— Я только возьму что надо и уйду. Ну-ка, пусти меня.
Панихида, так и не вымолвив ни слова, отступила в сторону. Я проскочил мимо нее и проверил стрелку. Вот те на! Острие указывало прямо на хозяйку хижины.
— Ага, значит, это у тебя. Небось ты с самого начала все знала, только мне не сказала. Давай сюда!
— Ты мертв! — пролепетала она.
— Как бы не так! Я же говорил, что быстро лечусь. Нечего болтать попусту — отдавай мне эту штуковину, и разойдемся по-хорошему.
— Я... у меня ничего нет.
Панихида по-прежнему выглядела так, словно увидела призрак, хотя в то время я таковым вовсе не был, — Послушай, женщина, ты убила меня, так что я не считаю себя обязанным с тобой церемониться. Сказано тебе, давая сюда... сама знаешь что!
— Сказано тебе, нет у меня ничего! — крикнула она, видимо, несколько оправившись от потрясения. — Я даже не знаю, о чем ты толкуешь.
С меня было довольно. Существуют пределы тому, что может вытерпеть варвар даже от самой очаровательной женщины. К тому же, возможно, мое сердце еще не вполне раскаменело. Сграбастав Панихиду, я принялся обыскивать ее, прощупывая все тело.
Она не сопротивлялась. Найти ничего не удалось, но стрелка с поразительным упорством продолжала указывать на нее.
— Может, мне нужно забрать что-то из твоей одежды? — предположил я. Ну-ка, снимай платье.
— И не подумаю! — возмущенно воскликнула Панихида, окончательно убедившаяся в том, что я никакой не призрак.
— Ладно, сделаю это за тебя, — сказал я и принялся расстегивать не ней платье.
— Ты варвар! — взвизгнула она.
— Это точно, — самодовольно подтвердил я.
— Хорошо-хорошо, я сама. Убери руки.
Панихида расстегнула платье. Сбросила на пол и переступила через него. Больше на ней ничего не было. Затем она сняла туфли и осталась совершенно голой. Подхватив платье и туфли, я бросил их на кровать и проверил компас. Стрелка указывала на обнаженную женщину.
— Может... может, ты это проглотила? — предположил я, несколько подрастеряв уверенность.
— У тебя в башке мозги или мякина? Может, ты еще выпотрошишь меня, чтобы посмотреть, нет ли чего внутри?
Я покачал головой:
— Не хотелось бы, но я никак не возьму в толк...
— Отроду не видала таких бестолочей. Неужто до тебя и сейчас не дошло...
До меня дошло. Неожиданно все встало на свои места. Панихида вовсе не прятала объект и уж подавно не глотала его — она сама была этим объектом, И то сказать, зачем добывать какую-то штуковину, а потом, выиграв состязание за право взойти на трон, еще и предпринимать усилия, чтобы жениться на строптивой девице? Не проще ли добыть саму девицу? А поскольку девица своенравна и даже опасна, лучше всего спихнуть эту работенку на неискушенного в интригах невежественного варвара.
С самого начала я не испытывал особого почтения к волшебнику Яну, но теперь у меня возникли сомнения и в добропорядочности Иня. Беда в том, что я был связан по рукам и ногам данным мною обещанием. Наверное, король Громден хотел предупредить меня о возможных затруднениях. О проклятии, о том, что возвращение принцессы приведет к разрушению замка, он не помнил и искренне хотел, чтобы дочь вернулась домой, стала королевой и была счастлива. Родители нередко считают, будто они гораздо лучше своих детей, даже давно повзрослевших, знают, что нужно для их счастья. Однако король знал, что его дочь возвращаться не хочет и будет сопротивляться этому всеми доступными средствами.
Средства, к которым она прибегла, я, разумеется, одобрить не мог, но позицию ее понимал. Случись мне узнать, что мое возвращение в Крайнюю Топь приведет к разрушению родной деревни, я бы тоже противился этому всеми силами. Сейчас я чувствовал себя виноватым из-за того, что должен был сделать, — тем не менее я должен был это сделать. Я ведь дал слово.
Будь проклят тот час, когда я подрядился на эту паршивую работенку!
Глава 10
Демонстрация
Даже не подумав прихватить одежду, Панихида метнулась к двери. Я перехватил ее, понимая, что окрестности она знает гораздо лучше меня, и, коли удерет, поди ее поймай. Она замахнулась на меня маленьким кулачком, но я отбил удар левой рукой.
— Ой! — воскликнула Панихида. — Ты из чего сделан? Дубовый, что ли?
— Каменный, — отозвался я. — Но не весь — только ноги и левая рука. Наскочил на заклятие.
— Небось то было одно из черных заклятий Яна.
— Оно самое.
Разговор шел вполне мирно, и я, утратив бдительность, отпустил свою пленницу. В тот же миг она снова бросилась к выходу и на сей раз сумела выскочить наружу — но налетела на дожидающегося меня Пука, в результате чего снова оказалась в моих руках.
— Ты уж не обессудь, — сказал я, — но мне придется отвезти тебя в замок. Коли обещал доставить туда объект...
— Я не объект! — негодующе воскликнула Панихида, пытаясь высвободиться из моей хватки. Но на сей раз я был умнее и держал ее крепко.
— А вот и объект. Ты — объект моей миссии.
— Ничего у тебя не выйдет.
— Еще как выйдет, — возразил я, забавляясь ее попытками вырваться. — Ты ведь уже убивала меня. Пора бы понять, что толку от этого мало.
— Значит, плохо убивала. В следующий раз убью как следует! — С этими словами Панихида попыталась укусить меня в плечо, но, к несчастью, вцепилась в левое и чуть не сломала о камень свои белые зубки.
— По-моему, тебе лучше одеться, — сказал я, ибо считал, что женщины не должны выходить из дому голыми. Кожа у них нежная, а в лесу полно кусачей мошкары.
Поскольку ни малейшего желания одеваться Панихида не выказывала, мне пришлось повалить ее на кровать и самому натянуть на нее коричневое платье. Это было непросто — она отчаянно вертелась, царапалась и пиналась, но в конце концов я застегнул последнюю пуговицу.
— Дубина! — воскликнула Панихида. — Ты надел его наоборот!
Я захлопал глазами. Пуговицы были спереди, где и положено, но платье и вправду сидело на ней как-то странно.
— Какая разница?
— Для такого остолопа, как ты, может, и никакой. Убери лапы, я сама оденусь.
Я отпустил ее и отступил на шаг. Панихида встала, расстегнула платье, — кажется, оно и впрямь было надето шиворот-навыворот, — сняла его, растянула перед собой и неожиданно набросила мне на шею. Она потянула концы в противоположные стороны с явным намерением меня задушить. Но то ли моя шея еще не полностью раскаменела, то ли силенок у нее было маловато, но я и не подумал задыхаться. Думать-то не думал, но забавы ради прикинулся удушенным и упал на пол. Для верности Панихида подушила меня еще минутку-другую, а потом, решив, что дело сделано, выпустила края платья и задумалась.
— Что теперь с тобой делать? — пробормотала она, пребывая в уверенности, что я ее не слышу. — Вообще-то ты неплохой парень, но если я оставлю тебя в живых...
Я сцапал ее за ноги, повалил на пол и со словами «Ты, кажется собиралась одеться?» основательно отшлепал по... ну, все знают, по чему можно отшлепать.
— Ты негодяй! — яростно прошипела она.
— Просто варвар, — поправил я. — А сейчас, может, все-таки наденешь платье? Иначе я заверну тебя в простыню, да так отсюда и заберу.
— Это платье? — Ты посмотри, во что оно превратилось! Все измято, все перекручено!
Сама же и перекрутила, когда пыталась меня задушить. Ох уж эти женщины.
— Перекрути обратно.
Панихида махнула рукой:
— Я лучше надену другое. Кстати, тебе и самому не помешало бы что-нибудь нацепить. Ты выглядишь как зомби.
С этим трудно было поспорить — в отличие от моего тела одежда не обладала способностью к самоисцелению. Рубаха на мне превратилась в клочья, от панциря осталось лишь несколько болтавшихся полосок кожи, а от подаренных Панихидой штанов и того меньше.
— Можешь взять это платье, — буркнула она, сунув мне в руки коричневый матерчатый ком.
Я не возражал — одежда есть одежда. Сгодится до тех пор, пока я не сорву себе штаны с ближайшей порточницы. Правда, платье оказалось мне маловато — верхние пуговицы не застегивались, а подол не достигал и колен, но это такие мелочи, о которых и упоминать не стоит.
— Опять наоборот, — фыркнула Панихида.
Я предпочел промолчать. Судя по всему, на это платье наложено наоборотное заклятие, а бороться с чарами нет смысла. Панихида тем временем достала из сундука серое платье, надела его, обулась и, встав перед зеркалом, принялась расчесывать волосы. Длинные, блестящие и черные — под стать ее полуночным глазам. До сих пор я предпочитал светловолосых женщин, но сейчас эта приверженность казалась мне досадным заблуждением.
— Я готова, — промолвила Панихида, приведя себя в порядок. — Пошли.
Я взял ее за левую руку — и в тот же миг она ударила меня зажатым в правой ножом. И откуда он у нее взялся? Удар пришелся по камню, и лезвие обломалось.
— Ох незадача! — огорченно воскликнула Панихида. — И надо же мне было забыть!
Я понял, что по-хорошему нам не поладить, а потому огляделся по сторонам и снял висевшую в комнате лиану для сушки белья.
— Нет! — вскричала она, снова порываясь выскочить за дверь. Для женщины Панихида была довольно сильна, но, чтобы справиться со здоровенным варваром, этого, конечно, недостаточно. Получив несколько царапин и укусов, я связал ей руки за спиной. Панихида прекратила сопротивляться, лишь глаза ее яростно сверкали. Растрепанная, перепачканная, злющая, как ведьма, она привлекала меня с такой силой, что мне приходилось гнать из головы всяческие грязные мысли.
Выведя пленницу из хижины, я усадил ее на коня и обрезком лианы связал ее стройные лодыжки. Пуку это не понравилось, однако он понимал, что так надежнее. Оставаясь на своих двоих, она непременно попыталась бы удрать.
Очень жаль, подумал я, что женщины совсем не похожи на лошадей. Лошади куда рассудительнее.
— Моя лютня! — неожиданно воскликнула Панихида. — Мне нужна лютня.
— Твоя — что?
— Лютня, мужлан неотесанный! Музыкальный инструмент. Чтобы я могла играть и петь.
Мне это показалось уловкой, рассчитанной на то, чтобы потянуть время и попробовать улизнуть. Ну зачем ей могла понадобиться эта лютня? Панихида вряд ли собиралась тренькать на ней в замке Ругна, поскольку считала, что по ее прибытии он немедленно рухнет. И уж тем паче она не намеревалась развлекать музыкой меня.
— Обойдешься, — отрезал я.
Панихида поджала губы. Все-таки женщин — странные существа. Я ее поймал, связал и против ее воли потащил в замок, однако из-за этой дурацкой лютни она, кажется, обиделась на меня сильнее, чем из-за всего прочего.
— Где тут ближайшая порточница? — поинтересовался я, озираясь по сторонам.
— Обойдешься, — отрезала она.
Мне оставалось только развести руками. Ладно, до поры обойдусь и платьем.
Мы направлялись к замку Ругна, но не тем путем, которым пришли. У меня не было ни малейшего желания соваться в тарасков лабиринт и мы двинулись на восток вдоль края Провала, рассчитывая свернуть к югу после того, как минуем горную гряду. По правде сказать, мы еле-еле плелись. Я шел пешком, и мне приходилось следить_ и за Панихидой, и за окрестностями. Путешествие по Ксанфу редко напоминает пикник и менее всего походило на таковой сейчас. Мои каменные ступни погружались в землю, словно тяжеленный лапы огра. Переставлять я их кое-как переставлял, но особой прыти от меня ждать не приходилось.
Довольно долго Панихида ехала молча, обиженно надувшись, но в конце концов ей стало скучно, и она разговорилась.
— Слушай, варвар, — сказала она с таким видом, словно хотела спросить о чем-то заурядном и несущественном, — как тебе удалось очухаться после того, как ты выдул целый жбан отборного яду, да еще и навернулся в пропасть?
Можно подумать, я сам туда навернулся. У меня не было намерения предоставлять ей возможность убить меня еще раз, а потому я не видел причины скрывать от нее правду. Панихида выслушала меня внимательно.
— Стало быть, ты не можешь умереть, — задумчиво промолвила она, когда я закончил.
— Еще как могу. Просто...
— Поняла-поняла. Умереть-то ты умрешь, но мертвым не останешься.
— Во всяком случае до сих пор все случалось именно так.
Она снова говорила вполне дружелюбно, но это не внушало мне доверия. До сих пор мне приходилось иметь дело с женщинами любящими, ласковыми и добросердечными — ни одной из них и в голову не приходило меня убивать. А эта коварная лисица скорее всего пыталась выведать способ покончить со мной раз и навсегда. Я не мог верить ей, хотя и хотелось.
— А вот демоны, те вовсе не умирают, — ни с того ни с сего промолвила она.
— Так они и не живут.
— Очень даже живут, просто это другая форма жизни. Но у них есть желания, чувства и интересы — как и у людей. Злые чувства, злые желания. Они не знают, что такое совесть, дружба или, скажем, любовь.
— А варвары знают? — спросила она с легким раздражением.
— Конечно. Это естественные чувства, а все естественное близко варварам в силу их близости к природе.
— У тебя есть друзья?
— Пука мой друг.
— Конь-призрак, — рассмеялась Панихида.
Пука раздраженно прижал уши к голове и едва не взбрыкнул, но сдержался ради меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Панихида, так и не вымолвив ни слова, отступила в сторону. Я проскочил мимо нее и проверил стрелку. Вот те на! Острие указывало прямо на хозяйку хижины.
— Ага, значит, это у тебя. Небось ты с самого начала все знала, только мне не сказала. Давай сюда!
— Ты мертв! — пролепетала она.
— Как бы не так! Я же говорил, что быстро лечусь. Нечего болтать попусту — отдавай мне эту штуковину, и разойдемся по-хорошему.
— Я... у меня ничего нет.
Панихида по-прежнему выглядела так, словно увидела призрак, хотя в то время я таковым вовсе не был, — Послушай, женщина, ты убила меня, так что я не считаю себя обязанным с тобой церемониться. Сказано тебе, давая сюда... сама знаешь что!
— Сказано тебе, нет у меня ничего! — крикнула она, видимо, несколько оправившись от потрясения. — Я даже не знаю, о чем ты толкуешь.
С меня было довольно. Существуют пределы тому, что может вытерпеть варвар даже от самой очаровательной женщины. К тому же, возможно, мое сердце еще не вполне раскаменело. Сграбастав Панихиду, я принялся обыскивать ее, прощупывая все тело.
Она не сопротивлялась. Найти ничего не удалось, но стрелка с поразительным упорством продолжала указывать на нее.
— Может, мне нужно забрать что-то из твоей одежды? — предположил я. Ну-ка, снимай платье.
— И не подумаю! — возмущенно воскликнула Панихида, окончательно убедившаяся в том, что я никакой не призрак.
— Ладно, сделаю это за тебя, — сказал я и принялся расстегивать не ней платье.
— Ты варвар! — взвизгнула она.
— Это точно, — самодовольно подтвердил я.
— Хорошо-хорошо, я сама. Убери руки.
Панихида расстегнула платье. Сбросила на пол и переступила через него. Больше на ней ничего не было. Затем она сняла туфли и осталась совершенно голой. Подхватив платье и туфли, я бросил их на кровать и проверил компас. Стрелка указывала на обнаженную женщину.
— Может... может, ты это проглотила? — предположил я, несколько подрастеряв уверенность.
— У тебя в башке мозги или мякина? Может, ты еще выпотрошишь меня, чтобы посмотреть, нет ли чего внутри?
Я покачал головой:
— Не хотелось бы, но я никак не возьму в толк...
— Отроду не видала таких бестолочей. Неужто до тебя и сейчас не дошло...
До меня дошло. Неожиданно все встало на свои места. Панихида вовсе не прятала объект и уж подавно не глотала его — она сама была этим объектом, И то сказать, зачем добывать какую-то штуковину, а потом, выиграв состязание за право взойти на трон, еще и предпринимать усилия, чтобы жениться на строптивой девице? Не проще ли добыть саму девицу? А поскольку девица своенравна и даже опасна, лучше всего спихнуть эту работенку на неискушенного в интригах невежественного варвара.
С самого начала я не испытывал особого почтения к волшебнику Яну, но теперь у меня возникли сомнения и в добропорядочности Иня. Беда в том, что я был связан по рукам и ногам данным мною обещанием. Наверное, король Громден хотел предупредить меня о возможных затруднениях. О проклятии, о том, что возвращение принцессы приведет к разрушению замка, он не помнил и искренне хотел, чтобы дочь вернулась домой, стала королевой и была счастлива. Родители нередко считают, будто они гораздо лучше своих детей, даже давно повзрослевших, знают, что нужно для их счастья. Однако король знал, что его дочь возвращаться не хочет и будет сопротивляться этому всеми доступными средствами.
Средства, к которым она прибегла, я, разумеется, одобрить не мог, но позицию ее понимал. Случись мне узнать, что мое возвращение в Крайнюю Топь приведет к разрушению родной деревни, я бы тоже противился этому всеми силами. Сейчас я чувствовал себя виноватым из-за того, что должен был сделать, — тем не менее я должен был это сделать. Я ведь дал слово.
Будь проклят тот час, когда я подрядился на эту паршивую работенку!
Глава 10
Демонстрация
Даже не подумав прихватить одежду, Панихида метнулась к двери. Я перехватил ее, понимая, что окрестности она знает гораздо лучше меня, и, коли удерет, поди ее поймай. Она замахнулась на меня маленьким кулачком, но я отбил удар левой рукой.
— Ой! — воскликнула Панихида. — Ты из чего сделан? Дубовый, что ли?
— Каменный, — отозвался я. — Но не весь — только ноги и левая рука. Наскочил на заклятие.
— Небось то было одно из черных заклятий Яна.
— Оно самое.
Разговор шел вполне мирно, и я, утратив бдительность, отпустил свою пленницу. В тот же миг она снова бросилась к выходу и на сей раз сумела выскочить наружу — но налетела на дожидающегося меня Пука, в результате чего снова оказалась в моих руках.
— Ты уж не обессудь, — сказал я, — но мне придется отвезти тебя в замок. Коли обещал доставить туда объект...
— Я не объект! — негодующе воскликнула Панихида, пытаясь высвободиться из моей хватки. Но на сей раз я был умнее и держал ее крепко.
— А вот и объект. Ты — объект моей миссии.
— Ничего у тебя не выйдет.
— Еще как выйдет, — возразил я, забавляясь ее попытками вырваться. — Ты ведь уже убивала меня. Пора бы понять, что толку от этого мало.
— Значит, плохо убивала. В следующий раз убью как следует! — С этими словами Панихида попыталась укусить меня в плечо, но, к несчастью, вцепилась в левое и чуть не сломала о камень свои белые зубки.
— По-моему, тебе лучше одеться, — сказал я, ибо считал, что женщины не должны выходить из дому голыми. Кожа у них нежная, а в лесу полно кусачей мошкары.
Поскольку ни малейшего желания одеваться Панихида не выказывала, мне пришлось повалить ее на кровать и самому натянуть на нее коричневое платье. Это было непросто — она отчаянно вертелась, царапалась и пиналась, но в конце концов я застегнул последнюю пуговицу.
— Дубина! — воскликнула Панихида. — Ты надел его наоборот!
Я захлопал глазами. Пуговицы были спереди, где и положено, но платье и вправду сидело на ней как-то странно.
— Какая разница?
— Для такого остолопа, как ты, может, и никакой. Убери лапы, я сама оденусь.
Я отпустил ее и отступил на шаг. Панихида встала, расстегнула платье, — кажется, оно и впрямь было надето шиворот-навыворот, — сняла его, растянула перед собой и неожиданно набросила мне на шею. Она потянула концы в противоположные стороны с явным намерением меня задушить. Но то ли моя шея еще не полностью раскаменела, то ли силенок у нее было маловато, но я и не подумал задыхаться. Думать-то не думал, но забавы ради прикинулся удушенным и упал на пол. Для верности Панихида подушила меня еще минутку-другую, а потом, решив, что дело сделано, выпустила края платья и задумалась.
— Что теперь с тобой делать? — пробормотала она, пребывая в уверенности, что я ее не слышу. — Вообще-то ты неплохой парень, но если я оставлю тебя в живых...
Я сцапал ее за ноги, повалил на пол и со словами «Ты, кажется собиралась одеться?» основательно отшлепал по... ну, все знают, по чему можно отшлепать.
— Ты негодяй! — яростно прошипела она.
— Просто варвар, — поправил я. — А сейчас, может, все-таки наденешь платье? Иначе я заверну тебя в простыню, да так отсюда и заберу.
— Это платье? — Ты посмотри, во что оно превратилось! Все измято, все перекручено!
Сама же и перекрутила, когда пыталась меня задушить. Ох уж эти женщины.
— Перекрути обратно.
Панихида махнула рукой:
— Я лучше надену другое. Кстати, тебе и самому не помешало бы что-нибудь нацепить. Ты выглядишь как зомби.
С этим трудно было поспорить — в отличие от моего тела одежда не обладала способностью к самоисцелению. Рубаха на мне превратилась в клочья, от панциря осталось лишь несколько болтавшихся полосок кожи, а от подаренных Панихидой штанов и того меньше.
— Можешь взять это платье, — буркнула она, сунув мне в руки коричневый матерчатый ком.
Я не возражал — одежда есть одежда. Сгодится до тех пор, пока я не сорву себе штаны с ближайшей порточницы. Правда, платье оказалось мне маловато — верхние пуговицы не застегивались, а подол не достигал и колен, но это такие мелочи, о которых и упоминать не стоит.
— Опять наоборот, — фыркнула Панихида.
Я предпочел промолчать. Судя по всему, на это платье наложено наоборотное заклятие, а бороться с чарами нет смысла. Панихида тем временем достала из сундука серое платье, надела его, обулась и, встав перед зеркалом, принялась расчесывать волосы. Длинные, блестящие и черные — под стать ее полуночным глазам. До сих пор я предпочитал светловолосых женщин, но сейчас эта приверженность казалась мне досадным заблуждением.
— Я готова, — промолвила Панихида, приведя себя в порядок. — Пошли.
Я взял ее за левую руку — и в тот же миг она ударила меня зажатым в правой ножом. И откуда он у нее взялся? Удар пришелся по камню, и лезвие обломалось.
— Ох незадача! — огорченно воскликнула Панихида. — И надо же мне было забыть!
Я понял, что по-хорошему нам не поладить, а потому огляделся по сторонам и снял висевшую в комнате лиану для сушки белья.
— Нет! — вскричала она, снова порываясь выскочить за дверь. Для женщины Панихида была довольно сильна, но, чтобы справиться со здоровенным варваром, этого, конечно, недостаточно. Получив несколько царапин и укусов, я связал ей руки за спиной. Панихида прекратила сопротивляться, лишь глаза ее яростно сверкали. Растрепанная, перепачканная, злющая, как ведьма, она привлекала меня с такой силой, что мне приходилось гнать из головы всяческие грязные мысли.
Выведя пленницу из хижины, я усадил ее на коня и обрезком лианы связал ее стройные лодыжки. Пуку это не понравилось, однако он понимал, что так надежнее. Оставаясь на своих двоих, она непременно попыталась бы удрать.
Очень жаль, подумал я, что женщины совсем не похожи на лошадей. Лошади куда рассудительнее.
— Моя лютня! — неожиданно воскликнула Панихида. — Мне нужна лютня.
— Твоя — что?
— Лютня, мужлан неотесанный! Музыкальный инструмент. Чтобы я могла играть и петь.
Мне это показалось уловкой, рассчитанной на то, чтобы потянуть время и попробовать улизнуть. Ну зачем ей могла понадобиться эта лютня? Панихида вряд ли собиралась тренькать на ней в замке Ругна, поскольку считала, что по ее прибытии он немедленно рухнет. И уж тем паче она не намеревалась развлекать музыкой меня.
— Обойдешься, — отрезал я.
Панихида поджала губы. Все-таки женщин — странные существа. Я ее поймал, связал и против ее воли потащил в замок, однако из-за этой дурацкой лютни она, кажется, обиделась на меня сильнее, чем из-за всего прочего.
— Где тут ближайшая порточница? — поинтересовался я, озираясь по сторонам.
— Обойдешься, — отрезала она.
Мне оставалось только развести руками. Ладно, до поры обойдусь и платьем.
Мы направлялись к замку Ругна, но не тем путем, которым пришли. У меня не было ни малейшего желания соваться в тарасков лабиринт и мы двинулись на восток вдоль края Провала, рассчитывая свернуть к югу после того, как минуем горную гряду. По правде сказать, мы еле-еле плелись. Я шел пешком, и мне приходилось следить_ и за Панихидой, и за окрестностями. Путешествие по Ксанфу редко напоминает пикник и менее всего походило на таковой сейчас. Мои каменные ступни погружались в землю, словно тяжеленный лапы огра. Переставлять я их кое-как переставлял, но особой прыти от меня ждать не приходилось.
Довольно долго Панихида ехала молча, обиженно надувшись, но в конце концов ей стало скучно, и она разговорилась.
— Слушай, варвар, — сказала она с таким видом, словно хотела спросить о чем-то заурядном и несущественном, — как тебе удалось очухаться после того, как ты выдул целый жбан отборного яду, да еще и навернулся в пропасть?
Можно подумать, я сам туда навернулся. У меня не было намерения предоставлять ей возможность убить меня еще раз, а потому я не видел причины скрывать от нее правду. Панихида выслушала меня внимательно.
— Стало быть, ты не можешь умереть, — задумчиво промолвила она, когда я закончил.
— Еще как могу. Просто...
— Поняла-поняла. Умереть-то ты умрешь, но мертвым не останешься.
— Во всяком случае до сих пор все случалось именно так.
Она снова говорила вполне дружелюбно, но это не внушало мне доверия. До сих пор мне приходилось иметь дело с женщинами любящими, ласковыми и добросердечными — ни одной из них и в голову не приходило меня убивать. А эта коварная лисица скорее всего пыталась выведать способ покончить со мной раз и навсегда. Я не мог верить ей, хотя и хотелось.
— А вот демоны, те вовсе не умирают, — ни с того ни с сего промолвила она.
— Так они и не живут.
— Очень даже живут, просто это другая форма жизни. Но у них есть желания, чувства и интересы — как и у людей. Злые чувства, злые желания. Они не знают, что такое совесть, дружба или, скажем, любовь.
— А варвары знают? — спросила она с легким раздражением.
— Конечно. Это естественные чувства, а все естественное близко варварам в силу их близости к природе.
— У тебя есть друзья?
— Пука мой друг.
— Конь-призрак, — рассмеялась Панихида.
Пука раздраженно прижал уши к голове и едва не взбрыкнул, но сдержался ради меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51