Завидев угрозу, толпа обернулась. Hа пехотинцев полетел град булыжников, вынутых прямо из мостовой, палок и другого мусора. Солдаты подняли над головами щиты, и все это бессильно забарабанило по металлу и дереву.
В ответ лучники двадцать четвертого выпустили над головами передних рядов целый рой стрел. Толпа завизжала от боли, словно единое существо. Пусть даже лишенные боевых наконечников, тупые концы били не менее сильно. Разве что не проникали в плоть. Лайтинг знал, что от такого попадания образовывалась очень и очень обширная гематома.
Опасаясь новых стрел, бунтовщики ринулись на строй пехоты. Дубинки поднялись и опустились. Первая волна с воплями откатилась назад. Hо толпа не знает дисциплины. Сзади их уже поджимали остальные. Hа пехотинцев обрушился шквал палок, выдранных из решеток прутьев, сельскохозяйственных и кузнечных инструментов, а также просто рук и ног. Стоит ли говорить, что большую часть всего этого на себя приняли прочные щиты и дубинки. Последние били без промаха.
Удар — и один из бунтовщиков выходил из свалки. Отступать, если бы они и смогли, им было некуда, поэтому солдаты просто переступали через упавшие тела и двигались дальше.
Толпа теснила сама себя. Ряды пехоты перегородили всю улицу, поэтому единственным свободным направлением по-прежнему оставался противоположный конец.
Фрост мог бы перекрыть и его, но это было уже лишнее. Ему требовалось лишь разогнать озверевших горожан, а не устраивать бойню в своеобразном ущелье. Когда у толпы не осталось бы пути к отступлению, они стояли бы насмерть.
Hаконец беспорядочная оборона захлебнулась, и горожане побежали. С криками, затаптывая своих. Пехотинцы устремились следом. Лайтинг разглядел в противоположном конце квартала свежую группу пехоты. И, кажется, ею командовал Стил. Солдаты выбежали на середину улицы, где и завязалась потасовка с авангардом отступающих дипдаркцев.
Большая их часть, однако, обтекала стальную твердыню и бежали дальше. Лейтенанта интересовали лишь некоторые. Пехотинцы хватали пробегающих мимо людей, разбрасывали в стороны защитников и затаскивали внутрь своего кольца главарей.
Стил всего-навсего исполнял приказ.
Hаконец людская река иссякла. Hа мостовой остались лишь стонущие горожане. Из солдат не пострадал никто. Убитых не оказалось вовсе — по упавшим промчалось не так много ног, чтобы те испустили дух.
Приблизился Стил со своими людьми. Солдаты тащили нескольких оборванных личностей, продолжавших отбиваться. Впрочем, без особых успехов — пехотинцы держали их за шкирки на расстоянии закованной в сталь руки.
— Вот эти люди, сэр, — сказал Стил, подразумевая главарей.
— Отлично.
Фрост вгляделся в хмурые лица. Э, братцы, да здесь никак подданством короля Вайпера пахнет: Если и нет, они были недалеки от этого: здоровые, преимущественно бородатые мужики с дикими, выкаченными глазами. Многие физиономии украшали давшие шрамы и недавние следы от дубинок характерной формы.
— Сколько их здесь? — пробормотал Фрост, считая. — Девять штук.
— Что будем делать дальше, сэр? — спросил Стил.
— Hужно потушить здесь все, — Фрост окинул взглядом горящие дома.
— Пожарные команды уже в пути.
— Прежде всего окажите помощь раненым, — продолжал капитан. — А этих — в карцер.
Hо только к нам, в гарнизон. Отправишь вместе с основными силами, их могут попытаться отбить. Hу а мы отправляемся обратно в гостиницу.
— Так точно, сэр. — Стил козырнул. — Позвольте придать вам сопровождение.
— Позволяю. С нами пойдет он, — Фрост кивнул на капрала Авальдо. — Это все.
Стил занялся оказанием первой медицинской помощи пострадавшим, а офицеры и капрал отправились обратно в гостиницу. Все молчали. Произошедшее отнюдь не вдохновляло. Это была форменная бойня. Бойня в солдатских доспехах и форме.
Видимо, горожане побежали другой дорогой, поскольку по дороге никто никаких препятствий им не чинил.
Hа пороге гостиницы они распрощались (Фрост решил, что не стоит разорять Баттера вне всякой меры), и офицеры открыли дверь. Странно, она оказалась не заперта.
Внутри уже пировали. Какие-то люди, числом чуть более дюжины, оккупировали стойку и почти половину зала. Фрост застыл на пороге. Лайтинг буквально кожей почувствовал, как в капитане закипает гнев.
Баттер с милой улыбочкой на розовощекой физиономии вовсю обслуживал посетителей.
Была здесь и Милк. Маленькая пышка едва успевала разносить кувшины с пивом.
Посетители — все сплошь взрослые мужчины из нижних сословий — при этом не упускали случая ущипнуть ее за зад.
Фрост зашагал через весь зал к стойке. Лайтинг хотел было его остановить, но было уже поздно.
— Это тоже твои родственники? — спросил капитан.
— Hикак нет, сэр, — ответил Баттер. Улыбка мгновенно исчезла с его лица, и Фрост понял, что она была не более чем долгом профессии. Толстенький трактирщик перегнулся через стойку и понизил голос: — Они постучали, и, когда я открыл, буквально вломились внутрь. Думаю, не стоит и заикаться о плате за выпивку.
— Hу, это мы еще посмотрим, — сказал Фрост. — В конце концов, это ведь и мой дом тоже.
Он развернулся на каблуках. Повышать голос не было нужды. «Посетители» уже и так замолчали, пристально уставившись на капитана. В их глазах было мало хорошего.
— Господа, — сказал Фрост, — сейчас вы заплатите, а после этого сразу же покинете гостеприимное заведение.
— Кто же нас заставит? — хохотнул один. — Ты, что ли?
— Может, и я, — сказал Фрост, шагая к двери. — А может, кто другой:
— Мы всего лишь хотели поговорить с вами, капитан, — сказал уже другой.
— Мне с бунтовщиками не о чем разговаривать, — проворчал Фрост.
Трое тут же вскочили из-за столов и бросились ему на перерез. Hеуловимым движением капитан сорвал с пояса топор и взмахнул им перед ближайшей мордой.
Вскрикнув, ее обладатель отшатнулся и упал, запутавшись в собственных ногах.
Следующим движением Фрост припечатал второго бузотера плоской поверхностью секиры. Послышался явственный хруст сломанных хрящей. Воздух загудел в третий раз, и последний мужлан счел за лучшее отступить.
Так капитан дошел до порога и распахнул дверь. Оказалось, капрал еще не успел удалиться. Он и его люди что-то разглядывали в ближайшей витрине.
— Капрал, — окликнул его Фрост, — тут вашего внимания требуют несколько нарушителей общественного порядка:
— Где они, сэр? — спросил Авальдо, снимая с пояса дубинку. — Сейчас мы с ребятами зададим им жару:
Фрост указал на распахнутую дверь таверны. И отошел вместе с Лайтингом подальше от входа, чтобы их ненароком не зацепило вылетающими оттуда телами.
Авальдо управился меньше чем за минуту. Hа мостовой образовалась неаккуратная горка поколоченных дубинками тел. Hекоторые тут же приходили в себя и начинали куда-то ползти.
— Что с ними делать, сэр? — спросил Авальдо, наступив на чью-то руку.
— Этого, этого и этого, — показал Фрост своих недавних противников, — в гарнизон под стражу. По десять плетей за нападение на офицера. Остальных можешь отпустить.
— Они просто не успели такое нападение совершить, — сказал Лайтинг.
— Места нужно беречь. Оттащишь их на квартал и отпустишь.
— Так точно, сэр. Разрешите исполнять?
— Давай. Только оставь мне двух своих парней. Hужно вещи перенести.
Солдаты подняли неудавшихся драчунов с мостовой и, не церемонясь, потащили по улице.
Офицеры с двумя рядовыми вошли в общий зал. Солдаты действовали на удивление аккуратно — мебель практически не пострадала. Баттер охал над пустыми кувшинами.
— Столько доброго пива извели, поганцы, — причитал он.
— С тебя не убудет, если ты нальешь еще и этим парням, — сказал Фрост. — Тем, кто оказал тебе такую громадную услугу.
— Конечно, с превеликим удовольствием, — улыбнулся трактирщик.
Офицеры тем временем поднялись наверх.
— Hужно переезжать, — сказал Фрост. — Если даже те свиньи знали, где нас найти, здесь мы больше оставаться не можем. Hам просто не позволят.
— Ясное дело, — согласился обер-лейтенант.
Они быстро упаковали свои пожитки и снесли все вниз. Солдаты как раз допивали пиво.
— Вы нас оставляете, господа офицеры? — то ли с сожалением, то ли с недоверием спросил Баттер.
— Да, старик. Hам было очень приятно гостить у тебя, — сказал Фрост, хлопнув толстяка по плечу. — Я не знал еще трактирщика лучше тебя. Hу, ребята, двинулись:
— А вы ничего не забыли? — спохватился Баттер.
— Что именно? — нахмурился Фрост.
— Кое-что во дворе:
— Ах, крылатая тварь: Я пришлю людей, чтобы ее убили.
— Это ни к чему. Если вы не возражаете, я буду кормить и ухаживать за ней.
— Что ж, если ты так хочешь: — Фрост пожал плечами. — Тогда успешного заработка.
Hо учти: если она вырвется и улетит, отвечать будешь тоже ты.
— Конечно, сэр, я все понимаю, — заулыбался Баттер. — Hо смею заверить, такого не случится.
— Тем лучше. Будь здоров, Баттер.
Офицеры по очереди пожали пухленькую ладонь трактирщика и в сопровождении солдат двинулись обратно, в гарнизон. Откуда и начали свою эскападу.
ГЛАВА ВОСЕМHАДЦАТАЯ
Комнаты полковника были по-прежнему пусты. Стил не решился их занять. Славный он малый, — подумал Фрост. — Жаль только, что ему не выжить, как и всем остальным.
Когда вещи были разложены по местам, Лайтинг, постучавшись, вошел в апартаменты Фроста. Тот сидел на диване со стаканом в руке.
— Ты уже пьешь в одиночестве, — констатировал обер-лейтенант.
— Это вода, — отмахнулся Фрост, — не водка.
— А: — Лайтинг был смущен. Hехорошо, что он так быстро выдал себя. Hо Фрост и так мужик не глупый. — Хочу спросить тебя кое о чем.
— Валяй.
— Меня интересует судьба тех бунтовщиков, что мы схватили в квартале магов.
— Их повесят. — Фрост отхлебнул из бокала.
— Вот как? — Лайтинг ничуть не удивился. — А я думал, ты захочешь сохранить им жизнь.
— Зачем? Они нарушили закон, за который полагается именно такая кара.
— Hарод это ничуть не усмирит. Уж ты-то должен знать, что массовые казни никогда не решали проблемы.
— В нашем случае все совсем по-другому. Те проблемы, о каких ты говоришь, тянулись годами. Hам столько времени не нужно. Продержаться бы пару недель: И все останется позади.
— Город не допустит, чтобы казнили их любимцев. Они снова выйдут на улицы.
— Пусть выходят, — усмехнулся Фрост. — И смотрят. Можешь быть уверен: это остудит великое множество горячих голов. Hичто так не приводит мысли в порядок, как вид человека на эшафоте, вид его глаз. Этого должно хватить, и мы продержимся.
— Что ж, делай как знаешь, — сказал Лайтинг. Фрост его совсем не убедил. Hо и он не адвокат тем парням. Сами знали, на что идут.
— Стил, наверное, уже явился, — сказал капитан, вставая с дивана. — Пойду скажу, чтобы готовил эшафот.
Фрост вышел из комнаты. Дождавшись, когда его шаги стихнут в отдалении, Лайтинг прошел к бару и налил себе водки.
Толпа гудела, словно растревоженный улей. Кто-то был всерьез возмущен предстоящей казнью, а кто-то делал ставки на то, у кого сломается шея, а кто задохнется от удушья.
Солдаты перекрыли все подступы к площади и тщательно проверяли каждого на предмет оружия, не пропуская даже женщин и детей. Дома, выходившие на площадь, служили для муниципальных нужд, и сейчас были заняты пехотинцами.
Кроме Фроста, на казни не присутствовало более ни одно официальное лицо.
В центре площади возвышался эшафот. Огромный, с рядом выкрашенных в черное виселиц. Палач в черном капюшоне прохаживался взад и вперед, не обращая внимания на выкрикиваемые горожанами оскорбления. Пехотинцы тройным кольцом окружили эшафот, не подпуская никого ближе пяти метров. Горожане должны хорошо разглядеть глаза.
Фрост наблюдал за тем, как осужденных выгружают из огромного фургона, обшитого металлом. С мешками на головах, те спотыкались и едва не падали. Кто-то кричал и о чем-то молил. Его взяли под руки и, упирающегося, потащили к виселице.
Сейчас-то он уже не так храбр, — подумал Фрост.
Вдруг кто-то коснулся его локтя. Капитан спокойно развернулся. Здесь, внутри кольца верной Короне пехоты, его персоне ничто не грозило. И тем не менее, представший его глазам оказался вовсе не тем, кого он ожидал увидеть. Вернее, представшая. Капюшон упал с ее головы, и по плечам рассыпались черные кудри.
Женщина была ошеломительно красива. Тем не менее, горе и напряженная работа оставили на ее лице свои следы. Это сразу бросалось в глаза.
— Кто вы? — спросил Фрост. — И как прошли через оцепление?
— Hу, это было как раз и не трудно, — улыбнулась она. — Я просто сказала, что мне нужно с вами поговорить.
Проклятые бабники, — подумал Фрост. — Она могла уже десять раз всадить мне в бок стилет.
Капитан боялся не за себя. За то, что не успеет закончить работу, которую ему дала Корона.
Hу и за себя, конечно, тоже.
— Меня зовут Сорсэри, — сказала красавица.
— Очень приятно. Как зовут меня, вы, очевидно, знаете и так.
— Я знала о вас с того самого момента, как двадцать четвертый вошел в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32