Когда поднял голову, лицо
было очень бледное.
- Он мертв вот уже несколько часов.
- С чего ты взял? - голос Вайга звучал изумленно и недоверчиво, почти
гневно.
Симеон схватил лежащего за левую руку и попробовал ее согнуть.
- Трупное окоченение. Происходит не раньше чем через четыре часа
после смерти.
- Но все же видели, как он ходит! Мертвые разве ходят?
- А у тебя есть какое-то иное объяснение?
Найл коснулся щеки: резина и резина, холодная. В лице было что-то
отталкивающее: обвислое, с покатым двойным подбородком и толстыми
чувственными губами, нос что свиной пятак. Сдерживая отвращение, Найл
разорвал рубище, обнажив белую безволосую грудь. Указал на сбившийся к
горлу кулон:
- Вот что его убило!
- Откуда ты знаешь?- спросил Симеон.
- Взгляни, - Найл указал на круглое красное пятнышко над сердцем;
пару сантиметров в диаметре, оно напоминало ожог. Взявшись за кулон он
вытянул цепочку на всю длину; она покрыла красную метку точь в точь.
- Вот тебе и весь сердечный приступ, - подытожил он.
Рука Симеона легла на собственную грудь.
- О боги, а я точно такую же таскаю на себе весь день...
- Убивать тебя у него не было причины. Наоборот, это его бы выдало.
- "Его" - это кого! - полюбопытствовал Симеон.
- Я не знаю имени. Но похоже, какой-то маг. Разве что у мага
получилось бы поднять мертвеца...
Едва успев это произнести, Найл поспешно смолк; ощущение было такое,
что даже произносить подобное вслух небезопасно.
Симеон снял кулон с шеи незнакомца и протянул Найлу.
- Теперь он по крайней мере не оживет.
Едва коснувшись головой подушки, Найл провалился в глубокий сон без
сновидений. Тем не менее пробуждение, наступившее через пару часов,
напоминало выход из кошмара. Почему-то немедленно возникло стойкое
подозрение, что в комнате кто-то есть. Он поднял голову и вслушался;
вроде бы никого, только ветер завывает на углу здания. Найл осторожно
потянулся к лампе, смирно горящей в нише над кроватью, и прибавил
фитиль. В неверном желтом свете стало видно, что комната пуста. Тем не
менее когда Найл замер, уединившись внутри себя, опять возникло
ощущение, что за ним наблюдают.
Найл сел на кровати и вынул лампу из ниши. Затем, бесшумно ступая
босыми ногами, прошел в соседнюю комнату. Асам, крадучись на цыпочках,
чувствовал, что все эти предосторожности нелепы. Наблюдатель как бы
смотрел на него сверху или с какого-то расстояния, с какого его самого
углядеть невозможно.
Стакан с медом так и стоял на столе. Теперь в нем лежали два
медальона, один с Симеона, а другой, раздобытый у реки. Едва увидев,
Найл понял, что допустил ошибку, поместив их вместе. Теперь они взаимно
усиливали друг друга, создавая живое силовое поле, охватывающее все, что
внутри его границ.
Он потянулся к стакану, но отдернул руку; это было все равно что
тянуться к готовой броситься змее. Кулоны лежали, сплетясь цепочками и,
как показалось Найду, коварно выжидали, когда он потянется и притронется
к ним.
Мелькнула мысль захватить кулоны в Белую башню, где их можно будет
обезвредить электрическим полем Стиг-мастера; но подумалось о промозглом
ветре, и он решил повременить. И тут в голову пришла еще одна идея. Под
полом передней, в подвале, находилось несколько каменных сосудов из
некоего черного, похожего на гранит, материала - таких тяжеленных, что
никто не пытался передвигать их с места на место. Для чего они
использовались, было, по-видимому, общей загадкой. Но как-то раз
ребятишки случайно обнаружили, что они обладают особым свойством: к ним
настолько плотно пристают булавки, гвозди, всякие железные штуковины,
что потом с трудом можно оторвать. Симеон рассказывал, что сосуды
высечены из минерала под названием магнетит.
С усилием, стоящим ему всей внутренней собранности, Найл потянулся и
взял стакан. В голову навязчиво лезло, что оба эти кулона живые, сейчас
поползут и переберутся через край. Через несколько секунд руку начало
покалывать словно булавкой или иглой. Держа в одной руке стакан, а в
другой лампу, Найл вышел в коридор и двинулся вниз по лестнице. В
передней было все еще тепло, а за решеткой камина тлели алые угли. А
когда приблизился к двери в подвал, рука от "булавок" и "игл" попросту
занемела, и стакан пришлось обхватить плотнее, иначе бы выронил.
В эту минуту Найл осознал, что силовое поле стакана усиливается
откуда-то извне силой еще более мощной, которая смыкается с ними,
находясь где-то в стороне - быть может, в городе. Одновременно с тем
Найла словно обволакивал призрачно-серый свет, придающий окружающему
иллюзорный вид. Огонь лампы был больше не нужен; свет, казалось, озарял
спуск подобно белесым сумеркам нарождающегося рассвета. Звук собственных
шагов был на удивление глухим. Толкнув дверь в подвал, Найл обнаружил,
что сам весь в поту, и зубы стучат. Охватило нестерпимое желание
выронить стакан и убежать. Ощущение чужого присутствия, пристального
взгляда в спину казалось таким явным, что замирало сердце и боязно было
оглянуться. Он сознавал, что наблюдатель пускает сейчас всю силу, чтобы
заставить его потерять самообладание. Случись все это год назад, Найл бы
не выдержал. Но контакт с пауками так или иначе научил его использовать
собственную волю, а также ресурсы потаенной внутренней силы. Найл
напрягся, не давая себя одолеть, и панический страх несколько ослаб,
словно наблюдатель понял, что самообладание Найла нельзя разрушить
изнутри.
Он продолжал торопливо спускаться в подвал. Это было обширное
выложенное плитами помещение, служившее когда-то винным погребом:
несколько месяцев назад здесь полным полно было проржавевших стеллажей и
битых бутылок. Теперь здесь хранилась провизия, пахло копченостями и
специями. Вдоль задней стены располагались шесть черных каменных
сосудов, каждый под два метра высотой, высеченных из камня с прожилками,
в бурых потеках ржавчины. Стакан и лампу Найл аккуратно поместил на пол,
затем, поднатужась, обеими руками вынул из ближайшего сосуда конической
формы затычку, такую тяжелую, что пришлось перевести дух. Ее он свалил
на пол, затем, скрежетнув от напряжения зубами, поднял стакан и
перевернул его над горловиной. Кулоны упали внутрь, приглушенно звякнув.
Призрачный свет тотчас погас, а Найл ощутил любопытный сдвиг
внутреннего фокуса. В тот же миг ушло из ладони онемение - не
постепенно, как из ноги, которую отсидел, а сразу, словно немота была
каким-то наваждением. Напряжение, от которого сводило зубы, рассеялось,
уступив место облегчению такому глубокому, что из тела будто схлынула
вся сила. Когда поднимался обратно по лестнице, ноги ныли как после
долгой ходьбы, и приходилось невольно цепляться за мраморные перила.
Пока добрался до спальни, от усталости шатало как пьяного. Рухнув в
кровать, Найл успел про себя отметить, что теперь со стороны уж точно
никто не наблюдает, и даже ветер воет как-то беззлобно. Едва закрыв
глаза, он изнеможенно заснул.
Проснулся Найл как-то сразу, а проснувшись, увидел, что возле кровати
стоит Джарита. Из окна на пол стелились косые лучи солнца.
- Сколько времени?
- Два часа как рассвело.
- Надо было меня разбудить: разоспался, - Найл откинул одеяло.
- Я заглядывала дважды, но вы так сладко спали. И заседания Совета у
вас нынче утром нет.
- Спасибо, Джарита.
Найл надеялся, что служанка уйдет, но та продолжала стоять возле
кровати. Ей хотелось, понял он, помочь ему умыться и одеться; одно из
тягостных последствий позднего подъема. В подземной пещере, где прошли
детство и отрочество, члены их семьи жили по сути впритирку; тем не
менее мужчины и женщины как-то выходили из положения и соблюдали
приличия. Здесь же, в городе пауков, считалось в порядке вещей, что
одеваться и раздеваться хозяевам помогают слуги. Им нравилось умащивать
Найлу тело благовонными маслами, и даже забираться с ним в ванну и
делать там в теплой воде массаж. Вайг предавался всему этому с нарочитым
упоением, окружив себя привлекательными рабынями, Найл тоже был не
против, чтобы его ублажали, но вскоре как-то уяснил, что одеваться
приятнее самому; ну что может быть бессмысленнее, чем сидеть истуканом,
когда на тебя напяливают одежду. Вот почему ему было по душе подниматься
с рассветом. Теперь деваться некуда: если отказаться от услуг Джариты,
она это воспримет как пренебрежение. Поэтому Найл терпеливо сидел, не
мешая Джарите снимать с себя спальную тунику по колено длиной, принести
в ушате теплой воды и мочалкой омыть тело. Все это она делала с такой
явной гордостью, что Найлу стало совестно за свое нетерпение.
Раздался стук, и в дверь заглянула Нефтис. Судя по виду, она была
явно удивлена застать там Джариту, а та, наоборот, довольна, что ее
застали на коленях у ног господина.
- В чем дело?- смущение заставило Найла сказать с излишней резкостью.
- Здесь доктор, мой господин.
- Скажи ему, что через минуту выйду.
Когда Найл вышел, Симеон уже сидел за столом, потягивая чай,
настоенный на травах; Найл сделал упреждающий жест, не давая ему встать.
- Что тебя принесло в такую рань?
- Твой брат. Его порез кровоточил всю ночь, припарка из окопника не
помогла. Пришлось наложить шовчик.
- Но порез-то был пустяковый.
- Что и странно. По-видимому у того топора лезвие было смазано
сильным антикоагулянтом. Но и при всем при этом рана где-то через
полсуток должна была затянуться. Я могу взглянуть на тот топор?
Нефтис, слыша о чем речь, молча вышла и через минуту возвратилась,
неся обернутый мешковиной сверток.
- Ради всего святого, будь осторожен. Он невероятно острый.
- Я вижу, - Симеон изучал лезвие вблизи, но коснуться не пробовал. -
Неудивительно, что оно раскроило Скорбо. И как они только добиваются
такой остроты? Металл какой превосходный...
- У них, видно, высокий уровень культуры...
Симеон взглянул на Найла из-под кустистых бровей.
- У тебя есть какие-то сведения о том, кто они?
- Только догадки. А у тебя?
- Я обнаружил одну довольно странную вещь. Кожа у этих мертвецов. Она
удивительно бледная. Я такую видел только раз, у одного спятившего
старика, двадцать лет прожившего взаперти.
- Как будто они жили под землей, - вставил Найл.
- Вот именно, - Симеон поглядел, да так остро. - Ну как, ты хоть
что-нибудь об этом знаешь?
Найл пожал плечами.
- Стигмастер рассказал мне легенду о пришельцах со звезд, которые
явились на Землю и жили под землей, потому что солнечный свет был для
них смертелен.
- Он сказал, где они жили?
- Нет. Он считал, что все это россказни.
Симеон покачал головой.
- Я бы поклялся, что эти жили под землей, или что их держали в
заточении.
Джарита принесла еще один чайник чая; он был настоян на листьях
растения под названием делиум, и источал нежный изысканный аромат. Вкус
у него был чуть вяжущим, и будто бы бодрил. Разливая напиток по чашкам,
она сказала:
- Прошу прощения, господин, что вмешиваюсь, но там внизу к вам
повелитель Дравиг.
- Так чего он дожидается? Проси, пускай входит.
- Я ему сказала, что вы завтракаете, и он ответил, что подождет.
Симеон заерзал.
- Я, пожалуй, пойду.
- Ни к чему. Дравиг предпочитает ждать. Терпение пауков неистощимо.
Он только смутится, узнав, что отвлек нас от еды.
Симеон поглядел с любопытством.
- Ты, сдается мне, очень хорошо понимаешь пауков.
- Нет, не очень. Я думаю, человеку невозможно понять всех тонкостей
паучьего мышления. В некотором смысле они умом значительно превосходят
людей.
Симеон намазал медом горячую хлебную корочку.
- Ты думаешь, Дравиг может знать, откуда взялись эти люди?
- Сомневаюсь. Он мне сказал, что не имеет представления, кто они
такие. Что ты знаешь о землях к северу от этого города? - спросил Найл.
- Немного. Говорят, они крайне опасны. Но, как тебе известно, слугам
жуков только недавно дали свободу идти туда, куда захотят. И из них
очень немногие уходили от города далеко.
- И что там за опасности?
- Я слышал о жуке с таким крепким панцирем, что никакое оружие не
берет, а челюсти такие, что перекусывают стальное копье. Но кстати
сказать, еще ни разу не встречал того, кто бы его видел.
- Даже среди слуг жуков таких нет?
- Откуда же! Они терпеть не могут путешествовать. Иные, по слухам,
вообще за город носа не казали, - он допил чай и поставил чашку на
стол.- Пойду-ка я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
было очень бледное.
- Он мертв вот уже несколько часов.
- С чего ты взял? - голос Вайга звучал изумленно и недоверчиво, почти
гневно.
Симеон схватил лежащего за левую руку и попробовал ее согнуть.
- Трупное окоченение. Происходит не раньше чем через четыре часа
после смерти.
- Но все же видели, как он ходит! Мертвые разве ходят?
- А у тебя есть какое-то иное объяснение?
Найл коснулся щеки: резина и резина, холодная. В лице было что-то
отталкивающее: обвислое, с покатым двойным подбородком и толстыми
чувственными губами, нос что свиной пятак. Сдерживая отвращение, Найл
разорвал рубище, обнажив белую безволосую грудь. Указал на сбившийся к
горлу кулон:
- Вот что его убило!
- Откуда ты знаешь?- спросил Симеон.
- Взгляни, - Найл указал на круглое красное пятнышко над сердцем;
пару сантиметров в диаметре, оно напоминало ожог. Взявшись за кулон он
вытянул цепочку на всю длину; она покрыла красную метку точь в точь.
- Вот тебе и весь сердечный приступ, - подытожил он.
Рука Симеона легла на собственную грудь.
- О боги, а я точно такую же таскаю на себе весь день...
- Убивать тебя у него не было причины. Наоборот, это его бы выдало.
- "Его" - это кого! - полюбопытствовал Симеон.
- Я не знаю имени. Но похоже, какой-то маг. Разве что у мага
получилось бы поднять мертвеца...
Едва успев это произнести, Найл поспешно смолк; ощущение было такое,
что даже произносить подобное вслух небезопасно.
Симеон снял кулон с шеи незнакомца и протянул Найлу.
- Теперь он по крайней мере не оживет.
Едва коснувшись головой подушки, Найл провалился в глубокий сон без
сновидений. Тем не менее пробуждение, наступившее через пару часов,
напоминало выход из кошмара. Почему-то немедленно возникло стойкое
подозрение, что в комнате кто-то есть. Он поднял голову и вслушался;
вроде бы никого, только ветер завывает на углу здания. Найл осторожно
потянулся к лампе, смирно горящей в нише над кроватью, и прибавил
фитиль. В неверном желтом свете стало видно, что комната пуста. Тем не
менее когда Найл замер, уединившись внутри себя, опять возникло
ощущение, что за ним наблюдают.
Найл сел на кровати и вынул лампу из ниши. Затем, бесшумно ступая
босыми ногами, прошел в соседнюю комнату. Асам, крадучись на цыпочках,
чувствовал, что все эти предосторожности нелепы. Наблюдатель как бы
смотрел на него сверху или с какого-то расстояния, с какого его самого
углядеть невозможно.
Стакан с медом так и стоял на столе. Теперь в нем лежали два
медальона, один с Симеона, а другой, раздобытый у реки. Едва увидев,
Найл понял, что допустил ошибку, поместив их вместе. Теперь они взаимно
усиливали друг друга, создавая живое силовое поле, охватывающее все, что
внутри его границ.
Он потянулся к стакану, но отдернул руку; это было все равно что
тянуться к готовой броситься змее. Кулоны лежали, сплетясь цепочками и,
как показалось Найду, коварно выжидали, когда он потянется и притронется
к ним.
Мелькнула мысль захватить кулоны в Белую башню, где их можно будет
обезвредить электрическим полем Стиг-мастера; но подумалось о промозглом
ветре, и он решил повременить. И тут в голову пришла еще одна идея. Под
полом передней, в подвале, находилось несколько каменных сосудов из
некоего черного, похожего на гранит, материала - таких тяжеленных, что
никто не пытался передвигать их с места на место. Для чего они
использовались, было, по-видимому, общей загадкой. Но как-то раз
ребятишки случайно обнаружили, что они обладают особым свойством: к ним
настолько плотно пристают булавки, гвозди, всякие железные штуковины,
что потом с трудом можно оторвать. Симеон рассказывал, что сосуды
высечены из минерала под названием магнетит.
С усилием, стоящим ему всей внутренней собранности, Найл потянулся и
взял стакан. В голову навязчиво лезло, что оба эти кулона живые, сейчас
поползут и переберутся через край. Через несколько секунд руку начало
покалывать словно булавкой или иглой. Держа в одной руке стакан, а в
другой лампу, Найл вышел в коридор и двинулся вниз по лестнице. В
передней было все еще тепло, а за решеткой камина тлели алые угли. А
когда приблизился к двери в подвал, рука от "булавок" и "игл" попросту
занемела, и стакан пришлось обхватить плотнее, иначе бы выронил.
В эту минуту Найл осознал, что силовое поле стакана усиливается
откуда-то извне силой еще более мощной, которая смыкается с ними,
находясь где-то в стороне - быть может, в городе. Одновременно с тем
Найла словно обволакивал призрачно-серый свет, придающий окружающему
иллюзорный вид. Огонь лампы был больше не нужен; свет, казалось, озарял
спуск подобно белесым сумеркам нарождающегося рассвета. Звук собственных
шагов был на удивление глухим. Толкнув дверь в подвал, Найл обнаружил,
что сам весь в поту, и зубы стучат. Охватило нестерпимое желание
выронить стакан и убежать. Ощущение чужого присутствия, пристального
взгляда в спину казалось таким явным, что замирало сердце и боязно было
оглянуться. Он сознавал, что наблюдатель пускает сейчас всю силу, чтобы
заставить его потерять самообладание. Случись все это год назад, Найл бы
не выдержал. Но контакт с пауками так или иначе научил его использовать
собственную волю, а также ресурсы потаенной внутренней силы. Найл
напрягся, не давая себя одолеть, и панический страх несколько ослаб,
словно наблюдатель понял, что самообладание Найла нельзя разрушить
изнутри.
Он продолжал торопливо спускаться в подвал. Это было обширное
выложенное плитами помещение, служившее когда-то винным погребом:
несколько месяцев назад здесь полным полно было проржавевших стеллажей и
битых бутылок. Теперь здесь хранилась провизия, пахло копченостями и
специями. Вдоль задней стены располагались шесть черных каменных
сосудов, каждый под два метра высотой, высеченных из камня с прожилками,
в бурых потеках ржавчины. Стакан и лампу Найл аккуратно поместил на пол,
затем, поднатужась, обеими руками вынул из ближайшего сосуда конической
формы затычку, такую тяжелую, что пришлось перевести дух. Ее он свалил
на пол, затем, скрежетнув от напряжения зубами, поднял стакан и
перевернул его над горловиной. Кулоны упали внутрь, приглушенно звякнув.
Призрачный свет тотчас погас, а Найл ощутил любопытный сдвиг
внутреннего фокуса. В тот же миг ушло из ладони онемение - не
постепенно, как из ноги, которую отсидел, а сразу, словно немота была
каким-то наваждением. Напряжение, от которого сводило зубы, рассеялось,
уступив место облегчению такому глубокому, что из тела будто схлынула
вся сила. Когда поднимался обратно по лестнице, ноги ныли как после
долгой ходьбы, и приходилось невольно цепляться за мраморные перила.
Пока добрался до спальни, от усталости шатало как пьяного. Рухнув в
кровать, Найл успел про себя отметить, что теперь со стороны уж точно
никто не наблюдает, и даже ветер воет как-то беззлобно. Едва закрыв
глаза, он изнеможенно заснул.
Проснулся Найл как-то сразу, а проснувшись, увидел, что возле кровати
стоит Джарита. Из окна на пол стелились косые лучи солнца.
- Сколько времени?
- Два часа как рассвело.
- Надо было меня разбудить: разоспался, - Найл откинул одеяло.
- Я заглядывала дважды, но вы так сладко спали. И заседания Совета у
вас нынче утром нет.
- Спасибо, Джарита.
Найл надеялся, что служанка уйдет, но та продолжала стоять возле
кровати. Ей хотелось, понял он, помочь ему умыться и одеться; одно из
тягостных последствий позднего подъема. В подземной пещере, где прошли
детство и отрочество, члены их семьи жили по сути впритирку; тем не
менее мужчины и женщины как-то выходили из положения и соблюдали
приличия. Здесь же, в городе пауков, считалось в порядке вещей, что
одеваться и раздеваться хозяевам помогают слуги. Им нравилось умащивать
Найлу тело благовонными маслами, и даже забираться с ним в ванну и
делать там в теплой воде массаж. Вайг предавался всему этому с нарочитым
упоением, окружив себя привлекательными рабынями, Найл тоже был не
против, чтобы его ублажали, но вскоре как-то уяснил, что одеваться
приятнее самому; ну что может быть бессмысленнее, чем сидеть истуканом,
когда на тебя напяливают одежду. Вот почему ему было по душе подниматься
с рассветом. Теперь деваться некуда: если отказаться от услуг Джариты,
она это воспримет как пренебрежение. Поэтому Найл терпеливо сидел, не
мешая Джарите снимать с себя спальную тунику по колено длиной, принести
в ушате теплой воды и мочалкой омыть тело. Все это она делала с такой
явной гордостью, что Найлу стало совестно за свое нетерпение.
Раздался стук, и в дверь заглянула Нефтис. Судя по виду, она была
явно удивлена застать там Джариту, а та, наоборот, довольна, что ее
застали на коленях у ног господина.
- В чем дело?- смущение заставило Найла сказать с излишней резкостью.
- Здесь доктор, мой господин.
- Скажи ему, что через минуту выйду.
Когда Найл вышел, Симеон уже сидел за столом, потягивая чай,
настоенный на травах; Найл сделал упреждающий жест, не давая ему встать.
- Что тебя принесло в такую рань?
- Твой брат. Его порез кровоточил всю ночь, припарка из окопника не
помогла. Пришлось наложить шовчик.
- Но порез-то был пустяковый.
- Что и странно. По-видимому у того топора лезвие было смазано
сильным антикоагулянтом. Но и при всем при этом рана где-то через
полсуток должна была затянуться. Я могу взглянуть на тот топор?
Нефтис, слыша о чем речь, молча вышла и через минуту возвратилась,
неся обернутый мешковиной сверток.
- Ради всего святого, будь осторожен. Он невероятно острый.
- Я вижу, - Симеон изучал лезвие вблизи, но коснуться не пробовал. -
Неудивительно, что оно раскроило Скорбо. И как они только добиваются
такой остроты? Металл какой превосходный...
- У них, видно, высокий уровень культуры...
Симеон взглянул на Найла из-под кустистых бровей.
- У тебя есть какие-то сведения о том, кто они?
- Только догадки. А у тебя?
- Я обнаружил одну довольно странную вещь. Кожа у этих мертвецов. Она
удивительно бледная. Я такую видел только раз, у одного спятившего
старика, двадцать лет прожившего взаперти.
- Как будто они жили под землей, - вставил Найл.
- Вот именно, - Симеон поглядел, да так остро. - Ну как, ты хоть
что-нибудь об этом знаешь?
Найл пожал плечами.
- Стигмастер рассказал мне легенду о пришельцах со звезд, которые
явились на Землю и жили под землей, потому что солнечный свет был для
них смертелен.
- Он сказал, где они жили?
- Нет. Он считал, что все это россказни.
Симеон покачал головой.
- Я бы поклялся, что эти жили под землей, или что их держали в
заточении.
Джарита принесла еще один чайник чая; он был настоян на листьях
растения под названием делиум, и источал нежный изысканный аромат. Вкус
у него был чуть вяжущим, и будто бы бодрил. Разливая напиток по чашкам,
она сказала:
- Прошу прощения, господин, что вмешиваюсь, но там внизу к вам
повелитель Дравиг.
- Так чего он дожидается? Проси, пускай входит.
- Я ему сказала, что вы завтракаете, и он ответил, что подождет.
Симеон заерзал.
- Я, пожалуй, пойду.
- Ни к чему. Дравиг предпочитает ждать. Терпение пауков неистощимо.
Он только смутится, узнав, что отвлек нас от еды.
Симеон поглядел с любопытством.
- Ты, сдается мне, очень хорошо понимаешь пауков.
- Нет, не очень. Я думаю, человеку невозможно понять всех тонкостей
паучьего мышления. В некотором смысле они умом значительно превосходят
людей.
Симеон намазал медом горячую хлебную корочку.
- Ты думаешь, Дравиг может знать, откуда взялись эти люди?
- Сомневаюсь. Он мне сказал, что не имеет представления, кто они
такие. Что ты знаешь о землях к северу от этого города? - спросил Найл.
- Немного. Говорят, они крайне опасны. Но, как тебе известно, слугам
жуков только недавно дали свободу идти туда, куда захотят. И из них
очень немногие уходили от города далеко.
- И что там за опасности?
- Я слышал о жуке с таким крепким панцирем, что никакое оружие не
берет, а челюсти такие, что перекусывают стальное копье. Но кстати
сказать, еще ни разу не встречал того, кто бы его видел.
- Даже среди слуг жуков таких нет?
- Откуда же! Они терпеть не могут путешествовать. Иные, по слухам,
вообще за город носа не казали, - он допил чай и поставил чашку на
стол.- Пойду-ка я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22