаге, не замкнут на себе самом… Как и сообщения людей, встречавших старика в Сети. К нему можно подобраться… И можно убить. Череп молчал, сверля штору горящим взглядом, будто за плотной тканью расстилалось безбрежное киберпространство. Рассказ казался Курту чистым бредом. Однако нельзя было не признать, что во всем этом что-то имелось.
— Хм… занятно, — сказал он. — Хорошая история. Значит, этот человек должен умереть?
— Разумеется, — фыркнул Череп. — Без него «Всадники» будут беспомощными, как котята. Старик очень умен: его кредо — «разделяй и властвуй». — Курт спрятал ухмылку. В гангстерской практике Череп руководствовался тем же принципом. — Все его заместители терпеть не могут друг друга, и, когда Старика не станет, они, как пить дать, перегрызутся между собой. Этим мы и воспользуемся… — Гангстер с подозрением огляделся. — Но хватит о тактике. Даже стены начали отращивать уши…
Курт молчал. Череп не желал углубляться в тему и, как всегда, выбрал не самый подходящий предлог. Во всей Бастилии, от фундамента и до крыши, не было ни единого «жучка» (о котором Череп не был бы осведомлен). Кроме того, от Курта не укрылись куски медной проволоки, торчавшие изо всех щелей, — из оконных рам, штукатурки, лепки на потолке… Бастилия представляла собою огромный, наглухо экранированный бункер. В большинстве помещений не работали даже сотовые. Камера же пыток, вероятно, представляла на сканерах частот бездонную бездну. (Орден существовал по законам «разумной паранойи» — если какая-то вероятность существовала, ее следовало предусмотреть. Датчики, сканеры «прослушки» имелись в каждом автомобиле и офисе, принадлежавшем Ордену.)
— Еще вопрос?
— Можно, — кивнул Череп, — последний.
— Какое отношение ко всему сказанному имеет Стивен Бэнкс?
— Неужели не ясно?! — Глава Ордена нетерпеливо забарабанил пальцами по стене. — У конструкта, где обитает Старик, имеются координаты в Сети. Жирдяй их знает. Так, во всяком случае, утверждают знающие источники. Подобной информацией, естественно, не может располагать один этот ублюдок (учитывая его, с позволения сказать, оперативно-командные показатели). Он ведает такими сферами, как игорный бизнес и подделки. Сравнительно малодоходные отрасли куда там до миллионов от Сети и «железа»! Однако, по здравом размышлении, я остановился на кандидатуре Бэнкса. Жирная пиявка в курсе дел и, безусловно, расколется быстро. Быстрее остальных. Возможно, уже. — Гангстер прислушался.
Пауза, словно локомотив, на всех парах приближалась к определению «затянувшаяся».
Если нет, придется подождать. — Бандит взглянул на часы. В том малопривлекательном случае, если Бэнкс ничего не знает, процедура затянется на неопределенный срок. Пока Джошуа Уильяме не вытянет из него клещами потаенные страхи, сексуальные фантазии, подростковые грешки, — А мы тем временем не должны позволить «Всадникам» скучать. Скука ведет к необдуманным поступкам и поспешным действиям.
Они могут передислоцировать Старика, сменить массив, сделать что-нибудь в этом же роде (в чем я не особо разбираюсь), что помешает нам добраться до старой киберзадницы. — Череп мрачно усмехнулся. — Поэтому мы должны усилить натиск снаружи — по всем фронтам, — дабы «Всадники» не заскучали.
— Штаб-квартира?
Курт понятия не имел, где таковая находится, но это было первое, что стукнуло в голову. Глава Ордена махнул рукой:
— Пустое. Шуму много, толку — чуть. Старика там нет, я в этом практически уверен. — Череп покачал головой. — Зато там пруд пруди охраны, защитных систем… И — ничего, что имело бы к бизнесу непосредственное отношение. Всего-навсего офис. Стратегического значения штаб-квартира, как таковая, не имеет. В случае атаки «Всадники» могут включить заднюю передачу, перегруппироваться и перейти в контрнаступление. Штурм штаба, с тактической точки зрения, лишен смысла.
Череп не терпел (в обоих смыслах) поражений. Он их просто не выносил, ненавидел всей душой. Если бы у поражения имелась физическая форма, Череп стал бы ее заклятым врагом (гнал на край света, а затем растерзал с кровожадной ухмылкой). Сказать, что глава Ордена не умел проигрывать, значило не больше, чем констатировать, что тюлени не умеют летать. Череп панически боялся проиграть. Это сформировало его характер — закон «разумной паранойи». Если где-то можно потерпеть поражение, это место следует тщательно обойти и нанести удар…
— Куда же? — спросил Курт.
— В место, защищенное несравненно хуже, но обладающее важным стратегическим значением. Приносящее «Всадникам» реальные деньги. Следует нанести удар в тыл, — проговорил Череп с видом адмирала, не без труда втискивающего свой военный гений в рамки географической карты. — Туда, где сволочи хоть и ожидали нападения, все-таки не могли разорваться между всеми подобными местами. А их у «Всадников» достаточно — склады, лаборатории, рестораны, бары и ночные клубы. Сказав последнее слово, глава Ордена не много помолчал. — «Лавина». Помнишь ее?
Отчего-то Волк предчувствовал, что Череп скажет именно это. За какое-то мгновение. А потому не успел подготовиться. Название злополучного клуба (одно-единственное, самое обычное слово) резануло по сознанию с безжалостностью бритвенных лезвий. На ум полезло многое, что Курт взял из «Лавины» с Собой — золотистые локоны, рассыпавшиеся по красным лужам и зеркальным осколкам — и что регулярно приходило к нему в ночных кошмарах, отчего он просыпался в холодном поту.
— Конечно, помню. Красивая женщина.
— Я не про нее, — отмахнулся Череп. — Все еще ее не забудешь?! Она просто труп, как миллионы других.
— Не лучше и не хуже. Выбрось эту тварь из головы. Я о дискотеке.
Курт молчал.
О дискотеке. Что тут неясного?
— Помню. — Свет прожекторов, разбитые зеркала, раскаленные пули, трупы в крови.
— Как такое можно забыть?
— Я оставил ее на десерт, — признался Череп. — Раз ее ты не знал, что это их точка?
— Какое мне дело?
— Правильный подход. Но хватит болтать. — Раз вернувшись, бандит направился к лестнице. — Шикарное заведение, баснословный доход. Это их на какое-то время отвлечет — пока, разумеется, не расколется Бэнкс. Сегодня в клубе будут танцы. — Череп рассмеялся (словно пролаял). — В ту ночь, когда ты там работал, у каждого привратника в кармане лежало несколько тысяч… Сегодня, к счастью, обойдемся без затрат.
Курт шагал следом. Помимо ненависти к поражениям Череп испытывал не менее стойкую антипатию к неоправданным (как правило, и к вполне обоснованным) тратам денежных средств. Каждый доллар в Ордене был на счету. Это казалось тем более странным, что Череп обходился без толпы аудиторов и бухгалтеров. Все делопроизводство размещалось в его бритой голове. Исключительная прижимистость главы Ордена стала притчей во языцех — в том числе среди «коллег».
— Это будет весело! — приговаривал Череп, спускаясь по ступенькам. — Это будет замечательно!
Волк буравил взглядом худую спину, затянутую в черную кожу плаща. Он порядком устал и хотел спать. Менее всего его прельщала перспектива мчаться в «Лавину» на погром, дабы утолить неестественную тягу Черепа к разрушению… Но отказаться означало проявить слабину. Глава Ордена не терпел каких-либо слабостей (за исключением двух-трех собственных) и жестоко подавлял таковые в подчиненных. Заявление о том, что он, Страйкер, предпочитает отправиться в штаб-квартиру Ордена, безусловно, не вызвало бы взрыв субмарины у него в голове, но могло понудить Черепа пересмотреть взгляды на профпригодность метаморфа.
Что было чревато.
Они вышли во двор Бастилии. Курт поймал себя на том, что оглядывается в поисках потенциальной опасности. Сказывалось присутствие шефа, — помимо должности «штатного киллера», по совместительству Волк являлся телохранителем Черепа.
Стоит гангстеру отбросить коньки, и…
Все.
К «хаммеру» присоединился здоровенный, длинный, обтекаемый «Додж Вортекс». В последнее время
Курт лицезрел этот автомобиль слишком часто, куда чаше, чем хотелось бы. Впервые же взгляд Курта коснулся лакированных, обтекаемых обводов давным-давно, в тот раз, когда он пробегал мимо Бастилии, но еще не знал, что это — Бастилия, Череп — это Череп, а большой автомобиль, похожий на подводную лодку, — «Додж Вортекс». Излюбленный транспорт Черепа. «Барашек».
«Хаммер» смотрелся на этом фоне жалкой малолитражкой. Вероятно, сам Череп в точности не знал, сколько лошадок сидело под лакированным капотом. Тюнинг — как внешний, так и внутренний, — в данном случае измерялся сотнями тысяч долларов. Форсированный двигатель предназначался не столько для того, чтобы иметь фору при погоне или обнаружении «хвоста» (обо всем позаботится кортеж), сколько для того, чтобы вообще сдвинуть с места добрую тонну брони. По тактико-техническим характеристикам «додж» Черепа совершил причудливую эволюцию, оставив позади серийных предшественников и вплотную приблизившись к танку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
«всадника», вероятно, был только Годзилла. — Мать продаст за пару грошей. Но сейчас он боится. Дело серьезное. Скорее всего, мерзавец пытается выиграть время. Настоящий подвиг для целого центнера мало душного жира. Это, однако, его единственный шанс.
Глава Ордена умолк, словно к чему-то прислушиваясь. Наклонил голову к двери.
Волк не шевелился. Если даже он не слышал ни звука — дверь камеры обладала надежной звукоизоляцией, — то уж это тем более не под силу безволосому с его несовершенными органами слуха. А Бэнкс между тем мог вопить благим матом. Или сопрано.
— Почему?
— Что? — Череп нахмурился.
— Вы сказали о единственном шансе, — напомнил Курт. — Для центнера жира.
— Помню. — Бандит покачал головой. — Если бы он раскололся сразу же, не дожидаясь, пока Джошуа возьмется за дело, это решило бы массу проблем. Дало бы нам фору. Но Бэнкс не дурак. Сообразил, что попал в такую задницу, где ему еще не доводилось бывать. «Всадники» уже знают о пропаже. Расколись он сам, считай, мертвец… — Череп усмехнулся. — Мы могли продержать его здесь столько, сколько нужно. А потом отпустить на свободу, где этот кусок сала не прошел бы и двух метров. Выжившие «всадники» будут мстить. От временного промежутка меж пленением и началом штурма, — гангстер развел указательные пальцы в стороны, демонстрируя пункты А и Б, — зависит вероятность амнистии или помилования для Бэнкса. Чем больше промежуток, тем выше вероятность. И, чем промежуток меньше… — Глава Ордена свел пальцы. — В общем, жирдяю каюк. Поэтому он и будет тянуть время. Попытается продержаться так долго, как только сумеет. Пока Джошуа не нащупает его слабое место. Никто не выдерживает пыток. Никто. — Череп прислонился к стене.
— Он попытается, — повторил Волк, точно завороженный.
— Ага. Уильяме знает свое дело, можешь не сомневаться. Настоящий мастер — так сказать, художник, паяльника, шила и скальпеля. Разговорит даже мертвого.
Если бы ты свернул ему шею, я поручил бы провести беседу с жирдяем тебе. — Череп указал на дверь.
Он не шутил.
От одной лишь мысли, что ему пришлось бы пытать Бэнкса самолично, Курта замутило.
— Что, собственно, требуется узнать? — поинтересовался он.
— Я уже говорил — жирдяй знает, где обретается главная шишка «Всадников». Это место примечательно тем, что находится не в привычной, старомодной действительности, — гангстер стукнул по древней стене Бастилии, — где привыкли обитать эксцентрики вроде нас, а в виртуальной. В киберпространстве. Думаю, — Череп с сомнением поглядел на Волка, — это тебе о чем-то говорит. Как ты считаешь?
— Конечно. Киберпространство. Компьютеры. Мировые информационные сети. Еще бы.
— Значит, — усмехнулся бандит, — ты не удивишься и тому, что человеческий разум (его чистая, незамутненная материей форма — сознание) способен обитать в виртуальности весьма продолжительное время — месяцы или даже годы, — никоим образом не соприкасаясь с реальностью. Не воспринимая ее. Такое времяпрепровождение могут позволить себе лишь те, кто зарабатывает деньги в Сети, либо очень состоятельные персоны, сделавшие деньги снаружи, но по какой-то причине предпочитающие роскошь виртуальную. Наш клиент, как ты понял из сказанного, принадлежит ко второй категории. Денег у него не счесть, но, если верить слухам, он уже несколько лет не отключался от Сети. — Череп почесал бритый затылок. — Говорят, он был дряхлым стариком уже к тому времени, когда сколотил на своей бригаде состояние. Сейчас это развалина из хрупких костей и жесткого мяса, неспособная даже отлить без посторонней помощи. Но в киберпроекции, вероятно, все обстоит с точностью до наоборот. Его разум находится в уникальном, обособленном конструкте, — живет той жизнью, какая старикам заказана до самого рая. Вместе с тем он остается в курсе всех дел и по-прежнему руководит подчиненными. Это свидетельствует о том, что конструкт не закрыт в информационном саркофаге, не замкнут на себе самом… Как и сообщения людей, встречавших старика в Сети. К нему можно подобраться… И можно убить. Череп молчал, сверля штору горящим взглядом, будто за плотной тканью расстилалось безбрежное киберпространство. Рассказ казался Курту чистым бредом. Однако нельзя было не признать, что во всем этом что-то имелось.
— Хм… занятно, — сказал он. — Хорошая история. Значит, этот человек должен умереть?
— Разумеется, — фыркнул Череп. — Без него «Всадники» будут беспомощными, как котята. Старик очень умен: его кредо — «разделяй и властвуй». — Курт спрятал ухмылку. В гангстерской практике Череп руководствовался тем же принципом. — Все его заместители терпеть не могут друг друга, и, когда Старика не станет, они, как пить дать, перегрызутся между собой. Этим мы и воспользуемся… — Гангстер с подозрением огляделся. — Но хватит о тактике. Даже стены начали отращивать уши…
Курт молчал. Череп не желал углубляться в тему и, как всегда, выбрал не самый подходящий предлог. Во всей Бастилии, от фундамента и до крыши, не было ни единого «жучка» (о котором Череп не был бы осведомлен). Кроме того, от Курта не укрылись куски медной проволоки, торчавшие изо всех щелей, — из оконных рам, штукатурки, лепки на потолке… Бастилия представляла собою огромный, наглухо экранированный бункер. В большинстве помещений не работали даже сотовые. Камера же пыток, вероятно, представляла на сканерах частот бездонную бездну. (Орден существовал по законам «разумной паранойи» — если какая-то вероятность существовала, ее следовало предусмотреть. Датчики, сканеры «прослушки» имелись в каждом автомобиле и офисе, принадлежавшем Ордену.)
— Еще вопрос?
— Можно, — кивнул Череп, — последний.
— Какое отношение ко всему сказанному имеет Стивен Бэнкс?
— Неужели не ясно?! — Глава Ордена нетерпеливо забарабанил пальцами по стене. — У конструкта, где обитает Старик, имеются координаты в Сети. Жирдяй их знает. Так, во всяком случае, утверждают знающие источники. Подобной информацией, естественно, не может располагать один этот ублюдок (учитывая его, с позволения сказать, оперативно-командные показатели). Он ведает такими сферами, как игорный бизнес и подделки. Сравнительно малодоходные отрасли куда там до миллионов от Сети и «железа»! Однако, по здравом размышлении, я остановился на кандидатуре Бэнкса. Жирная пиявка в курсе дел и, безусловно, расколется быстро. Быстрее остальных. Возможно, уже. — Гангстер прислушался.
Пауза, словно локомотив, на всех парах приближалась к определению «затянувшаяся».
Если нет, придется подождать. — Бандит взглянул на часы. В том малопривлекательном случае, если Бэнкс ничего не знает, процедура затянется на неопределенный срок. Пока Джошуа Уильяме не вытянет из него клещами потаенные страхи, сексуальные фантазии, подростковые грешки, — А мы тем временем не должны позволить «Всадникам» скучать. Скука ведет к необдуманным поступкам и поспешным действиям.
Они могут передислоцировать Старика, сменить массив, сделать что-нибудь в этом же роде (в чем я не особо разбираюсь), что помешает нам добраться до старой киберзадницы. — Череп мрачно усмехнулся. — Поэтому мы должны усилить натиск снаружи — по всем фронтам, — дабы «Всадники» не заскучали.
— Штаб-квартира?
Курт понятия не имел, где таковая находится, но это было первое, что стукнуло в голову. Глава Ордена махнул рукой:
— Пустое. Шуму много, толку — чуть. Старика там нет, я в этом практически уверен. — Череп покачал головой. — Зато там пруд пруди охраны, защитных систем… И — ничего, что имело бы к бизнесу непосредственное отношение. Всего-навсего офис. Стратегического значения штаб-квартира, как таковая, не имеет. В случае атаки «Всадники» могут включить заднюю передачу, перегруппироваться и перейти в контрнаступление. Штурм штаба, с тактической точки зрения, лишен смысла.
Череп не терпел (в обоих смыслах) поражений. Он их просто не выносил, ненавидел всей душой. Если бы у поражения имелась физическая форма, Череп стал бы ее заклятым врагом (гнал на край света, а затем растерзал с кровожадной ухмылкой). Сказать, что глава Ордена не умел проигрывать, значило не больше, чем констатировать, что тюлени не умеют летать. Череп панически боялся проиграть. Это сформировало его характер — закон «разумной паранойи». Если где-то можно потерпеть поражение, это место следует тщательно обойти и нанести удар…
— Куда же? — спросил Курт.
— В место, защищенное несравненно хуже, но обладающее важным стратегическим значением. Приносящее «Всадникам» реальные деньги. Следует нанести удар в тыл, — проговорил Череп с видом адмирала, не без труда втискивающего свой военный гений в рамки географической карты. — Туда, где сволочи хоть и ожидали нападения, все-таки не могли разорваться между всеми подобными местами. А их у «Всадников» достаточно — склады, лаборатории, рестораны, бары и ночные клубы. Сказав последнее слово, глава Ордена не много помолчал. — «Лавина». Помнишь ее?
Отчего-то Волк предчувствовал, что Череп скажет именно это. За какое-то мгновение. А потому не успел подготовиться. Название злополучного клуба (одно-единственное, самое обычное слово) резануло по сознанию с безжалостностью бритвенных лезвий. На ум полезло многое, что Курт взял из «Лавины» с Собой — золотистые локоны, рассыпавшиеся по красным лужам и зеркальным осколкам — и что регулярно приходило к нему в ночных кошмарах, отчего он просыпался в холодном поту.
— Конечно, помню. Красивая женщина.
— Я не про нее, — отмахнулся Череп. — Все еще ее не забудешь?! Она просто труп, как миллионы других.
— Не лучше и не хуже. Выбрось эту тварь из головы. Я о дискотеке.
Курт молчал.
О дискотеке. Что тут неясного?
— Помню. — Свет прожекторов, разбитые зеркала, раскаленные пули, трупы в крови.
— Как такое можно забыть?
— Я оставил ее на десерт, — признался Череп. — Раз ее ты не знал, что это их точка?
— Какое мне дело?
— Правильный подход. Но хватит болтать. — Раз вернувшись, бандит направился к лестнице. — Шикарное заведение, баснословный доход. Это их на какое-то время отвлечет — пока, разумеется, не расколется Бэнкс. Сегодня в клубе будут танцы. — Череп рассмеялся (словно пролаял). — В ту ночь, когда ты там работал, у каждого привратника в кармане лежало несколько тысяч… Сегодня, к счастью, обойдемся без затрат.
Курт шагал следом. Помимо ненависти к поражениям Череп испытывал не менее стойкую антипатию к неоправданным (как правило, и к вполне обоснованным) тратам денежных средств. Каждый доллар в Ордене был на счету. Это казалось тем более странным, что Череп обходился без толпы аудиторов и бухгалтеров. Все делопроизводство размещалось в его бритой голове. Исключительная прижимистость главы Ордена стала притчей во языцех — в том числе среди «коллег».
— Это будет весело! — приговаривал Череп, спускаясь по ступенькам. — Это будет замечательно!
Волк буравил взглядом худую спину, затянутую в черную кожу плаща. Он порядком устал и хотел спать. Менее всего его прельщала перспектива мчаться в «Лавину» на погром, дабы утолить неестественную тягу Черепа к разрушению… Но отказаться означало проявить слабину. Глава Ордена не терпел каких-либо слабостей (за исключением двух-трех собственных) и жестоко подавлял таковые в подчиненных. Заявление о том, что он, Страйкер, предпочитает отправиться в штаб-квартиру Ордена, безусловно, не вызвало бы взрыв субмарины у него в голове, но могло понудить Черепа пересмотреть взгляды на профпригодность метаморфа.
Что было чревато.
Они вышли во двор Бастилии. Курт поймал себя на том, что оглядывается в поисках потенциальной опасности. Сказывалось присутствие шефа, — помимо должности «штатного киллера», по совместительству Волк являлся телохранителем Черепа.
Стоит гангстеру отбросить коньки, и…
Все.
К «хаммеру» присоединился здоровенный, длинный, обтекаемый «Додж Вортекс». В последнее время
Курт лицезрел этот автомобиль слишком часто, куда чаше, чем хотелось бы. Впервые же взгляд Курта коснулся лакированных, обтекаемых обводов давным-давно, в тот раз, когда он пробегал мимо Бастилии, но еще не знал, что это — Бастилия, Череп — это Череп, а большой автомобиль, похожий на подводную лодку, — «Додж Вортекс». Излюбленный транспорт Черепа. «Барашек».
«Хаммер» смотрелся на этом фоне жалкой малолитражкой. Вероятно, сам Череп в точности не знал, сколько лошадок сидело под лакированным капотом. Тюнинг — как внешний, так и внутренний, — в данном случае измерялся сотнями тысяч долларов. Форсированный двигатель предназначался не столько для того, чтобы иметь фору при погоне или обнаружении «хвоста» (обо всем позаботится кортеж), сколько для того, чтобы вообще сдвинуть с места добрую тонну брони. По тактико-техническим характеристикам «додж» Черепа совершил причудливую эволюцию, оставив позади серийных предшественников и вплотную приблизившись к танку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57