– Открой люк.
Икс-Джей повиновался с завидной готовностью. Люк открылся, и на голову Таска рухнула лавина снега и льда. Нола, увидя выражение лица Таска, прыснула, закрывшись руками. Дайен наклонился, копаясь в рюкзаке, а заодно пряча улыбку.
Таск, смахнув с лица снег, посмотрел вверх.
– Господи, куда мы залезли. Не представляю, как нам удастся...
Из снежной пелены возникла чья-то гигантская рука, теперь лавина снега прорвалась внутрь корабля. В люке появилось бородатое смеющееся лицо.
– Добро пожаловать на Сольгарт! – прогремел Олефский так мощно, что корабль затрясло. – Как я рад видеть вас у себя дома! Подымайтесь! Подымайтесь! Сейчас руку дам!
Медведь ухватил Таска за капюшон и тащил наемника, как ребенка.
– Это мои сыновья вас откопали, – с гордостью сказал Олефский и кивнул в сторону огромных парней, которые – кто лопатой, а кто руками – разгребали снег.
Почти ослепнув от белизны снежного шторма, который устроили темпераментные детки Олефского, Таск напряженно всматривался в свой корабль, встревоженный грохотом ударов по фюзеляжу.
– Прекратите! Хватит, спасибо!
Парни посмотрели на него из-под своих длинных волос, усмехнулись и помахали рукой. Судя по всему, они не понимали стандартный военный язык, на котором изъяснялся Таск.
– Не надо! Перестаньте! Медведь! – Таск нажал на свой механический переводчик, но пальцы в перчатках отказывались подчиняться. – Пожалуйста, скажите им, чтобы они прекратили, поблагодарите их, мы сейчас включим мотор и снег растопится. – Он вздрогнул от жуткого грохота. – Мне страшно неприятно, что им приходится беспокоиться.
– Беспокоиться? Какое там! – Медведь засмеялся, хлопнул Таска по спине, да так, что у того перехватило дыхание. – Вы наш гость. Но вы правы. Эти болваны, чего доброго, вашу посудину поломают. Кончай! Кончай! – Олефский махнул огромной лапищей в перчатке.
Юные Олефские, похоже, могли запросто поднять корабль и отряхнуть с него снег; они отступили, улыбаясь во весь рот. Таск прислонился к фюзеляжу, ловя воздух: здесь, высоко в горах, он был разреженным, а клапан кислородного баллона, висевшего у него за плечами, судя по всему, сломался. Медведь вытащил из люка Нолу.
– Спасибо, Медведь. Я бы и сама справилась. Я...
– Я уже знаю – вы вышли замуж. Сейчас поцелую новобрачную!
Нола исчезла в объятиях Медведя, обхватившего ее своими огромными волосатыми лапищами. Наконец она вынырнула – раскрасневшаяся и смеющаяся. Посмотрев на корабль, она увидела, что трап засыпан снегом, а прыгать вниз ей было страшно.
– Эй! Осторожнее! Я помогу вам!
Взяв Нолу на руки, он окликнул сыновей, девушка охнуть не успела, как очутилась в объятиях одного из юных Олефских. Он бережно и с величайшим почтением поставил ее на землю, кивая своей лохматой головой в знак приветствия.
Нола задохнулась, начала хватать воздух открытым ртом, заморгала и изумленно посмотрела на Таска.
– Спасибо, не надо! – сказал Таск, увидя, что Медведь протянул к нему руки. – Я сам! Малыш! – Он наклонился к люку. – Идешь?
– Сейчас, – ответил Дайен. – Я должен с Икс-Джеем обсудить меры безопасности.
– Верно. Я в этой кутерьме совсем забыл. Пойду осмотрю корабль.
Таск пополз вдоль корпуса корабля, подбадриваемый криками братьев Олефских, добрался до противоположной стороны, чтобы осмотреть поврежденные участки и оценить степень серьезности поломок.
Дайен и Икс-Джей проверили, надежно ли спрятана бомба.
– Поставьте ее на программу безопасности, которой леди Мейгри пользовалась, – приказал Дайен. – Сначала вы должны услышать мой голос, только мой, узнать мой почерк... и какую-нибудь вещь, принадлежащую мне, вот это кольцо. – Он показал кольцо из опала огненно-рыжего цвета, которое носил на цепочке на шее. – Не думаю, что бомбе на этой планете что-нибудь грозит, но береженого Бог бережет.
– Понял. А если кто-нибудь проникнет сюда и найдет ее?
– Тогда используйте новый нервно-паралитический газ. Как только они потеряют сознание, бейте тревогу. – Дайен проверил небольшой аппарат, прикрепленный к талии. – Я буду здесь в тот же миг.
– Мы же не знаем, эффективен этот газ или нет. У меня идея. Давайте попробуем его на Таске.
Дайен спрятал улыбку.
– Эффективен. Его изобрел Саган. Это тот самый газ, который капитан Уильямс собирался использовать против нас на «Непокорном».
– А как насчет...
– Он действует почти на всех инопланетян. Во всяком случае, так доктор Гиск утверждает.
– Почти на всех? – повторил мрачно Икс-Джей.
– На тех, у кого аналогичная нашей центральная нервная система или приблизительно такая же. Перестаньте волноваться. – Дайен надел куртку на зеленый шерстяной свитер. – Закрывайтесь, как только я выйду.
– На Таска он так и так не подействует, – пробурчал Икс-Джей. – Ведь у Таска нет ни нервов, ни мозгов.
Дайен усмехнулся, поскорее взобрался по лестнице, чтобы отделаться от брюзжания компьютера, и чуть не задохнулся, попав в жаркие объятия Медведя.
* * *
Спустившись по крутому склону горы с того выступа, на который Икс-Джей посадил корабль, на другой, они оказались на залитой солнцем площадке, защищенной от снега и ветра гигантскими валунами. При виде Олефского (и, несомненно, почуяв его запах) ожидавшие его странного вида животные подняли головы и залаяли, закричали на разные лады, отчего начались вокруг снежные обвалы. Они были выше обоих братьев Олефских, даже если бы они встали друг другу на плечи, шире в груди, чем сам Медведь. Длинная черная шерсть, жесткая на вид, но очень мягкая на ощупь, спадала блестящими волнами до самой земли. У них были рога и очень умные глаза. Они напоминали Дайену гигантских козлов.
Олефские забрались верхом на эти существа – Медведь называл их «гронами», – ухватившись за длинную шерсть и буквально карабкаясь по спине этих терпеливых и, похоже, толстокожих животных. Таск и Нола залезли на них следом, каждый сел позади одного из братьев Олефских. Медведь настоял, чтобы Дайен ехал с ним.
– Вы объясните мне в пути, – сказал Медведь, – что происходит.
Гроны начали спуск с ловкостью, которую трудно было угадать в неуклюжих на вид животных. Нола, уткнув нос и рот в кашне, чтобы спастись от холодного ветра, но главное – от запаха животных, прижалась к юному Олефскому, сидевшему впереди нее, и закрыла глаза, боясь увидеть отвесные обрывы меж остроконечных скал каньонов.
Таск, подпрыгивая на спине грона, мрачно думал о том, во что превратится его зад после нескольких километров такой дороги, и жалел, что забыл захватить с собой бутылку спиртного.
– Нам далеко? – спросил он Олефского.
Юноша повернулся, улыбнулся и кивнул головой.
Таск снова вздохнул, снял перчатки, включил переводчик.
– Сколько?
Юный Олефский бесстрашно перегнулся через шею грона и показал вниз. Таск осторожно посмотрел туда, где обрывался выступ, – внизу виднелись верхушки елей У подножия гор раскинулась долина с голубым, сияющим на солнце озером. У подножия одной горы стоял замок, смахивающий с этой высоты на игрушечный.
– Так далеко? – простонал Таск и поудобнее уселся на широкую, но неровную спину грона и поплотнее застегнул куртку. – Мы когда туда доберемся – в следующем месяце?
Олефскому это показалось очень смешным, и он разразился хохотом, отчего со склонов покатились валуны.
Парень залез внутрь куртки – может, это вовсе и не куртка была, а его густая борода? – Таск не разобрал, и выудил оттуда бутылку, которую предложил наемнику.
– Попробуйте!
Таск просиял, схватил бутылку, отвинтил крышку и понюхал.
– Что это?
Ответ, последовавший в изложении переводчика, звучал приблизительно так: «Чтобы ноги не отмерзли».
– Что ж, была не была. – Таск сделал глоток и тут же понял, что ему предложили. Обжигающая жидкость пробежала по телу, ударила в голову, пронзила пальцы ног.
Таск устроился поудобнее в обнимку с бутылкой: в такой компании дорога веселей.
* * *
Медведь и Дайен ехали на небольшом расстоянии от них. Медведь попросил юношу рассказать о последних событиях, но тот поначалу молчал. Он никогда не был в таких краях, никогда не дышал таким чистым воздухом, сладким от запаха хвои. Величие дикой красоты возвышающихся гор ошеломило его. Он смотрел вверх на вершины, взметнувшиеся высоко в небо, белые на фоне ослепительно голубого, и вдруг понял, что, верно, такие же чувства испытываешь, находясь у трона Господня.
– А теперь, – усевшись поудобнее на гроне, произнес Медведь, – выкладывайте, что там происходит.
Дайен оторвал свой восхищенный взор от неба и приступил к рассказу.
Медведь слушал внимательно, не перебивая, не задавая вопросов. Но, когда временами он глядел через плечо на Дайена, его скуластое, веселое лицо выражало мрачную торжественность. Дайен закончил. Медведь вздохнул, вздох его походил на порыв ветра, потом он подергал в задумчивости бороду.
– Я должен был остановить Мейгри. Отговорить ее, – сказал Дайен.
– Эх, парень, ты скорее бы уговорил эту речку поменять русло или солнце сегодня погаснуть. Может, ты и король и владеешь магией Королевской крови, но ты – смертен, и есть силы, перед которыми ты беспомощен.
Медведь снова глянул через плечо: цепкий взгляд его сверкнул сквозь заросли волос.
Дайен вспомнил обряд инициации и почти те самые слова Мейгри, которые она тогда сказала ему. Он ничего не ответил, он ехал молча, думая о своем и наблюдая, как на вершины гор набегают снежные облака. Несколько снежинок, искрящихся, ослепительно белых в лучах прячущегося солнца, пролетели мимо него и сели на доху Медведя.
– Она бы все равно полетела к нему, что бы ты ни делал и ни говорил, парень. В глубине души ты и сам это понимаешь, так что не терзай себя.
– Может быть, – сказал с сомнением Дайен. – Но почему? Не понимаю.
– Не понимаешь, парнишка? – Медведь приподнялся, повернулся и внимательно посмотрел на Дайена. Наконец он покачал головой, снова повернулся к грону. – Зеленый еще.
Слова с трудом пробились к Дайену сквозь снежную пелену.
Дайен прикусил губу, схватился за шерсть грона, впился в кожу ногтями. Грон фыркнул, покосился, чтобы понять, что произошло.
Может, Медведь и заметил, что Дайену не по себе, но виду не подал.
– Мне жаль Сагана, – сказал он тихо. – Страшная судьба у него: стать убийцей человека, которого он любит.
– Любит? – спросил пораженный Дайен. – Кто говорит о любви? Между ними ее не может быть.
– Говорит! – взревел Олефский, отчего грон испуганно засеменил по тропе. – Говорит!
Медведь остановил грона, повернулся.
– Вот что я скажу тебе, парень. Кто, просыпаясь утром и вдыхая полной грудью, говорит: «Воздух, я люблю тебя». А ведь без воздуха мы погибнем. Кто говорит воде: «Я люблю тебя!» – а без воды мы погибнем. Кто говорит костру зимой: «Я люблю тебя!» – а без огня мы замерзнем. Так что уж тут «говорить»!
– Но как могут двое любящих людей делать по отношению друг к другу такие чудовищные вещи?
– Любовь и ненависть – близнецы, рожденные одной матерью, но сразу не разлученные. Гордость, непонимание, ревность порождают ненависть, толкают человека на разрушение своего брата или сестры. Но любовь, если она защищена почтением и уважением, всегда оказывается сильнее.
Солнце скрылось за тучами, все вокруг стало серым. Пошел сильный снег, было совсем безветренно, и он падал прямо, не кружа и не петляя, садился на ресницы Дайена. Юноша принялся быстро моргать, чтобы избавиться от него. Он чувствовал ледяной вкус, когда снег попадал на губы и в рот.
Медведь отряхнулся, как зверь, чье имя он носил, повернулся лицом к дороге, ударил ногами грона в бока, заставляя его тронуться с места. Двое других ушли далеко вперед, скрывшись из виду. Лес, запорошенный снегом, стал вдруг неправдоподобно тихим. Дайен не мог понять, рассердился Олефский или нет, но голос Медведя, когда он снова заговорил, был полон мягкой, как падающие снежинки, грусти.
– Почему Саган семнадцать лет искал Стражей, как ты думаешь? Чтобы тебя найти, парень. Он дорожит тобой. Но не так, как своей половинкой, которая надолго исчезла. А почему она ждала семнадцать лет, когда он найдет ее? Потому что она не могла больше быть в разлуке со своей половинкой, как тело не может без сердца.
– Но он же собирался ее казнить...
– И казнил? – Сверкающий глаз вперился в Дайена сквозь снежную пелену, побелившую спутанную гриву Медведя.
– Нет. Потому что Мейгри заставила его драться на дуэли.
– Заставила? Командующего на борту собственного космического корабля с тысячью человек под его командой сумела одна женщина заставить сражаться с ней в честном поединке? – Олефский усмехнулся. – А когда эта дуэль началась, почему же один не убил другого?
– Потому что коразианцы пошли в атаку...
– К счастью для них, добрый Боженька вмешался, а то бы пришлось искать другой предлог.
– Саган поклялся убить ее, – сказал Дайен чуть погодя. – Он попросил Бога сохранить ей жизнь, чтобы он сам расквитался с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75