Я погладил его жестковолосистую голову и ощутил ладонью плоский, будто
стесанный затылок.
Врач хлюпал, рассказывал, как Штохл заставил, принудил дать ему
экстракт орхи. Много дать. Но ведь толком не проверено, ее действие. Да!
Боль уходит! Но куда? Что будет дальше?
Он кричал - надо спешить, там готовится преступная операция, его
принуждали ассистировать, он же вырвался и сбежал.
Кричал - Штохл готов абсолютно довериться роботу-хирургу, а тот может
убить его. А выживет, будет еще хуже.
Кричал - сейчас Штохл перестанет быть человеком, его срастят с
машиной. Он станет кибергом, и тогда с ним не сладишь. Ага, вот оно,
Знание! Такого еще Аргусы не видели, не встречали. Гласе кричал: - Надо
спасать человека! Спасайте! Бежим спасать!
И был прав - надо бежать. Мы и побежали.
У экранированной комнаты робот-секретарь обстрелял меня. От вспышки
его лазера брызгалась каменная порода, взлетали радужки паров.
Я поборол желание стать под удар и испытать себя. Выстрелом я смел
секретаря и расплавил породу. Пробежав по огненной жиже, я сорвал свинцовую
дверь. Ворвался в помещение, опрокинув стул. И окаменел - за толстым
стеклом начиналась операция.
На плоском и белом столе лежал Штохл, как белая лягушка.
Над ним висла машина-паук. Она перебирала руками, словно пряла. Это
была переделанная многоножка, к ней добавлено еще шесть рук.
Она работала сразу несколькими руками. Пока что манипулировала
склянками. Видимо, анестезировала Штохла. Но делала это с необычайной
скоростью.
И это было страшно - молниеносность происходящего.
Подоспел врач. Он задыхался - свистел легкими.
- Все! - сказал он. - Не успели. - А если войти и помешать? - спросил
я.
- Не войдете, предусмотрено. Отсюда я должен был наблюдать и давать
советы... Смотрите, смотрите, что она делает! - вдруг закричал врач.
Машина-паук, схватив белую коробочку, поднесла ее к телу, и туда же
потянулась лапа со сверкающими ножницами и другая - с щипцами. Третья
поднесла марлевый тампон, Пришлось идти напрямик.
Я остановил машину. Штохла я похлопал по щекам. Тот очнулся.
Потянувшись, он сладко зевнул и сел, свесив голые волосатые ноги.
Он кивнул мне и погрозил врачу. Пальцем. Встал. Медленно и тяжело
прошел к кушетке: та вздыбилась.
Он прислонился спиной - кушетка выпустила руки, схватила его и стала
опрокидываться. Загудело - Штохл медленно приподнимался, он повис в
воздухе.
Дезгравитатор? Это понятно, ему надо отдохнуть.
Он висел неподвижный и как бы окоченевший. Я положил цветок орхи ему в
изголовье - пусть дремлет - и взял из робота-хирурга пластину с программой.
И ушел, ведя доктора, абсолютно раскисшего от переживаний. Ха! Киберга из
Штохла не вышло. Но мог бы и выйти.
...Вечером я встретил его, бродящего коридорами. Он ходил неторопливо,
глядел, все трогал. Видимо, прощался. На нем странно огромный шлем. Я пошел
к нему - он понесся от меня словно на колесах.
Штохл уходил. Зачем? Куда? Убегал он вниз, но не шахтами, а
естественными ходами. Там были узкие щели и проходы, соединявшие небольшие
пустоты. Я видел их как белое ожерелье.
Были кое-где прямые штреки. Ими Штохл рвался к ядру планеты. Я вызвал
Ники - тот побежал следом за Штохлом. Сам пошел наперерез ему.
...Опять пещера. Я услышал шум и пошел на него. Упал в ледяную воду,
нырнул и проплыл. А вот и другая пещера. Подземная река внесла меня в нее.
Здесь берега поднимались. Круто.
Я вскарабкался. Огромнейшая пещера! Необычная пещера!
В одном ее углу ощущалась повышенная радиоактивность. Здесь припрятан
микрореактор. Зачем?
...Загремело. Стук камней. Из узкого хода вынырнула фигура.
Она уверенно (без света) пошла на середину пещеры. Там остановилась.
Это же Штохл! Я по-прежнему не могу поймать его мысль, но вижу все
движения.
Что он там на себя понавешал? А вот нагнулся, поднял камень и вынул
микрореактор. Погружает его в себя. Странно...
- Теперь энергии мне лет на сто хватит, - сказал он и пошел в мою
сторону. И остановился, даже попятился.
- Аргус! - вскрикнул он.
Я промолчал, ощущая, как Штохл щекочет меня радиоволной.
- Не отмалчивайтесь, Звездный! - прокричал он. - Вы же здесь.
Я молчал. Штохл шел ко мне, перепрыгивая через камни.
Вот поднял камешек и швырнул в меня. Промахнулся (тот ударился рядом,
разлетелся мелкой пылью и обжег мне щеку).
Такой бросок! А-а, он нацепил на себя механический скелет, это и
делает его сверхсильным.
- Странно, - сказал Штохл, и голос его разнесся: - Я вижу Аргуса, а он
молчит. Быть может, мне это кажется? Может, приборы врут! Может быть,
самовнушение. Я же не человек, я... Я почти супер, механика моя
первоклассная, не хуже его штучек. Вот, я могу перемещаться. (Он со свистом
пронесся вдоль пещеры и не разбился о стену.) Вот, вижу гоняющуюся за мной
многоножку. Паршивый автомат! (Он погрозил кулаком.) А здесь Аргус сидит на
камне.
Он стал подходить. Шел медленно и бормотал:
- Вот, вижу... Разберемся... Во-первых, инфразрение: я вижу его
светлым пятном с достаточно четкими очертаниями. Во-вторых, излучение. Это,
конечно, его жилет. К тому же он дышит, шевелится, мембраны улавливают это.
А все же его здесь нет! Что бы я сделал на его месте? Я бы напугался,
вскрикнул. Или бросился в борьбу. Значит, не удалось. Оперироваться он мне
не дал, кибергом стать не дал. Проклятый! И приборы врут. Проверю-ка все
простейшим образом.
Он подбежал и протянул руку - потрогать меня. Я схватил руку и замкнул
на ней браслет. И на время мы замерли.
Молчали, тяжело и горячо дыша.
Он было начал бороться, но я сжал его и почувствовал - смогу
раздавить. Он понял это.
Снова молчим. А в тишине слышна подземная жизнь - шорохи подземелья,
голоса воды, стуки капель, кряхтенье камня.
Затем возник слабый, дрожащий, двойной смех. Он родился и вырос,
разнесся по пещере, усилился, загремел. Казалось, кто-то огромный
захлебывается громовым хохотом в два огромных рта.
Это смеялись мы, смеялись вместе. Я держал руку на плече Штохл а: он
не уйдет от меня.
Я сказал формулу ареста. Дело было кончено. Слова, как глыба, прижали
его (затем я, Звездный Судья, вынесу ему приговор).
Он снова подребезжал смехом. Потом сел рядом на камень, хлопнул меня
рукой по колену.
- Знаете, Аргус, - сказал он. - Я так устал за часы общения с вами,
что рад браслетам. Все же конец! Почему вы меня не взяли сразу? Желали
играть?
- Хотел видеть. Насмотрелся на двести лет вперед. Видел полукиберга, а
это дано немногим. Видел человека, сгубившего гения.
- Аргус, моя просьба - ссылка на одинокую планету...
"На мертвую, мертвую", - заговорили Голоса.
- А вы забыли про свои восемьдесят с хвостиком процентов воды? -
спросил я.
- Ну, с ней я разделаюсь.
- А тогда, - сказал я, - тогда в снега Арктаса!
Но тут в пещеру ворвался Ники - загремел, залязгал, заморгал
прожектором.
Пещера осветилась вся. Я даже вздрогнул - так хорошо было здесь.
Я глядел будто из центра кристалла с тысячью граней.
И видел - стены искрились. Всюду гипсовая паутина. Под ногами белая
трава и в ней гипсовые цветы. Подземный сад!
Я встал, чтобы удобнее было смотреть.
Я не жалел, что была погоня.
Я пил глазами красоту подземелья, подмечая все новые ее детали. А они
менялись при каждом движении прожектора (кто видел многоножку в покое).
- Не правда ли, под землей чудесно? - говорил Штохл. - Одиночество
здесь полное. А звуковые феномены? О, я могу многое рассказать вам о
подземельях. Я вырос в них, копил силы, вынашивал главную мысль. Идите же,
идите ко мне, Аргус. Вы ведь не сможете быть прежним, с тоски умрете, я вам
верно говорю. Давайте, операция - и мы киберги, мы вместе. Всегда, тысячи
лет. Жалко Люцифер? Найдем иное место. Давай врубим имена в историю.
Кстати, о колонистах. Вы отнимете меня у них. Не боитесь? Я ведь им так
много дал - Нет, не боюсь. Пошли!
...Нас встречали колонисты и Тим с барбосами.
Я вел Штохла. Коридор таял в голубом свете. В нем люди.
Я шел, и лицо мое было камень! Я так его и ощущал - камень.
Колонисты (сдавшие, постаревшие этой ночью) встретили нас набором
подбородков и пронзительных взглядов. Молча.
Ни слова Штохлу!
На запястье его правой руки было изящной работы кольцо, оно отгородило
Штохла, сделало его слабым и презираемым.
И никто его не боялся, никто не испытывал к нему благодарности.
Вот оно, наказание!
- Ведут, - сказал кто-то. Это Шарги...
- Достукался, - отозвался Прохазка.
И все! Мне стало противно их равнодушие.
- Дорогу, дорогу, - говорил я. Да и времени было в обрез: "Персей"
ходил вокруг планеты и ждал нас. Нужно забрать костюм Штохла - уникальная
штука. Нужно взять робота-хирурга.
Я оставил Штохла с Тимофеем и собаками, сам ушел в рубку. Я связался с
коммодором "Персея", увидел на экране его озабоченное лицо. Мы договорились
об охране регалий Аргуса, Сегодня вечером я избавлюсь от Штохла.
Я приказал закрыть шахты, прекратить работы и приготовить роботов к
долгому хранению. Приказал колонистам готовиться к отъезду.
Они приходили ко мне.
Пришел Мелоун. Он соглашался и на проживание в болотах. Говорил, что
желает искупить вину - он привез сюда Белые Дымы.
Уверял, что выловит их, подманивая собой.
Я отказался, а на болото послал роботов. Приказ: испарить его к чертям
собачьим!
Приходила великолепная четверка - вон!
Оставил Мод Глен.
Оставил врача около орхи и токсинов.
Оставил любителя механики - это был застарелый холостяк и никому не
нужный брюзга.
Починенный "Алешка" сделал несколько рейсов к нашему дому, к
старт-площадке. Он перевез собак и Тима, роботов-малюток, затем Штохла и
колонистов.
Эти ощущали себя побежденными. Хмурые, они сидели на вещах на краю
старт-площадки и ждали ракетную шлюпку.
Я же следил за ее траекторией.
Я видел - там коммодор в парадной форме. Таков Закон.
Я видел - два его космонавта вооружены. Они станут охраной Красного
Ящика, и коммодор надолго потеряет власть над ними.
Таков Закон.
Я видел - те члены команды "Персея", что дежурили в звездолете, а не
лежали в сне долгого анабиоза, взволнованно ждали новостей. Они ждали
Красный Ящик, ждали колонистов, ленивых и робких. Беспокойство вновь
одолевало меня. Я не спал неделю, одежда много раз промокала и высыхала на
мне.
Но я не ощущал слабости.
Я топтался на площадке, сжигаемый нетерпением. И при моем приближении
колонисты отворачивались.
И Тим отворачивался. Но я видел его насквозь. Он ждал, когда я стану
прежним. Тогда он возьмет свое. Он станет заботиться, нянчиться,
покровительствовать мне.
Так и будет. Милый Тим, я соскучился по твоей воркотне.
Гм, колонисты... Повесили носы?..
"Слушайте, - внушал я. - Вы, сытые и нежные, ленивые и жадные.
Поднимите головы! (Подняли.) Примите наказание, долгое как жизнь, с
достоинством".
...Штохл? Этот желт (разлилась желчь) и презрителен.
Он все доставал и жевал свои шарики. Вот его мысль: "Твои время и сила
кончаются".
Пусть кончаются, многое кончается. И с удовольствием я думал, что пора
риска для Тима и его собак тоже кончается - я забрал всех
роботов-исследователей Штохла. Их множество - от больших для сбора образцов
до крохотных соглядатаев. Одни могли сидеть на деревьях, другие парить в
воздухе и прослеживать жизнь любого зверя.
Хорошие штуки! Ими Штохл исследовал планету, затем вынес ей приговор.
Я подмигнул ему.
- Вы думаете, - сказал я, - о побеге.
- Представьте себе, да. Но это же младенчество! Знаете, Аргус, я думал
не только о побеге, я думаю о себе. Раньше все времени не хватало, а тут...
Что я такое? Какoва моя ценность? Понимаете, я не старик, всего семьдесят.
А что мной сделано? Заметьте, безделья я не выношу, работал как черт.
Тысяча чертей! Десять тысяч! Итак, семьдесят лет составляет шестьсот тысяч
часов. Чем я их заполнял? Аргус, я расточитель. Двести тысяч часов я
проспал, двести тысяч ушло на так называемую жизнь, на выполнение различных
обязанностей. На образование, например. Еще сто тысяч я бросил на
выполнение обязанностей гражданина вселенной. Не ухмыляйтесь, это серьезно.
До пятидесяти лет я был неумолимо серьезен. Из оставшихся ста тысяч часов
шестьдесят тысяч истратил на перемещения с места на место и лишь сорок
тысяч на работу. А вы помешали мне. Даже планету не переделал. А сейчас
поговорим о вас, мой бледнолицый красавец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11