— Мы — Мациан, я и остальные капитаны — решили оборонять станцию. Агенты Компании пошли на подлую сделку с униатами, отдали им все Внеземелье, а нам велели прекратить военные действия. Они выдали наши шифры, — вот почему мы не нанесли удар, вот почему отступили. Мы не знаем, какие еще секреты Флота достались врагам. — Она помолчала, глядя в угрюмые глаза; ее мысленный взор блуждал по всему кораблю, по лицам подчиненных в отсеках. — Пелл… Тыловые Звезды, весь этот край Внеземелья — вот что нам предстоит защищать. И мы не собираемся ждать приказа от Компании или подписывать капитуляцию, чем бы она ни прикрывалась. Мы не цепные псы и впредь будем воевать по своему разумению. Теперь у нас есть планета и станция, и отсюда — отсюда! — начинается Внеземелье. Мы восстановим Тыловые, все станции между Солнечной и Пеллом. На это у нас хватит сил. Похоже, Земле недостает ума, чтобы позаботиться о буфере между нею и Унией, но со временем Компания осознает его необходимость, поверьте мне. И еще ей придется понять, что с нами шутки плохи. Отныне Пелл — наша планета. Для ее обороны у нас есть девять рейдероносцев. Мы больше не служим Компании, мы — Флот Мациана, базирующийся на Пелле. Вопросы? Возражения?
Она подождала, хоть и знала своих людей, как любой торговец знает свою семью… Кто-нибудь из них, наверное, мог предложить иной выход или затаить недобрые мысли. У многих могли быть на то причины.
Каюты десантников взорвались ревом, он понесся по всем каналам внутренней связи. В рубке люди ухмылялись и обнимали друг друга. Графф заключил Сигни в объятья, потом ее стиснул военоп Тихо, затем — по очереди — остальные офицеры, много лет прослужившие под ее началом. Некоторые плакали, влага блестела и на глазах Граффа. Сама Сигни не обронила ни слезинки — оттого, что испытывала чувство вины. Сила привычки, нелепая, тысячекратно проклятая верность присяге. Она снова обняла Граффа, затем отстранилась и оглянулась.
— Всем приготовиться, — приказала она по открытому кому. — Займем центральную, пока там не сообразили, что к чему. Ди, поторопи своих людей.
Графф принялся отдавать распоряжения, по коридорам десантных палуб полетело отчетливое эхо приказов Ди. В рубке все пришло в движение, техи, толкаясь, ринулись на боевые посты.
— Десять минут! — выкрикнула Сигни. — Полная экипировка. Всем десантникам, способным стоять на ногах, построиться с оружием в шлюзе.
Где-то раздались вопли, вид показывал солдат, которые бросились к оружейным каютам, не дожидаясь приказов взводных. В коридорах гремели командирские голоса. Пройдя в свой тесный кабинет-спальню, Сигни облачилась в доспехи, решив обойтись только шлемом и панцирем — пускай риск будет платой за свободу движений. Пять минут. Она слышала, как Ди отсчитывал время, перекрывая разноголосицу многочисленных командных постов. Беспокоиться не о чем, экипаж и солдаты знают свое дело. На борту — только надежные. Семья. Неподходящие давно покинули строй, оставшиеся стали близки Сигни, как братья и сестры. Как дети. Как любовники.
Засунув пистолет в кобуру на панцире, она вышла и спустилась на лифте. Река вооруженных солдат в коридорах делилась на рукава и с грохотом обрушивалась на стены, едва ли кто-нибудь узнавал Сигни. Она беспрепятственно шла в нос корабля — там, во главе колонны, было сейчас ее место.
— Сигни! — догоняли ее ликующие голоса. — Браво, Сигни!
Флот жил, и это ощущали все.
3. ПЕЛЛ: ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ СОВЕТА; СИНЯЯ СЕКЦИЯ, ПЕРВЫЙ ЯРУС
— Нет! — сразу ответил Анджело. — Нет. Не пытайтесь их остановить. Уйдите сами и немедленно выведите нашу полицию.
Центр управления подтвердил получение приказа и вернулся к своим делам. На экранах зала заседаний появились новые строчки текста; приглушенные голоса полицейских начальников дублировали донесения по кому. У стола в центре зала Анджело утомленно опустился в кресло. Многие места на ярусах пустовали, депутаты, сумевшие пробраться сюда по коридорам, испуганно перешептывались. Подперев голову костлявыми руками, Анджело читал доклады, быстро сменявшие друг друга на экране, и наблюдал за доками, где бурлил водоворот людей в доспехах. Некоторые депутаты замешкались и не успели выбраться из секций, где находились их рабочие места или аварийные посты. Дэймон и Элен вместе пришли сюда в поисках убежища, оба были измотаны до предела. Пользуясь своей привилегией, Анджело предложил сыну и невестке занять пустующие кресла у стола.
— Пришлось оставить доковый офис, — негромко сказал Дэймон отцу. — Мы поднялись на лифте.
Сразу после них пришел Джон Лукас с приятелями. Приятели расположились на ярусах, а Джон — за столом. Явились двое Джекоби — у обоих волосы растрепаны, лица блестят от пота. Складывалось впечатление, будто депутаты приходят на заседание лишь затем, чтобы передохнуть.
А обстановка, как показывали экраны, все ухудшалась. Десантники продвигались к центральной; пытаясь уследить за ними, станционная полиция спешно переключала каналы вида. На экранах торопливо чередовались изображения.
— Обслуга интересуется, надо ли запереть двери контрольного центра, — произнес из дверного проема только что подошедший депутат Дью.
— Замки — против пуль? — Анджело облизнул губы и, не сводя глаз с экрана, отрицательно покачал головой.
— Свяжитесь с Мацианом, — предложил Дью. — Заявите протест.
— Уже сделано, сэр. Ответа я не получил. По-моему, он сам на станции.
— В "К" беспорядки, — сообщил экран. — Установлено, что погибли двое и очень много раненых…
— Сэр, — перебил ком, — в "К" толпа штурмует ворота. Прикажете открыть огонь?
— Не открывать! — Сердце Анджело забилось быстрее при мысли о хаосе там, где только что был порядок. — Не стрелять, пока ворота держатся. Вы что, хотите помочь толпе?
— Нет, сэр.
— Вот и не делайте глупостей.
Охранник отключился. Анджело стер пот со лба. Его мутило.
— Я спущусь туда, — вызвался Дэймон, приподнимаясь над креслом.
— Никуда ты не спустишься. Я не хочу, чтобы ты угодил в облаву.
— Сэр, — решительно произнес рядом человек, спустившийся с яруса. — Сэр…
Крессич.
— Сэр, — в третий раз произнес депутат от "К".
— В карантине не действует ком, — сообщил Константину начальник тамошней охраны. — Опять расколошматили. Ничего, мы что-нибудь придумаем. Повесим динамики в доке, под самым потолком, куда не добраться…
Анджело посмотрел на Крессича — седого, изнуренного, столько вынесшего за последние месяцы.
— Вы слышали?
— Они боятся, — сказал Крессич, — что вы позволите военным разорить станцию. Сами улетите, а нас оставите униатам.
— Господин Крессич, намерения Флота нам неизвестны. Но если ваши избиратели попытаются вырваться из зоны, нам останется только стрелять. Предлагаю вам, как только связь будет восстановлена, обратиться через ком к вашей секции — это может возыметь действие, если там уцелел хоть один громкоговоритель. Постарайтесь объяснить ситуацию.
— Чем все это ни кончится, мы останемся париями. — У Крессича дрожали губы. — Мы просили… мы столько раз просили ускорить проверку документов… А теперь — слишком поздно, да?
— Ну что вы, господин Крессич…
— В первую очередь вы позаботитесь о своих. Посадите на корабли — удобные, обеспеченные всем необходимым для жизни пассажиров. На наши корабли!
— Господин Крессич…
— Дело движется, — вмешался Джон Лукас. — Кое-кто из ваших может получить документы. По-моему, сэр, они зря рискуют.
Крессич промолчал, бросив на Лукаса неуверенный взгляд. Затем с его лица сбежала краска, губы задрожали. Дрожь перешла на подбородок. Пальцы вцепились в край стола так, что побелели суставы.
"Занятно, — подумал Анджело, — как легко у него это получается. Поздравляю, Джон. Обитателей "К" утихомирить несложно — достаточно договориться с вожаками, посулить им чистые документы. Вообще-то, некоторые так и поступают".
— Захвачен третий ярус синей, — пробормотал Дэймон.
Анджело проследил за взглядом сына. На экране быстро и целеустремленно шли солдаты в доспехах. Захват центральной был всего-навсего делом времени.
— Мациановцы, — произнес Джон. — И сам Мациан.
Анджело глядел на седовласого офицера, шествующего во главе колонны, и мысленно отсчитывал секунды. Очень скоро солдаты поднимутся по спиральным аварийным лестницам на первый ярус и подойдут к залу заседаний. Лишь до этой минуты просуществует власть Константина.
4. СИНЯЯ СЕКЦИЯ, ПЕРВЫЙ ЯРУС; КВАРТИРА НОМЕР 0475
Образы на стене стали другими. Подпрыгивая от волнения. Лили сновала между коробочкой с кнопками и Спящей, с тревогой глядевшей на экраны. Наконец старая низовка решилась и протянула руку к коробочке, чтобы сменить сон.
— Нет! — воскликнула Спящая, и, обернувшись, Лили увидела боль… Прекрасные темные глаза на бескровном лице, белые-пребелые простыни. Все светлое, кроме глаз, следящих за коридорами. Лили приблизилась к Спящей, опустилась на колени, поправила подушку.
— Я переверну, — предложила она.
— Не надо.
Лили нежно провела ладонью по лбу Спящей.
— Даль-Тез-Элан любит тебя. Любит тебя.
— Это десантники, — обычным своим тихим, умиротворяющим голосом произнесла Солнце-Ее-Друг. — Люди-ружья. Беда. Я не знаю, что теперь может случиться.
— Пускай они уходить, — взмолилась Лили.
— Это не в моих силах. Лили. Однако смотри, их ружья молчат. Никто еще не пострадал.
Лили вздрогнула и придвинулась к Спящей. Время от времени на стенах появлялось мирное Великое Солнце, сверкали звезды и сиял полумесяц Нижней. А люди-раковины все прибывали и прибывали, и постепенно они заполнили все коридоры станции.
Сопротивления не было. Сигни не вынимала пистолета из кобуры, хоть ее рука постоянно лежала на рукоятке. Мациан, Крешов и Кео — тоже. Угроза исходила от солдат, от их винтовок, снятых с предохранителей. В доке десантники дали один предупредительный залп и больше не нажимали на спусковые крючки. Они шли неотвратимо, как лавина, и при виде их немногие рисковали задерживаться в коридорах. «Очевидно, — догадалась Сигни, — Анджело Константин принял единственно правильное решение».
По главному коридору они дошли до аварийной лестницы, поднялись на территорию контрольного центра. Там осталось несколько подразделений с офицерами во главе, а остальные отправились занимать другие офисы.
Без единого выстрела шли они по коридорам центральной, вдоль стен со звуконепроницаемым пластиком поверх холодного металла. Вот и зал с причудливой деревянной скульптурой. Вновь появление Сигни было встречено изумленными взглядами богов Нижней.
Дальше будет амфитеатр совета. Несколько десятков депутатов с круглыми от страха глазами.
Солдаты рванулись вперед, раздвинули двери, щедро изукрашенные вензелями. Двое с оружием наперевес истуканами застыли у косяка, удерживая створки и глядя в зал. На полупустых рядах и у стола поднялись депутаты. Они не сводили глаз с оружия, но в их позах было достоинство, а то и вызов. Мациан и его спутники направились к столу.
— Капитан Мациан, — произнес Анджело Константин, — могу я предложить вам и вашим капитанам сесть и побеседовать с нами?
Мациан медлил с ответом. Сигни стояла между ним и Кео, с другой стороны от командующего Крешов изучал лица депутатов. Совет собрался не целиком. Не было и половины.
— Мы не отнимем у вас много времени, — сказал Мациан. — Вы просили нас прийти, и вот мы здесь.
Никто не сел и даже не переменил позы.
— Мы бы хотели узнать, — произнес Константин, — в чем суть этой… операции.
— На Пелле вводится военное положение, — ответил командующий. — Вынужденный шаг. У нас тоже есть вопросы, господин Константин. Насчет соглашений… между вами и некоторыми агентами Компании. Насчет контактов с Унией и передачи секретных сведений ее разведке. Насчет измены, господин Константин.
Депутаты, стоявшие перед военными, побледнели.
— Ни о каких контактах с Унией мне не известно, — сказал Константин. — Впервые слышу, капитан. Мы — нейтралы. Эта станция принадлежит Компании, но мы не допустим, чтобы нас втянули в военные действия или превратили в базу.
— А как же милиция, которой вы себя окружили?
— Нейтралитет порой требует защиты, господин Мациан. К тому же капитан Мэллори в личной беседе со мной предупредила о возможности прибытия нового конвоя с беженцами.
— Иными словами, вы не осведомлены о том, что гражданские агенты Компании передали Унии секретную информацию? Вы не участвовали в переговорах и не знаете ни о каких уступках врагу?
Наступило томительное молчание.
— Вот именно, — подтвердил наконец Константин. — Если и были какие-то соглашения, Пелл о них не информировали. А если бы информировали, то не получили бы нашего одобрения.
— Ну что ж, теперь вы в курсе, — сказал Мациан. — Противник знает коды и сигналы, и это ставит под угрозу существование станции. Компания, господин управляющий, продала вас с потрохами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Она подождала, хоть и знала своих людей, как любой торговец знает свою семью… Кто-нибудь из них, наверное, мог предложить иной выход или затаить недобрые мысли. У многих могли быть на то причины.
Каюты десантников взорвались ревом, он понесся по всем каналам внутренней связи. В рубке люди ухмылялись и обнимали друг друга. Графф заключил Сигни в объятья, потом ее стиснул военоп Тихо, затем — по очереди — остальные офицеры, много лет прослужившие под ее началом. Некоторые плакали, влага блестела и на глазах Граффа. Сама Сигни не обронила ни слезинки — оттого, что испытывала чувство вины. Сила привычки, нелепая, тысячекратно проклятая верность присяге. Она снова обняла Граффа, затем отстранилась и оглянулась.
— Всем приготовиться, — приказала она по открытому кому. — Займем центральную, пока там не сообразили, что к чему. Ди, поторопи своих людей.
Графф принялся отдавать распоряжения, по коридорам десантных палуб полетело отчетливое эхо приказов Ди. В рубке все пришло в движение, техи, толкаясь, ринулись на боевые посты.
— Десять минут! — выкрикнула Сигни. — Полная экипировка. Всем десантникам, способным стоять на ногах, построиться с оружием в шлюзе.
Где-то раздались вопли, вид показывал солдат, которые бросились к оружейным каютам, не дожидаясь приказов взводных. В коридорах гремели командирские голоса. Пройдя в свой тесный кабинет-спальню, Сигни облачилась в доспехи, решив обойтись только шлемом и панцирем — пускай риск будет платой за свободу движений. Пять минут. Она слышала, как Ди отсчитывал время, перекрывая разноголосицу многочисленных командных постов. Беспокоиться не о чем, экипаж и солдаты знают свое дело. На борту — только надежные. Семья. Неподходящие давно покинули строй, оставшиеся стали близки Сигни, как братья и сестры. Как дети. Как любовники.
Засунув пистолет в кобуру на панцире, она вышла и спустилась на лифте. Река вооруженных солдат в коридорах делилась на рукава и с грохотом обрушивалась на стены, едва ли кто-нибудь узнавал Сигни. Она беспрепятственно шла в нос корабля — там, во главе колонны, было сейчас ее место.
— Сигни! — догоняли ее ликующие голоса. — Браво, Сигни!
Флот жил, и это ощущали все.
3. ПЕЛЛ: ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ СОВЕТА; СИНЯЯ СЕКЦИЯ, ПЕРВЫЙ ЯРУС
— Нет! — сразу ответил Анджело. — Нет. Не пытайтесь их остановить. Уйдите сами и немедленно выведите нашу полицию.
Центр управления подтвердил получение приказа и вернулся к своим делам. На экранах зала заседаний появились новые строчки текста; приглушенные голоса полицейских начальников дублировали донесения по кому. У стола в центре зала Анджело утомленно опустился в кресло. Многие места на ярусах пустовали, депутаты, сумевшие пробраться сюда по коридорам, испуганно перешептывались. Подперев голову костлявыми руками, Анджело читал доклады, быстро сменявшие друг друга на экране, и наблюдал за доками, где бурлил водоворот людей в доспехах. Некоторые депутаты замешкались и не успели выбраться из секций, где находились их рабочие места или аварийные посты. Дэймон и Элен вместе пришли сюда в поисках убежища, оба были измотаны до предела. Пользуясь своей привилегией, Анджело предложил сыну и невестке занять пустующие кресла у стола.
— Пришлось оставить доковый офис, — негромко сказал Дэймон отцу. — Мы поднялись на лифте.
Сразу после них пришел Джон Лукас с приятелями. Приятели расположились на ярусах, а Джон — за столом. Явились двое Джекоби — у обоих волосы растрепаны, лица блестят от пота. Складывалось впечатление, будто депутаты приходят на заседание лишь затем, чтобы передохнуть.
А обстановка, как показывали экраны, все ухудшалась. Десантники продвигались к центральной; пытаясь уследить за ними, станционная полиция спешно переключала каналы вида. На экранах торопливо чередовались изображения.
— Обслуга интересуется, надо ли запереть двери контрольного центра, — произнес из дверного проема только что подошедший депутат Дью.
— Замки — против пуль? — Анджело облизнул губы и, не сводя глаз с экрана, отрицательно покачал головой.
— Свяжитесь с Мацианом, — предложил Дью. — Заявите протест.
— Уже сделано, сэр. Ответа я не получил. По-моему, он сам на станции.
— В "К" беспорядки, — сообщил экран. — Установлено, что погибли двое и очень много раненых…
— Сэр, — перебил ком, — в "К" толпа штурмует ворота. Прикажете открыть огонь?
— Не открывать! — Сердце Анджело забилось быстрее при мысли о хаосе там, где только что был порядок. — Не стрелять, пока ворота держатся. Вы что, хотите помочь толпе?
— Нет, сэр.
— Вот и не делайте глупостей.
Охранник отключился. Анджело стер пот со лба. Его мутило.
— Я спущусь туда, — вызвался Дэймон, приподнимаясь над креслом.
— Никуда ты не спустишься. Я не хочу, чтобы ты угодил в облаву.
— Сэр, — решительно произнес рядом человек, спустившийся с яруса. — Сэр…
Крессич.
— Сэр, — в третий раз произнес депутат от "К".
— В карантине не действует ком, — сообщил Константину начальник тамошней охраны. — Опять расколошматили. Ничего, мы что-нибудь придумаем. Повесим динамики в доке, под самым потолком, куда не добраться…
Анджело посмотрел на Крессича — седого, изнуренного, столько вынесшего за последние месяцы.
— Вы слышали?
— Они боятся, — сказал Крессич, — что вы позволите военным разорить станцию. Сами улетите, а нас оставите униатам.
— Господин Крессич, намерения Флота нам неизвестны. Но если ваши избиратели попытаются вырваться из зоны, нам останется только стрелять. Предлагаю вам, как только связь будет восстановлена, обратиться через ком к вашей секции — это может возыметь действие, если там уцелел хоть один громкоговоритель. Постарайтесь объяснить ситуацию.
— Чем все это ни кончится, мы останемся париями. — У Крессича дрожали губы. — Мы просили… мы столько раз просили ускорить проверку документов… А теперь — слишком поздно, да?
— Ну что вы, господин Крессич…
— В первую очередь вы позаботитесь о своих. Посадите на корабли — удобные, обеспеченные всем необходимым для жизни пассажиров. На наши корабли!
— Господин Крессич…
— Дело движется, — вмешался Джон Лукас. — Кое-кто из ваших может получить документы. По-моему, сэр, они зря рискуют.
Крессич промолчал, бросив на Лукаса неуверенный взгляд. Затем с его лица сбежала краска, губы задрожали. Дрожь перешла на подбородок. Пальцы вцепились в край стола так, что побелели суставы.
"Занятно, — подумал Анджело, — как легко у него это получается. Поздравляю, Джон. Обитателей "К" утихомирить несложно — достаточно договориться с вожаками, посулить им чистые документы. Вообще-то, некоторые так и поступают".
— Захвачен третий ярус синей, — пробормотал Дэймон.
Анджело проследил за взглядом сына. На экране быстро и целеустремленно шли солдаты в доспехах. Захват центральной был всего-навсего делом времени.
— Мациановцы, — произнес Джон. — И сам Мациан.
Анджело глядел на седовласого офицера, шествующего во главе колонны, и мысленно отсчитывал секунды. Очень скоро солдаты поднимутся по спиральным аварийным лестницам на первый ярус и подойдут к залу заседаний. Лишь до этой минуты просуществует власть Константина.
4. СИНЯЯ СЕКЦИЯ, ПЕРВЫЙ ЯРУС; КВАРТИРА НОМЕР 0475
Образы на стене стали другими. Подпрыгивая от волнения. Лили сновала между коробочкой с кнопками и Спящей, с тревогой глядевшей на экраны. Наконец старая низовка решилась и протянула руку к коробочке, чтобы сменить сон.
— Нет! — воскликнула Спящая, и, обернувшись, Лили увидела боль… Прекрасные темные глаза на бескровном лице, белые-пребелые простыни. Все светлое, кроме глаз, следящих за коридорами. Лили приблизилась к Спящей, опустилась на колени, поправила подушку.
— Я переверну, — предложила она.
— Не надо.
Лили нежно провела ладонью по лбу Спящей.
— Даль-Тез-Элан любит тебя. Любит тебя.
— Это десантники, — обычным своим тихим, умиротворяющим голосом произнесла Солнце-Ее-Друг. — Люди-ружья. Беда. Я не знаю, что теперь может случиться.
— Пускай они уходить, — взмолилась Лили.
— Это не в моих силах. Лили. Однако смотри, их ружья молчат. Никто еще не пострадал.
Лили вздрогнула и придвинулась к Спящей. Время от времени на стенах появлялось мирное Великое Солнце, сверкали звезды и сиял полумесяц Нижней. А люди-раковины все прибывали и прибывали, и постепенно они заполнили все коридоры станции.
Сопротивления не было. Сигни не вынимала пистолета из кобуры, хоть ее рука постоянно лежала на рукоятке. Мациан, Крешов и Кео — тоже. Угроза исходила от солдат, от их винтовок, снятых с предохранителей. В доке десантники дали один предупредительный залп и больше не нажимали на спусковые крючки. Они шли неотвратимо, как лавина, и при виде их немногие рисковали задерживаться в коридорах. «Очевидно, — догадалась Сигни, — Анджело Константин принял единственно правильное решение».
По главному коридору они дошли до аварийной лестницы, поднялись на территорию контрольного центра. Там осталось несколько подразделений с офицерами во главе, а остальные отправились занимать другие офисы.
Без единого выстрела шли они по коридорам центральной, вдоль стен со звуконепроницаемым пластиком поверх холодного металла. Вот и зал с причудливой деревянной скульптурой. Вновь появление Сигни было встречено изумленными взглядами богов Нижней.
Дальше будет амфитеатр совета. Несколько десятков депутатов с круглыми от страха глазами.
Солдаты рванулись вперед, раздвинули двери, щедро изукрашенные вензелями. Двое с оружием наперевес истуканами застыли у косяка, удерживая створки и глядя в зал. На полупустых рядах и у стола поднялись депутаты. Они не сводили глаз с оружия, но в их позах было достоинство, а то и вызов. Мациан и его спутники направились к столу.
— Капитан Мациан, — произнес Анджело Константин, — могу я предложить вам и вашим капитанам сесть и побеседовать с нами?
Мациан медлил с ответом. Сигни стояла между ним и Кео, с другой стороны от командующего Крешов изучал лица депутатов. Совет собрался не целиком. Не было и половины.
— Мы не отнимем у вас много времени, — сказал Мациан. — Вы просили нас прийти, и вот мы здесь.
Никто не сел и даже не переменил позы.
— Мы бы хотели узнать, — произнес Константин, — в чем суть этой… операции.
— На Пелле вводится военное положение, — ответил командующий. — Вынужденный шаг. У нас тоже есть вопросы, господин Константин. Насчет соглашений… между вами и некоторыми агентами Компании. Насчет контактов с Унией и передачи секретных сведений ее разведке. Насчет измены, господин Константин.
Депутаты, стоявшие перед военными, побледнели.
— Ни о каких контактах с Унией мне не известно, — сказал Константин. — Впервые слышу, капитан. Мы — нейтралы. Эта станция принадлежит Компании, но мы не допустим, чтобы нас втянули в военные действия или превратили в базу.
— А как же милиция, которой вы себя окружили?
— Нейтралитет порой требует защиты, господин Мациан. К тому же капитан Мэллори в личной беседе со мной предупредила о возможности прибытия нового конвоя с беженцами.
— Иными словами, вы не осведомлены о том, что гражданские агенты Компании передали Унии секретную информацию? Вы не участвовали в переговорах и не знаете ни о каких уступках врагу?
Наступило томительное молчание.
— Вот именно, — подтвердил наконец Константин. — Если и были какие-то соглашения, Пелл о них не информировали. А если бы информировали, то не получили бы нашего одобрения.
— Ну что ж, теперь вы в курсе, — сказал Мациан. — Противник знает коды и сигналы, и это ставит под угрозу существование станции. Компания, господин управляющий, продала вас с потрохами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72