Невинная на первый взгляд просьба Игоря сулила ему целый день напряженной работы, но он знал, что по пустякам его беспокоить не станут.
Повесив трубку, Разумовский вызвал к себе Вадима.
– Как продвигаются дела с последним заказом?
– Глухо, шеф. Ребята крутятся как карусели, но нас уже начинают терзать смутные сомнения – а был ли мальчик? В смысле, седой господин. Ничто, кроме нескольких фотографий, не указывает на факт его существования.
– Так не бывает, – пожал плечами Игорь. – Человек не может раствориться в пространстве и не оставить после себя следов. Помнишь, как говорил великий учитель сыщиков Глеб Жеглов? «Даже в самом тайном деле всегда найдется человечек, который что-то видел, что-то слышал…» Выкладывай, какие идеи имеются.
– Неприятные, – вздохнул Вадим. – Выводы напрашиваются очень непрезентабельные. Либо нас намеренно ввели в заблуждение, хоть и ума не приложу, зачем выкидывать на ветер такие обалденные бабки. Либо этот мистер Икс работал в «конторе», или – бери выше, а нам от этого радости в жизни не прибавится.
– Полагаю, что ты абсолютно прав. И мне даже становится скучно оттого, что ты всегда и во всем прав.
– Так разузнай по своим каналам об этой «железной маске», – предложил Борцов. – Почему ты этого до сих пор не сделал?
– По очень простой причине. Если он и теперь является сотрудником, а им интересуются из противоположного лагеря, то о факте нашего участия в поисках тут же станет известно и нам прищемят хвост. Если же он УЖЕ не работает там и отыскать его не могут даже бывшие коллеги, то будь уверен, ничего, кроме подтверждения собственной прозорливости, мы не выясним. Ну скажут, что да, работал такой – и снова выкинут данные, которые лежат вот в этой папочке. А вот наш мистер Икс может и насторожиться – не удивлюсь, если он о «конторе» знает гораздо больше, чем «контора» о нем.
Ты думаешь, ребята к нам от хорошей жизни обратились? Наверняка они пытались и сами выполнить эту работу. А судя по их связям и средствам, возможности у них немалые. Ты, например, знаешь, что Константин Григорьевич и сам успел поработать в пресловутой организации? Я, конечно, не такой сообразительный, как некоторые, но справки навести не поленился…
Если же Икс всегда был сам по себе и всемогущее ведомство своими силами не в состоянии его обнаружить или не желает выносить сор из избы на всеобщее обозрение, то почему бы нам не поковыряться в их пироге и не поиметь на этом кругленькую сумму? Я иллюзий не питаю и уверен, что нам о-очень многого не договорили. Но если бы эта информация имела хоть какую-то практическую пользу, то она давно лежала бы на этом столе.
Что же до вполне естественного профессионального самолюбия – то я его потешу немного позже. Обещаю.
– Ты – Моцарт сыскного дела! – пропел Борцов. – Можно сказать, фон Рихтгоффен частных детективов! Помнишь, кто такой фон Рихтгоффен*? – подозрительно уточнил он.
* Фон Рихтгоффен – Красный Барон, военный летчик, ас времен Первой мировой войны.
– Поразительное отсутствие пиетета к начальству, – ухмыльнулся Игорь. – Ты на самом деле считаешь меня полным тупицей?
– Ну, не полным… – лукаво протянул зам. – Но кто его знает, как сказывается на твоих драгоценных мозгах бурная деятельность…
– Вчера за мной «хвост» тянулся, – безо всякой видимой связи с предыдущим разговором сообщил Игорь.
Вадим присвистнул. Он сразу уловил мысль шефа.
– Хочешь сказать, клиенты «топтуна» навесили, чтобы не упустить ни малейшей детали? Думают, ты их куда-нибудь выведешь?
– Черт их знает, – вздохнул Разумовский. – Не нравится мне все это. Ты, Вадим, вот что… Ты пошли за мной человека, пусть походит, посмотрит, что и как. Только аккуратно, без шума и пыли.
– Обижаешь, начальник.
– И еще. Пошли-ка кого-нибудь вот по этому адресу. Пусть запомнит, Казанская Вероника Валентиновна – она рыжая такая, аж зубы ломит. Яркая. Красивая, с зелеными глазами. Ну, не перепутает, короче: такие женщины встречаются раз в сто лет.
– Подлизываешься к подчиненным? – лукаво прищурился Вадим. – Красавицами соблазняешь?
– Не соблазняю, а нагружаю дополнительной работой. Пусть походит и за ней, позапоминает, пощелкает интересные кадры. А особенное внимание прошу обратить на «хвост» за этой барышней – есть он, нет его, ну и так далее. А ты уж, будь добр, подсуетись, достань мне ее личное дело. Скорее всего я зря такую волну гоню, ну да береженого Бог бережет…
* * *
На них, счастливых, красивых и молодых, несущих за лапы громадного пухового мишку, оборачивались почти все, и Володя никак не мог понять, нравится ему это или нет. В одном он был уверен – никто из тех, кто знает его как преуспевающего бизнесмена, ведущего дела исключительно с японскими и южнокорейскими коллегами, не узнает его сейчас. Да он и сам себя не узнавал. И счастье этого необыкновенного дня немного омрачало то, что он никак не мог разобраться в себе. Ника была весела и совершенно очаровательна. Если тогда, в самую первую встречу, он посчитал ее наивной простушкой, неопытной и неуклюжей девочкой; если во время их второго свидания она была необыкновенно хороша, но слегка надменна и неприступна, то сейчас он чувствовал себя так, будто встретил старого друга. И то, что этот друг по совместительству был еще и молодой и красивой женщиной, загадочной и манящей, только усиливало его тягу.
Володя поймал себя на том, что совершенно не понимает, как обращаться с ней. Это же своеобразная ирония судьбы: найти единственную в мире женщину, с которой хочется быть самим собой, и не знать, что ей говорить. Прежде он прятался за шикарными букетами и дорогими подарками, ошеломлял своих подруг щедростью и небрежностью, с которой тратил большие деньги. Теперь он с тревогой спрашивал себя: «А что я сам могу дать ей?»
Будучи одиночкой, сражаясь за это одиночество на протяжении всей своей сознательной жизни, Володя не мог не понимать, что сейчас, в эти минуты, рушится весь его мир, с таким трудом созданный и отвоеванный. И если какая-то его часть рвалась навстречу новой жизни, то другая отчаянно протестовала. Володя не мог не понимать и того, что если он решится связать свою жизнь с другим человеком, если сделает это по доброй воле и исключительно из-за любви, то придется делиться всеми своими секретами и тайнами. А их у Даоса накопилось слишком много, и они слишком опасны, чтобы посвящать в них кого бы то ни было. А особенно эту зеленоглазую фею.
Поэтому он всячески сдерживал себя, стараясь не показывать, какая нежность охватывает его существо, когда он смотрит на нее, слушает ее серебристый легкий смех. Володя давно уже не слышал, чтобы кто-то так легко и непринужденно смеялся. Почти все знакомые и малознакомые люди ходили хмурыми и насупленными, объясняя свое вечно недовольное и раздраженное состояние неустроенностью нынешней жизни. Казалось бы, ему не остается ничего другого, кроме как уйти от нее сегодня и больше не возвращаться никогда, но тот, кто жил внутри его все эти годы – мудрый, расчетливый и хладнокровный Даос, – уже знал, что это-то и невозможно. Так случается со всеми, кто, почувствовав нечто настоящее, уже не соглашается на подделку.
Володя так давно не ходил по Киеву пешком, так давно не выходил из дому просто так, не по делу, что успел забыть, как много красивых мест есть в его родном городе. И хотя в обычный день ему многое бы не понравилось, но теперь он обращал внимание только на хорошее. Они медленно шли вниз по Андреевскому спуску, и все здесь им было мило. И небольшие здания, похожие на игрушки, и знаменитый «Дом Ричарда», чьи башенки сверкали в лучах солнца, и крохотные выставки под открытым небом – картины и статуэтки на маленьких столиках, лепившихся к стенам домов. На одном их этих столов расставили в несколько рядов фигурки из цветного стекла. Они подошли поближе, наклонились.
– Тебе нравятся какие-нибудь? – негромко спросил Володя.
– Все, – не задумываясь отвечала Ника.
– Тогда давай все и заберем, – весело предложил он.
– Не стоит. Все – не интересно. А вот выбрать какого-нибудь своего зверя не откажусь.
В глаза Володьке сразу бросилась рыжая кошка с зелеными глазами, выгнувшая спину.
– О! – воскликнул он. – Смотри, это же копия ты. Эту кошку я заберу к себе домой.
– Я тоже нашла кое-кого похожего на тебя, – улыбнулась Ника. – И я тоже хочу забрать его домой. – Она протянула руку и выудила из группы фигурок зеленого дракона с длинным хвостом и расправленным гребнем. – Вот, вылитый ты. Не знаю, похож ли он внешне, но по характеру – наверняка.
Расплачиваясь за обе фигурки, Володя то и дело оглядывался на свою спутницу. Угадала ли она это сходство, пошутила ли или намекает на то, что знает о нем нечто тайное?
Зеленый дракон и белый тигр – священные животные даосов. Среди двенадцати звериных стилей даосской школы Син-И, к которой принадлежит и его учитель Шу, и он сам, стили дракона и тигра являются для него самыми близкими и любимыми. Белый тигр и зеленый дракон с поднятым гребнем вытатуированы у него на правом плече.
Узкими петляющими улочками Подола они вышли к Днепру и спустились к самой воде. Уселись на нагретые бетонные плиты, и только здесь впервые Володя позволил себе прикоснуться к ней, обнять за плечи. Затем осторожно провел пальцами по ее щеке. Кожа у Ники была мягкой, гладкой и белой, как у всех по-настоящему рыжих людей. Его качнуло к ней, и он, закрыв глаза, уткнулся лицом в ее волосы. Они были нагреты жарким майским солнцем и горячо пахли фиалками. Володька почувствовал, как у него закружилась голова, и снова удивился: никогда и ничего подобного не испытывал, а ведь женщин у него было очень много, и он полагал, что знает о них и о себе абсолютно все. Девушка тоже словно оцепенела, прижавшись к его плечу, и, казалось, их никогда не растащат – они так и останутся сидеть здесь до скончания века. Это были те редкие минуты, которые значат больше, чем долгие годы, проведенные вместе, чем сотни и тысячи произнесенных вслух слов.
Володя чувствовал, что полностью счастлив. Он понимал, что после ему предстоит решать, оставаться с Никой или забыть о ней; рассказывать ей о себе всю правду или скрывать до последнего; а еще придется выяснять, хочет ли она оставаться с ним или уже дала слово кому-нибудь другому. И еще ждет его много неприятных минут. Но все это потом, когда-то. А сейчас имеют значение только ее волосы, пахнущие фиалкой, светящиеся зеленые глаза и негромкий плеск волн. Это и есть настоящее счастье…
* * *
Потом мы встали и отправились вверх, к филармонии. Шли и болтали о каких-то пустяках, но я понимала, что эти минуты, проведенные у реки, останутся с нами всегда и свяжут нас крепче любых уз. Мне было прекрасно и страшно одновременно. Уже много лет я жила одна, и мне нравилось это состояние.
Конечно, я говорю не всю правду, когда расхваливаю свое одиночество.
Это паршивое состояние, и порой хочется взвыть на луну или кухонный шкаф – какая, собственно, разница, на что выть от тоски. Иногда я колочу чашки о безответную стену и скрежещу зубами, чтобы не плакать. Плакать я не люблю, а тоска случается страшная, и надо же ее чем-нибудь заглушить. Но с другой стороны, я уже твердо знаю, что все решаю сама. Сама отвечаю за свои поступки, сама распоряжаюсь собой. И никем, кроме себя, не рискую.
Когда-то давно все было иначе, и я очень дорого расплатилась за то, что не мыслила себя без другого человека. Того человека…
В последнее время судьба расщедрилась и преподнесла мне сразу два бесценных подарка – две встречи, каждая из которых стала бесконечно важной и необходимой. О таких встречах мечтают все без исключения, а тот, кто говорит, что не мечтает, тот просто скрывает истинное положение вещей. И именно поэтому я боюсь. Я уже давно выучила, что такие подарки не раздаются даром. И что от меня потребуется взамен? От сладких грез мы очнулись уже на Петровских аллеях. И я этому не удивилась: всю свою жизнь я сталкиваюсь с какими-то странными и неожиданными вещами. Успела привыкнуть. Судя по всему, и Володя тоже не вздрагивает от неожиданностей – этот человек явно привык и к опасности, и к крайнему напряжению сил и нервов, и держать себя в руках тоже привык.
Я уважаю людей, которые не расслабляются даже в самые удивительные и трепетные минуты своей жизни, но и не склонна полностью доверять им.
Оглянувшись несколько раз – а надо заметить, что, несмотря на прекрасную погоду, Петровские аллеи были малолюдны и всего несколько человек шло за нами, – Владимир Ильич заметил:
– Как ты относишься к навязчивым людям?
– Крайне отрицательно.
– А у тебя никогда не возникает желания оставить такого человека с носом, пусть он даже и не специально за тобой ходит? По чистой случайности?
– Хочешь сказать, за нами кто-то идет?
– Вроде того, – широко улыбнулся он.
Я осторожно осмотрелась. Неприятный тип, о котором сразу подумала, в поле зрения не попадал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34