В следующий момент тело Гутьереса поплыло в сторону воздушного шлюза. Его принял Евгений Сергеевич. После того как Гутьереса вытащили наружу, Коримок влез в салон и деловито, натянув перчатки, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, начал снимать с обездвиженных тел скафандры. При этом он тщательно обыскивал миротворцев. Отыскав удостоверение, объявлял имя и фамилию Каллия и Лан извлекали заранее помеченную биокопию и засовывали ее в воздушный шлюз. Когда давление воздуха уравновешивалось, Евгений Сергеевич и Трент втаскивали ее в салон и надевали скафандр.
- Анри Шарбонне! Готово! Следующий. Рауль Котье!.. Трент запоминал названные имена.

Только к двум часам им удалось покончить с переодеванием. Сорок пять минут - это было долго, опасно долго, однако ничего нельзя было поделать, товарищи и так работали в поте лица. После двух в любой момент как со стороны Жюля Верна, так и со стороны Звездограда можно было ждать появления нового вездехода.
Как только с погрузкой и переодеванием биокопий было покончено, Трент включил мотор и погнал роллигон вперед по накатанной колее на дне провала. Проехал с четверть километра и остановился. Лан, усевшийся на вершину огромного скального выступа, уже ждал его. Парнишка подал знак руками, потом, опять же рукой, указал, где именно следует встать. Трент выполнил его указания, мотор выключать не стал. Затем занялся биокопией, которую следовало усадить на место водителя. Она долго не поддавалась, будто сопротивляясь уготованной ей судьбе. Покончив с этим, Трент выбрался наружу. Лан тем временем уже прилаживал небольшой заряд к задней оси роллигона. Заминировав машину, он отошел к стоявшему в укрытии Тренту. Вспышка, необычайно яркая в безвоздушном пространстве, на миг ослепила Трента. Когда зрение восстановилось, он увидел, что задняя ось роллигона переломилась пополам, вследствие чего вездеход заметно осел на «корму».
Лан прижался шлемом к шлему Трента. Так можно было разговаривать, не включая радио.
- Побудь здесь. Сейчас увидишь, что случится с этим драндулетом. Стрелять буду в переднюю часть, чтобы водителя разнесло в клочья. Никакая медицинская карта ему уже не потребуется. Нечего будет идентифицировать, да и остальных хорошенько поджарим. Не вздумай сунуться внутрь, шансов выжить не будет, если, конечно, все делать взаправду. Отойди на двадцать пять метров. Встань вот туда, видишь, камень торчит. Взрывная волна как бы выбросит тебя из машины. Все будет в натуре, тебе и на этом расстоянии достанется так, что не позавидуешь. - Лан немного замялся, потом добавил: - Каллия просила передать, что она гордится тобой.
- Спасибо, ее слова для меня много значат. Я очень благодарен ей. За все! Так и скажи, за все. И тебе тоже, Лан. Парень неожиданно засмущался:
- Да чего там!
Даже через два слоя броневой защиты он смог ощутить дрожь, периодически сотрясающую мальчишеское тело.
- Поразмысли над тем, - продолжил Трент, - что я тебе сказал. На свете есть множество более приятных занятий, чем убивать тех, кто ничем не навредил тебе.
Лан некоторое время вглядывался в лицо Трента сквозь стекла скафандров, потом покачал головой и сказал:
- Ты самый законченный идиот из всех законченных идиотов, которых мне доводилось встречать. И самый головастый. Много думаешь.
Он фыркнул, повернулся и отошел от Трента. Сделал два шага, потом, видимо передумав, вернулся и добавил:
- С тобой, наверное, скучно в постели, но напряги ты снимаешь классно. У меня даже страх прошел. Утром проснулся, а оружие само в руки просится. Раньше, бывало, идешь на дело, в первые минуты его видеть не можешь. Руки тряслись. А сейчас ничего.
Он тут же, не дожидаясь ответа, отошел от Трента. Молодой человек долго наблюдал, как Лан, легко перепрыгивая с одного уступа на другой, взбирается на козырек. Затем не выдержал, повернулся в сторону искалеченного роллигона. На мгновение мелькнула мысль: все же ловко они это все придумали. Машина якобы подрывается на мине, теряет ход, затем ее расстреливают из ракетного гранатомета. Следом пришло осознание, что большей глупости он в своей жизни не совершал. Варианты непредусмотренных опасностей роились в сознании. Можно угодить под град осколков, один из которых вполне способен раздробить шлем или исковеркать аппарат для подачи воздуха. Мало ли что могло случиться! Он с опаской покосился на роллигон, потом переместился на пару шагов и встал точно на то место, которое указал ему Лан.
«Говоришь, страха не испытываешь? А почему дрожишь? Ты действительно сумасшедший...»
В следующий момент ослепительная вспышка полыхнула прямо ему в лицо.
30
Очнулся он с больной головой, как после какого-то страшного, невыносимого ночного кошмара. В первые мгновения даже понять не мог, где он находится и почему вокруг чернота? Потом пришло ощущение боли. Жуткой, пронзительной боли. Когда полегчало, со страхом обнаружил, что не может пошевелиться. Да что там пошевелиться, когда он тела своего не чувствовал, а поглядеть, есть ли оно или от него осталась только голова или, может, череп, был не в состоянии. Не мог даже взгляд сфокусировать. Какие-то смутные образы колыхались перед глазами; память подсказывала, что это люди, но что за люди, кто они, разглядеть не мог. Первые имена, всплывшие в сознании Трента Джонни Джонни, были Лан и Каллия. Покрутил их так и этак, развернул цепь воспоминаний, закончил логичным выводом, что их здесь быть не может. После расстрела роллигона они должны были с помощью особого струйного разбрызгивателя замести пылью все следы и отступить к укрытию, где стояли их машины. Затем отправиться в отель и там спрятать сложенных в кузове грузовика и потерявших сознание миротворцев. Роллигон, который вел Лан, следовало поставить на автопилот и направить в пустыню к заранее выбранной точке, где следовало имитировать старт небольшого орбитального челнока.
Поиски вездехода займут у миротворцев по меньшей мере земные сутки, а если повезет, то они вовсе не найдут машину.
Если он все это соображает, значит, он очнулся? Интересный вопрос. Следом вновь подступила тишина.
Тишина.
Тишина.
Тишина!
В скафандре становилось жарковато. Если он все это ощущает, значит, он в своем уме? Сколько минуло времени? Та часть, которая была Джонни Джонни, отпечатала ответ - час и пятьдесят пять минут.
Ага, вот и зрение восстановилось. Увидел свет: два луча, пробившие пылевую завесу и запрыгавшие по скалам желтыми мячиками.
Тишина.
На этот раз в чувство его привел голос. Ага, спрашивает по-французски. Значит, это наши. Миротворцы.
- Что? - с трудом выговорил Трент. Пауза, затем вопрос на английском:
- Как себя чувствуешь?
Трент попытался осмотреться, но стоило ему приподнять голову, как все поплыло перед глазами. Он закрыл их, выждал несколько минут, снова открыл. Уже лучше. Обозначились границы обзора. Размытые, условные, но уже вызывающие вполне определенные ассоциации. Он лежал на скамейке в салоне транспортного роллигона, при движении машину покачивало.
- Я... - попытался произнести Трент. -Я не... Миротворец, склонившийся над ним, нетерпеливо спросил:
- Что случилось?
На ответ Тренту уже не хватило сил.

Третье января 2070 года, семь часов утра.
Над Трентом склонился доктор. Эта мысль была вполне отчетлива и не требовала доказательств. Сам он был раздет, на бедрах шорты.
Доктор поднес к его глазам предмет, напоминавший указку, оттуда ударил яркий снопик света, попал точно в левый зрачок.
- Пожалуйста, не моргайте, - попросил доктор. - Так, хорошо.
Теперь Трент ясно различил нашивку на халате: «д-р Гриссом». Его можно было назвать пожилым человеком: вокруг глаз сеточка морщин, черная шевелюра щедро подернутая серебром. Он что-то проворчал про себя, потом обратился к Тренту. В его речи чувствовался сильный немецкий акцент.
- Теперь то же самое с правым глазом.
Покончив с идентификацией сетчатки, доктор встал. Трент повернул голову и обнаружил, что в помещении всего четыре койки, три из них пустые Выход один, там у порога стоит капитан МС. Ага, в головах кровати еще два сержанта, совсем молоденькие. Все нетерпеливо смотрели на доктора.
В процессе осмотра доктор задал один-единственный вопрос:
- Что у вас с коленом?
- А что с ним? - изобразил испуг Трент.
- Вот этот шрам. В вашем файле ничего не сказано, что у вас было повреждение коленной чашечки.
- Я катался на лыжах, на каникулах. Медбот подлечил меня в тот же день. Может, поэтому в файле ничего нет.
- Хм. Похоже вы повреждали его дважды? Трент пожал плечами:
- Нет, только раз.
Доктор Гриссом кивнул и, повернувшись к капитану, заявил:
- У него легкая контузия, возможно, из-за его инскина. Ничего серьезного. Также большой кровоподтек на затылке. Тоже ничего серьезного.
- И головная боль, - добавил Трент.
- И головная боль, - вновь кивнул доктор. Он протянул Тренту стакан воды и маленькую пилюлю. - Выпейте это, затем отправляйтесь с нашим славным капитаном.
Славному же капитану доктор Гриссом сказал:
- Всю эту ночь он провел здесь. Был под наблюдением. Глубоким сканированием повреждений внутренних органов или внутреннего кровотечения не обнаружено.
- Хорошо, - отозвался капитан, затем обратился к Тренту: - Офицер Гутьерес, пожалуйста, пройдите со мной.
- Можно я сначала хотя бы оденусь?
- Конечно, - в голосе капитана послышалось удивление. - Только быстро.
От мундира за метр воняло застарелым потом.

Трент шел за капитаном, который вел его по длинным, расположенным глубоко под поверхностью коридорам. В голове Трента сам собой возникал маршрут, накладывающийся на карту базы, которая заранее была уложена в его память. Лазарет размещался на втором уровне, который на самом деле являлся первым подземным этажом. Первый уровень был единственным ярусом, выступающим над лунной поверхностью.
В коридорах было полным-полно спешащих куда-то миротворцев. Трент насчитал не менее четырех десятков сотрудников, по большей части молодых ребят. Все в форме - кто в камуфляжных, в обтяжку, комбинезонах, кто в настоящих кителях, брюках-галифе и сапогах. Некоторые были в рабочих костюмах и шнурованных высоких ботинках. Лица у всех озабоченные. Инскины были у немногих встречных, что показалось ему странным, принимая во внимание основной профиль базы. За весь путь Трент не встретил ни одного элитника. Все, кто попадался навстречу, старались не смотреть на Трента или делали вид, что его не замечают. Понятное дело, когда у тебя за спиной топают два сержанта.
Свет во внутренних помещениях базы был исключительно белый. Нигде ни единой лампы, создающей солнечный спектр.
Наконец они добрались до того места, где коридор начинал расширяться. Приблизились к двойным дверям, над верхним косяком которых была табличка: «Зал для прессы. Без стука не входить». По карте, плавающей в мозгу, Трент тут же определил местонахождение помещения - в сотне метров от северного выходного шлюза.
Капитан приложил ладонь к панели на правой створке и громко доложил:
- Офицер Гутьерес с сопровождением.
Трент отметил про себя, что своего имени капитан так и не назвал.
Створки раздвинулись, и вся компания шагнула внутрь.
В помещении собрались семеро старших офицеров МС и сержант элиты. Все сидели за огромным овальным столом. Одно кресло в зауженной части стола, ближе к выходу, пустовало. Трент по собственной инициативе приблизился к этому креслу и лихо подбросил ладонь с вытянутыми пальцами к виску.
- Спокойней, Гутьерес, - осадил его женский голос. - Садитесь пожалуйста.
Трент сел. Все повернулись в его сторону. Женщина-офицер, занимавшая противоположный конец стола, заговорила первой:
- Я полковник Бриссуа, командир базы в кратере Жюля Верна. Заранее прошу простить нас за те вопросы, которые мы обязаны задать вам. Таков порядок. - Она помедлила, потом уже более решительно закончила: - С прискорбием сообщаю вам, что ваши спутники, следовавшие на роллигоне, все погибли. Вы единственный, кто выжил.
Трент вздрогнул. На мгновение вспомнилась картинка из прошлого: громадный элитник в упор расстреливает Малко Калхари. Его передернуло. Такая реакция была воспринята присутствующими с удовлетворением.
- П-простите, что вы с-сказали? - чуть заикаясь для пущей убедительности, обратился он к даме в полковничьей форме.
- Офицер, держите себя в руках, - укорила его Бриссуа. - У нас много дел и мало времени, чтобы терять его попусту. Трент понурил голову:
- Прошу простить меня, мадам полковник. Одну минутку. - Он резко встряхнул головой и смело посмотрел ей прямо в глаза. - Я готов, мадам полковник.
Уголки губ Бриссуа чуть шевельнулись, вероятно, она хотела изобразить улыбку. А может, и нет.
- Очень хорошо. Давайте с самого начала.
- В Циолковском мы провели три часа. В пути, когда все это началось, решили, что вездеход сломался. Все почувствовали удар, затем машина остановилась. Задняя часть вдруг резко осела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77