Она уже две недели как началась. Объясняю в последний раз: мы должны сидеть тихо, носа не высовывать. Если сейчас взорвать транспорт, все сорвется.
- Возможно, - равнодушно пожал плечами парнишка. - А тебе не кажется, что мы здесь глупостями занимаемся? Пауза. Наконец Трент ответил:
- Нет.
- Почему?
Трент попытался подобрать необходимые слова. Решил отшутиться. Чтобы разрядить обстановку:
- Хотя бы потому, что я не привык спать с мальчиками.
- Вот это да! - обрадовался Лан. - Он не привык! Это значит, что ты уже пробовал?
- Откровенно говоря, ни разу не приходилось. - Трент задумался, потом, припомнив давний эпизод, признался: - Хотя нет. Было дело. Спал со своим дружком, Джимми Рамиресом. Но мы тогда вправду спали, больше ничего не было. Ночь выдалась жутко морозная, и нам нечем было согреться.
Лан искоса, с откровенным недоверием, взглянул на Трента:
- В самом деле?
- Ну да. У нас была одна кровать. Тогда мы входили в банду Храмовых Драконов.
Лан откинулся на спинку сиденья.
- С мальчиками секса не имел, - заговорил он, обращаясь куда-то в пространство, - маленьких девочек не обижал, никого не убивал, регулярно посещал церковь... - Он с веселым любопытством уставился на Трента. - Слушай, другого такого сумасшедшего я в жизни не встречал!
- Скажи, Лан, ты когда-нибудь видел ребят, продающих воздушные шарики? Знаешь, по праздникам?.. Они еще очень ловко перевязывают их в разных местах и выделывают всяких фантастических зверушек.
- Не-а, - помотал головой Лан.
- Тогда мне жаль тебя, - вздохнул Трент.

Этим же вечером прибыли еще два тела.
Последние четыре дня Каллия тоже откровенно скучала. Трента она вообще игнорировала. На все вопросы ответ однозначный - да, нет, сделаю, не хочу. Больше слов не тратила. У них, правда, и повода не было о чем-то поговорить всерьез. Трент по-прежнему выезжал в холмы, где продолжал вести наблюдение за проходящими по дороге транспортами. Каллия часами валялась на кровати, смотрела голографические порнофильмы, изредка посещала церковь в Джексон-тауне.
Наступило тридцатое декабря. До начала активной части операции оставалось трое суток. Утром того же дня Каллия поджидала Трента в гостиной. Когда он вышел из своей спальни, то первым делом отметил, что девушка уже натянула скафандр и при оружии. Не обращая на нее внимания, Трент сварил кофе и залил его в термос. После чего позавтракал и принялся готовиться к отъезду. Сделал бутерброды - горка оказалась раза в два больше обычной - и начал укладывать их к сумку.
Каллия терпеливо ждала на диване.
Когда все было готово, Трент оделся и, проходя мимо девушки, махнул рукой:
- Поехали.
Она молча поднялась и отправилась за ним.

До самого укрытия в холмах, куда Трент через несколько часов езды по лунному неудобью пригнал машину, Каллия не проронила ни слова.
Девять пятьдесят пять
В кабине вездехода стыла тишина, время от времени нарушаемая чавканьем установки по производству воздушной смеси. В те минуты, когда машина отдыхала и накапливала кислород, можно было различить дыхание Каллии. Трент ничего не мог поделать с собой. То и дело задерживал воздух в груди и прислушивался к чуть слышным вдохам и выдохам женщины. Наконец ему стало смешно - ведет себя как мальчишка на первом свидании! В следующее мгновение он закрыл глаза, расслабился, погрузился в виртуальное пространство и внезапно ощутил, как бьется ее сердце. От этих коротких сердечных сотрясений у него окончательно сдавило горло. Мужское желание сделалось нестерпимым.
Это уже слишком!
Спасение явилось как раз вовремя. Вдали показался свет фар - лучи принялись обегать окрестные холмы, время от времени упираясь в черное небо. Трент отметил время прохождения, марку машины, в каком направлении она движется, загружена ли.
Как только свет фар скрылся за поворотом, Каллия впервые подала голос:
- Большинство мужчин, с которыми мне приходилось идти на дело, постоянно твердили, что долгое молчание очень вредит проведению операции.
Трент, за эти несколько минут окончательно успокоившийся, устроился поудобнее на своем сиденье и задремал.
Спустя полчаса Каллия пожаловалась, что ей скучно.
- Почитай книгу, поспи, - предложил Трент.
- Я не могу сидеть и ждать неизвестно чего! - воскликнула девушка. - Если бы еще для дела, тогда ладно, а так... Хоть бы рассказал что-нибудь. Только не молчи. Если хочешь, я начну первая, а потом ты.
- Успокойся и начинай.
- Как мы доехали сюда, Трент?
- Обыкновенно. На «хамелеоне». Вышли из гостиницы, сели в машину и отправились.
- Я не это имела в виду.
- А что?
- Послушай, сейчас ночь, грунт почти не виден, а ты, пока мы добирались до этого укрытия, ни разу не включил фары. Лан тоже заметил, что ты ехал без света.
- Как должны поступить миротворцы, если один из орбитальных спутников засечет вблизи их главной базы передвижение подозрительного транспортного средства?
- Это мне понятно, - ответила девушка. - Меня удивляет, как тебе удается водить машину, не включая фар?
- У меня отличный инскин. Новейшей конструкции.
- Трент... - с укором выговорила она. Тот тяжело вздохнул и с неохотой кивнул.
- Ну хорошо. Ты что-нибудь понимаешь в создании виртуальных Образов? Имеешь навыки работы в Инфосети?
- Немного. У тебя в голове встроено что-то вроде ночного прицела для снайперов?
- Интересная аналогия, - усмехнулся Трент. - Но, по существу, верная. Что-то подобное мой инскин и вытворяет, только этим дело не ограничивается.
- Знаешь, до тебя я была знакома с двумя Игроками. Никто из них ничего не слышал о такого рода инскине.
- Это новая модель. Экспериментальная. Своего рода искусственная нейронная оболочка с удивительными возможностями. Она появилась на рынке с полгода назад.
- Ты что, в самом деле геник? - поинтересовалась Каллия. К ней возвращалось хорошее настроение. Болтовня возродила ее, она вновь сделалась открытой и жизнерадостной.
- В каком-то смысле.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты не человек... ну, не совсем человек.
- Человек, не человек, - презрительно фыркнул Трент. - Что ты понимаешь под словом «человек»? Люди всегда переоценивали свои возможности. Это относится и к человечеству в целом. Один из моих лучших друзей - продвинутый искусственный разум. Он живет в виртуальном пространстве. Другая - геник. Третий - обычный латинос. В настоящее время он учится на адвоката. Спроси, кто из них мне более дорог?
- Трент, я другое имела в виду. У тебя свои счеты с миротворцами. Они, как мне кажется, крепко насолили тебе. В то же время ты не желаешь их убивать. Вот чего я не могу понять. Это как-то не по-человечески, - искренне призналась она.
- Дело не в мести, не в сведении личных счетов, - постарался объяснить Трент. - Я уже имел беседу на эту тему с одной очень забавной старушкой. Она решила, что я страстно мечтаю стать героем, жажду, чтобы мое имя прославилось в веках.
- Разве не так?
- Не так. Я стараюсь выполнить свою работу, к которой имею склонность. К которой, полагаю, я был призван в тот самый момент, когда одна из моих родительниц планировала создать меня. Сидела и рассчитывала на компьютере, куда и какой ген вставить. Если к реализации призвания примешиваются еще и личные мотивы - жажда мести, славы, желание утвердить справедливость или открыть ворота в будущее - я не против.
- Хорошо. Тогда объясни, что мы здесь делаем? - спросила Каллия.
- Ты действительно хочешь это знать?
- Очень. Ты вконец разочаровал Лана. Он теперь не знает, что и думать.
Трент громко и искренне расхохотался:
- Этого не может быть! После нашей совместной поездки Лан точно знает, кто я такой и о чем мечтаю.
- О чем?!
- Спроси его сама. И скажи ему еще раз - я предпочитаю женский пол.
Каллия хмыкнула, отвернулась, потом долго смотрела в сторону холмов на противоположной стороне провала. Там, в окружении звезд, сиял земной диск в первой четверти.
- Ты мог бы сказать мне об этом раньше, - тихо призналась она.
- Я боялся обидеть тебя.
Она повернулась к нему, улыбнулась.
- Может, я и обиделась бы, только совсем вот на столечко, - показала она кончик мизинца. - Ты любишь ее?
- Кого? - всполошился Трент и тут же успокоился. - Не знаю... Люблю. К сожалению, мы вряд ли когда-нибудь увидимся снова.
- Ага, вот, значит, почему ты хочешь погибнуть в Жюль Берне! - обрадовалась она. - Из-за несчастной любви!
- Точно, - засмеялся Трент, потом вполне серьезно добавил: - Погибнуть не хочу. Но и выжить, к сожалению, шансов маловато.
Разговор откровенно заинтересовал Каллию. Она повернулась к Тренту, подогнула под себя ногу:
- Как ты собираешься уцелеть во время взрыва роллигона?
- Глупый вопрос.
- Вовсе нет. Я, конечно, мало знаю тебя, Трент. Любой другой, натворивший столько дел, сбежавший из Следственного изолятора в Нью-Йорке, угробивший столько миротворцев, сейчас ходил бы, выпятив грудь. Герой из героев! Черта с два его заставишь вновь жертвовать жизнью, а ты уже через два месяца после того, как едва не лишился головы, вновь пытаешься сунуть ее в пасть к дьяволу. Вот чего мы с Ланом не можем понять.
- Послушай, Каллия, помолчи, а? Мне необходимо сосредоточиться.
Она обиженно отвернулась, но не выдержала и в сердцах выкрикнула:
- Ну что можно узнать о миротворцах, сидя в этих проклятых холмах и наблюдая, как они катаются взад и вперед?!
- Две очень важных вещи. В Циолковский ежедневно ходит только один роллигон. Он проезжает сразу после полудня, между часом и двумя. Обычно ближе к часу, чем к двум. Никогда ранее восьмой минуты второго и никогда позже часа пятидесяти шести. Кроме этого роллигона, других вездеходов, связывающих Жюль Берн и Циолковский, нет. Вроде бы нет, - уточнил Трент. - В последний раз я засек, что поздно ночью в Циолковский отправляется еще один роллигон. Что это за машина, кто там водитель, мне не удалось разглядеть. Помешал Лан. Второе важное наблюдение состоит в том, что ни ты, ни Лан не годитесь для этой операции. Я пока не решил, как с вами поступить. Если вам скучно, можете отправляться на Землю. Твои слова насчет дисциплины - это только слова, о чем я непременно сообщу Домино.
Наступила тишина. Каллия сидела как каменная. Ее дыхание уже не тревожило, не волновало молодого человека.
Прошло около получаса, прежде чем она решилась окликнуть соседа:
- Трент?
- Да.
- Ты никогда не занимался любовью в вездеходе?
- Нет. Каллия, послушай, на том месте, где ты сидишь, совсем недавно умер человек. Это был его вездеход. Он залил кровью все сиденье. - Трент помолчал, лотом договорил: - Он был моим другом. Его расстреляли миротворцы.
- Понимаю, - тоненьким голоском ответила Каллия, потом добавила: - Что было, то было, Трент. Я могла бы разжалобить тебя такими же печальными историями, на моей памяти их тоже немало.
Она начала снимать с себя комбинезон.
- Что ты делаешь? - изумился Трент.
- Я хочу, - ответила она, - чтобы ты точно знал, зачем хочешь выжить, когда роллигон взлетит на воздух.

Вечером прибыли последние два тела.
28
Второго января, за сутки до начала операции, Лан и Каллия отправились в Джексон-таун, чтобы помолиться в храме. Трент и Коримок остались дома. Устроились в гостиной - Трент на диване, Евгений Сергеевич перед компьютером. Закрыв глаза, он наигрывал на клавиатуре какой-то сенсабль. Трент никогда не слышал подобной музыки. Вслушиваясь через трасет в слова, которые напевал Коримок, Трент обнаружил, что это не английская и не французская речь.
Трент поднялся, подошел к окну.
Широкий проем служил наглядным доказательством того, что их номер располагался выше поверхности Луны. Это был так называемый «туристский класс». Урожденным лунникам было все равно, где расположен номер, выше поверхности или ниже, есть ли вид из окна или его нет. В отличие от тех, кто недавно прибыл с Земли, они все как один утратили способность любоваться пейзажами, бесконечно разнообразными на далекой родине и уныло похожими в тех местах, куда их забросила судьба. Действительно, уже после двух месяцев на Луне Трент ощутил, что его вовсе не тянет не то что любоваться, но просто разглядывать ее ландшафты. Луна везде была одинакова, и ее пейзажи менялись разве что со сменой дня и ночи. Ничего, кроме уныния, они не вызывали.
Сходный эффект был обнаружен еще во время зимовок в Антарктиде, где избитая метафора «край вечных снегов» очень скоро съеживалась до термина «условия местности». Конечно, при перемещении по ледникам наблюдателю приходилось принимать в расчет окружающую местность, но любоваться окрестностями ему даже в голову не приходило. Ничего завораживающего ни в антарктических, ни в лунных далях не было.
Подобное равнодушие очень скоро распространялось и на погодные условия. Здесь никто не передавал прогнозов погоды. Да и о чем сообщать? О температуре грунта в дневные и ночные часы? Каждый человек, оказавшийся на поверхности Луны, был обязан внимательно следить за температурой, потому что от этого параметра напрямую зависела его жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77