А раз зов - неправда, то может, и все
остальное - нет, не неправда, но просто как темный воющий лес, который уже
пройден. Ведь сейчас заметно в глазах Нины не оцепенение, а знание тайны,
которая, может быть, их связывает. Ведь эта тайна важнее, чем вещи, чем
набитые вещами люди, которые их окружали. А когда она существует меж
двоими, то и мир воспринимается со своей лучшей, тайной стороны.
- Между прочим, я тебе помогла, Джордж. Здесь вертелись какие-то типы
и милиционер впридачу. Ломать дверь собирались, что ли. Я им сказала, чтоб
все убирались, жена пришла. И их как ветром сдуло. Почему, а?
- Тебя боятся, Нина, потому что ты не боишься. Ты свободный человек.
- Я и тебе вольную дам. Не пожалеешь.
- Не знаю, стоит ли со мной возиться, Нина. У меня появились не
лучшие черты, - честно признался Летягин.
- Я тоже не стояла на месте.
Ее пальцы легли на его шею, тонкие нежные пальцы - только вот любовь
к длинным ноготкам у нее не исчезла. Нет, пожалуй ноготки слишком
длинноваты, они даже царапают его. Но не скажешь же женщине, которая тебя
целует, чтобы она вела себя поосторожнее. Можно и потерпеть - главное, они
вспомнили...
А когда ее пальцы стали умелыми пальцами убийцы, а знающий взгляд
Летягина увидел губы, вытянувшиеся в стальную трубку, которая вошла в его
лопнувшую под ухом плоть, он уже и не смог пошевелится. Разве что
привстал, но тут ему показалось, что на него навалилась гора, и он
обмяк...

9
Забрезжил свет. Какой-то человек сидел рядом и елозил по его лицу
мокрой тряпкой. Летягин поперхнулся и чихнул. От содрогания заныло под
ухом. Потрогал пальцем - лежит компресс.
- Очухался? Видишь, брат, до чего лирика доводит. Но за трепетную выю
не бойся. Рассечения тканей, конечно же, нет - все, как и полагается,
сделано с помощью пространственной развертки. Отек, правда, случился из-за
сильной тяги. Ничего, не хнычь, рассосется, - человек говорил уверенно и
назидательно.
- Кто это меня? И вы-то сами что здесь делаете? - устало, даже
безразлично спросил Летягин.
- Кто, кто? Жена твоя Нина тебя же и обработала. А я Трофим
Терентьевич. Со мной ты уже знаком. Гиеноподобие, дворнягообразие -
помнишь. Я, скажу без излишней скромности, знаток метаформизма. И тебя
научу этому ремеслу.
- Не надо мне вашего вампирского ремесла, я не способный!
- Не прибедняйся. Нинуля-то освоила? Освоила, ценный теперь кадр.
Только увлекающийся, может и до дна допить. А ты, Жора, кстати, невкусный
оказался. Плохо Ниночке стало, подкосились ноженьки, задрожали рученьки,
едва успела СОС послать. Хорошо, что я сегодня дежурю. Скорую вызвал, сам
прилетел. Врач сказал, отравление жуткое, не ручается, что будет жить.
Такое, кстати, бывает, если донор шибко токсичен... Ты там ничего не
принимал на грудь?
- На какие шиши? - Летягин правдоподобно похлопал по карману.
- Ну, дело хозяйское, ты ведь у нас уже большой мальчик, и жена -
твоя собственная. Мы в семейную жизнь не лезем. Меня вот другое беспокоит
- на работу-то пойдешь? Я пиджак тебе зашил и ботинки почистил.
- Мне нечего на работе делать, Трофим Терентьевич. Кризис жанра. Я в
свободном поиске. Мне надо за спиртом к тете Маше, а потом за
флоппи-дискетками к дяде Васе, а потом в кое-какую контору за
программами... Моя собственная продукция не пользуется спросом населения.
- А чего так скромно, Георгий?
- Не берет клиент - одна крупная автосервисная фирма - боится, что
мои программы выведут на чистую воду ее гешефты с запчастями. А начальство
в моем институте на клиента не давит, потому что не пользуюсь я уважением.
- Это ЗАГОН, - внушительно произнес Трофим, - сейчас пойдем прямо на
твою работу и посмотрим, кто тебя там обложил. А дальше все зависит от
твоей сознательности. Или поймешь, что ты вампир, или ты - доходяга. И не
сегодня-завтра окажешься в ЯМЕ. Я тебе сразу могу сказать - туда попадать
не стоит.
- В яму не стоит, - эхом отозвался Летягин, попробовав на вкус слова
Трофима. Предательство Нины придало им давящую весомость. А что, если
действительно обложили? Обложили не вдруг, а начали это делать загодя,
давно, когда он был еще подростком и мечтал смыться подальше от двух
деревенских старух: матери и тетки. Туда, где жизнь, где все
по-человечески. А дома, ему казалось, не было ничего, кроме тления,
которое он видел и в сухих руках старух, и в темных паутиновых углах, и в
божнице. Но сейчас он уже понимал, что таинственное, непонятное принимал
за смерть, а жизнью ему представлялся слегка прикрытый косметикой распад,
который охватил весь его мирок - квартиру, работу, семью, друзей, и вызвал
появление вот этих вот "гиеноподобных". Куда теперь? Словно отвечая,
заботливый Трофим накрыл Летягина пиджаком.
- Надевай галстук, Жора, и иди со мной. Для начала надо организовать
твое питание. Это первично. Потом мы возьмем все то, что отняли у тебя и о
чем ты даже забыл. Физически ты уже вампир, а значит, у тебя большая фора.
Я мог бы назвать плеяду громких имен: Владимира Ильича, Иосифа
Виссарионовича, Адольфа Алоизовича, Пол Потыча и так далее, и все они - из
наших. Но это были вампиры милостью судеб, бессознательные упыри, им не
хватало вампирского КРУГА, они не видели ВОРОНКИ, и в их стремлении к
счастью было так много лишнего, бесполезного, надуманного. Сплошь и рядом
они пытались сконцентрировать, организовать энергию, чувства, мысли
подвластных им людей не естественными вампирскими средствами, а грубым
подавлением, навязыванием, насилием. Нам, сознательным вампирам, это
чуждо. Так что мы не только материалисты, но еще и гуманисты, друг мой...
- Какой же тут гуманизм, уж назвали бы иначе. Вы же тянете у людей
кровь, а не водицу. Можно сказать, жизненную основу. Это очень плохо для
них.
- Ты скользишь по поверхности вещей, сынок. Это очень хорошо для них,
поверь уж. Человеку всегда легче, когда у него забирают лишнюю тяжесть,
бесполезный избыток. Ведь берут-то не просто так, а чтобы вернуть,
претворив изъятое в духовные и материальные ценности. Происходит
принудительный, но необходимый заем, своего рода социальное страхование.
Звучало убедительно. Летягин не умел спорить, однако сопротивлялся:
- Вы можете внести инфекцию, СПИД привить.
- Кто угодно, только не мы. Все организованные вампиры, пользующиеся
волнами преобразования в установленных диапазонах, обязаны применять
пространственную развертку доноров, то есть БЕСКОНТАКТНЫЙ сбор кровяной
массы. Все контактные способы запрещены законом нашего круга, за этим
строго следят. Даже за некачественную обработку, приведшую к отекам, мы
строго и персонально наказываем.
- Это бескультурие, - вспомнил Летягин нужное слово.
- Это древняя и прекрасная культура общения, средство воспитания
чувств. Несмотря на исправно работающий зов и фальшивую услужливость, что
ты получил от Дубиловой? Во-первых, удар по морде, во-вторых, презрение.
- Ну и черт с ней, - фыркнул обидчивый Летягин.
- Нет, не черт. Ты людьми не бросайся, Георгий, - строго произнес
Трофим. - Она тебе не нравиться. Прекрасно. Но дружить с теми, кто
нравиться - небольшая заслуга. А ты отбрось эгоизм, настройся на эту даму,
стань ей своим, улови, что томит ее сердце, что ждет ее разум - самый
главный дефицит. Дай ей кусочек от того, чего она требует. Хотя бы
пообещай, помани. Не бойся демагогии, накрутки - ведь нужно только, чтобы
донор снял свою психическую защиту, раскрылся перед тобой. Если
справишься, то будьте-нате, придет волна, и он развернется
пространственно, станет доступным для КРОВОСБОРА.
- Получается, человека вы ломаете?
- Диалектики в тебе мало, Георгий. Донор пусть бессловесно, но желает
пожертвовать частицу от себя на мировой прогресс. Поэтому-то с такой
готовностью покоряется зову. Тут уж сам не теряйся. Волна освещает тебе
дорогу за пределы обыденной реальности, туда, где ты тоже существуешь, где
продолжаешься. Чтобы ты нашел там более энергоемкий и менее затратный
морфовариант для себя, например, упыря зубатого, зверя-вурдалака или хомо
вампирикус. Учти, каждый последующий более эффективен, тратит меньше
энергии и времени на взятие одного и того же количества калорий, чем
предыдущий.
- И где же эти варианты сидят, почему физики их не видят?
- Если физики туда заглянут, то увидят кукиш, но это им, к сожалению,
не грозит. У нас другая наука - вампирика. Вот тебе азы азов: есть
подпространства или измерения, где хранятся так называемые "спящие"
структуры. Если в эти области перевести свой психический центр и возбудить
автоволну, то и произойдет преобразование "спящей" структуры по
многомерной матрице во вполне работоспособный вполне телесный
морфовариант. Причем, скорее всего, вампирического типа.
- А что, толстая пиявка с двумя сосалами тоже украшает мать-природу?
- ехидно уточнил Летягин.
- До такой пиявки тебе мыться и мыться, - честно предупредил Трофим,
- пока что ты только потребляешь энергию и знания, ничего не давая взамен
вампирскому кругу.
- Сколько можно выпить крови у одного человека? - решил уточнить
сломленный железной логикой Летягин.
- Стоп... Еще скажи выхлебать. У тебя речь неотесанного деревенского
упыря, - укоризненно сказал Трофим. - Специалисты от уровня
зверя-вурдалака и выше говорят: взять валорис I. А есть еще валорис II,
связанный с эмоциональной сферой, валорис III - с ментальной, фитовалорисы
- это уже область растительных соков, и, наконец, натурвалорис... Мечта
поэта: энергия, несущая планетарный, космический порядок. - Трофим умолк и
несколько раз ударил кулаком по своей ладони, а потом продолжил, - и его
возьмем, никуда не денется... Итак, снова напоминаю, мы - материалисты. Не
взяв валорис низших вещественных градаций - например, номер первый, - нам
по-настоящему не подступиться к высшим валорисам. А теперь отвечу на твой
наивный вопрос. Для нас не существует слово "можно". Вместо него
употребляется "нужно". Сколько организм требует, столько и нужно.
Дозирование очень скоро дойдет до автоматизма. А теперь ступай, умойся.
Тебя ждет "роскошь человеческого общения" - как выразился один писатель из
"наших".
Летягин, обрадовавшись простой задаче, стал драить запущенную
физиономию, а Трофим тем временем читал вслух из чудом завалявшегося тома
энциклопедии "Брокгауз".
- Вампир, слово неизвестного происхождения... и не стыдно им, узнать
надо было... На Запад Европы пришло из Германии, куда, в свою очередь,
перенято было от славян... Слышь, Георгий, западники все от нас тянут...
Двояко произносится в славянских наречиях: вампир и упырь... Ну, Брокгауз,
ну, козел! Упыри ведь - это чистые контактники, а вампиры - специалисты
бесконтактного слизывания. То-то... Что же чирикают лишь про слова, да про
термины?.. А вот и про нас... Мы, дескать, мертвецы, встаем из могилы,
высасываем, понимаешь, кровь у спящих людей... Тьфу, дешевое повидло...
Думали нас унизить, да только сами обделались. "Могилой" окрестили
девятимерную среду, в которой возбуждается волна преобразований. Стыдно,
товарищи, есть же прекрасное имя - "воронка". "Вставание" - куда ни шло,
сойдет, применительно к процессу осознания своей подлинной сущности. Но
эти грязные завистники "мертвецом" называют человека, пробуждающегося к
новой жизни! И доноры, между прочим, - не "спящие люди", а успокоенные
действием зова. Под конец репрессивная часть, как же без нее. Отрезать
голову, пронзить осиновым колом - это они умеют, палачи...
- Не плачьте, лучше попейте кровушки, Трофим Терентьевич, - стал
утешать расстроившегося вампира Летягин, - все утрясется, вы сами
палачи...


ЧАСТЬ ВТОРАЯ. И ОН ТОЖЕ
Давно известно, если вы вошли в комнату и находящиеся в ней люди
резко стихли, словно выключенное вдруг радио, значит, они говорили о вас.
Летягин еще за дверью услышал, как сослуживцы на разные лады склоняют его
имя: Летягин, Летягина, Летягину, о Летягине... Но дальше народная примета
пробуксовала - встретили его появление не молчанием, а смехом и криками:
"браво", "бис". В комнате были Лукреция Андреевна, экономист, Галина,
ведущий специалист, Николай Евсеевич, начальник сектора, и некоторые
другие лица, не играющие большого значения.
Когда Летягин приблизился к Николаю Евсеевичу на расстояние удара,
тот встал, чтобы иметь над подчиненным физическое превосходство в росте.
Кое-кто из остряков посоветовал опоздавшему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12