Если им стыдно и они хотят вытащить её на волю, она не нуждается в их помощи. Лужин давно бы вытащил её, если бы она только согласилась встретиться с адвокатом. Боятся, что она раздавит капсулу? Это скорее всего. Ну так пусть придут и попробуют взять.
29
В среду 6 марта Телегин снял трубку и услышал взволнованный голос друга:
- Теля, порядок, она согласна!
- Когда?
- Завтра, завтра!
- Во сколько?
- Шестнадцать тридцать. В три встречаемся на Финбане.
- У меня в восемнадцать поезд. Завтра седьмое... Восьмого марта я должен быть там, в Хохляндии, она встречает.
- Не ссы, будешь. На свиданке рассиживаться не дадут. А прийти надо пораньше. Подмажем, пораньше пустят, оставят наедине, времени будет больше...
Телегин представил себе сцену борьбы с Кирой Берёзкиной и сильно засомневался.
- Так ты решил... силой?..
- Достал ты меня, пис-сатель! Уговаривай, уговаривай. Я не против, я подожду, постою в сторонке. Только после сам будешь отнимать, когда она всё поймёт и приготовится. Она, между прочим, мастер спорта по плаванью. У неё рука как весло. Огреет - уже не встанешь.
- Ладно, ладно, не кипятись, звезда... поп. Много ещё насочинял? Пиши, подскажу: "Ты целуй меня туда, где подтёрлась я всегда". Стопроцентный хит. Не кипятись, уговорил уже, убедил. Обезопасим любой ценой. После вытащим.
- Да, конечно, вытащим.
- И без денег не оставим. Пусть живёт как человек.
- Да кто же против? Да хоть... по двадцать процентов ежемесячно. Учитывая перспективы...
- Нет, по двадцать мало. По двадцать пять, чтобы всем поровну. Снотворное достал?
- Да! - Гусев нервно затянулся. - Давай обговорим самое главное. Такого снотворного, чтобы подействовало сразу, такого нет. Ну, не достать, никто не знает. Так просто, с бухты-барахты вообще ничего не достать, некуда, не к кому обратиться.
- Что же есть?
- Есть флакончик эфира. Если Неожиданно приложить к лицу платок, человек, испугавшись, что его душат, рефлекторно вдыхает. С первого вдоха ты уже не боец, а со второго и третьего плавненько так улетаешь. Я на себе пробовал, оцени. Главное - неожиданно и крепко взять за руки.
Телегин понял, что держать за руки придётся ему.
- Смотри, Теля, ты говоришь, "покажи руки", а я захожу сзади. Ты держишь и смотришь в глаза, говоришь что-нибудь важное. У меня платок метр на метр... ну, то есть большой. Обливаю эфиром - и в морду. Потом режу. Имей в виду, держать надо крепко.
- Нас самих могут за это... привлечь.
- За что! Как она объяснит! Да она под пыткой жаловаться не будет. Сама разберётся.
- Слушай, Гусь, она сильно переменилась. Она может так разобраться, что нам вообще не жить.
- Да плевать, потом - хоть трава не расти. Уболтаем, умаслим. В ножках будем валяться.
- На поезд надо успеть...
- Ты сначала удержись на этом поезде. Потом, может, и на том поедешь. Пока ты строишь свои развратные педафилические планы, тебя в любой момент выкинут. Будешь потом, старый пердун, стоять, облизываться перед афишами.
- Ладно, ладно. Буду держать. Сегодня с гантелями позанимаюсь.
- Бритву возьми, не забудь. Спрячь в подкладку. Лезвие. Лучше импортное, "Нева" ненадёжна. Я возьму, но и ты тоже возьми. Ты будешь держать, а я - резать. Понял?
Телегина передёрнуло, он нервно выкрикнул"да! да!.." и бросил трубку.
30
На другой день без четверти три оба уже стояли на месте встречи и обговаривали последние детали. Был ясный солнечный день, с крыш капало, лёд на Неве ещё не тронулся. Итак, они трое сидят в гостевой камере за столом. Охранник получил по таксе и оставил их наедине. Разговаривают о том о сём, пока объект не потеряет бдительность. Затем всё происходит стремительно, в считанные секунды. Примеро так.
Т е л е г и н. Наколку сделала?
Б е р ё з к и н а. Нет.
Т е л е г и н. Покажи руки.
Телегин держит за руки, Гусев обходит стол и прикладывает к лицу Берёзкиной платок с эфиром. Она теряет сознание. Гусев достаёт лезвие, делает аккуратный надрез и вынимает капсулу. Затем они заклеивают ранку пластырем, приводят объект в чувства и уходят. Телегин мчится на вокзал, навстречу своей любви; Гусев успевает на репетицию новой программы. Всё.
- Пластырь, - сказал Телегин. - Об этом мы не говорили. Ты взял?
- Да, это важно, сейчас купим в аптеке, - озаботился Гусев.
В половине четвёртого они сдали на вахте паспорта, в четыре поговорили с охранником и остались в камере для свиданий вдвоём. После воли и сверкающего на солнце льда темно и жутковато. Пришёл местный врач, пожаловался, что подследственная ничего не ест. Катает шарики хлеба, да пьёт немного чая. Друзья обещали поговорить и повлиять.
В шестнадцать тридцать к ним запустили подследственную.
Щёки впалые, бледные, волосы обрезаны до ушей и зачёсаны назад, глаза равнодушны ко всему.
Друзья поднялись и, расставив руки, с улыбками шагнули ей навстречу.
- Стоять, - слабо произнесла Берёзкина. - Сели на место. Оба.
Друзья сели. Кира села напротив. Это ничего. Пока всё шло по плану. К тому же объект находился явно не в лучшей своей физической форме.
- Она слабая, тормознутая, - зашептал Гусев в самое ухо Телегина, чего тянуть, давай сразу...
- У вас две минуты, - произнесла, словно услышав его, Берёзкина.
- Почему две? - Гусев заволновался. - Мы на час договорились, заплатили этому вашему... вертухаю!
- Полторы.
Оба поняли, что через полторы минуты Кира встанет и уйдёт отсюда. И они запаниковали. Гусев стал отворачивать в кармане пиджака флакон с эфиром. Сразу запахло зубоврачебным кабинетом. Телегин понёс какую-то несусветную чушь о недопустимых нормах гигиены в местах содержания заключённых.
- Я беседовал с вашим фельдшером, этим... забыл, неважно. Он говорил, что у тебя воспалилась татуировка на запястье... э-э... слово какое-то, будто бы нецензурное... череп или бабочка... Это правда?
Кира всё поняла и улыбнулась. Покорно засучила рукава, положила на стол перед собой руки, ладонями вверх. Телегин положил руки на её ладони и сжал запястья. Они смотрели друг другу в глаза, и в эту секунду Телегин тоже всё понял. То, что она всё знает, и они, может быть, вообще отсюда не выйдут.
Тем временем Гусев обошёл стол, встал у Киры за спиной и вылил эфир в платок. Резкий головокружительный запах наполнил пространство камеры.
Продолжая спокойно улыбаться, Кира сжала запястья Телегина, развернула внутрь и внезапно ударила руку об руку. Телегин ахнул и отпустил. В это мгновение Гусев прижал к её лицу мокрый платок. Резко выдохнув, Кира вырвала и отшвырнула платок, встала, взяла голову Гусева и, словно баскетбольный мяч, шарахнула о стену камеры.
По щербатой стене разбрызгалась и потекла кровь. Гусев, слабо цепляясь руками, начал сползать.
В это мгновение Телегин, успевший подойти сзади, набросил платок на шею Берёзкиной и затянул. Кира раз двадцать ударила его затылком, разбив ему рот, сломав скулу и переносицу, затем осела и ослабла.
Оба они повалились на пол.
Захлёбываваясь от крови, Телегин не чувствовал боли и не осознавал действительности. Он продолжал затягивать платок, лёжа на полу и не чувствуя онемевших пальцев.
Когда запах эфира выветрился и сознание вернулось к нему, он встал на ноги и крикнул охранника. Верхняя губа висела сбоку на ниточке, залитые кровью уцелевшие кое-где зубы придавали его лицу вид растленного черепа.
Телегин вывернул ухо, прикрывавшее капсулу, заклеил пластырем. На глазах появившегося в дверях вертухая несколько раз изо всех сил ударился головой о стену. В голове со скрежетом провернулось, всё кончилось, стало тихо и покойно.
Часть четвёртая
АБСОЛЮТНАЯ ПАМЯТЬ
1
И опять перед глазами загадочная станция метрополитена, облицованная мрамором, с колоннами и бронзовыми светильниками. Зюскевич, отойдя и отвернувшись от нас, лихорадочно говорит по телефону. Я поднял закреплённый на штативе "фен-кибершлем". Господи, что с нами происходит? Роспись на потолке: снопы сжатого сена, колхозницы в красных косынках, новенький трактор. В первый раз мы её изнасиловали. Четыре гигантские, потускневшие от времени люстры. Во второй раз убили. Лепнина: виноградная лоза, красиво. Я убил. Как хорошо всё делали, красиво, надёжно. Срочно чего-нибудь выпить.
- Зюскевич! Миня!..
Всё ещё говорит, отмахивается. Посмотреть на Берёзкину? Плевать, хуже не будет. А вдруг она ничего не знает? Ну, вроде того, что у каждого свои приключения. Ну?.. Раз-два-три - повернулся. Смотрит в зеркальце, подкрашивает губы. Гусев тоже смотрит на неё с интересом.
Встретившись с Гусевым глазами, я и он произносим одновременно:
- Выпить... - и кричим наперебой, в два голоса, Зюскевичу: - Миня, с-сука!! Водки! Водки давай!!
Не отрываясь от телефона, Миня быстро уходит в боковую дверь и через несколько минут приносит литровку "Абсолюта". Отдаёт и отходит. Холодная, из холодильника.
Мы вылезли из кресел и стали пить, передавая друг другу. Гусев окликнул Берёзкину и жестом предложил ей выпить. Едва взглянув, Кира отрицательно мотнула головой. Знает или не знает? Она до сих пор осталась для меня загадкой, полной противоречий.
Наконец Миня закончил телефонный разговор и подошёл к нам. Отобрал бутылку. Серьёзен как никогда.
- Хватит, потом...
- Курить-то можно?
- Можно... Происходит какая-то ерунда.
- Проблемы? - спросил Гусев.
- Не смертельно, но тут кое-что изменилось. То, что связано с вами. Оно не выровнялось, вы протащили сюда изменения из 84-го. С программой надо работать, исправлять баги, менять настройки...
- Я хочу третий шанс, - заявил Гусев. - Ты обещал три, остался девяносто четвёртый. У меня только-только всё закрутилось.
- Будет третий, нужен, об этом я и говорю.
- А что случилось? С нами всё в порядке?
- Врать не буду: с вами всё в порядке. Ты поп-звезда. Легенда восьмидесятых и девяностых.
- Уже?.. - сказал Гусев.
- Песни пел? Вот это и сохранилось. Ты известный продюсер, владелец "Фабрики звёзд", муж Аллы Пугачёвой.
Гусев молча опустился в кресло. В 94-м для него вместе с молодостью закончился рок и началась работа в ресторанных оркестрах.
- А Телегин... - Миня обратился ко мне.
- Стоп, - сказал я. - Неужели "Генеральный секретарь"?..
- Я не знаю, кто там секретарь, а ты - владелец издательства "Царский переплёт". Книги на всех языках мира, номерные экземпляры... Эпопея действительно вышла в восемьдесят пятом, но её никто не помнит, а статус классика, чин литературного генерала - на всю жизнь. Как у тебя самочувствие?
- Миня, ты знаешь, в этот раз меньше срывало. Раз или два.
- Да, я подправил. Там ерунда, на нервной почве. Можешь забыть, больше не будет беспокоить. Ни там, ни здесь.
- А ты думаешь, мы сюда вернёмся?
- Рано или поздно...
Не сговариваясь, мы все повернулись к Берёзкиной. Я её убил. Почему она не реагирует? Берёзкина смотрела на нас без ненависти и презрения. Совсем, совсем не так, как Зоя Космодемьянская на допросе. Даже чуть насмешливо.
- У неё всё по нулям, - махнул рукой Зюскевич. - Никаких изменений. Есть предположение, что тут играет роль человеческий фактор. Если сильный характер... - Миня пожал плечами и побежал к пульту.
- Слушай, писатель, - Гусев напряжённо курил, - мы ведь тоже можем тормознуться. Если я муж Пугачёвой и фабрика звёзд, а ты - "Царский переплёт", пора уже сказать "хватит". Можно всё испортить. У нас на руках по двадцать, ещё по карте - и будет перебор...
- Кира, а ты как думаешь? - осмелился я обратиться к Берёзкиной.
- Я остаюсь. У меня уже перебор. С меня хватит, - произнесла она равнодушно.
Господи! В конце-то концов, знает она или не знает?!!
Зюскевич, снова подошёл к нам. Он всё слышал. Он встал перед нами как замполит перед солдатами. Вершинку надо взять любой ценой, она стратегически важна для пулемёта.
- Мужики, надо ещё раз, - требовательно сказал он. - Надо исправить баги. В холостом режиме ничего нельзя сделать.
- Ты исправишь, а мы потом - у разбитого корыта?
- Так ты уже заранее решил вернуться? - хитро прищурился Зюскевич.
- Нет, зачем... То есть... - Гусев растерялся. - А если посадят? А что у меня есть? Есть счёт за границей?
- Некогда выяснять. Что есть, то есть. Самое главное - позвонить. Сразу, в первую минуту. Оба позвоните.
- Может завтра продолжим?
- Сейчас.
- А что Берёзкина? - не унимался Гусев.
- Всё, поехали, - я взял Гусева за локоть. - Садись.
- Ладно, так и быть. Проверим. Что там у нас в свободно конвертируемой. Выпить ещё можно?
- Там выпьем.
Я уже думал о Тане Овсеенко. Если я "Переплёт", не всё потеряно. Даже если она звезда и замужем.
- Теля, сейчас перескочим - там сразу созвонимся, надо добавить. То есть, сначала позвоним куда Миня просил. Кира, не скучай без нас.
Кира, стоящая в сторонке, чуть заметно кивнула.
- Гусев! - сказал Зюскевич. - Про Пугачёву я пошутил.
- Э, - я встревожился, - про "Переплёт" не пошутил?
- Нет. Между прочим, тебя ждёт сюрприз.
- Приятный?
- Для тебя - не то слово. Если я ничего не путаю.
- Чего-чего?..
- Больше ничего. Повторите номер телефона и что сказать.
Мы вразнобой повторили.
- Если вы этого не сделаете, я вас уничтожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31