Он платил за обучение, платил за все.
— Но почему?
— Мы заключили сделку. Я согласилась жить с ним и заботиться о нем, а он согласился дать мне возможность закончить колледж.
Но он издевался над тобой! Как ты могла позволить ему делать с собой такое?
Эти мысли ураганом пронеслись в голове Говарда, но он промолчал.
— Но и это еще не все, — продолжала она. — На тот случай, если ты еще не догадался. Думаю, можно сказать, что я была его любовницей.
— Он приставал к тебе?
— Не знаю. «Приставал» вроде звучит правильно. Но я не собираюсь тебе врать, Говард. В прямом смысле слова он никогда не насиловал меня. Я была с ним добровольно. Мне не хотелось никакого секса с ним, но я позволяла ему делать все, что он желал. Кое-что ему, конечно, приходилось заставлять меня делать, но обычно я просто делала все сама. И это было не так уж и плохо.
— Боже, — пробормотал он.
Хуже, чем он себе представлял. Намного хуже. Почти невероятно.
— Мне жаль, — призналась Анжела.
— Как ты могла?
— Мне нужно было получить образование. Ему нужна была я. Думаю, мы просто использовали друг друга.
— Но… это омерзительно.
— Знаю. Дело в том, что он не так уж плохо относился ко мне. И, в основном, нормально обращался со мною.
— Ну да, а почему бы и нет. Ты ведь раздвигала перед ним ноги.
— Эй, перестань! — В ее голосе прозвучала обида. Когда Анжела наклонилась вперед, Говард обернулся. Упершись локтями в колени, она опустила голову и, казалось, глядела в землю. — Ну вот, выходит — я шлюха, да? — пробормотала она.
— Я этого не говорил.
— Но так думаешь. И я не виню тебя. Потому что и сама так считаю. Наверное, не стоило тебе рассказывать. Но мне не хотелось держать от тебя что-либо в тайне.
— Все нормально. — Говард положил руку ей на плечо.
— Скеррит был намного добрее ко мне, чем другие. Любил меня, причем очень. И редко делал мне больно. А когда и делал, то только потому, что сильно любил меня и боялся потерять. — Она покачала головой. — Не следовало покидать его. Он, должно быть, решил, что я ушла навсегда. Боже, нестерпимо думать о том, что он теперь переживает.
— Но ты ведь не собираешься к нему возвращаться, нет?
— Может, мне там самое место.
— Нет!
— Было не так уж и плохо. Правда, правда. Скеррит просто ангел по сравнению с другими.
— Какими другими? На кого ты постоянно намекаешь?
— Не думаю, чтобы тебе хотелось узнать.
— Нет, я хочу. — Говард погладил ее по спине. — Я хочу знать о тебе все, — добавил он, удивляясь самому себе. Он не ожидал от себя таких слов, но когда услышал их, то понял, что это была правда.
Анжела выпрямилась и посмотрела на него. Она не плакала, но лицо ее было печальным и уставшим.
— Ладно, — согласилась она.
— Ладно.
— Но не будем забывать о бдительности.
— Тот парень, вероятно, уже где-то очень далеко. Теперь, когда он знает, что у нас есть револьвер…
— Он не отступит. Я знавала таких людей. Они не сдаются, пока не получат своего.
— Что ты этим хочешь сказать, «я знавала таких людей»?
— Мой отчим, для начала. Чарли. И его мальчики. Двойня, Джек и Джордж. Вся тройка была… ужасной. Они оставили меня у себя после гибели моей мамы.
— Это когда тебе было четыре?
— Да. Близнецам тогда, наверное, было лет по девять или по десять.
— Они были твоими братьями?
Анжела покачала головой.
— Они были сыновьями Чарли. Их матери я не знаю. Но это была не моя мама. И я не знаю, как моя мама сошлась с Чарли. Может, у нее не было выбора. А больше всего мне хотелось думать, что она была его пленницей или что-то в этом роде и не могла вырваться. Но они поженились. По крайней мере, я так предполагаю. Потому что носила его фамилию: Карнес.
— Карнес? А я думал, ты Лоуган.
— Я была Анжелой Карнес, пока не сбежала от него. Затем я сменила фамилию. Прочитала книгу «Побег Лоуган». Имя мне понравилось, и я взяла его себе. Во всяком случае, я почти не сомневаюсь, что мама была замужем за Чарли. Хотя и не знаю, почему она сделала это, если не под принуждением. Разве только сама была такой же и действительно полюбила его. Но мне очень не хочется думать о ней так.
Будь она жива, быть может, вырвала бы меня из лап этих мерзавцев. А может, и нет. Возможно, все было бы так, как оно и было. Но, думаю, этого я уже никогда не узнаю.
Как бы там ни было, но это длинная история. Только в тринадцать лет я покинула Чарли и близнецов. Большую часть времени мы жили в фургоне. Когда мы не переезжали куда-нибудь в очередной раз, то останавливались где-нибудь у черта на куличках. В лесу, в чистом поле. Чарли не хотел никого видеть рядом.
За все то время, пока была с ними, я никогда не ходила в школу.
— Никогда? Как же ты научилась читать?
Анжела повела плечами.
— Они-то меня точно не учили. Должно быть, научилась от мамы. По меньшей мере усвоила какие-то азы, а потом уже училась самостоятельно. Пока жила с этими ублюдками, читала все, что попадало под руку. Это было так здорово. И, вероятно, это и спасло меня от помешательства. Читая, я жила жизнью других людей. И эти жизни всегда были лучше моей — даже когда героям приходилось несладко. Думаю, именно книги удержали меня на плаву. Книги и мои грезы.
Иногда мы проезжали мимо школ, и я видела этих ребятишек… Мне кажется, тогда мне больше всего на свете хотелось пойти в самую обычную школу. Мне часто снились сны о том, как это произойдет. Но я не могла пойти в школу, как другие дети, так что решила побыстрее вырасти и стать учительницей. Это было для меня самым главным, целью моей жизни — стать учительницей. И учить детей любви к книгам. Я верила, что это когда-нибудь случится, если до этого меня не убьют.
— Ты думала, что они тебя убьют?
— Просто по счастливой случайности им это не удалось.
— Господи, — пробормотал Говард.
— Они были ненормальными, психами. Как этот тип, что нападал на нас, но, вероятно, еще хуже.
— Да что они тебе сделали?
— Спроси, что не сделали.
— Но ведь ты была еще ребенком.
Анжела пожала плечами.
— Это их не остановило. Но они стали намного… активнее… когда мне исполнилось девять или десять. И потом, когда у меня стали развиваться груди… Думаю, все бы еще ничего, да только они никогда не могли обойтись без того, чтобы не помучить меня. И не потому, что я их злила. Они делали это для встряски. Это… заводило их. Меня раздевали и связывали. Иногда в ход шли наручники. А то и подвешивали за руки на ветку дерева или что там еще подворачивалось и стегали меня ремнями или электрическими шнурами или колотили палками. Боже, чего только не испытала я на своей шкуре, даже представить трудно. При этом часто в дело шли щипцы или… так вот, терзая меня, они доводили себя до исступления и затем… ну это, насиловали меня.
В голове Говарда стоял какой-то туман. Мужчины делали подобные вещи? Анжеле? Девушке, сидящей сейчас рядом с ним?
Он посмотрел на нее исподлобья.
— Они и вправду такое делали?
— Да. И не только со мной. Очень часто это были совсем посторонние люди. Они подвозили голосовавших на дороге женщин или девушек, а затем те становились их жертвами. Иногда они даже сталкивали с дороги машины, если за рулем сидели одинокие женщины.
— О Боже, — буркнул Говард.
— Для некоторых из них, надо полагать, все это закончилось трагически. Но на моих глазах они никого не убивали. Я всегда пряталась в фургоне, когда это происходило, и слышала крики женщин. И еще как они смеялись и визжали от радости. А я радовалась тому, что на этот раз это была не я, а кто-то другой.
Анжела встала. Повернувшись, Говард увидел, как, пройдя мимо него, она взяла несколько палок и бросила в огонь. Затем оглянулась на него.
— Не хочешь немного пройтись?
— Конечно.
— А то попка онемела, — криво усмехнулась она, включая фонарик.
Говард поднялся. Ослабив пояс на одну дырочку, он сунул за пряжку револьвер стволом вниз.
Бок о бок они медленно пошли по направлению к палаткам. Очень тихо Анжела произнесла:
— Уверена, ты никогда не ожидал услышать подобную историю.
— Это… ужасно. Боже! Как можно совершать такое безнаказанно?
— Ну, во-первых, они постоянно переезжали и, надо полагать, обычно оказывались за многие мили от места преступления, задолго до того, как полиции становилось известно об исчезновении их жертв. И потом, мы постоянно ездили какими-то окольными путями, а в населенные пункты заезжали лишь затем, чтобы пополнить припасы…
Когда они зашли за палатки, Анжела замолчала и, скользнув лучом по задним стенкам каждой из них, осветила ближайшие заросли.
— Как тебе удалось вырваться от этих мерзавцев?
Анжела подождала, пока они отошли подальше от палаток, почти к самому лесу.
— Они убили меня.
— Что?
— Мне тогда было тринадцать. Мы были где-то в Орегоне, и они остановились, чтобы подобрать попутчицу. Думаю, той было всего пятнадцать или шестнадцать. Как бы там ни было, но она уже собиралась залезть в фургон. А я больше не могла всего этого терпеть: закричала, чтобы предупредить ее, та и убежала. И ей удалось скрыться. А меня вывезли на какое-то поле. Обрабатывали меня… ну, не знаю, несколько часов, не меньше. Решили, что убили меня. Когда я проснулась… ну, они это, похоронили меня.
— Похоронили?
— В одной из тех безымянных могил, о которых ты, наверное, слышал. К счастью, они бросили меня в яму лицом вниз. Так что я могла дышать. Да и сверху было совсем немного: чуть-чуть земли и несколько крупных камней, а в основном — листья и мусор. В общем, я выкарабкалась. А их уже не было. Больше я их никогда не видела. — Она снова пожала плечами. — И ничего о них не слышала: возможно, все трое уже мертвы. Или где-нибудь в тюрьме.
— Надеюсь, они мертвы, — проронил Говард.
Анжела взяла его за руку и пожала ее.
— В этом ты не одинок.
Они шли по периметру лагерной поляны к озеру. Анжела пробежала лучом фонаря по каменистому берегу, затем повернулась лицом к лагерю.
— Что случилось после того, как ты убежала?
— Я вышла к дороге и меня подобрали какие-то люди. Затем какое-то время провела в больнице.
— Ты все рассказала полиции?
Повернувшись к нему, Анжела покачала головой.
— Я симулировала амнезию.
— Что?
— Говард, я была так испугана. Чарли и близнецы считали меня мертвой. Меня приводила в ужас мысль о том, что они узнают, что я жива, и будут меня разыскивать. Поэтому я притворилась, что ничего не помню, даже своего имени. Это сработало, и очень скоро копы оставили меня в покое.
— Если бы ты рассказала, возможно, их бы поймали.
— Знаю. Но я до того была напугана, что не стала рисковать. Ты и представить себе не можешь мое состояние. Они держали меня девять лет. Понимаешь, Говард, целых девять лет. И все эти дни я жила с безумцами, которые делали со мной все, что хотели. И некоторое из этого было намного хуже, чем то, о чем я тебе рассказывала. А тут я неожиданно оказалась на свободе и была по-настоящему свободной, потому что для них умерла. И я готова была на все, лишь бы они никогда не узнали, что я жива.
Отпустив его руку, Анжела прижала ладони к груди.
— Я сознаю, что поступила неправильно, не сообщив обо всем в полицию. Но я не могла. Просто не сумела себя пересилить.
— Может, лучше вернуться к костру?
— Да. А то меня уже пробирает.
Вернувшись к костру, они не сели, а встали рядом с ним. Анжела протянула руки к огню.
— Как хорошо.
— Да.
— Мне продолжать?
— Ну, я не знаю.
Анжела устало вздохнула.
— Ну, самое худшее уже позади. Меня взяла на воспитание одна семья, и наконец-то сбылась моя мечта о школе. Живя в этой семье, я и закончила среднюю школу.
— Они обращались с тобой хорошо?
— Получше, чем Чарли и его мальчики, это точно. Но тоже не увеселительная прогулка.
— Ты шутишь?
— Они не были жестокими в прямом смысле. Я имею в виду Денниса и Минди, набожную до мозга костей американскую чету среднего достатка. Во-первых, они старались, чтобы у нас на теле не оставалось никаких следов. С ними жили еще две воспитанницы, так что свою «заботу» они распределяли между нами, и я не была единственным объектом. Но Минди была ко мне явно неравнодушна, и я получала «добавку» к своей порции.
— Она была неравнодушна к тебе?
— Она считала меня хорошенькой. Ей нравилось привязывать меня к своей кровати. — Анжела шумно выдохнула. — Но, после Чарли и близнецов, эти двое были просто ангелами. А Скеррит — так вообще золотой человек, по сравнению со всеми остальными.
— Как ты у него оказалась?
— Он был отцом Минди и несколько раз приезжал к ним в гости. Мне хотелось учиться в Белморе, а он жил рядом. Вот мы и договорились. Думаю, Минди хотела оставить меня в семье, чтобы посещать меня в родительские дни и все такое. — Анжела улыбнулась сама себе. — Когда я училась на первом курсе, самолет, в котором летели Деннис и Минди, упал на землю. После этого падения они уже не встали.
— Боже!
— Наверное, мне не следует злорадствовать. Они не были извергами рода человеческого. Но я их ненавидела.
— Но Скеррита ты не ненавидишь?
Она покачала головой.
— В основном мне его жаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Но почему?
— Мы заключили сделку. Я согласилась жить с ним и заботиться о нем, а он согласился дать мне возможность закончить колледж.
Но он издевался над тобой! Как ты могла позволить ему делать с собой такое?
Эти мысли ураганом пронеслись в голове Говарда, но он промолчал.
— Но и это еще не все, — продолжала она. — На тот случай, если ты еще не догадался. Думаю, можно сказать, что я была его любовницей.
— Он приставал к тебе?
— Не знаю. «Приставал» вроде звучит правильно. Но я не собираюсь тебе врать, Говард. В прямом смысле слова он никогда не насиловал меня. Я была с ним добровольно. Мне не хотелось никакого секса с ним, но я позволяла ему делать все, что он желал. Кое-что ему, конечно, приходилось заставлять меня делать, но обычно я просто делала все сама. И это было не так уж и плохо.
— Боже, — пробормотал он.
Хуже, чем он себе представлял. Намного хуже. Почти невероятно.
— Мне жаль, — призналась Анжела.
— Как ты могла?
— Мне нужно было получить образование. Ему нужна была я. Думаю, мы просто использовали друг друга.
— Но… это омерзительно.
— Знаю. Дело в том, что он не так уж плохо относился ко мне. И, в основном, нормально обращался со мною.
— Ну да, а почему бы и нет. Ты ведь раздвигала перед ним ноги.
— Эй, перестань! — В ее голосе прозвучала обида. Когда Анжела наклонилась вперед, Говард обернулся. Упершись локтями в колени, она опустила голову и, казалось, глядела в землю. — Ну вот, выходит — я шлюха, да? — пробормотала она.
— Я этого не говорил.
— Но так думаешь. И я не виню тебя. Потому что и сама так считаю. Наверное, не стоило тебе рассказывать. Но мне не хотелось держать от тебя что-либо в тайне.
— Все нормально. — Говард положил руку ей на плечо.
— Скеррит был намного добрее ко мне, чем другие. Любил меня, причем очень. И редко делал мне больно. А когда и делал, то только потому, что сильно любил меня и боялся потерять. — Она покачала головой. — Не следовало покидать его. Он, должно быть, решил, что я ушла навсегда. Боже, нестерпимо думать о том, что он теперь переживает.
— Но ты ведь не собираешься к нему возвращаться, нет?
— Может, мне там самое место.
— Нет!
— Было не так уж и плохо. Правда, правда. Скеррит просто ангел по сравнению с другими.
— Какими другими? На кого ты постоянно намекаешь?
— Не думаю, чтобы тебе хотелось узнать.
— Нет, я хочу. — Говард погладил ее по спине. — Я хочу знать о тебе все, — добавил он, удивляясь самому себе. Он не ожидал от себя таких слов, но когда услышал их, то понял, что это была правда.
Анжела выпрямилась и посмотрела на него. Она не плакала, но лицо ее было печальным и уставшим.
— Ладно, — согласилась она.
— Ладно.
— Но не будем забывать о бдительности.
— Тот парень, вероятно, уже где-то очень далеко. Теперь, когда он знает, что у нас есть револьвер…
— Он не отступит. Я знавала таких людей. Они не сдаются, пока не получат своего.
— Что ты этим хочешь сказать, «я знавала таких людей»?
— Мой отчим, для начала. Чарли. И его мальчики. Двойня, Джек и Джордж. Вся тройка была… ужасной. Они оставили меня у себя после гибели моей мамы.
— Это когда тебе было четыре?
— Да. Близнецам тогда, наверное, было лет по девять или по десять.
— Они были твоими братьями?
Анжела покачала головой.
— Они были сыновьями Чарли. Их матери я не знаю. Но это была не моя мама. И я не знаю, как моя мама сошлась с Чарли. Может, у нее не было выбора. А больше всего мне хотелось думать, что она была его пленницей или что-то в этом роде и не могла вырваться. Но они поженились. По крайней мере, я так предполагаю. Потому что носила его фамилию: Карнес.
— Карнес? А я думал, ты Лоуган.
— Я была Анжелой Карнес, пока не сбежала от него. Затем я сменила фамилию. Прочитала книгу «Побег Лоуган». Имя мне понравилось, и я взяла его себе. Во всяком случае, я почти не сомневаюсь, что мама была замужем за Чарли. Хотя и не знаю, почему она сделала это, если не под принуждением. Разве только сама была такой же и действительно полюбила его. Но мне очень не хочется думать о ней так.
Будь она жива, быть может, вырвала бы меня из лап этих мерзавцев. А может, и нет. Возможно, все было бы так, как оно и было. Но, думаю, этого я уже никогда не узнаю.
Как бы там ни было, но это длинная история. Только в тринадцать лет я покинула Чарли и близнецов. Большую часть времени мы жили в фургоне. Когда мы не переезжали куда-нибудь в очередной раз, то останавливались где-нибудь у черта на куличках. В лесу, в чистом поле. Чарли не хотел никого видеть рядом.
За все то время, пока была с ними, я никогда не ходила в школу.
— Никогда? Как же ты научилась читать?
Анжела повела плечами.
— Они-то меня точно не учили. Должно быть, научилась от мамы. По меньшей мере усвоила какие-то азы, а потом уже училась самостоятельно. Пока жила с этими ублюдками, читала все, что попадало под руку. Это было так здорово. И, вероятно, это и спасло меня от помешательства. Читая, я жила жизнью других людей. И эти жизни всегда были лучше моей — даже когда героям приходилось несладко. Думаю, именно книги удержали меня на плаву. Книги и мои грезы.
Иногда мы проезжали мимо школ, и я видела этих ребятишек… Мне кажется, тогда мне больше всего на свете хотелось пойти в самую обычную школу. Мне часто снились сны о том, как это произойдет. Но я не могла пойти в школу, как другие дети, так что решила побыстрее вырасти и стать учительницей. Это было для меня самым главным, целью моей жизни — стать учительницей. И учить детей любви к книгам. Я верила, что это когда-нибудь случится, если до этого меня не убьют.
— Ты думала, что они тебя убьют?
— Просто по счастливой случайности им это не удалось.
— Господи, — пробормотал Говард.
— Они были ненормальными, психами. Как этот тип, что нападал на нас, но, вероятно, еще хуже.
— Да что они тебе сделали?
— Спроси, что не сделали.
— Но ведь ты была еще ребенком.
Анжела пожала плечами.
— Это их не остановило. Но они стали намного… активнее… когда мне исполнилось девять или десять. И потом, когда у меня стали развиваться груди… Думаю, все бы еще ничего, да только они никогда не могли обойтись без того, чтобы не помучить меня. И не потому, что я их злила. Они делали это для встряски. Это… заводило их. Меня раздевали и связывали. Иногда в ход шли наручники. А то и подвешивали за руки на ветку дерева или что там еще подворачивалось и стегали меня ремнями или электрическими шнурами или колотили палками. Боже, чего только не испытала я на своей шкуре, даже представить трудно. При этом часто в дело шли щипцы или… так вот, терзая меня, они доводили себя до исступления и затем… ну это, насиловали меня.
В голове Говарда стоял какой-то туман. Мужчины делали подобные вещи? Анжеле? Девушке, сидящей сейчас рядом с ним?
Он посмотрел на нее исподлобья.
— Они и вправду такое делали?
— Да. И не только со мной. Очень часто это были совсем посторонние люди. Они подвозили голосовавших на дороге женщин или девушек, а затем те становились их жертвами. Иногда они даже сталкивали с дороги машины, если за рулем сидели одинокие женщины.
— О Боже, — буркнул Говард.
— Для некоторых из них, надо полагать, все это закончилось трагически. Но на моих глазах они никого не убивали. Я всегда пряталась в фургоне, когда это происходило, и слышала крики женщин. И еще как они смеялись и визжали от радости. А я радовалась тому, что на этот раз это была не я, а кто-то другой.
Анжела встала. Повернувшись, Говард увидел, как, пройдя мимо него, она взяла несколько палок и бросила в огонь. Затем оглянулась на него.
— Не хочешь немного пройтись?
— Конечно.
— А то попка онемела, — криво усмехнулась она, включая фонарик.
Говард поднялся. Ослабив пояс на одну дырочку, он сунул за пряжку револьвер стволом вниз.
Бок о бок они медленно пошли по направлению к палаткам. Очень тихо Анжела произнесла:
— Уверена, ты никогда не ожидал услышать подобную историю.
— Это… ужасно. Боже! Как можно совершать такое безнаказанно?
— Ну, во-первых, они постоянно переезжали и, надо полагать, обычно оказывались за многие мили от места преступления, задолго до того, как полиции становилось известно об исчезновении их жертв. И потом, мы постоянно ездили какими-то окольными путями, а в населенные пункты заезжали лишь затем, чтобы пополнить припасы…
Когда они зашли за палатки, Анжела замолчала и, скользнув лучом по задним стенкам каждой из них, осветила ближайшие заросли.
— Как тебе удалось вырваться от этих мерзавцев?
Анжела подождала, пока они отошли подальше от палаток, почти к самому лесу.
— Они убили меня.
— Что?
— Мне тогда было тринадцать. Мы были где-то в Орегоне, и они остановились, чтобы подобрать попутчицу. Думаю, той было всего пятнадцать или шестнадцать. Как бы там ни было, но она уже собиралась залезть в фургон. А я больше не могла всего этого терпеть: закричала, чтобы предупредить ее, та и убежала. И ей удалось скрыться. А меня вывезли на какое-то поле. Обрабатывали меня… ну, не знаю, несколько часов, не меньше. Решили, что убили меня. Когда я проснулась… ну, они это, похоронили меня.
— Похоронили?
— В одной из тех безымянных могил, о которых ты, наверное, слышал. К счастью, они бросили меня в яму лицом вниз. Так что я могла дышать. Да и сверху было совсем немного: чуть-чуть земли и несколько крупных камней, а в основном — листья и мусор. В общем, я выкарабкалась. А их уже не было. Больше я их никогда не видела. — Она снова пожала плечами. — И ничего о них не слышала: возможно, все трое уже мертвы. Или где-нибудь в тюрьме.
— Надеюсь, они мертвы, — проронил Говард.
Анжела взяла его за руку и пожала ее.
— В этом ты не одинок.
Они шли по периметру лагерной поляны к озеру. Анжела пробежала лучом фонаря по каменистому берегу, затем повернулась лицом к лагерю.
— Что случилось после того, как ты убежала?
— Я вышла к дороге и меня подобрали какие-то люди. Затем какое-то время провела в больнице.
— Ты все рассказала полиции?
Повернувшись к нему, Анжела покачала головой.
— Я симулировала амнезию.
— Что?
— Говард, я была так испугана. Чарли и близнецы считали меня мертвой. Меня приводила в ужас мысль о том, что они узнают, что я жива, и будут меня разыскивать. Поэтому я притворилась, что ничего не помню, даже своего имени. Это сработало, и очень скоро копы оставили меня в покое.
— Если бы ты рассказала, возможно, их бы поймали.
— Знаю. Но я до того была напугана, что не стала рисковать. Ты и представить себе не можешь мое состояние. Они держали меня девять лет. Понимаешь, Говард, целых девять лет. И все эти дни я жила с безумцами, которые делали со мной все, что хотели. И некоторое из этого было намного хуже, чем то, о чем я тебе рассказывала. А тут я неожиданно оказалась на свободе и была по-настоящему свободной, потому что для них умерла. И я готова была на все, лишь бы они никогда не узнали, что я жива.
Отпустив его руку, Анжела прижала ладони к груди.
— Я сознаю, что поступила неправильно, не сообщив обо всем в полицию. Но я не могла. Просто не сумела себя пересилить.
— Может, лучше вернуться к костру?
— Да. А то меня уже пробирает.
Вернувшись к костру, они не сели, а встали рядом с ним. Анжела протянула руки к огню.
— Как хорошо.
— Да.
— Мне продолжать?
— Ну, я не знаю.
Анжела устало вздохнула.
— Ну, самое худшее уже позади. Меня взяла на воспитание одна семья, и наконец-то сбылась моя мечта о школе. Живя в этой семье, я и закончила среднюю школу.
— Они обращались с тобой хорошо?
— Получше, чем Чарли и его мальчики, это точно. Но тоже не увеселительная прогулка.
— Ты шутишь?
— Они не были жестокими в прямом смысле. Я имею в виду Денниса и Минди, набожную до мозга костей американскую чету среднего достатка. Во-первых, они старались, чтобы у нас на теле не оставалось никаких следов. С ними жили еще две воспитанницы, так что свою «заботу» они распределяли между нами, и я не была единственным объектом. Но Минди была ко мне явно неравнодушна, и я получала «добавку» к своей порции.
— Она была неравнодушна к тебе?
— Она считала меня хорошенькой. Ей нравилось привязывать меня к своей кровати. — Анжела шумно выдохнула. — Но, после Чарли и близнецов, эти двое были просто ангелами. А Скеррит — так вообще золотой человек, по сравнению со всеми остальными.
— Как ты у него оказалась?
— Он был отцом Минди и несколько раз приезжал к ним в гости. Мне хотелось учиться в Белморе, а он жил рядом. Вот мы и договорились. Думаю, Минди хотела оставить меня в семье, чтобы посещать меня в родительские дни и все такое. — Анжела улыбнулась сама себе. — Когда я училась на первом курсе, самолет, в котором летели Деннис и Минди, упал на землю. После этого падения они уже не встали.
— Боже!
— Наверное, мне не следует злорадствовать. Они не были извергами рода человеческого. Но я их ненавидела.
— Но Скеррита ты не ненавидишь?
Она покачала головой.
— В основном мне его жаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50