Но хотелось во всем разобраться самому. Найл
озадаченно насупился, глядя на устройство у себя в руке. С первой
кнопкой ясно, это "старт-стоп", без нее вторая кнопка не сработает.
Может, надо вначале нажать вторую, и тогда сработает третья? Найл
попробовал: мимолетно коснувшись второй кнопки (он уже усвоил, что чем
дольше держишь палец, тем сильнее эффект), поспешил нажать третью.
Наступившая следом темнота дала понять, что догадка верна. Спустя
секунду он оторопело замер от птичьего пения и шума бегущей воды. Вместе
с тем можно было обонять трудноуловимый, но вполне определенный запах
влажной травы и листьев. Однако поскольку он так и лежал в темноте, то
не было ясности, где именно все это происходит. И тут все вокруг будто
пришло в движение, и Найл заслышал сухой шорох колес по насыпной дороге,
и шарканье ног возниц. Не поднимая головы, он попытался представить, что
открывает глаза. На этот раз сработало моментально, и он очутился между
матерью и братом Вайгом в повозке, которую катили четверо гужевых. Они
проезжали через лесистый участок. Ветви деревьев смыкались над дорогой,
образуя зеленый тоннель. Просвечивающее меж ветвей небо было ярко-синим,
и различались отдельные облака, висящие над отдаленными холмами. Когда
миновали два крутых склона, Найл потянулся и дотронулся до влажной
травы. Они только что прибыли в край пауков, и их везли в город Белой
башни. Во время плавания из Северного Хайбада Найл спас жизнь бойцовому
пауку, которого смыло за борт, вот почему к ним относились скорее как к
гостям, а не как к узникам. А Найл впервые за всю свою жизнь, прожитую в
пустыне, смотрел на обильно орошаемую дождем лесистую местность и слушал
пение дроздов. То было одно из самых памятных впечатлений в его жизни, и
переживая теперь его снова, он блаженствовал от тихой радости и
ностальгии. Хотя с той поры не прошлой года, все теперешнее казалось
совершенно иным, а былое - ушедшим безвозвратно.
Спустя секунду это воспоминание сменилось другим, хотя и косвенно с
ним связанным. На этот раз Найл размашисто шагал по залитой лунным
светом дороге с небольшим отрядом, одетым под рабов. Фактически все это
были молодые люди из города жуков, отправившиеся на дело куда более
опасное, чем сами себе представляли: отыскав старую крепость, пробраться
в нее и завладеть арсеналом оружия и боеприпасов. Уллик, Милон, Йорг,
Мастиг, Криспин, Маркус, Гастур, Ренфред, Космин, Киприан. Всех пьянил
дух приключения; лишь старший, Доггинз, сознавал опасность. Через
несколько часов троим из них суждено погибнуть, включая Киприана,
шагающего сейчас за спиной. Вместе с тем Найл вдыхал холодную сладость
ночного воздуха, и впитывал колдовство серебристого тумана; какой-то
странный внутренний свет оптимизма подсказывал, что сегодняшняя ночь
круто изменит всю его жизнь...
Тут Найл наконец почувствовал, что до него начинают доходить
некоторые принципы устройства интерналайзера. Вот сейчас одно
воспоминание повлекло за собой другое, потому что общим у них является
одни основной фактор - не то, что оба связаны с загородной природой, а
то, что оба вызывают одно и то же неизъяснимое чувство светлого восторга
и свободы.
Он нажал четвертую кнопку. Снова темнота, но темнота, в которой можно
слышать ровный шум стойкого высокого ветра, и чувствовать острый,
соленый запах моря. Даже не пытаясь восстановить картину, он знал, что
стоит на гребне высокого кряжа, отделяющего пустыню от прибрежной
равнины Северного Хайбада, и впервые вдыхает запах моря. Сердце учащенно
билось от светлой, возвышенной радости. Спустя секунду он перевел взгляд
на зеленую равнину с ее деревьями и кустарником; дальше уходила за
горизонт синева моря. Тут перед взором зарябило и потемнело, и вот Найл
уже лежит среди ночного холода возле костра, вдыхая древесный дым и
слушая протяжную песню, которую тянут заунывным хором матросы. Он понял,
что находится все в том же Северном Хайбаде на пути к пещере, чтобы
извлечь из нее тело отца, и что отряд расположился лагерем среди той же
зеленой равнины, которую он озирал с высоты горного кряжа.
И вот в этом месте произошло нечто странное. Когда он, лежа возле
потрескивающего костра, задумчиво слушал пение, его вдруг потянуло в
сон. И тут Найл осознал, что его прежнее "я", вероятно, в тот момент уже
отключилось, и он заметил этот переход в сумеречный мир меж сном и
бодрствованием. И вот теперь выявлялись вызывающие тревожное
замешательство зыбкие, нечеткие образы, призрачно скользящие перед
внутренним взором подобно стеклянистым облакам, и чужие голоса,
произносящие бессвязные, и вместе с тем странно осмысленные фразы: "Его
зелень будет еще упрямее, когда отыщет свой хвост...". Затем голоса
будто бы превращались в воду, просачивающуюся в трещины бессознательного
ума Найла, и сбегали в некое подземное озеро тьмы. На Найла это
подействовало так, что подкатила тошнота и голова закружилась, а все
вокруг словно утратило прочность. Найл резко утопил на пульте кнопку
"стоп" и испытал несказанное облегчение, когда возвратился в обычный
мир, словно дневной свет после ночного кошмара.
Но любознательность не утихла, и Найл коснулся последней кнопки
нижнего ряда под цифрой "20". Результат был столь же неожиданный, сколь
и тяжелый. Найла вдруг пронзила безысходная мука и жалость, грянувшая с
внезапностью летней грозы или жестокого удара. Он стоял возле входа в
пещеру, глядя на безобразно раздувшийся труп отца: черное лицо,
застывшие глаза навыкате. Рука с медным браслетом вскинута, словно
защищая лицо от клыков разозленного паука.
- Тебе, наверное, надо бы выключить аппарат, - послышался голос
старца.
Тот снова стоял возле ложа. Шок от случившегося отнял у Найла столько
энергии, что ему стоило труда нажать на "стоп".
- Зачем ты это сделал? - спросил Найл плохо повинующимися губами.
- Электрические импульсы интерналайзера вызывают разрядку у центров
памяти. Ты выбрал частоту, связанную с болезненными воспоминаниями.
- Ну и что в этом хорошего? - Найл понимал, что говорит не совсем
разумно, но потрясение переплавлялось в гнев.
- Гораздо больше, чем ты думаешь, - голос у старца был так спокоен и
уравновешен, что гнев испарился. - Я бы советовал тебе повторить
эксперимент.
- Зачем? - Найл нисколько не разуверился в Стигмастере, но сама мысль
вызывала дрожь.
- Потому что можно избавиться от боли. Попробуй.
Напрягшись словно в ожидании удара, Найл включил устройство и нажал
на кнопку "20". Опять нахлынула волна отчаяния при взгляде на искаженное
лицо отца; на этот раз он обнаружил даже следы от укуса с внутренней
стороны руки, где паук ввел яд. Вместе с тем он осознал и то, что
жалость испытывает тот Найл, что стоит у входа в пещеру, а уж нынешнему
Найлу чувство сейчас передается так, из вторых рук.
- Еще раз, - голос старца звучал в общем сочувственно. И когда Найл
нажал на кнопку и память возвратилась к началу, еще яснее стал
сознаваться разрыв между собою теперешним и прежним. Оцепенение,
охватившее Наила прежнего, служило защитой от ошеломляющего прилива
эмоций; теперь же эмоции отчасти утратили свою силу, и Найл теперешний
перестал ощущать их во всей остроте. Остались гнев, жалость и чувство
обреченности: отца больше нет, чему быть, того не миновать.
- Еще раз.
На этот раз даже гнев и жалость утратили силу.
- Еще раз.
- Теперь в душе уже только жалость.
- Еще раз.
Жалость остыла в печаль, с оттенком обреченности.
- Еще раз.
Теперь было видно, что и печаль, и огорчение одинаково бессмысленны.
Ничего уже не воротишь.
- Еще раз.
Найл покачал головой.
- Больше ни к чему.
Он чувствовал себя на удивление спокойно и умиротворенно; было еще и
странное ощущение, будто он за эти секунды значительно прибавил в
возрасте.
- Как это получилось у машины? - спросил он.
- Машина здесь ни при чем. Все это сделал твой собственный ум. Любую
отрицательную эмоцию можно стереть, дав ей выход.
Найл, к удивлению, поймал себя на том, что зевает. Потрясение
уступило место приятной расслабленности. Но в мозгу чувствовалась
усталость, какая обычно возникает, если переусердствовать с медальоном.
Найл на секунду закрыл глаза, соблазняясь желанием соснуть, но тут
вспомнил, зачем сюда пришел, и стряхнул с себя сонливость.
- Ты говорил, я могу узнать об убийцах Скорбо.
- Ты желаешь попробовать непременно сейчас?
- Да, если можно.
- Можно, но я бы все-таки не советовал. Тебе нужно получше освоиться
с интерналайзером. Я бы предложил по крайней мере другой день.
Найл покачал головой.
- Нет времени. Один из них, судя по всему, все еще находится в
городе, и к утру может уйти.
- Ну что ж, твоя воля. Ты отдаешь себе отчет об опасностях?
- Опасностях? - переспросил Найл с темным предчувствием.
- Из них ты уже столкнулся с худшей. Отрицательные эмоции.
- Худшей? - Найл не мог сдержать в голосе нотку облегчения.
- Не следует недооценивать отрицательные эмоции, - сказал старец
неодобрительно.
- Разумеется, если ты не возражаешь...
- Я не могу ни возражать, ни одобрять. Найл в очередной раз
спохватился, что перед ним не человек, а компьютер.
- Тогда объясни, что надо делать.
- Прежде всего сосредоточься на этом человеке. Попытайся отчетливо
его представить. Лучше, если будешь держать при этом в руке кулон.
Затем, когда почувствуешь, что готов, нажми кнопку "2", вводящую в
состояние альфа, а затем "9", она усиливает краткосрочную память
нескольких прошедших часов. Тогда сможешь начать прием информации. Если
это не удастся, попробуй углубить состояние альфа.
Найл вынул кулон из кармана и подержал его, вытянув на правой ладони.
Но что толку: в конце концов, не будет же он вот так же держать его во
время приема. Поэтому цепочку Найл повесил на шею, и кулон лег на грудь.
Затем коснулся второй кнопки. Дремотность возвратилась, в целом ощущение
было такое, будто запрокидываешься на спину. Он закрыл глаза и вызвал в
памяти лицо мертвого: большие глаза, нос-клюв, покатый подбородок.
Секунду изображение было ясным, затем подернулось рябью. Он и тогда-то
не очень четко его запомнил, а теперь и эта память потускнела, затертая
другими образами. Чем усерднее старался Найл восстановить все детали,
тем менее отчетливыми они становились. Он открыл глаза и тронул девятую
кнопку. Результат получился ошеломляющий. Он опять стоял в захламленном
коридоре, вдыхая специфический запах отсыревшей штукатурки и пыли, и
смотрел в те странные, темные глаза. Найл напрягся, зная, что сейчас
должно произойти. Действительно, ощущение как от жесткого удара в лицо.
Тем не менее, поскольку Найл все это наблюдал со стороны, то продолжал
пристально вглядываться в лицо ударившего, и увидел, что его сознанием
владеют неуверенность и волнение. Найл даже ощутил невольное сочувствие:
незнакомец был один-одинешенек во враждебном городе, окруженный
недругами. Безопасность его зависела от того, чтобы небыть узнанным, а
теперь его опознали. Он перестал быть охотником и стал добычей...
Из-за плеча человека было видно, как через дыру в потолке бесшумно
спускается паук-клейковик. Человек заслышал, как лапы паука коснулись
пола, и стал разворачиваться в его сторону. Но не успел этого сделать,
как недвижно застыл под хваткой паучьей воли. Через считанные минуты он
был пригвожден к полу передними лапами, и в лицо ему прыснула тонкая
струйка клея. В этот же момент перед глазами у Найла прояснилось.
Понятно, это как раз когда над ним склонился Симеон и стал помогать
подняться.
Найл знал, что сейчас произойдет, и от этой мысли стало тошно. Он как
раз нажимал уже на "стоп", когда человек вскочил на ноги и нырнул за
ножом, что был припрятан за пазухой; миг, и видение исчезло, будто кто
щелкнул выключателем.
- Ты выяснил то, что тебе нужно? - спросил старец.
- Нет.
- Тогда в чем дело?
- Он собирался совершить самоубийство, а мне не хотелось на это
смотреть.
- Ясно. От ровного, бесстрастного голоса стало за себя стыдно.
- Я попробую еще раз.
- Одну минуту. - Палец Найла задержался над кнопкой. - Делая это, ты
всякий раз тратишь ментальную энергию. Чем сильнее утомление, тем меньше
у тебя шансов что-либо обнаружить, утомленный ум теряет
наблюдательность.
Что правда, то правда, Найл чувствовал в голове унылую, пустотную
тяжесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
озадаченно насупился, глядя на устройство у себя в руке. С первой
кнопкой ясно, это "старт-стоп", без нее вторая кнопка не сработает.
Может, надо вначале нажать вторую, и тогда сработает третья? Найл
попробовал: мимолетно коснувшись второй кнопки (он уже усвоил, что чем
дольше держишь палец, тем сильнее эффект), поспешил нажать третью.
Наступившая следом темнота дала понять, что догадка верна. Спустя
секунду он оторопело замер от птичьего пения и шума бегущей воды. Вместе
с тем можно было обонять трудноуловимый, но вполне определенный запах
влажной травы и листьев. Однако поскольку он так и лежал в темноте, то
не было ясности, где именно все это происходит. И тут все вокруг будто
пришло в движение, и Найл заслышал сухой шорох колес по насыпной дороге,
и шарканье ног возниц. Не поднимая головы, он попытался представить, что
открывает глаза. На этот раз сработало моментально, и он очутился между
матерью и братом Вайгом в повозке, которую катили четверо гужевых. Они
проезжали через лесистый участок. Ветви деревьев смыкались над дорогой,
образуя зеленый тоннель. Просвечивающее меж ветвей небо было ярко-синим,
и различались отдельные облака, висящие над отдаленными холмами. Когда
миновали два крутых склона, Найл потянулся и дотронулся до влажной
травы. Они только что прибыли в край пауков, и их везли в город Белой
башни. Во время плавания из Северного Хайбада Найл спас жизнь бойцовому
пауку, которого смыло за борт, вот почему к ним относились скорее как к
гостям, а не как к узникам. А Найл впервые за всю свою жизнь, прожитую в
пустыне, смотрел на обильно орошаемую дождем лесистую местность и слушал
пение дроздов. То было одно из самых памятных впечатлений в его жизни, и
переживая теперь его снова, он блаженствовал от тихой радости и
ностальгии. Хотя с той поры не прошлой года, все теперешнее казалось
совершенно иным, а былое - ушедшим безвозвратно.
Спустя секунду это воспоминание сменилось другим, хотя и косвенно с
ним связанным. На этот раз Найл размашисто шагал по залитой лунным
светом дороге с небольшим отрядом, одетым под рабов. Фактически все это
были молодые люди из города жуков, отправившиеся на дело куда более
опасное, чем сами себе представляли: отыскав старую крепость, пробраться
в нее и завладеть арсеналом оружия и боеприпасов. Уллик, Милон, Йорг,
Мастиг, Криспин, Маркус, Гастур, Ренфред, Космин, Киприан. Всех пьянил
дух приключения; лишь старший, Доггинз, сознавал опасность. Через
несколько часов троим из них суждено погибнуть, включая Киприана,
шагающего сейчас за спиной. Вместе с тем Найл вдыхал холодную сладость
ночного воздуха, и впитывал колдовство серебристого тумана; какой-то
странный внутренний свет оптимизма подсказывал, что сегодняшняя ночь
круто изменит всю его жизнь...
Тут Найл наконец почувствовал, что до него начинают доходить
некоторые принципы устройства интерналайзера. Вот сейчас одно
воспоминание повлекло за собой другое, потому что общим у них является
одни основной фактор - не то, что оба связаны с загородной природой, а
то, что оба вызывают одно и то же неизъяснимое чувство светлого восторга
и свободы.
Он нажал четвертую кнопку. Снова темнота, но темнота, в которой можно
слышать ровный шум стойкого высокого ветра, и чувствовать острый,
соленый запах моря. Даже не пытаясь восстановить картину, он знал, что
стоит на гребне высокого кряжа, отделяющего пустыню от прибрежной
равнины Северного Хайбада, и впервые вдыхает запах моря. Сердце учащенно
билось от светлой, возвышенной радости. Спустя секунду он перевел взгляд
на зеленую равнину с ее деревьями и кустарником; дальше уходила за
горизонт синева моря. Тут перед взором зарябило и потемнело, и вот Найл
уже лежит среди ночного холода возле костра, вдыхая древесный дым и
слушая протяжную песню, которую тянут заунывным хором матросы. Он понял,
что находится все в том же Северном Хайбаде на пути к пещере, чтобы
извлечь из нее тело отца, и что отряд расположился лагерем среди той же
зеленой равнины, которую он озирал с высоты горного кряжа.
И вот в этом месте произошло нечто странное. Когда он, лежа возле
потрескивающего костра, задумчиво слушал пение, его вдруг потянуло в
сон. И тут Найл осознал, что его прежнее "я", вероятно, в тот момент уже
отключилось, и он заметил этот переход в сумеречный мир меж сном и
бодрствованием. И вот теперь выявлялись вызывающие тревожное
замешательство зыбкие, нечеткие образы, призрачно скользящие перед
внутренним взором подобно стеклянистым облакам, и чужие голоса,
произносящие бессвязные, и вместе с тем странно осмысленные фразы: "Его
зелень будет еще упрямее, когда отыщет свой хвост...". Затем голоса
будто бы превращались в воду, просачивающуюся в трещины бессознательного
ума Найла, и сбегали в некое подземное озеро тьмы. На Найла это
подействовало так, что подкатила тошнота и голова закружилась, а все
вокруг словно утратило прочность. Найл резко утопил на пульте кнопку
"стоп" и испытал несказанное облегчение, когда возвратился в обычный
мир, словно дневной свет после ночного кошмара.
Но любознательность не утихла, и Найл коснулся последней кнопки
нижнего ряда под цифрой "20". Результат был столь же неожиданный, сколь
и тяжелый. Найла вдруг пронзила безысходная мука и жалость, грянувшая с
внезапностью летней грозы или жестокого удара. Он стоял возле входа в
пещеру, глядя на безобразно раздувшийся труп отца: черное лицо,
застывшие глаза навыкате. Рука с медным браслетом вскинута, словно
защищая лицо от клыков разозленного паука.
- Тебе, наверное, надо бы выключить аппарат, - послышался голос
старца.
Тот снова стоял возле ложа. Шок от случившегося отнял у Найла столько
энергии, что ему стоило труда нажать на "стоп".
- Зачем ты это сделал? - спросил Найл плохо повинующимися губами.
- Электрические импульсы интерналайзера вызывают разрядку у центров
памяти. Ты выбрал частоту, связанную с болезненными воспоминаниями.
- Ну и что в этом хорошего? - Найл понимал, что говорит не совсем
разумно, но потрясение переплавлялось в гнев.
- Гораздо больше, чем ты думаешь, - голос у старца был так спокоен и
уравновешен, что гнев испарился. - Я бы советовал тебе повторить
эксперимент.
- Зачем? - Найл нисколько не разуверился в Стигмастере, но сама мысль
вызывала дрожь.
- Потому что можно избавиться от боли. Попробуй.
Напрягшись словно в ожидании удара, Найл включил устройство и нажал
на кнопку "20". Опять нахлынула волна отчаяния при взгляде на искаженное
лицо отца; на этот раз он обнаружил даже следы от укуса с внутренней
стороны руки, где паук ввел яд. Вместе с тем он осознал и то, что
жалость испытывает тот Найл, что стоит у входа в пещеру, а уж нынешнему
Найлу чувство сейчас передается так, из вторых рук.
- Еще раз, - голос старца звучал в общем сочувственно. И когда Найл
нажал на кнопку и память возвратилась к началу, еще яснее стал
сознаваться разрыв между собою теперешним и прежним. Оцепенение,
охватившее Наила прежнего, служило защитой от ошеломляющего прилива
эмоций; теперь же эмоции отчасти утратили свою силу, и Найл теперешний
перестал ощущать их во всей остроте. Остались гнев, жалость и чувство
обреченности: отца больше нет, чему быть, того не миновать.
- Еще раз.
На этот раз даже гнев и жалость утратили силу.
- Еще раз.
- Теперь в душе уже только жалость.
- Еще раз.
Жалость остыла в печаль, с оттенком обреченности.
- Еще раз.
Теперь было видно, что и печаль, и огорчение одинаково бессмысленны.
Ничего уже не воротишь.
- Еще раз.
Найл покачал головой.
- Больше ни к чему.
Он чувствовал себя на удивление спокойно и умиротворенно; было еще и
странное ощущение, будто он за эти секунды значительно прибавил в
возрасте.
- Как это получилось у машины? - спросил он.
- Машина здесь ни при чем. Все это сделал твой собственный ум. Любую
отрицательную эмоцию можно стереть, дав ей выход.
Найл, к удивлению, поймал себя на том, что зевает. Потрясение
уступило место приятной расслабленности. Но в мозгу чувствовалась
усталость, какая обычно возникает, если переусердствовать с медальоном.
Найл на секунду закрыл глаза, соблазняясь желанием соснуть, но тут
вспомнил, зачем сюда пришел, и стряхнул с себя сонливость.
- Ты говорил, я могу узнать об убийцах Скорбо.
- Ты желаешь попробовать непременно сейчас?
- Да, если можно.
- Можно, но я бы все-таки не советовал. Тебе нужно получше освоиться
с интерналайзером. Я бы предложил по крайней мере другой день.
Найл покачал головой.
- Нет времени. Один из них, судя по всему, все еще находится в
городе, и к утру может уйти.
- Ну что ж, твоя воля. Ты отдаешь себе отчет об опасностях?
- Опасностях? - переспросил Найл с темным предчувствием.
- Из них ты уже столкнулся с худшей. Отрицательные эмоции.
- Худшей? - Найл не мог сдержать в голосе нотку облегчения.
- Не следует недооценивать отрицательные эмоции, - сказал старец
неодобрительно.
- Разумеется, если ты не возражаешь...
- Я не могу ни возражать, ни одобрять. Найл в очередной раз
спохватился, что перед ним не человек, а компьютер.
- Тогда объясни, что надо делать.
- Прежде всего сосредоточься на этом человеке. Попытайся отчетливо
его представить. Лучше, если будешь держать при этом в руке кулон.
Затем, когда почувствуешь, что готов, нажми кнопку "2", вводящую в
состояние альфа, а затем "9", она усиливает краткосрочную память
нескольких прошедших часов. Тогда сможешь начать прием информации. Если
это не удастся, попробуй углубить состояние альфа.
Найл вынул кулон из кармана и подержал его, вытянув на правой ладони.
Но что толку: в конце концов, не будет же он вот так же держать его во
время приема. Поэтому цепочку Найл повесил на шею, и кулон лег на грудь.
Затем коснулся второй кнопки. Дремотность возвратилась, в целом ощущение
было такое, будто запрокидываешься на спину. Он закрыл глаза и вызвал в
памяти лицо мертвого: большие глаза, нос-клюв, покатый подбородок.
Секунду изображение было ясным, затем подернулось рябью. Он и тогда-то
не очень четко его запомнил, а теперь и эта память потускнела, затертая
другими образами. Чем усерднее старался Найл восстановить все детали,
тем менее отчетливыми они становились. Он открыл глаза и тронул девятую
кнопку. Результат получился ошеломляющий. Он опять стоял в захламленном
коридоре, вдыхая специфический запах отсыревшей штукатурки и пыли, и
смотрел в те странные, темные глаза. Найл напрягся, зная, что сейчас
должно произойти. Действительно, ощущение как от жесткого удара в лицо.
Тем не менее, поскольку Найл все это наблюдал со стороны, то продолжал
пристально вглядываться в лицо ударившего, и увидел, что его сознанием
владеют неуверенность и волнение. Найл даже ощутил невольное сочувствие:
незнакомец был один-одинешенек во враждебном городе, окруженный
недругами. Безопасность его зависела от того, чтобы небыть узнанным, а
теперь его опознали. Он перестал быть охотником и стал добычей...
Из-за плеча человека было видно, как через дыру в потолке бесшумно
спускается паук-клейковик. Человек заслышал, как лапы паука коснулись
пола, и стал разворачиваться в его сторону. Но не успел этого сделать,
как недвижно застыл под хваткой паучьей воли. Через считанные минуты он
был пригвожден к полу передними лапами, и в лицо ему прыснула тонкая
струйка клея. В этот же момент перед глазами у Найла прояснилось.
Понятно, это как раз когда над ним склонился Симеон и стал помогать
подняться.
Найл знал, что сейчас произойдет, и от этой мысли стало тошно. Он как
раз нажимал уже на "стоп", когда человек вскочил на ноги и нырнул за
ножом, что был припрятан за пазухой; миг, и видение исчезло, будто кто
щелкнул выключателем.
- Ты выяснил то, что тебе нужно? - спросил старец.
- Нет.
- Тогда в чем дело?
- Он собирался совершить самоубийство, а мне не хотелось на это
смотреть.
- Ясно. От ровного, бесстрастного голоса стало за себя стыдно.
- Я попробую еще раз.
- Одну минуту. - Палец Найла задержался над кнопкой. - Делая это, ты
всякий раз тратишь ментальную энергию. Чем сильнее утомление, тем меньше
у тебя шансов что-либо обнаружить, утомленный ум теряет
наблюдательность.
Что правда, то правда, Найл чувствовал в голове унылую, пустотную
тяжесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22