- Теллон, до этого мы с вами встречались лишь дважды - и оба раза вы
покушались на мою жизнь. Пролети ваша последняя пуля на дюйм ниже, сейчас
я был бы уже мертв.
- Та пуля не была последней, - соврал Теллон.
- Раз так, вы сваляли большого дурака, потеряв свой пистолетик.
Вероятно, вы слышали, как я спихнул его в шлюз? Знай я, что он заряжен, я
обошелся бы с ним иначе...
- Отлично, Черкасский. Но ты, пожалуй, перехватил через край. Актер
из тебя никудышный.
Теллон быстро вернулся в коридор, гадая, чем можно защититься.
Единственная реальная возможность - найти что-то такое, что можно кидать.
Он побежал в камбуз и свободной рукой принялся лихорадочно рыться в ящиках
и шкафах. Тяжелых разделочных ножей он не нашел, а столовые были из
легкого пластика. Одна за другой утекали драгоценные секунды, и в
довершение всех бед глаза Сеймура почти закрылись; теперь Теллон видел все
как в тумане.
На роль метательных снарядов подходили разве что несколько больших
банок с фруктами, стоявших у двери одного из складов. Он попытался собрать
их одной рукой, уронил, и они, дребезжа, покатились по полу. Тогда Теллон
положил Сеймура на пол, подобрал банки и вслепую побежал по коридору к
рубке, ожидая, что порция свинца вот-вот перебьет ему хребет. Он вбежал в
рубку, отпрыгнул вбок и стал нажимать на кнопки электроглаза, пока не
"подстроился" к Черкасскому.
Теперь он видел коридор с другого конца, видел четко, не сдвигаясь с
места. Из этого он заключил, что Черкасский стоит на мостике и наблюдает
за ним, но почему-то не стреляет. Значит, коротышка собирается превратить
их схватку в марафон. Теллон поднял тяжелую банку, подобрался к дверному
косяку и изо всей силы швырнул ее в другой конец коридора. Глазами
Черкасского он увидел, как из-за двери показалась его рука, и банка
рассекла воздух. Черкасский легко увернулся от нее, и банка с шумом упала
в трюм, наполнив эхом весь корабль.
Теллон нашарил на полу другую банку. Он решил подпустить Черкасского
поближе, чтобы тот как можно позже заметил летящий "снаряд" и не успел
увернуться. Прижавшись спиной к переборке, Теллон смотрел, как медленно
поднимается в гору коридор и растет впереди прямоугольник двери рубки.
Потом Черкасский свернул в камбуз, и эта картина сменилась панорамой
разгромленных шкафов и буфетов. А по полу, оскалив зубы в беспомощной
попытке зарычать, полз Сеймур. Теллон понял, что сейчас произойдет.
- Назад, Сеймур! - крикнул он. - Лежать, малыш!
Он ничего не мог сделать - только кричать. Он невольно зажмурился, но
изображение от этого, разумеется, не исчезло. Он должен был стоять и
глазами Черкасского глядеть на мушку пистолета. Пистолет рявкнул, и тело
Сеймура ударилось о дальнюю стену камбуза.
Теллон шагнул вперед и, собрав все силы, метнул банку. Раздался
шлепок, будто она ударилась обо что-то мягкое, и Теллон стрелой кинулся
вперед по коридору. Ненависть жгла его, как раскаленное добела железо.
Металлические стены дико завертелись, когда он бросился на
Черкасского. Они полу-соскользнули, полу-скатились к темному краю мостика,
потом, отскочив рикошетом от поручня, протащили друг друга вдоль всего
коридора. Электроглаз съехал набок, и Теллон снова ослеп, но это было
неважно. Он вцепился в Черкасского мертвой хваткой, и какой-то могучий
голос гремел у него в голове: "Теперь тебя ничто не остановит! Ты доведешь
дело до конца!"
Он ошибся.
Воспользовавшись разработанными в Блоке приемами борьбы, он мог бы
покончить с Черкасским за несколько секунд; но его пальцы, подчинившись
куда более древнему импульсу, сомкнулись на горле противника. И тут он
ощутил, что тело Черкасского преобразилось, налившись той же самой
стальной силой, как тогда, давным-давно, когда они вместе падали из окна
отеля. Сцепив руки в замок. Черкасский нанес встречный удар. Этим
старейшим из известных людям приемов он ослабил хватку Теллона, а затем,
извернувшись, освободился. Теллон попытался помешать ему, но Черкасский
несколько раз ударил его тяжелым пистолетом по бицепсам, и руки стали как
ватные. Чтобы сдвинуть электроглаз обратно на переносицу потребовалась
драгоценная секунда. В этот момент Теллон понял, что сражение проиграно.
Черкасский воспользовался этой возможностью. Теллон вновь обрел
зрение - но лишь для того, чтобы увидеть, как ствол пистолета бьет его в
солнечное сплетение. Пол рубки ушел у него из-под ног, и он рухнул
навзничь. Он снова смотрел в прицел пистолета Черкасского, на этот раз на
самого себя. Мушка пистолета подползла к его голове и вновь поползла вниз.
- Я долго за тобой гонялся, Теллон, - спокойно сказал Черкасский, - и
в некотором смысле я этому рад. Конечно, расстрел заключенного может
испортить мою репутацию в глазах нашего многоуважаемого Арбитра. Расстрел
любого заключенного, но только не тебя - ты натворил столько бед, что
возражать никто не будет.
Теллон, задыхаясь, попытался перекатиться на бок; палец Черкасского,
лежавший на спусковом крючке, напрягся. Только тут до Теллона стал
доходить подлинный смысл его слов - то была последняя, нежданная надежда.
- Подождите... подождите... - Он задыхался и, чтобы заговорить снова,
с усилием втягивают в легкие воздух.
- Прощай, Теллон.
- Подожди, Черкасский... ты кое-чего не... взгляни на экраны!
Черкасский быстро скользнул взглядом по непривычным звездным узорам
на черных панелях, потом уставился на Теллона, потом - опять на экраны.
- Это какие-то ваши штучки, - сказал Черкасский, изменившимся
голосом. - Ты не взле...
- Я взлетел. Мы совершили слепой прыжок. - Теллон боролся с удушьем.
- Ты был прав, когда сказал, что мой расстрел не испортит твою репутацию.
Никто и никогда не узнает об этом, Черкасский.
- Ты лжешь. На экраны можно вывести панораму, записанную на пленку.
- Тогда взгляни на панели прямого обзора. Как, по-твоему, мы могли бы
пробиться в космос через все эти тяжелые армады, которые ты собрал?
- Они знали, что я на корабле. Они не открыли бы огонь, пока на
корабле я.
- Они открыли огонь, - сухо сказал Теллон, - но мы прыгнули.
- Но разве они могли? - прошептал Черкасский. - Только не в меня...
Резко выбросив ноги вверх, Теллон ударил стоявшего над ним
Черкасского. Тот перегнулся пополам. На этот раз Теллон дрался холодно и
умело, глухой к страху и ненависти, глухой к громовому голосу пистолета, к
сознанию того, что живые глаза его врага - единственные оставшиеся ему
врата к свету, красоте и звездам.
Теллон закрыл эти врата навечно.

21
Ты можешь почувствовать, будто умираешь. Ты можешь даже лечь на пол и
приказать себе умереть. Но все это проходит, а ты преспокойно продолжаешь
жить.
Теллон пришел к этому открытию постепенно, за те несколько часов, в
течение которых он бродил по безмолвному кораблю. Мысленно он представлял
себе "Лайл-стар" пузырем яркого света, висящим в бесконечной тьме, а себя
- частичкой тьмы, плавающей в этой светлой вселенной с четкими границами.
Нет ничего бессмысленнее, чем сохранять такой порядок вещей еще пятнадцать
лет, но он голоден, еда есть - так почему бы не перекусить?
Теллон обдумал эту идею. Утолить голод - ближайшая цель. Но вот она
будет достигнута - и что потом? А это уже ложный, тупиковый ход мысли,
решил он. Если ты собираешься превратить свою жизнь в достижение ближайших
целей, ты отбрасываешь за ненадобностью логические процессы, связанные с
целями дальними. Когда ты голоден, ты что-то себе варишь и съедаешь. После
этого ты, возможно, чувствуешь усталость - и ложишься спать; а когда
просыпаешься, опять хочется есть...
Он снял электроглаз, но обнаружил, что без защитных покрышек его
пластмассовые глаза чувствуют себя неуютно, и снова надел его. Первая
ближняя цель в его новой жизни - навести порядок в доме. Он нашел обмякшее
тело Черкасского, отволок его к шлюзу и прислонил к наружной двери.
Несколько минут он возился с этим телом, укладывая его так, чтобы
остаточный воздух наверняка вынес бы его в космос. Мертвое тело - плохой
попутчик даже в нормальных обстоятельствах, а воздействие нулевого
давления привлекательности ему не прибавит.
Добившись желаемого результата, он пошел за Сеймуром и положил
мертвую собачку на колени к Черкасскому.
Вернувшись в рубку, он ощупью разыскал основные кнопки и продул
тамбур. Сцену покидают еще два персонажа, подумал он, и на подмостках
остается один Сэм Теллон. Первым был Док Уинфилд; потом Хелен, рыжая
девушка с глазами цвета виски... Ему пришло в голову, что она, может быть,
жива, но выяснить это он никак не мог, и вообще, это тупик, хватит!..
Теллон пошел на камбуз, достал по банке из разных кладовых и открыл
их. Он разобрался с содержимым и запомнил, из какого именно раздаточного
автомата взята каждая банка. Чтобы отбить вкус опостылевшей рыбы, он решил
съесть бифштекс, а пока он жарился, отыскал холодильный отсек со штабелями
пластиковых туб с пивом. Вознося небесам благодарность за то, что Парана,
к которой была приписана "Лайл-стар", обладает достаточными источниками
белка и, одновременно, разумно относится к потреблению алкоголя, он сел за
свою первую трапезу в чужом пространстве. А когда покончил с едой, то
сразу отделался от пластиковых тарелок и столового прибора, а затем сел и
стал ждать - не ожидая ничего.
Через какое-то время он устал и пошел искать постель. Сон долго не
приходил, потому что многие тысячи световых лет отделяли его от остальных
ему подобных.
Теллон выдержал четыре цикла деятельности и сна, а потом пришел к
выводу, что непременно сойдет с ума, если так будет продолжаться и дальше.
Он решил, что ему необходима долгосрочная цель, которая сделает его жизнь
осмысленной - даже если срок для ее достижения дольше, чем его жизнь, а
сама цель - недостижима.
Он пошел в рубку и исцеловал кончиками пальцев пульт центрального
компьютера, жалея, что не уделил ему больше внимания, пока еще мог
пользоваться глазами. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы
убедиться, что это стандартная модель, созданная на основе
кибернетического усилителя интеллекта. Для путешествий в нуль-пространстве
требовалось, чтобы корабль точно попадал в ворота диаметром не более двух
световых секунд, поэтому вычислительное оборудование и астронавигационный
комплекс объединялись в единую систему.
Текущие координаты рассчитывались автоматически по опорным точкам
видимой небесной сферы, таким как переменные звезды. Одновременно были
приняты меры, чтобы на вычисление координат не влияли такие редкие и
непредсказуемые явления, как новые и сверхновые звезды. Для этого была
предусмотрена обратная связь между системой сбора астрономических данных и
блоком памяти. Система же ввода данных не менялась с первых путешествий в
нуль-пространстве, и Теллон слышал, что эта сравнительно примитивная
система позволяет достаточно квалифицированному инженеру легко превратить
звездолет в автоматический зонд.
Другими словами, философия конструкторов была такова: этот корабль
полностью гарантирован от аварий и всегда доставит вас к месту вашего
назначения; но если, паче чаяния, это не удастся, вы сможете подыскать
себе другой мир.
Сам Теллон не выяснял, возможно ли это; но теперь ему приходилось
принимать эти рассказы на веру - ведь без какого-то средства для проверки
своих координат дальние прыжки были бы бессмысленны. Вероятность того, что
он окажется в пределах досягаемости от пригодного для жизни мира; если
будет пятнадцать лет постоянно совершать скачки через нуль-пространство,
равнялась, в лучшем случае, одной миллионной. Он не обманывал себя,
оценивая шансы на успех, но ему больше ничего не оставалось: лучше
неизвестность, чем то растительное прозябание, в котором он провел четыре
дня. Кроме того, в действительно случайной вселенной он мог совершить
всего один прыжок и оказаться прямо над Землей, дыша ее атмосферой, ощущая
запах дыма горящих листьев, плывущего в теплом плотном воздухе октябрьских
вечеров...
Он принялся возиться с системой управления. Прошло еще два цикла
отдыха и деятельности, прежде чем он убедился, что сможет
запрограммировать систему в соответствии со своими новыми требованиями,
Работая вслепую, он напрягал свой мозг до предела, достигнув той степени
погруженности в работу, за счет которой когда-то создал электроглаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29