Хотя
какая, к черту, реанимация в мире, не знающем автомобилей...
Или он не путешествует, и все это ему только мерещится? Тогда
снова вполне возможна больничная палата. Нужно лишь открыть
глаза, и наваждение рассеется. Итак, где же больничная койка?
Он протягивает руку и...
Тягостные размышления были прерваны потоком затхлой вонючей
воды, обрушившимся на голову. Вода попала в рот и нос, Санечка
захлебнулся, надсадно закашлялся и открыл глаза. Прямо над ним
склонилось плоское желтое лицо с раскосыми глазами. Бугристый
красноватый шрам пересекал лоб, оттягивая уголок правого глаза
и скрываясь на виске.
-- Очнулся, сволочь? -- произнес гортанный голос со странным
акцентом, и сильный удар обрушился на ребра. Санечка невольно
застонал. Ответом был взрыв мерзкого хохота.
-- Поднимайся! -- Сильные руки с пальцами, похожими на железные
когти, рванули Санечку за плечо, ставя на ноги. Но Санечка
почувствовал, что колени у него подламываются. Он застонал,
пошатнулся, однако новый безжалостный удар помог ему устоять.
-- Осторожно, Гимпарс, эта тварь нужна Ослепительному живой,
-- послышалось издали.
-- Отвяжись, это моя добыча, я сам получу право слизать пыль с
сапог Ослепительного. Тебе, Гайсир, останется лишь обнюхивать
хвост моего коня! -- огрызнулся воин со шрамом. И Санечка с
ужасом вспомнил, где он видел его раньше. В деревне! Если
теперь вспомнит старого знакомого и Гимпарс, Санечке придется
плохо. Одна надежда, что под глухим шлемом степняк не
разглядел его лица.
-- Я вобью эти слова обратно в твою грязную глотку! -- рявкнул
Гайсир.
-- Попробуй! -- Гимпарс выхватил из ножен широкий кривой меч.
-- Ты забыл поучения Божественного Воителя? Хочешь валяться с
переломанным хребтом?
-- Еще раз говорю: попробуй! -- На губах Гимпарса выступила
пена.
-- Потом, потом... Сейчас Ослепительный ждет пленника.
Гимпарс недовольно заворчал и толкнул Санечку в спину.
-- Иди.
Санечка, пошатываясь, побрел между кострами степняков,
направляемый чувствительными толчками в спину. Возле каждого
костра спали по два-три воина. Всего же, как он определил на
глаз, степняков было человек полтораста. Многие из них
вдобавок носили заскорузлые окровавленные повязки. Похоже,
набег получился неудачным, их основательно потрепали, и орда
возвращалась без добычи и славы. В таком случае на пощаду
рассчитывать не приходилось. Непонятно только, как Зорковид не
обнаружил такую большую толпу. Или леший был прав, говоря, что
степь укрывает своих хозяев, как лес -- своих?
Посреди кольца костров высился ковровый шатер, у входа в
который замерли четверо стражников. Опустившись на
четвереньки, Гимпарс сказал:
-- Ослепительный повелел недостойному рабу привести пленника.
Ответом был величавый кивок стражника, и Гимпарс на
четвереньках проворно заполз в шатер. Через некоторое время
он, пятясь, выполз обратно и сильным ударом заставил Санечку
опуститься на колени.
-- Ползи за мной, нечестивый.
Так как приказ подкрепил немедленный удар древком копья по
спине, Санечка почел за лучшее подчиниться и пополз за
Гимпарсом, уткнувшись лбом в грязный ковер. В шатре Гимпарс
трижды стукнул головой о землю и почтительно сообщил:
-- Твое повеление выполнено, Ослепительный.
-- Вижу, -- произнес старческий брюзгливый голос.
Санечка рискнул немного приподнять голову. На невысоком
золотом восьмигранном табурете (или как называется точно это
подобие трона?) сидел заплывший жиром человек в засаленом
парчовом халате. Лицо его было закрыто чем-то вроде легкой
чадры, свешивающейся с чалмы.
-- Мои воины захватили его, отомстив за бесчестье, -- льстиво
зажурчал Гимпарс.
-- Дурак! Так значит именно этот сопляк разогнал твоих баб в
той деревне? -- недоверчиво спросил Ослепительный.
-- Это могучий и сильный рыцарь, Рыцарь Льва.
Санечка чуть не вскрикнул. Теперь следует готовиться к самому
худшему. Все-таки узнали!
-- Рыцарь? -- Ослепительный тяжело сопел, говорить ему было
очень трудно, сало прямо-таки душило его. Может потому голос и
был высоким, как у евнуха. -- Какой это рыцарь... Мальчишка. И
твои бараны бежали от него... Позор.
-- Мы отомстили, Ослепительный.
-- Дурак! Я прикажу дать тебе палок.
-- Милость твоя безмерна, Ослепительный.
Ослепительный, астматически похрюкивая, задумался. Потом
какая-то мысль сверкнула в масленых глазках, прячущихся между
пухлыми щеками.
-- Гимпарс, пошел вон! Пусть тебе дадут десять золотых за
поимку пленного.
-- Благословенна щедрость Ослепительного.
-- И десять палок тоже.
-- Счастлив слышать волю Ослепительного.
-- Пошел, собака.
Гимпарс резво выполз из шатра. Ослепительный немного подождал,
деловито потирая живот. Было заметно, что перевариванию пищи
он придает очень большое значение.
-- Садись, -- приказал он Санечке.
Тот осторожно уселся на ковре перед троном. Или все-таки
табуретом? Ослепительный посопел еще немного, а потом
неожиданно спросил:
-- Ты пришелец?
-- Д-да, -- от неожиданности вырвалось у Санечки.
Ослепительный удовлетворенно хрюкнул.
-- Я не ошибся. Только болван Гимпарс мог принять тебя за слугу
Красного Колокола. Но я мудр и велик, моему взору открыты
самые сокровенные тайны. Сейчас ты вместе с друзьями идешь на
север. Каменный дух Шаргокана открыл мне это. И на берегу
Кронийского океана вы будете искать Желтый Колокол, колокол
рабства, чтобы разбить его. Посмей сказать, что я не прав.
-- Ты прав, -- коротко ответил Санечка, не считая нужным
титуловать собеседника.
-- Зачем?
-- Чтобы освободить людей.
-- Дурак. Неужели ты полагаешь, что все дело в колоколе? Он
всего лишь символ. Если человек раб по натуре, он обязательно
найдет себе хозяина, вне зависимости от того, звонит колокол
или нет.
-- Пусть так, -- дерзко ответил Санечка. -- Но мы будем бороться
и с символом и с самозванными хозяевами.
-- Бороться? -- Ослепительный явно наслаждался беседой. -- Но
нужна ли твоя борьба людям? Ведь на смену мне обязательно
явится новый хозяин из вчерашних рабов. И новое рабство станет
еще более ужасным, потому что бывший раб начнет мстить за
недавнее унижение. Ты подумал об этом? Не лучше ли оставить
порядок неизменным?
-- Нового хозяина тоже можно свергнуть.
Ослепительный засмеялся, сотрясая жирными телесами.
-- Убить, чтобы убить, чтобы убить, чтобы убить... Не слишком
ли кровавый путь для освободителя?
-- Для того и нужно уничтожить самый символ рабства, чтобы
разрушить веру. Человек не раб хозяина, он раб собственной
веры в неизбежность прихода хозяина.
-- Веры! Это ты правильно подметил, -- с энтузиазмом подхватил
Ослепительный. -- Ваш народ истово верит в доброго хозяина,
заметь! Если его нет, его выдумывают, лепят хотя бы из дерьма,
чтобы только был! Вы просто рветесь посадить себе кого-нибудь
на шею, следовательно вы обречены повиноваться, обречены на
рабство. Таково предначертание судьбы для всей Рутении.
-- Ты лжешь! -- гневно вскричал Санечка, вскакивая.
-- Может быть... -- неопределенно заметил Ослепительный, не
шелохнувшись. -- Ты знаешь, кто ты такой? -- неожиданно спросил
он, подавшись вперед, едва не стекая с трона.
-- Н-нет, -- снова запнулся Санечка.
-- Не помнишь прошлого, не догадываешься о будущем? -- в голосе
Ослепительного послышалось ехидство.
-- Нет, -- убито ответил Санечка, опускаясь на ковер.
-- Рыцарь Льва... А также Тигра, Барса, Леопарда... Угадал?
-- Хотя брюхо Ослепительного и заплыло жиром, голова у него
работала отлично.
-- Да.
-- Но тебя никто не называл... Рыцарем Рыси?
-- Нет.
-- Зря. Я сразу узнал тебя, царь Линх.
Санечка едва не опрокинулся на спину. Он царь?!
-- Не может быть!
-- Может и есть! Обратное превращение из рыси не прошло для
тебя даром, ты все напрочь забыл. Но память о твоих деяниях
люди старательно сохранили, о царь. И потому меня совершенно
не удивляет твое превращение в слугу Красного Колокола. Хищный
нрав царя Линха приводит в трепет даже нас.
Санечка мучительно пытался вспомнить, кто такой царь Линх.
Какая-то греческая легенда... Людоед он был, что ли?
-- Нет, -- решительно отказался Санечка.
-- Мне лучше знать, -- твердо сказал Ослепительный, махнув
рукой. -- Только поэтому ты сидишь рядом со мной, а не на колу.
Разве я позволил бы простому нечестивцу приблизиться к своему
шатру? Пусть сейчас у тебя нет своего города, за тобой не
стоит войско, но мы, владыки, верны священному долгу. И я
помогу тебе, царь. А придет черный день -- и ты поможешь мне.
Санечка был польщен. А может и вправду при попадании в
компьютер с ним случилось нечто, чего он не заметил? Может его
аналог в этом мире действительно царь Линх? Ведь зачем-то
подсунули ему именно рыцарские доспехи, а не бронь витязя?
Видя его колебания, Ослепительный улыбнулся.
-- Я прошу совсем немного, царь. Сущий пустяк.
-- Какой?
Вождь степняков дрожащим от ненависти голосом произнес:
-- Ты пришел в степь с моим злейшим врагом, князем Гремиславом!
Трижды проклятый витязь, все силы ада на его голову! Помоги
мне справиться с ним, и мое войско вернет тебе твои законные
владения.
-- Почему же твое войско не поможет тебе справиться с князем?
Ослепительный вскочил, потрясая кулаками.
-- Его ведет клятва мести! Я спалил его город, убил его жену,
детей продал в рабство. И он поклялся отомстить. Хозяин железа
сделал ему заколдованную саблю, в рукояти которой капли крови
его родных. Пока эта сабля не познает моей крови, Гремислав не
успокоится. С ним постоянно странствует злобный лесной колдун.
Мои воины бессильны против черного ведовства, которое бережет
их в лесных чащобах, да и в степи тоже. Я не могу постоянно
жить под висящим топором.
Санечке словно по щекам надавали. Однако, стараясь выглядеть
невозмутимым, он спросил:
-- И как я могу помочь тебе?
Ослепительный фыркнул, словно лошадь.
-- Очень просто. Я не прошу у тебя голову Гремислава. Царь,
тебе достаточно подсыпать ему в питье щепотку порошка из
Чинской земли -- и все кончится. Чины великие мастера
составлять различные зелья. А леший меня не беспокоит, один он
ничего не сделает.
-- Ты хочешь отравить Гремислава, -- медленно повторил Санечка.
-- Да, -- жестко подтвердил Ослепительный. -- И не говори, царь,
что это тебе не по силам. Все знают, что на тебе лежат грехи
куда более страшные.
Санечку словно кипятком обдало.
-- Но не предательство.
-- Предательство едва ли не самый легкий из них.
-- А если я откажусь?
Ослепительный шумно вздохнул.
-- Тогда я отдам тебя Гимпарсу. Дурак жаждет отомстить за свое
позорное поражение и будет очень изобретателен. Мы не жестоки,
тебя не убьют. Но ты сам будешь звать смерть, как
избавительницу. И не дозовешься.
Санечка усмехнулся.
-- У меня небогатый выбор.
-- Боюсь, что так.
-- Но подумать я могу?
-- Не слишком долго, царь. Твое отсутствие может вызвать
тревогу в лагере.
-- Я не буду думать слишком долго, Ослепительный. Но как тебя
зовут? Неудобно обращаться к тебе, не зная имени. Я даже лица
твоего не вижу, а ты знаешь обо мне все.
Ослепительный снова захохотал.
-- Зачем тебе мое имя? Чтобы получить тайную власть надо мной?
Нет. А лицо... Я ведь Ослепительный, черви у моих ног
недостойны лицезреть его. К тому же мое сердце полно жалости,
они могут ослепнуть от сверкания, подобного солнечному.
Санечка глубоко вздохнул и встал.
-- Мне нет нужды думать, мой ответ короток: нет.
-- Нет? -- не веря собственным ушам переспросил Ослепительный.
-- Нет.
-- Подумай. Ты же царь. Тебя ждет золотой венец и власть.
-- Все равно нет.
-- Ты чужой в этой стране, тебя не должны волновать ее заботы.
Думай только о себе!
-- Ты снова ошибся. Я не чужой в этой стране.
-- Линх! Ты... -- По твердому выражению лица Санечки
Ослепительный понял, что все уговоры бесполезны, и трижды
хлопнул в ладоши. -- Гимпарс! -- крикнул он появившемуся
сотнику. -- Забери пленника, он твой. Если передумает -- пришли
ко мне. И еще. Если он умрет раньше, чем через двое суток, ты
заплатишь своей шкурой. А ты, Линх, запомни, что убивает не
только железо, но и слово. Слово! Ты ведь все равно умрешь
предателем.
Потом был огонь, было железо, была кровь.
Очнулся Санечка от того, что добрые, нежные руки осторожно
вытирали ему голову влажной холодной тряпкой. Перед глазами
по-прежнему плавал багровый туман, пронизанный желтыми языками
пламени. Санечка вскрикнул и забился, но его мягко придержали
и уложили обратно.
-- Спокойно, лежи.
Туман помаленьку рассеялся, и Санечка различил встревоженные
лица Гремислава и Древолюба, склонившиеся над ним.
-- Где я?
-- Все в порядке, -- успокоил Древолюб. -- Ты в безопасности.
Выпей отварчику.
Теплая душистая жидкость омочила распухшие искусанные губы.
Санечка с наслаждением хлебнул. Боль сразу куда-то отступила,
и тело заполнила звенящая легкость.
-- Он выздоровеет? -- спросил Гремислав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
какая, к черту, реанимация в мире, не знающем автомобилей...
Или он не путешествует, и все это ему только мерещится? Тогда
снова вполне возможна больничная палата. Нужно лишь открыть
глаза, и наваждение рассеется. Итак, где же больничная койка?
Он протягивает руку и...
Тягостные размышления были прерваны потоком затхлой вонючей
воды, обрушившимся на голову. Вода попала в рот и нос, Санечка
захлебнулся, надсадно закашлялся и открыл глаза. Прямо над ним
склонилось плоское желтое лицо с раскосыми глазами. Бугристый
красноватый шрам пересекал лоб, оттягивая уголок правого глаза
и скрываясь на виске.
-- Очнулся, сволочь? -- произнес гортанный голос со странным
акцентом, и сильный удар обрушился на ребра. Санечка невольно
застонал. Ответом был взрыв мерзкого хохота.
-- Поднимайся! -- Сильные руки с пальцами, похожими на железные
когти, рванули Санечку за плечо, ставя на ноги. Но Санечка
почувствовал, что колени у него подламываются. Он застонал,
пошатнулся, однако новый безжалостный удар помог ему устоять.
-- Осторожно, Гимпарс, эта тварь нужна Ослепительному живой,
-- послышалось издали.
-- Отвяжись, это моя добыча, я сам получу право слизать пыль с
сапог Ослепительного. Тебе, Гайсир, останется лишь обнюхивать
хвост моего коня! -- огрызнулся воин со шрамом. И Санечка с
ужасом вспомнил, где он видел его раньше. В деревне! Если
теперь вспомнит старого знакомого и Гимпарс, Санечке придется
плохо. Одна надежда, что под глухим шлемом степняк не
разглядел его лица.
-- Я вобью эти слова обратно в твою грязную глотку! -- рявкнул
Гайсир.
-- Попробуй! -- Гимпарс выхватил из ножен широкий кривой меч.
-- Ты забыл поучения Божественного Воителя? Хочешь валяться с
переломанным хребтом?
-- Еще раз говорю: попробуй! -- На губах Гимпарса выступила
пена.
-- Потом, потом... Сейчас Ослепительный ждет пленника.
Гимпарс недовольно заворчал и толкнул Санечку в спину.
-- Иди.
Санечка, пошатываясь, побрел между кострами степняков,
направляемый чувствительными толчками в спину. Возле каждого
костра спали по два-три воина. Всего же, как он определил на
глаз, степняков было человек полтораста. Многие из них
вдобавок носили заскорузлые окровавленные повязки. Похоже,
набег получился неудачным, их основательно потрепали, и орда
возвращалась без добычи и славы. В таком случае на пощаду
рассчитывать не приходилось. Непонятно только, как Зорковид не
обнаружил такую большую толпу. Или леший был прав, говоря, что
степь укрывает своих хозяев, как лес -- своих?
Посреди кольца костров высился ковровый шатер, у входа в
который замерли четверо стражников. Опустившись на
четвереньки, Гимпарс сказал:
-- Ослепительный повелел недостойному рабу привести пленника.
Ответом был величавый кивок стражника, и Гимпарс на
четвереньках проворно заполз в шатер. Через некоторое время
он, пятясь, выполз обратно и сильным ударом заставил Санечку
опуститься на колени.
-- Ползи за мной, нечестивый.
Так как приказ подкрепил немедленный удар древком копья по
спине, Санечка почел за лучшее подчиниться и пополз за
Гимпарсом, уткнувшись лбом в грязный ковер. В шатре Гимпарс
трижды стукнул головой о землю и почтительно сообщил:
-- Твое повеление выполнено, Ослепительный.
-- Вижу, -- произнес старческий брюзгливый голос.
Санечка рискнул немного приподнять голову. На невысоком
золотом восьмигранном табурете (или как называется точно это
подобие трона?) сидел заплывший жиром человек в засаленом
парчовом халате. Лицо его было закрыто чем-то вроде легкой
чадры, свешивающейся с чалмы.
-- Мои воины захватили его, отомстив за бесчестье, -- льстиво
зажурчал Гимпарс.
-- Дурак! Так значит именно этот сопляк разогнал твоих баб в
той деревне? -- недоверчиво спросил Ослепительный.
-- Это могучий и сильный рыцарь, Рыцарь Льва.
Санечка чуть не вскрикнул. Теперь следует готовиться к самому
худшему. Все-таки узнали!
-- Рыцарь? -- Ослепительный тяжело сопел, говорить ему было
очень трудно, сало прямо-таки душило его. Может потому голос и
был высоким, как у евнуха. -- Какой это рыцарь... Мальчишка. И
твои бараны бежали от него... Позор.
-- Мы отомстили, Ослепительный.
-- Дурак! Я прикажу дать тебе палок.
-- Милость твоя безмерна, Ослепительный.
Ослепительный, астматически похрюкивая, задумался. Потом
какая-то мысль сверкнула в масленых глазках, прячущихся между
пухлыми щеками.
-- Гимпарс, пошел вон! Пусть тебе дадут десять золотых за
поимку пленного.
-- Благословенна щедрость Ослепительного.
-- И десять палок тоже.
-- Счастлив слышать волю Ослепительного.
-- Пошел, собака.
Гимпарс резво выполз из шатра. Ослепительный немного подождал,
деловито потирая живот. Было заметно, что перевариванию пищи
он придает очень большое значение.
-- Садись, -- приказал он Санечке.
Тот осторожно уселся на ковре перед троном. Или все-таки
табуретом? Ослепительный посопел еще немного, а потом
неожиданно спросил:
-- Ты пришелец?
-- Д-да, -- от неожиданности вырвалось у Санечки.
Ослепительный удовлетворенно хрюкнул.
-- Я не ошибся. Только болван Гимпарс мог принять тебя за слугу
Красного Колокола. Но я мудр и велик, моему взору открыты
самые сокровенные тайны. Сейчас ты вместе с друзьями идешь на
север. Каменный дух Шаргокана открыл мне это. И на берегу
Кронийского океана вы будете искать Желтый Колокол, колокол
рабства, чтобы разбить его. Посмей сказать, что я не прав.
-- Ты прав, -- коротко ответил Санечка, не считая нужным
титуловать собеседника.
-- Зачем?
-- Чтобы освободить людей.
-- Дурак. Неужели ты полагаешь, что все дело в колоколе? Он
всего лишь символ. Если человек раб по натуре, он обязательно
найдет себе хозяина, вне зависимости от того, звонит колокол
или нет.
-- Пусть так, -- дерзко ответил Санечка. -- Но мы будем бороться
и с символом и с самозванными хозяевами.
-- Бороться? -- Ослепительный явно наслаждался беседой. -- Но
нужна ли твоя борьба людям? Ведь на смену мне обязательно
явится новый хозяин из вчерашних рабов. И новое рабство станет
еще более ужасным, потому что бывший раб начнет мстить за
недавнее унижение. Ты подумал об этом? Не лучше ли оставить
порядок неизменным?
-- Нового хозяина тоже можно свергнуть.
Ослепительный засмеялся, сотрясая жирными телесами.
-- Убить, чтобы убить, чтобы убить, чтобы убить... Не слишком
ли кровавый путь для освободителя?
-- Для того и нужно уничтожить самый символ рабства, чтобы
разрушить веру. Человек не раб хозяина, он раб собственной
веры в неизбежность прихода хозяина.
-- Веры! Это ты правильно подметил, -- с энтузиазмом подхватил
Ослепительный. -- Ваш народ истово верит в доброго хозяина,
заметь! Если его нет, его выдумывают, лепят хотя бы из дерьма,
чтобы только был! Вы просто рветесь посадить себе кого-нибудь
на шею, следовательно вы обречены повиноваться, обречены на
рабство. Таково предначертание судьбы для всей Рутении.
-- Ты лжешь! -- гневно вскричал Санечка, вскакивая.
-- Может быть... -- неопределенно заметил Ослепительный, не
шелохнувшись. -- Ты знаешь, кто ты такой? -- неожиданно спросил
он, подавшись вперед, едва не стекая с трона.
-- Н-нет, -- снова запнулся Санечка.
-- Не помнишь прошлого, не догадываешься о будущем? -- в голосе
Ослепительного послышалось ехидство.
-- Нет, -- убито ответил Санечка, опускаясь на ковер.
-- Рыцарь Льва... А также Тигра, Барса, Леопарда... Угадал?
-- Хотя брюхо Ослепительного и заплыло жиром, голова у него
работала отлично.
-- Да.
-- Но тебя никто не называл... Рыцарем Рыси?
-- Нет.
-- Зря. Я сразу узнал тебя, царь Линх.
Санечка едва не опрокинулся на спину. Он царь?!
-- Не может быть!
-- Может и есть! Обратное превращение из рыси не прошло для
тебя даром, ты все напрочь забыл. Но память о твоих деяниях
люди старательно сохранили, о царь. И потому меня совершенно
не удивляет твое превращение в слугу Красного Колокола. Хищный
нрав царя Линха приводит в трепет даже нас.
Санечка мучительно пытался вспомнить, кто такой царь Линх.
Какая-то греческая легенда... Людоед он был, что ли?
-- Нет, -- решительно отказался Санечка.
-- Мне лучше знать, -- твердо сказал Ослепительный, махнув
рукой. -- Только поэтому ты сидишь рядом со мной, а не на колу.
Разве я позволил бы простому нечестивцу приблизиться к своему
шатру? Пусть сейчас у тебя нет своего города, за тобой не
стоит войско, но мы, владыки, верны священному долгу. И я
помогу тебе, царь. А придет черный день -- и ты поможешь мне.
Санечка был польщен. А может и вправду при попадании в
компьютер с ним случилось нечто, чего он не заметил? Может его
аналог в этом мире действительно царь Линх? Ведь зачем-то
подсунули ему именно рыцарские доспехи, а не бронь витязя?
Видя его колебания, Ослепительный улыбнулся.
-- Я прошу совсем немного, царь. Сущий пустяк.
-- Какой?
Вождь степняков дрожащим от ненависти голосом произнес:
-- Ты пришел в степь с моим злейшим врагом, князем Гремиславом!
Трижды проклятый витязь, все силы ада на его голову! Помоги
мне справиться с ним, и мое войско вернет тебе твои законные
владения.
-- Почему же твое войско не поможет тебе справиться с князем?
Ослепительный вскочил, потрясая кулаками.
-- Его ведет клятва мести! Я спалил его город, убил его жену,
детей продал в рабство. И он поклялся отомстить. Хозяин железа
сделал ему заколдованную саблю, в рукояти которой капли крови
его родных. Пока эта сабля не познает моей крови, Гремислав не
успокоится. С ним постоянно странствует злобный лесной колдун.
Мои воины бессильны против черного ведовства, которое бережет
их в лесных чащобах, да и в степи тоже. Я не могу постоянно
жить под висящим топором.
Санечке словно по щекам надавали. Однако, стараясь выглядеть
невозмутимым, он спросил:
-- И как я могу помочь тебе?
Ослепительный фыркнул, словно лошадь.
-- Очень просто. Я не прошу у тебя голову Гремислава. Царь,
тебе достаточно подсыпать ему в питье щепотку порошка из
Чинской земли -- и все кончится. Чины великие мастера
составлять различные зелья. А леший меня не беспокоит, один он
ничего не сделает.
-- Ты хочешь отравить Гремислава, -- медленно повторил Санечка.
-- Да, -- жестко подтвердил Ослепительный. -- И не говори, царь,
что это тебе не по силам. Все знают, что на тебе лежат грехи
куда более страшные.
Санечку словно кипятком обдало.
-- Но не предательство.
-- Предательство едва ли не самый легкий из них.
-- А если я откажусь?
Ослепительный шумно вздохнул.
-- Тогда я отдам тебя Гимпарсу. Дурак жаждет отомстить за свое
позорное поражение и будет очень изобретателен. Мы не жестоки,
тебя не убьют. Но ты сам будешь звать смерть, как
избавительницу. И не дозовешься.
Санечка усмехнулся.
-- У меня небогатый выбор.
-- Боюсь, что так.
-- Но подумать я могу?
-- Не слишком долго, царь. Твое отсутствие может вызвать
тревогу в лагере.
-- Я не буду думать слишком долго, Ослепительный. Но как тебя
зовут? Неудобно обращаться к тебе, не зная имени. Я даже лица
твоего не вижу, а ты знаешь обо мне все.
Ослепительный снова захохотал.
-- Зачем тебе мое имя? Чтобы получить тайную власть надо мной?
Нет. А лицо... Я ведь Ослепительный, черви у моих ног
недостойны лицезреть его. К тому же мое сердце полно жалости,
они могут ослепнуть от сверкания, подобного солнечному.
Санечка глубоко вздохнул и встал.
-- Мне нет нужды думать, мой ответ короток: нет.
-- Нет? -- не веря собственным ушам переспросил Ослепительный.
-- Нет.
-- Подумай. Ты же царь. Тебя ждет золотой венец и власть.
-- Все равно нет.
-- Ты чужой в этой стране, тебя не должны волновать ее заботы.
Думай только о себе!
-- Ты снова ошибся. Я не чужой в этой стране.
-- Линх! Ты... -- По твердому выражению лица Санечки
Ослепительный понял, что все уговоры бесполезны, и трижды
хлопнул в ладоши. -- Гимпарс! -- крикнул он появившемуся
сотнику. -- Забери пленника, он твой. Если передумает -- пришли
ко мне. И еще. Если он умрет раньше, чем через двое суток, ты
заплатишь своей шкурой. А ты, Линх, запомни, что убивает не
только железо, но и слово. Слово! Ты ведь все равно умрешь
предателем.
Потом был огонь, было железо, была кровь.
Очнулся Санечка от того, что добрые, нежные руки осторожно
вытирали ему голову влажной холодной тряпкой. Перед глазами
по-прежнему плавал багровый туман, пронизанный желтыми языками
пламени. Санечка вскрикнул и забился, но его мягко придержали
и уложили обратно.
-- Спокойно, лежи.
Туман помаленьку рассеялся, и Санечка различил встревоженные
лица Гремислава и Древолюба, склонившиеся над ним.
-- Где я?
-- Все в порядке, -- успокоил Древолюб. -- Ты в безопасности.
Выпей отварчику.
Теплая душистая жидкость омочила распухшие искусанные губы.
Санечка с наслаждением хлебнул. Боль сразу куда-то отступила,
и тело заполнила звенящая легкость.
-- Он выздоровеет? -- спросил Гремислав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16