Отвернувшись от «хаммера», он бросил кому-то несколько слов. Над «БМВ» промелькнула густая шевелюра: разительный контраст с блестящими скальпами. Всадник, судя по всему, рассчитывал сойти с огневого рубежа, не дерзая выставляться, как бригадир…
Дабы предпринять нечто такое, что…
Намерения гангстера, а равно — суть приказа бородатого громилы, — стали для Курта ясны и прозрачны, точно неглубокий водоем в солнечный день. В руках «всадник» нес тяжелое оружие с коротким широким стволом. Из этого самого ствола, нужно полагать, явились все предыдущие метеоры. А сейчас безволосый метил в «хаммер».
— О нет! — выдохнул «череп» — водитель.
Глаза Курта распахнулись. Он видел усмешку на физиономии бандита. Фары «хаммера» нестерпимо пылали в оптическом прицеле. На дне прибора — линзы, металлическая трубка — темнел внимательный, расчетливый глаз. «Всадник» напрягся… Череп» беззвучно раскрыл рот.
Вряд ли одна фаната (выстрелить дважды гангстер просто не успеет) станет катастрофой. Броня «хаммера», собственно, и предназначалась именно для такого рода ситуаций, пройдя суровые испытания в раскаленных добела уголках планеты. Прямое попадание в радиатор, конечно, вызовет некоторые проблемы, и все-таки…
Курт успел всерьез обдумать вероятность побега из несущегося с бешеной скоростью броневика (открыть дверь, пригнуться, подобрать ноги…), отринуть эту идею, вторично к ней вернуться, потянуться к ручке, открывавшей дверь, когда…
«Всадник» содрогнулся. На груди его, неожиданно и непредсказуемо, взбухли кровавые язвы. Взбухли внутрь, не наружу. Взвихрились мини-фонтаны — ярко-красные искры. Кровь зловеще блеснула в свете фар. Безволосый оскалился, не веря, что это случилось именно с ним («Нет, почему же так рано?! Господи… Едва жизнь началась… Премию дали… Джессика наконец-то согласилась сходить в „Лавину“… У Джонни — вечеринка… Знаешь, Господь, какие у Джонни вечеринки? Конечно, Ты знаешь… Теперь все — никуда не успеть… Неправда, что вся жизнь перед глазами… Верно мать говорила — не ходи ты в бандиты… Мать — что с ней будет? Боже…»). Кусочки металла пробили кожу, мышцы и ребра.
Оступившись на ровном месте, гангстер начал падать. Гранатомет качался вверх-вниз.
Волк с замиранием сердца глядел в непроглядно-черный ствол. («Сдохни, тварь! Сдохни!») «Всадник» рухнул на землю. Палец нажал на спусковой крючок. Выстрел.
Граната просвистела на расстоянии считанных метров от броневика. Упала на лужайку, будто неопознанный летающий объект, потерпевший крушение. Взрыв: комья земли, объятые желтым пламенем. «Хаммер», невредимый, мчался вперед.
— ХА! — выкрикнул «череп».
Курт помалкивал. Более того, стиснул зубы (дабы не откусить язык во время удара). Веселье только начинается. Не осталось времени даже перевести дыхание.
Машины неумолимо сближались.
Вспомнив одну немаловажную деталь, Волк судорожно дернулся к ремню безопасности. Вставил в замок: тихий щелчок. Ремень моментально обвился вокруг торса.
«Всадники» палили практически в упор. Огневой рубеж, опустев, сиротливо ждал катастрофы — даже бородатый громила счел за благо отойти подальше. На сетчатке Курта отражалась синяя «тойота». Трюк, доступный кинематографу, но, по известным причинам, не иным формам искусств. Как в гонконгских фильмах: «хаммер», уцелевшая фара; затем — «тойота»; «хаммер» — «тойота». Раскрытые волчьи глаза.
УДАР.
Курта вдавило в сиденье и, без паузы, швырнуло вперед.
Ремень впился в тело (и все-таки Волк остался ему благодарен — знакомства с «торпедой» удалось избежать). Жалобно захрустели ребра. Повторный бросок на кресло. Подголовник смялся под затылком. Внутренности задумали дерзкий побег.
«Череп» — водитель исступленно стиснул рулевое колесо. Пальцы побелели от напряжения.
Это происходило внутри.
А вот что происходило снаружи.
Броневик врезался в «тойоту»: смял, сокрушил, сообщил часть ускорения. Невообразимая масса, поскольку автомобиль стоял поперек дороги, обрушилась на заднее крыло. Создался крутящий момент. Курт видел в зеркале, как «тойота», отлетая к ближайшему столбу, крутится вокруг своей оси. Точно глобус на реактивной тяге.
Даже если удар угодил не в бензобак, а в примыкающую поверхность, это, учитывая сумасшедшие параметры — количество килограммов на квадратный сантиметр, километры в час, сорт стали и т. д. и т. п, — ничего не меняло. Трение деформированного металла высекло искру в мгновение ока. Топливу только того и требовалось. Вспыхнув, оно без промедления приступило к непосредственным обязанностям. Самоубийству.
Бензобак взорвался; пламя и газы распирали «тойоту», лезли изо всех щелей. Даже без детонации автомобиль представлял жалкое зрелище: смятый, разодранный «кенгурятником» бок, откуда хлестало маслянистое горючее. Взрыв имел место в полете. Летящее, вращающееся месиво рваного металла и жидкого пламени. «Тойота» врезалась в бетонный столб; крутнулась, как стриптизерша на шесте; обвернулась огненным шарфом; рухнула вниз, где, собственно, наконец-то затихла.
Взрыв потряс броневик от шин до пневматической пушки на крыше. Под задницей Курта, ожив, сиденье плясало «ламбаду». «Хаммер» спасли собственный вес и безумная скорость. Взрывоопасная «тойота» отлетела до того, как искра воспламенила высокооктановый бензин. В противном случае последствия были бы непредсказуемы. И гораздо серьезнее, чем прицельный вы стрел из гранатомета.
Отлетая к столбу, хлипкая легковушка вроде бы зацепила кого-то из «всадников», но сам Курт на это бы не поставил. Какая, в сущности, разница? Ублюдком больше, меньше. Волк предполагал разрешить дилемму, едва колымага застопорит ход.
«Череп», вероятно, не разделял эти взгляды, а знай себе давил на педаль. В пределах видимости — за сетью трещин, грязью и горящими каплями бензина — появился «БМВ» девятой серии. Добротная немецкая машина. Прочный каркас, крепкий кузов…
А также — то обстоятельство, что «хаммер» сбросил скорость. Титановый «кенгурятник» с хрустом впечатался в боковые двери. Жалобно застонав, «БМВ» отлетел, отброшенный, словно рахитичная дворняга — носорогом, на несколько метров.
Процедура повторилась: вжаться в сиденье, упасть на ремень, застонать от боли в ребрах, подголовник… Курт начинал привыкать. Наверное, поэтому удар казался ему ничтожной, неправдоподобной пародией.
«Тойота», по крайней мере, держала удар. А чудо немецкого автомобилестроения поскупилось даже на фейерверки. Кузов приберег топливный бак для лучших времен. Зато в пустовавшем салоне взбухли здоровенные пузыри. Подушки безопасности. Бортовой компьютер решил, что в вверенное ему добро врезался орбитальный «Конкорд», не иначе.
Все. Приехали.
«Всадники» начали приходить в себя, доказательством чего послужили первые пули, забарабанившие по броне «хаммера». Курт потянулся (пронзительная боль в груди) и отстегнул ремень сомнительной безопасности (переломать им ребра, думал он, надежнее, чем вляпаться в «торпеду»). Другая лапа открывала бардачок.
Автолюбители, как правило, таскают в этом ящичке многообразный хлам самой «первой необходимости» (от памятки «Водитель — будь трезв за рулем!» до граненых стаканов), оправдываясь тем, что все это, давным-давно забытое, может пригодиться в самый неожиданный момент. Коллекции хламья пополнялись год от года. Единственное место, где ужасающий бардак именовался ласково, почти уважительно. Супруги твердили, что археологи отроют тут «массу экспонатов из каменного века»…
Порядок, царивший в бардачке броневика, ошеломлял так же, как и кромешный хаос «необходимых вещей». Чтобы пересчитать хранившиеся там предметы, хватило бы пальцев на единственной руке. Руке Пришельца из фильма «Е. Т.». По мнению водителя «хам-мера», вещами, что могут пригодиться в «самый неожиданный момент», были автомат, запасные обоймы, и… граненый стакан.
Волк выудил автомат («Галил САР», 7,62 мм, экспортный вариант, Израиль) и две обоймы. Зарядил, дернул затвор. Повернулся к «черепу» — тот, не шевелясь, мертвой хваткой сжимал рулевое колесо. На лице окаменело выражение неимоверного счастья, как у пилота, впервые в жизни совершившего вынужденную посадку с сотней пассажиров и одним функционирующим двигателем.
Затем повернулся к боковому окну… Аккурат в тот момент, когда в стекло ударила твердоплавкая «маслина». (Бах! Круглый отпечаток, сеть трещин.) Курт вздрогнул.
И — крепче ухватил автомат.
Правая лапа легла на ручку, отпирающую дверь. Курт начал отсчет (от пяти до одного), намеренно сдерживая дыхание, дабы сжечь побольше кислорода в крови. При этом его не покидало чувство, что он совершает дикое безумство, которое впоследствии никто не оценит. Так зачем, спрашивается, ему это нужно?
«Два… один».
Волк дернул за ручку. Легкие, сократившись, ухватили особенно большой кусок — будто перед погружением в водную среду (во враждебную — точно) — и, едва не поперхнувшись, выпустили большую часть. Курт так и не придумал ответ, зачем ему это нужно, а потому отринул все сомнения. Слишком поздно. Пора действовать.
Дверца распахнулась.
Курт нырнул в проем с единственной мыслью — хорошо, что «хаммер» не оснащен подушками безопасности (гангстеры, вероятно, их просто сняли — ведь не оснащают же подушками танк!). Схватившись за крышу, Волк осуществил несложный (для метаморфа) кульбит, благодаря чему опустился обеими ногами на крышу.
Трамплин. Курт сделал шаг, ощущая ступнями податливую упругость брони. Вдох, выдох. Нагнулся, выпрямился; взмыл в воздух мохнатой пружиной. Время повисло вязкой поволокой, застревало в волчьих клыках, набивалось под когти. (Форсаж. Умение. Талант. Дар, преподнесенный считанным единицам из лучших бойцов. Волчье племя, напротив, владело им поголовно, за редкими исключениями.) Гангстеры ожесточенно палили в стремительный силуэт. Пули проносились мимо, оставляя за собой горячие инверсионные полосы. Курт смог бы увидеть крохотные снаряды в движении, если бы пригляделся. Но в этом не возникало нужны. Он знал, что может увидеть. Если поднапрячься, то мог даже коснуться.
Вместо этого Волк выпустил собственных шершней. Палец вдавил гашетку. Израильский «Галил» разразился глухой, ворчливой тирадой. Затвор метался из стороны в сторону; стреляные гильзы летели прочь. Пули, вспарывая липкую пелену стылого времени, рванулись вперед. Почему-то, не раздумывая, Курт сразу же взял на прицел бородатого громилу — тот успел развернуться и, подняв «калаши», стрелял в шустрого «черепа» (в понимании «всадника», нужно полагать, Курт был заурядным, посредственным «черепом»… ну, возможно, чуть более прыгучим).
Очередь прошла над головой бородатого гангстера. Считанные дюймы, и все же…
«Всадники», сконцентрировавшись на левом фланге, усилили огонь. С этим требовалось что-то делать. Мысль еще не успела оформиться, когда лапа Волка нашарила под курткой патронташ. Вот и нужный карман. Миниатюрный, конической формы предмет. Гладкий на ощупь. С кольцом у торца. Слишком легкий для «лимонки», невместительный для слезоточивого газа. Полезный, нужный инструмент.
Прыжок близился к высшей точке амплитуды, за которой неотвратимо следует падение.
Вытащив коническую штуковину, Курт поднес ее ко рту и сомкнул зубы на кольце (скверный вкус металла). Чека, одетая на клык, так и осталась во рту. Курт начал отсчет. «Один». Лапа отбросила гранату (ведь это была именно граната) в сторону «всадников».
«Два». Волк перехватил «Галил».
Новая очередь прошла значительно ниже. Разъяренные шершни впились в бандита. Прошили шею, грудную клетку и живот. Безволосый, очевидно, умер на месте.
Его глаза в это не поверили.
«Три». «Всадники» рванули врассыпную. Шершни догнали двоих, сбили с ног, вгрызлись в спины. Кровь стегнула карминными каплями. Алчно всколыхнулась пелена мерзлого времени. Звуки — в частности, выстрелы — доносились далеким, неспешным грохотом. Частоты переместились в низ шкалы, обрели почти визуальную глубину. «Четыре». Цвета померкли. Алый не перестал быть алым и все-таки немного притух.
«Пять». Граната, катавшаяся под ногами «всадников», соблаговолила взорваться. Курт зажмурился. Он услышал не резкий хлопок, а глухой нарастающий рокот. И — никакой «глубины». Тише, чем выстрел. Однако назначение штуковины состояло вовсе не в акустическом воздействии. И даже не в осколках (хотя таковые, разумеется, имели место). Истинное назначение гранаты состояло совершенно в ином.
Закрытые веки окрасились рубиновым.
Всего на мгновение.
Вслед за тем раздались вопли безволосых. Тех, кто не успел закрыть глаза. Граната, взорвавшись, выбросила вспышку излучения такой интенсивности, что прямой взгляд на источник мог запросто выжечь сетчатку («Луч света», опытный образец, 100-150$ за штуку). «Всадники» глядели в сторону, на фигуру с автоматом — успевшую пристрелить босса, а теперь выкинувшего очередной фокус, — а потому застали вспышку периферийным зрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Дабы предпринять нечто такое, что…
Намерения гангстера, а равно — суть приказа бородатого громилы, — стали для Курта ясны и прозрачны, точно неглубокий водоем в солнечный день. В руках «всадник» нес тяжелое оружие с коротким широким стволом. Из этого самого ствола, нужно полагать, явились все предыдущие метеоры. А сейчас безволосый метил в «хаммер».
— О нет! — выдохнул «череп» — водитель.
Глаза Курта распахнулись. Он видел усмешку на физиономии бандита. Фары «хаммера» нестерпимо пылали в оптическом прицеле. На дне прибора — линзы, металлическая трубка — темнел внимательный, расчетливый глаз. «Всадник» напрягся… Череп» беззвучно раскрыл рот.
Вряд ли одна фаната (выстрелить дважды гангстер просто не успеет) станет катастрофой. Броня «хаммера», собственно, и предназначалась именно для такого рода ситуаций, пройдя суровые испытания в раскаленных добела уголках планеты. Прямое попадание в радиатор, конечно, вызовет некоторые проблемы, и все-таки…
Курт успел всерьез обдумать вероятность побега из несущегося с бешеной скоростью броневика (открыть дверь, пригнуться, подобрать ноги…), отринуть эту идею, вторично к ней вернуться, потянуться к ручке, открывавшей дверь, когда…
«Всадник» содрогнулся. На груди его, неожиданно и непредсказуемо, взбухли кровавые язвы. Взбухли внутрь, не наружу. Взвихрились мини-фонтаны — ярко-красные искры. Кровь зловеще блеснула в свете фар. Безволосый оскалился, не веря, что это случилось именно с ним («Нет, почему же так рано?! Господи… Едва жизнь началась… Премию дали… Джессика наконец-то согласилась сходить в „Лавину“… У Джонни — вечеринка… Знаешь, Господь, какие у Джонни вечеринки? Конечно, Ты знаешь… Теперь все — никуда не успеть… Неправда, что вся жизнь перед глазами… Верно мать говорила — не ходи ты в бандиты… Мать — что с ней будет? Боже…»). Кусочки металла пробили кожу, мышцы и ребра.
Оступившись на ровном месте, гангстер начал падать. Гранатомет качался вверх-вниз.
Волк с замиранием сердца глядел в непроглядно-черный ствол. («Сдохни, тварь! Сдохни!») «Всадник» рухнул на землю. Палец нажал на спусковой крючок. Выстрел.
Граната просвистела на расстоянии считанных метров от броневика. Упала на лужайку, будто неопознанный летающий объект, потерпевший крушение. Взрыв: комья земли, объятые желтым пламенем. «Хаммер», невредимый, мчался вперед.
— ХА! — выкрикнул «череп».
Курт помалкивал. Более того, стиснул зубы (дабы не откусить язык во время удара). Веселье только начинается. Не осталось времени даже перевести дыхание.
Машины неумолимо сближались.
Вспомнив одну немаловажную деталь, Волк судорожно дернулся к ремню безопасности. Вставил в замок: тихий щелчок. Ремень моментально обвился вокруг торса.
«Всадники» палили практически в упор. Огневой рубеж, опустев, сиротливо ждал катастрофы — даже бородатый громила счел за благо отойти подальше. На сетчатке Курта отражалась синяя «тойота». Трюк, доступный кинематографу, но, по известным причинам, не иным формам искусств. Как в гонконгских фильмах: «хаммер», уцелевшая фара; затем — «тойота»; «хаммер» — «тойота». Раскрытые волчьи глаза.
УДАР.
Курта вдавило в сиденье и, без паузы, швырнуло вперед.
Ремень впился в тело (и все-таки Волк остался ему благодарен — знакомства с «торпедой» удалось избежать). Жалобно захрустели ребра. Повторный бросок на кресло. Подголовник смялся под затылком. Внутренности задумали дерзкий побег.
«Череп» — водитель исступленно стиснул рулевое колесо. Пальцы побелели от напряжения.
Это происходило внутри.
А вот что происходило снаружи.
Броневик врезался в «тойоту»: смял, сокрушил, сообщил часть ускорения. Невообразимая масса, поскольку автомобиль стоял поперек дороги, обрушилась на заднее крыло. Создался крутящий момент. Курт видел в зеркале, как «тойота», отлетая к ближайшему столбу, крутится вокруг своей оси. Точно глобус на реактивной тяге.
Даже если удар угодил не в бензобак, а в примыкающую поверхность, это, учитывая сумасшедшие параметры — количество килограммов на квадратный сантиметр, километры в час, сорт стали и т. д. и т. п, — ничего не меняло. Трение деформированного металла высекло искру в мгновение ока. Топливу только того и требовалось. Вспыхнув, оно без промедления приступило к непосредственным обязанностям. Самоубийству.
Бензобак взорвался; пламя и газы распирали «тойоту», лезли изо всех щелей. Даже без детонации автомобиль представлял жалкое зрелище: смятый, разодранный «кенгурятником» бок, откуда хлестало маслянистое горючее. Взрыв имел место в полете. Летящее, вращающееся месиво рваного металла и жидкого пламени. «Тойота» врезалась в бетонный столб; крутнулась, как стриптизерша на шесте; обвернулась огненным шарфом; рухнула вниз, где, собственно, наконец-то затихла.
Взрыв потряс броневик от шин до пневматической пушки на крыше. Под задницей Курта, ожив, сиденье плясало «ламбаду». «Хаммер» спасли собственный вес и безумная скорость. Взрывоопасная «тойота» отлетела до того, как искра воспламенила высокооктановый бензин. В противном случае последствия были бы непредсказуемы. И гораздо серьезнее, чем прицельный вы стрел из гранатомета.
Отлетая к столбу, хлипкая легковушка вроде бы зацепила кого-то из «всадников», но сам Курт на это бы не поставил. Какая, в сущности, разница? Ублюдком больше, меньше. Волк предполагал разрешить дилемму, едва колымага застопорит ход.
«Череп», вероятно, не разделял эти взгляды, а знай себе давил на педаль. В пределах видимости — за сетью трещин, грязью и горящими каплями бензина — появился «БМВ» девятой серии. Добротная немецкая машина. Прочный каркас, крепкий кузов…
А также — то обстоятельство, что «хаммер» сбросил скорость. Титановый «кенгурятник» с хрустом впечатался в боковые двери. Жалобно застонав, «БМВ» отлетел, отброшенный, словно рахитичная дворняга — носорогом, на несколько метров.
Процедура повторилась: вжаться в сиденье, упасть на ремень, застонать от боли в ребрах, подголовник… Курт начинал привыкать. Наверное, поэтому удар казался ему ничтожной, неправдоподобной пародией.
«Тойота», по крайней мере, держала удар. А чудо немецкого автомобилестроения поскупилось даже на фейерверки. Кузов приберег топливный бак для лучших времен. Зато в пустовавшем салоне взбухли здоровенные пузыри. Подушки безопасности. Бортовой компьютер решил, что в вверенное ему добро врезался орбитальный «Конкорд», не иначе.
Все. Приехали.
«Всадники» начали приходить в себя, доказательством чего послужили первые пули, забарабанившие по броне «хаммера». Курт потянулся (пронзительная боль в груди) и отстегнул ремень сомнительной безопасности (переломать им ребра, думал он, надежнее, чем вляпаться в «торпеду»). Другая лапа открывала бардачок.
Автолюбители, как правило, таскают в этом ящичке многообразный хлам самой «первой необходимости» (от памятки «Водитель — будь трезв за рулем!» до граненых стаканов), оправдываясь тем, что все это, давным-давно забытое, может пригодиться в самый неожиданный момент. Коллекции хламья пополнялись год от года. Единственное место, где ужасающий бардак именовался ласково, почти уважительно. Супруги твердили, что археологи отроют тут «массу экспонатов из каменного века»…
Порядок, царивший в бардачке броневика, ошеломлял так же, как и кромешный хаос «необходимых вещей». Чтобы пересчитать хранившиеся там предметы, хватило бы пальцев на единственной руке. Руке Пришельца из фильма «Е. Т.». По мнению водителя «хам-мера», вещами, что могут пригодиться в «самый неожиданный момент», были автомат, запасные обоймы, и… граненый стакан.
Волк выудил автомат («Галил САР», 7,62 мм, экспортный вариант, Израиль) и две обоймы. Зарядил, дернул затвор. Повернулся к «черепу» — тот, не шевелясь, мертвой хваткой сжимал рулевое колесо. На лице окаменело выражение неимоверного счастья, как у пилота, впервые в жизни совершившего вынужденную посадку с сотней пассажиров и одним функционирующим двигателем.
Затем повернулся к боковому окну… Аккурат в тот момент, когда в стекло ударила твердоплавкая «маслина». (Бах! Круглый отпечаток, сеть трещин.) Курт вздрогнул.
И — крепче ухватил автомат.
Правая лапа легла на ручку, отпирающую дверь. Курт начал отсчет (от пяти до одного), намеренно сдерживая дыхание, дабы сжечь побольше кислорода в крови. При этом его не покидало чувство, что он совершает дикое безумство, которое впоследствии никто не оценит. Так зачем, спрашивается, ему это нужно?
«Два… один».
Волк дернул за ручку. Легкие, сократившись, ухватили особенно большой кусок — будто перед погружением в водную среду (во враждебную — точно) — и, едва не поперхнувшись, выпустили большую часть. Курт так и не придумал ответ, зачем ему это нужно, а потому отринул все сомнения. Слишком поздно. Пора действовать.
Дверца распахнулась.
Курт нырнул в проем с единственной мыслью — хорошо, что «хаммер» не оснащен подушками безопасности (гангстеры, вероятно, их просто сняли — ведь не оснащают же подушками танк!). Схватившись за крышу, Волк осуществил несложный (для метаморфа) кульбит, благодаря чему опустился обеими ногами на крышу.
Трамплин. Курт сделал шаг, ощущая ступнями податливую упругость брони. Вдох, выдох. Нагнулся, выпрямился; взмыл в воздух мохнатой пружиной. Время повисло вязкой поволокой, застревало в волчьих клыках, набивалось под когти. (Форсаж. Умение. Талант. Дар, преподнесенный считанным единицам из лучших бойцов. Волчье племя, напротив, владело им поголовно, за редкими исключениями.) Гангстеры ожесточенно палили в стремительный силуэт. Пули проносились мимо, оставляя за собой горячие инверсионные полосы. Курт смог бы увидеть крохотные снаряды в движении, если бы пригляделся. Но в этом не возникало нужны. Он знал, что может увидеть. Если поднапрячься, то мог даже коснуться.
Вместо этого Волк выпустил собственных шершней. Палец вдавил гашетку. Израильский «Галил» разразился глухой, ворчливой тирадой. Затвор метался из стороны в сторону; стреляные гильзы летели прочь. Пули, вспарывая липкую пелену стылого времени, рванулись вперед. Почему-то, не раздумывая, Курт сразу же взял на прицел бородатого громилу — тот успел развернуться и, подняв «калаши», стрелял в шустрого «черепа» (в понимании «всадника», нужно полагать, Курт был заурядным, посредственным «черепом»… ну, возможно, чуть более прыгучим).
Очередь прошла над головой бородатого гангстера. Считанные дюймы, и все же…
«Всадники», сконцентрировавшись на левом фланге, усилили огонь. С этим требовалось что-то делать. Мысль еще не успела оформиться, когда лапа Волка нашарила под курткой патронташ. Вот и нужный карман. Миниатюрный, конической формы предмет. Гладкий на ощупь. С кольцом у торца. Слишком легкий для «лимонки», невместительный для слезоточивого газа. Полезный, нужный инструмент.
Прыжок близился к высшей точке амплитуды, за которой неотвратимо следует падение.
Вытащив коническую штуковину, Курт поднес ее ко рту и сомкнул зубы на кольце (скверный вкус металла). Чека, одетая на клык, так и осталась во рту. Курт начал отсчет. «Один». Лапа отбросила гранату (ведь это была именно граната) в сторону «всадников».
«Два». Волк перехватил «Галил».
Новая очередь прошла значительно ниже. Разъяренные шершни впились в бандита. Прошили шею, грудную клетку и живот. Безволосый, очевидно, умер на месте.
Его глаза в это не поверили.
«Три». «Всадники» рванули врассыпную. Шершни догнали двоих, сбили с ног, вгрызлись в спины. Кровь стегнула карминными каплями. Алчно всколыхнулась пелена мерзлого времени. Звуки — в частности, выстрелы — доносились далеким, неспешным грохотом. Частоты переместились в низ шкалы, обрели почти визуальную глубину. «Четыре». Цвета померкли. Алый не перестал быть алым и все-таки немного притух.
«Пять». Граната, катавшаяся под ногами «всадников», соблаговолила взорваться. Курт зажмурился. Он услышал не резкий хлопок, а глухой нарастающий рокот. И — никакой «глубины». Тише, чем выстрел. Однако назначение штуковины состояло вовсе не в акустическом воздействии. И даже не в осколках (хотя таковые, разумеется, имели место). Истинное назначение гранаты состояло совершенно в ином.
Закрытые веки окрасились рубиновым.
Всего на мгновение.
Вслед за тем раздались вопли безволосых. Тех, кто не успел закрыть глаза. Граната, взорвавшись, выбросила вспышку излучения такой интенсивности, что прямой взгляд на источник мог запросто выжечь сетчатку («Луч света», опытный образец, 100-150$ за штуку). «Всадники» глядели в сторону, на фигуру с автоматом — успевшую пристрелить босса, а теперь выкинувшего очередной фокус, — а потому застали вспышку периферийным зрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57