Очень смешно, верно,? Я думаю, у него многое вылетело из памяти, и мне нетрудно было угадать, что он хочет узнать, хотя не хочет спрашивать. Но я-то помню, что не называла ему своего имени, поэтому я сказала ему, как меня зовут, и где я его нашла, и что случилось с его одеждой. Некоторые слишком яркие детали я опустила. Он сказал, что внезапно почувствовал себя так плохо, что чуть не загнулся. Он помнил, как шел через пещеру, но не мог вспомнить, как решил прийти ко мне. Как заполз в мой туннель, он тоже забыл. Похоже, ему было неловко, что его так скрутило. Он не признался, кто наставил ему синяков - в точности как вы, ребята, - но сказал, что его укусила какая-то голубая инопланетная букашка и он на всякий случай надрезал укус, чтобы яд вышел наружу. Значит, это вовсе не был какой-то ритуал самоистязания. И как я сразу не догадалась? Я же выросла в самых что ни на есть диких кварталах Лос-Анджелеса, так что по идее должна быть готова к здешней жизни. Но я ведь думала, что увижу блестящие пульты и маленьких гуманоидов с большими глазами!..
Короче говоря, я предложила ему куриный бульон с лапшой из пакетика, если он сумеет нагреть воду. Стивен вытащил из рюкзака огарок свечи, зажег ее, а потом мы целую вечность ждали в неловком молчании, как на первом свидании, пока согреется вода. У меня была глиняная кружка, у него - металлическая, и мы поели тепловатого куриного бульона. Стивен сказал мне, что люди едят коричневатые наросты, образующиеся на стенах. Я так и думала, что они съедобны. Перед уходом он в виде благодарности набросал мне карту, на которой указаны ближайшие пещеры и группы людей, которые поселились в них. Стивен ходил по пещерам шесть дней, пока не заболел, однако им конца не видно; похоже, корабль так велик, что его невозможно обойти пешком. Теперь я знаю, кто мои соседи - и думаю, кому из них нанести визит в первую очередь.
Часть 2
БОЛЕЗНЬ
20. Софи
Первый больной умер на девятый день, прямо перед тем как зажегся свет. Софи, лежавшая на своем обычном спальном месте, на открытом склоне, услышала, как кто-то зовет ее громким шепотом. Она бесшумно встала и пробралась между телами вперед, к ограниченному белыми флажками коридору. Как оказалось, ее позвала Адриен ла Флер.
- Извини, Софи, ты нужна нам в изоляторе.
Она схватила Софи за руку и повела ее, точнее, последовала за ней. Ла Флер часто подшучивала над собой, говоря о нехватке в детстве витамина А, поскольку в темноте она действительно видела хуже среднего.
- Если хотите, чтобы я взглянула на какие-то образцы, придется подождать до утра, - пробормотала Софи. - При свечке я ничего не разгляжу.
- Не в этом дело, - сказала л^ Флер и умолкла.
Работы по обустройству внутренних помещений находились на самой начальной стадии, и поэтому все здесь напоминало скорее руины, чем новостройку. Они вошли в коридор, стены которого местами доходили лишь до колена и тянулись узкой ленточкой между колоннами из аргиллита. Изолятор был единственным местом, где разрешалось жечь свечи и другие горючие материалы, поскольку запасы их в лагере были ограниченны.
Изолятор слегка походил на чистилище - огоньки свечей, выхваченные светом части тел и лиц и густые черные тени. Все фигуры либо лежачие, либо стоячие: лежачие дрожат мелкой дрожью, стоячие нерешительно и осторожно движутся в этом адском освещении. Людей явно прибавилось.
- Тридцать случаев уже, - сказала Адриен. В лаборатории патологии стены по крайней мере были выше уровня глаз. Софи настояла на этом, поскольку не хотела, чтобы ей мешали работать; кроме того, она боялась, как бы кто-нибудь из взрослых или детей не стащил ее инструменты. У нее похолодело в груди от раздражения и примитивного чувства собственности, когда она увидела, что лаборатория - ее лаборатория! - полна народу. Здесь были остальные медики, не находившиеся в изоляторе, а также Арпад, Доминик и несколько членов комитета. Когда Софи увидела, кто еще там находится, у нее волосы встали дыбом. На длинном куске аргиллита, который она пыталась обработать и сделать гладким, чтобы приспособить его под рабочий стол, лежал покойник. Свет единственной свечи в стенной нише падал на синевато-серое мертвое лицо.
- Доктор Хемингуэй! - сказал Альтман Мейер. - Мы очень надеялись, что вы окажете нам любезность и вскроете этого молодого человека.
Он пристально глядел на нее сверху вниз - очень высокий, с аккуратной патриархальной бородкой. Бывший хирург по операциям на грудной клетке, перешедший на административную должность, когда решил, что потерял сноровку, Мейер естественным образом стал руководителем их медицинской бригады, хотя никто его, собственно, не выбирал. Разговаривал он всегда очень вежливо и мягко и был самым благодушным из деспотов. Молодые коллеги боялись его до смерти. Софи как-то услышала, как один из начинающих врачей сказал: “Если бы он прикрикнул на нас хоть разок, мы знали бы, на что он способен. Но он никогда не кричит - и поэтому мы не знаем!”
- Причина смерти? - спросила Софи.
- Доктор Эллис! Не могли бы вы рассказать доктору Хемингуэй все, что вы знаете? - мягко проговорил Альтман Мейер,
Традиционная просьба, обращенная к младшей ассистентке.
Молодая женщина судорожно сглотнула. Она была интерном второго курса и решила покинуть Землю в порыве чувств, после неудачного романа с коллегой, который закончился унизительным для нее образом. “Если бы мне пришлось видеть его самодовольную рожу каждый божий день, я убила бы его, честное слово!” Доктор Эллис снова сглотнула и начала рассказывать историю болезни. Мужчина, двадцати семи лет, был совершенно здоров, судя по отзывам его жены, которая находилась на корабле вместе с ним. Двое детей, четырех лет и двух. (Одна из врачей, женщина лет пятидесяти с лишним, смахнула слезу - у нее на Земле остались такие же маленькие внуки.) Первые симптомы грипповидного заболевания появились у него вчера.
- Что именно вы имеете в виду под “грипповидным” заболеванием, доктор Эллис?
Внезапный жар, головная боль, тошнота, рвота. Перед тем как погас свет, у него начались сильные судороги, и он больше так и не пришел в сознание.
- Течение болезни чем-нибудь отличалось от того, что вы ожидали?
- Доктор Мейер! - растерянно сказала девушка. - Мы слишком мало знаем об этой болезни, чтобы что-то прогнозировать!
- Продолжайте, пожалуйста.
- Часов шесть назад у него началось шелушение кожи, а часа два назад он начал задыхаться. Мы поддерживали искусственное дыхание в течение часа, но зрачки у него были расширены и неподвижны, никаких рефлексов не наблюдалось, и поэтому, посовещавшись между собой и с его женой, мы решили прекратить ненужные усилия и констатировали наступление смерти в половине первого пополудни шестнадцатого апреля.
Софи кивком поблагодарила молодую женщину и протиснулась поближе к покойному. Она заметила, что его положили на целлофановые мешки, чтобы не дать волокнам прорасти в тело. Слава Богу, хоть кто-то здесь не потерял головы.
- Я не могу начать при таком освещении, - сказала Софи. - Кроме того, я хотела бы сама поговорить с его женой. Объясню ей, что такое вскрытие. - К тому же, поскольку обычных приборов не хватало, она собиралась спросить жену, не было ли у покойника болезней крови. - Я полагаю, вы желаете, чтобы я вскрыла череп? У меня с собой есть кое-какие инструменты, но мне нужна пила.
Софи отвернулась от тела, споткнувшись о ящик, в котором хранились походный микроскоп, позаимствованный у биолога-любителя, и кучка предметных стекол. Был бы тут мощный лабораторный микроскоп, аппаратура для замораживания и вскрытия, приборы для биологических и вирусологических анализов… Ах да, чуть не забыла! Конечно же, электронный микроскоп - и все остальное оборудование, к которому она привыкла…
- Что нового удалось узнать? - устало спросила Софи. Да ничего особенного по сравнению со вчерашним днем. Врачи пришли к общему мнению, что на корабле наблюдается вспышка грипповидного заболевания - хорошая формулировка! - непонятного происхождения. Есть надежда, что найдут кого-нибудь, кто перенес подобное заболевание на Земле; тогда можно будет предположить, что болезнь вызвана земными вирусами, а не инопланетными. “Все равно что искать нить Ариадны”, - заметил кто-то, но ироническое замечание осталось без ответа. В общем, по сравнению со вчерашним днем изменилось только одно: теперь они знают, что болезнь может быть смертельной. Будет ли этот случай исключительным - никто пока сказать не в состоянии.
“Кофе бы выпить!” - протянул чей-то голос. Кто-то рядом смачно зевнул, так, что аж челюсти щелкнули. Арпад переносил весь этот ритуал, даже не пытаясь скрыть свое нетерпение. Мейер попросил его высказаться насчет болезни и способов лечения, коль скоро он так уверен, что их дискуссия лишена смысла. Атмосфера в лаборатории начала накаляться.
Над стеной показалась голова одной из медсестер:
- Доктор Мейер! Доктор Рамачандрам! Можно вас на минутку?
Все понемногу разошлись, оставив Софи наедине с покойником.
* * *
Она начала вскрытие, когда зажегся свет. До того Софи объяснила убитой горем жене усопшего, что именно подразумевается под вскрытием. Похоже, бедная женщина не очень-то поняла, но поскольку морозильных установок у Софи не было, а информация была необходима, ждать она не могла. Она постаралась рассказать о процедуре как можно подробнее, а затем попросила брата и жену покойного подписать подготовленный ею документ о согласии на вскрытие, чтобы они не возмущались, когда увидят результаты ее работы.
Софи искренне надеялась, что болезнь покойного не заразна, и тем не менее попросила отнести его из лаборатории в пустующую пока часть массива, а также велела Арпаду выставить охрану, чтобы зеваки не глазели в щели. Рабочего стола тут не было, поэтому ей пришлось работать на коленях.
Она подстелила целлофан, стараясь делать это как можно более аккуратно. Вчера в какой-то момент ей с трудом удалось оторвать ногу от пола. Нагнувшись, Софи увидела на туфле грязное пятно, подошвы тоже были серые и грязные. Еще немного - и волокна проели бы в туфле дырку. Потрясающе эффективная очистная система!..
Обливаясь потом в импровизированных целлофановых маске и халате, Софи отчаянно пыталась распилить кость. У нее было такое чувство, будто она вернулась в начальные годы своей практики, когда мысль о том, чтобы распотрошить человека и оставить от него пустую оболочку и кучку влажных органов, приводила ее в ужас, - пока она не поняла, какое это сложное искусство, и не научилась четкому и упорядоченному вторжению в человеческую плоть. Но то, что она делала сейчас, было типичной халтурой. Без точных приборов и инструментов удастся получить разве что половину возможных данных, да и то картина будет смазана. Это просто никуда не годится; ей было стыдно за собственную беспомощность. Но она должна знать, твердила себе Софи. Она должна знать. Дело не только в том, что ее попросили; в конце концов, она могла и отказаться. Но она должна знать. И тем не менее она чувствовала себя скорее мясником или варварской жрицей, чем высококвалифицированным патологоанатомом. Софи так и не сумела выработать в себе способность к черному юмору и вообще к умению посмеяться над своей работой - слишком близка была к покойным сама.
Закончив, она вынула из пластмассовых чашек внутренние органы и, держа в руках головной мозг, позвала всех к себе. Повреждения мозга были очевидны для любого медика; остальным Софи пояснила:
- Думаю, мне удалось подтвердить наши подозрения. В мозгу большая опухоль. Посмотрите, какие плоские борозды… то есть извилины.
Она стерла ладонью кровавое месиво, покрывавшее мозг, обнажила серое вещество и продемонстрировала все поврежденные места внизу, где опухоль вдавила часть ткани в ствол мозга и в основание черепа. Опухоль казалась однородной, по крайней мере на вид, хотя не исключено, что на ранней стадии воспаление началось в нескольких точках. Об этом свидетельствовали судороги больного. Почему мозг покойника претерпел такое разрушение, оставалось только гадать. Софи предполагала, что это токсический инсульт, но что его вызвало?..
- Надеюсь, теперь вы все-таки приложите побольше усилий, чтобы раздобыть мне приборы и медикаменты, - с невольной обидой упрекнула она Арпада, хотя и понимала всю несправедливость своего упрека.
Арпад бесстрастно посмотрел ей в глаза. Этот венгр был парадоксальной натурой. Чем напряженнее становилась ситуация, тем спокойнее он себя вел. Когда он пытался предотвратить катастрофу, он был настоящим диктатором, требовательным и темпераментным, но во время кризиса становился почти безмятежным. Быть может, потому что действительность подтверждала его прогнозы. А может, потому, что мир был именно таким жестоким, как он и думал.
Софи принялась за другие органы, аккуратно разложенные на целлофане. Эту часть работы она проделала вполне удовлетворительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Короче говоря, я предложила ему куриный бульон с лапшой из пакетика, если он сумеет нагреть воду. Стивен вытащил из рюкзака огарок свечи, зажег ее, а потом мы целую вечность ждали в неловком молчании, как на первом свидании, пока согреется вода. У меня была глиняная кружка, у него - металлическая, и мы поели тепловатого куриного бульона. Стивен сказал мне, что люди едят коричневатые наросты, образующиеся на стенах. Я так и думала, что они съедобны. Перед уходом он в виде благодарности набросал мне карту, на которой указаны ближайшие пещеры и группы людей, которые поселились в них. Стивен ходил по пещерам шесть дней, пока не заболел, однако им конца не видно; похоже, корабль так велик, что его невозможно обойти пешком. Теперь я знаю, кто мои соседи - и думаю, кому из них нанести визит в первую очередь.
Часть 2
БОЛЕЗНЬ
20. Софи
Первый больной умер на девятый день, прямо перед тем как зажегся свет. Софи, лежавшая на своем обычном спальном месте, на открытом склоне, услышала, как кто-то зовет ее громким шепотом. Она бесшумно встала и пробралась между телами вперед, к ограниченному белыми флажками коридору. Как оказалось, ее позвала Адриен ла Флер.
- Извини, Софи, ты нужна нам в изоляторе.
Она схватила Софи за руку и повела ее, точнее, последовала за ней. Ла Флер часто подшучивала над собой, говоря о нехватке в детстве витамина А, поскольку в темноте она действительно видела хуже среднего.
- Если хотите, чтобы я взглянула на какие-то образцы, придется подождать до утра, - пробормотала Софи. - При свечке я ничего не разгляжу.
- Не в этом дело, - сказала л^ Флер и умолкла.
Работы по обустройству внутренних помещений находились на самой начальной стадии, и поэтому все здесь напоминало скорее руины, чем новостройку. Они вошли в коридор, стены которого местами доходили лишь до колена и тянулись узкой ленточкой между колоннами из аргиллита. Изолятор был единственным местом, где разрешалось жечь свечи и другие горючие материалы, поскольку запасы их в лагере были ограниченны.
Изолятор слегка походил на чистилище - огоньки свечей, выхваченные светом части тел и лиц и густые черные тени. Все фигуры либо лежачие, либо стоячие: лежачие дрожат мелкой дрожью, стоячие нерешительно и осторожно движутся в этом адском освещении. Людей явно прибавилось.
- Тридцать случаев уже, - сказала Адриен. В лаборатории патологии стены по крайней мере были выше уровня глаз. Софи настояла на этом, поскольку не хотела, чтобы ей мешали работать; кроме того, она боялась, как бы кто-нибудь из взрослых или детей не стащил ее инструменты. У нее похолодело в груди от раздражения и примитивного чувства собственности, когда она увидела, что лаборатория - ее лаборатория! - полна народу. Здесь были остальные медики, не находившиеся в изоляторе, а также Арпад, Доминик и несколько членов комитета. Когда Софи увидела, кто еще там находится, у нее волосы встали дыбом. На длинном куске аргиллита, который она пыталась обработать и сделать гладким, чтобы приспособить его под рабочий стол, лежал покойник. Свет единственной свечи в стенной нише падал на синевато-серое мертвое лицо.
- Доктор Хемингуэй! - сказал Альтман Мейер. - Мы очень надеялись, что вы окажете нам любезность и вскроете этого молодого человека.
Он пристально глядел на нее сверху вниз - очень высокий, с аккуратной патриархальной бородкой. Бывший хирург по операциям на грудной клетке, перешедший на административную должность, когда решил, что потерял сноровку, Мейер естественным образом стал руководителем их медицинской бригады, хотя никто его, собственно, не выбирал. Разговаривал он всегда очень вежливо и мягко и был самым благодушным из деспотов. Молодые коллеги боялись его до смерти. Софи как-то услышала, как один из начинающих врачей сказал: “Если бы он прикрикнул на нас хоть разок, мы знали бы, на что он способен. Но он никогда не кричит - и поэтому мы не знаем!”
- Причина смерти? - спросила Софи.
- Доктор Эллис! Не могли бы вы рассказать доктору Хемингуэй все, что вы знаете? - мягко проговорил Альтман Мейер,
Традиционная просьба, обращенная к младшей ассистентке.
Молодая женщина судорожно сглотнула. Она была интерном второго курса и решила покинуть Землю в порыве чувств, после неудачного романа с коллегой, который закончился унизительным для нее образом. “Если бы мне пришлось видеть его самодовольную рожу каждый божий день, я убила бы его, честное слово!” Доктор Эллис снова сглотнула и начала рассказывать историю болезни. Мужчина, двадцати семи лет, был совершенно здоров, судя по отзывам его жены, которая находилась на корабле вместе с ним. Двое детей, четырех лет и двух. (Одна из врачей, женщина лет пятидесяти с лишним, смахнула слезу - у нее на Земле остались такие же маленькие внуки.) Первые симптомы грипповидного заболевания появились у него вчера.
- Что именно вы имеете в виду под “грипповидным” заболеванием, доктор Эллис?
Внезапный жар, головная боль, тошнота, рвота. Перед тем как погас свет, у него начались сильные судороги, и он больше так и не пришел в сознание.
- Течение болезни чем-нибудь отличалось от того, что вы ожидали?
- Доктор Мейер! - растерянно сказала девушка. - Мы слишком мало знаем об этой болезни, чтобы что-то прогнозировать!
- Продолжайте, пожалуйста.
- Часов шесть назад у него началось шелушение кожи, а часа два назад он начал задыхаться. Мы поддерживали искусственное дыхание в течение часа, но зрачки у него были расширены и неподвижны, никаких рефлексов не наблюдалось, и поэтому, посовещавшись между собой и с его женой, мы решили прекратить ненужные усилия и констатировали наступление смерти в половине первого пополудни шестнадцатого апреля.
Софи кивком поблагодарила молодую женщину и протиснулась поближе к покойному. Она заметила, что его положили на целлофановые мешки, чтобы не дать волокнам прорасти в тело. Слава Богу, хоть кто-то здесь не потерял головы.
- Я не могу начать при таком освещении, - сказала Софи. - Кроме того, я хотела бы сама поговорить с его женой. Объясню ей, что такое вскрытие. - К тому же, поскольку обычных приборов не хватало, она собиралась спросить жену, не было ли у покойника болезней крови. - Я полагаю, вы желаете, чтобы я вскрыла череп? У меня с собой есть кое-какие инструменты, но мне нужна пила.
Софи отвернулась от тела, споткнувшись о ящик, в котором хранились походный микроскоп, позаимствованный у биолога-любителя, и кучка предметных стекол. Был бы тут мощный лабораторный микроскоп, аппаратура для замораживания и вскрытия, приборы для биологических и вирусологических анализов… Ах да, чуть не забыла! Конечно же, электронный микроскоп - и все остальное оборудование, к которому она привыкла…
- Что нового удалось узнать? - устало спросила Софи. Да ничего особенного по сравнению со вчерашним днем. Врачи пришли к общему мнению, что на корабле наблюдается вспышка грипповидного заболевания - хорошая формулировка! - непонятного происхождения. Есть надежда, что найдут кого-нибудь, кто перенес подобное заболевание на Земле; тогда можно будет предположить, что болезнь вызвана земными вирусами, а не инопланетными. “Все равно что искать нить Ариадны”, - заметил кто-то, но ироническое замечание осталось без ответа. В общем, по сравнению со вчерашним днем изменилось только одно: теперь они знают, что болезнь может быть смертельной. Будет ли этот случай исключительным - никто пока сказать не в состоянии.
“Кофе бы выпить!” - протянул чей-то голос. Кто-то рядом смачно зевнул, так, что аж челюсти щелкнули. Арпад переносил весь этот ритуал, даже не пытаясь скрыть свое нетерпение. Мейер попросил его высказаться насчет болезни и способов лечения, коль скоро он так уверен, что их дискуссия лишена смысла. Атмосфера в лаборатории начала накаляться.
Над стеной показалась голова одной из медсестер:
- Доктор Мейер! Доктор Рамачандрам! Можно вас на минутку?
Все понемногу разошлись, оставив Софи наедине с покойником.
* * *
Она начала вскрытие, когда зажегся свет. До того Софи объяснила убитой горем жене усопшего, что именно подразумевается под вскрытием. Похоже, бедная женщина не очень-то поняла, но поскольку морозильных установок у Софи не было, а информация была необходима, ждать она не могла. Она постаралась рассказать о процедуре как можно подробнее, а затем попросила брата и жену покойного подписать подготовленный ею документ о согласии на вскрытие, чтобы они не возмущались, когда увидят результаты ее работы.
Софи искренне надеялась, что болезнь покойного не заразна, и тем не менее попросила отнести его из лаборатории в пустующую пока часть массива, а также велела Арпаду выставить охрану, чтобы зеваки не глазели в щели. Рабочего стола тут не было, поэтому ей пришлось работать на коленях.
Она подстелила целлофан, стараясь делать это как можно более аккуратно. Вчера в какой-то момент ей с трудом удалось оторвать ногу от пола. Нагнувшись, Софи увидела на туфле грязное пятно, подошвы тоже были серые и грязные. Еще немного - и волокна проели бы в туфле дырку. Потрясающе эффективная очистная система!..
Обливаясь потом в импровизированных целлофановых маске и халате, Софи отчаянно пыталась распилить кость. У нее было такое чувство, будто она вернулась в начальные годы своей практики, когда мысль о том, чтобы распотрошить человека и оставить от него пустую оболочку и кучку влажных органов, приводила ее в ужас, - пока она не поняла, какое это сложное искусство, и не научилась четкому и упорядоченному вторжению в человеческую плоть. Но то, что она делала сейчас, было типичной халтурой. Без точных приборов и инструментов удастся получить разве что половину возможных данных, да и то картина будет смазана. Это просто никуда не годится; ей было стыдно за собственную беспомощность. Но она должна знать, твердила себе Софи. Она должна знать. Дело не только в том, что ее попросили; в конце концов, она могла и отказаться. Но она должна знать. И тем не менее она чувствовала себя скорее мясником или варварской жрицей, чем высококвалифицированным патологоанатомом. Софи так и не сумела выработать в себе способность к черному юмору и вообще к умению посмеяться над своей работой - слишком близка была к покойным сама.
Закончив, она вынула из пластмассовых чашек внутренние органы и, держа в руках головной мозг, позвала всех к себе. Повреждения мозга были очевидны для любого медика; остальным Софи пояснила:
- Думаю, мне удалось подтвердить наши подозрения. В мозгу большая опухоль. Посмотрите, какие плоские борозды… то есть извилины.
Она стерла ладонью кровавое месиво, покрывавшее мозг, обнажила серое вещество и продемонстрировала все поврежденные места внизу, где опухоль вдавила часть ткани в ствол мозга и в основание черепа. Опухоль казалась однородной, по крайней мере на вид, хотя не исключено, что на ранней стадии воспаление началось в нескольких точках. Об этом свидетельствовали судороги больного. Почему мозг покойника претерпел такое разрушение, оставалось только гадать. Софи предполагала, что это токсический инсульт, но что его вызвало?..
- Надеюсь, теперь вы все-таки приложите побольше усилий, чтобы раздобыть мне приборы и медикаменты, - с невольной обидой упрекнула она Арпада, хотя и понимала всю несправедливость своего упрека.
Арпад бесстрастно посмотрел ей в глаза. Этот венгр был парадоксальной натурой. Чем напряженнее становилась ситуация, тем спокойнее он себя вел. Когда он пытался предотвратить катастрофу, он был настоящим диктатором, требовательным и темпераментным, но во время кризиса становился почти безмятежным. Быть может, потому что действительность подтверждала его прогнозы. А может, потому, что мир был именно таким жестоким, как он и думал.
Софи принялась за другие органы, аккуратно разложенные на целлофане. Эту часть работы она проделала вполне удовлетворительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55