Я надеялся, что они были вместе и имели
достаточно продуктов, воды и ума, чтобы остаться в нашем старом лагере,
где мы могли бы их найти, как только и если начнутся поиски. Если им очень
повезло, и у Линды все еще оставалась рация, тогда их положение было лучше
моего.
При первом свете дня мы сделали короткий привал. Майкл был против, но
уступил, чтобы сделать мне приятное.
Он перестал играть.
- Далеко еще? - спросил я.
- Уже не так далеко, - ответил он.
- У нас ведь определенная цель, правда? - упорствовал я. - Ведь мы
движемся вдоль реки не только из чистого оптимизма?
- У нас есть цель, - согласился он.
- Дальше, - напирал я. - Что это?
- Когда-то это был город, - объяснил Майкл. - Теперь он погребен
лесом. Он уже не выглядит как город. Но лесные жители бывают там часто. Я
думаю, они могут быть там.
- Г_о_р_о_д_? Город в джунглях? Анакаонский город?
- Нет, - сказал он спокойно, почти рассеянно. - Город индрис,
конечно.
- Но Линда говорила, что никаких городов нет. Даже их следов. Вообще
никаких реликтов какого-либо рода.
- Она об этом ничего не знает, - сказал Майкл.
- Тогда, значит, вы лгали ей. Вы держали это в тайне от нее.
Он покачал головой. - Никто никому не лгал. Она не хотела этого
знать.
Итак, Линда ничего не хотела знать об индрис. В ней не было и следа
исследовательской тяги к чистой науке. Представление, что Чао Фрия -
обетованная земля, уже само по себе отвечало на все вопросы. Если бы я не
путался в фактах, моя теория была бы уже готова. Я печально покачал
головой.
Город захватил меня. Я не принадлежал к людям, которые при виде руин
впадали в восторг, но все, что могло предложить мне какую-нибудь смену
монотонного леса, притягивало мой взгляд. И также очень успокаивало, что
есть определенное место, где мы сможем найти невидимых до сих пор лесных
жителей.
И все же мой прирожденный пессимизм немедленно принялся за работу,
чтобы подготовить меня к разочарованию. Было бы неверно возлагать все
надежды только на одну цель. Первое правило в искусстве выживания - не
нужно ослаблять усилий, что бы с тобой ни случилось.
И мы действительно нашли город. Через два часа мы стояли в его
центре.
Он выглядел совсем не как город. Росли деревья, пурпурная крыша из
листьев была без всяких разрывов, земля покрыта такой же трухой, по
которой мы пробирались уже целую неделю. Но если тут или там содрать
растительный покров, становилось очевидно, что под ним находился камень.
Гладкий камень. Обработанный камень. Но стволы деревьев и их корни не
удержать камнями. Девяносто процентов города рассыпалось в пыль. Не
осталось ни одного здания, лишь в некоторых местах можно было
предположить, что здесь когда-то была городская улица.
Я прикинул, что город был мертв уже десятки тысячелетий. Правда, я не
специалист в таких оценках. Могло быть и в сотни раз большее время. Но
деревья, что росли в городе, были большими и старыми. И им понадобилось
большее время, чем века, чтобы победить город.
Верно, что лесные жители бывали здесь. Но сейчас их здесь не было.
Мы к ним опоздали.

15
Единственным жителем погребенного города было мертвое животное. Оно
было размером примерно с корову. Я предполагаю, что и функции оно
выполняло те же, что и корова. Животное лежало в центре площади, тщательно
очищенной от всяких растений. Должно быть, тут был лагерь лесных жителей.
Уходя, они оставили отчетливый след. Широким он не был, так как они
придерживались обычаев своей страны и шагали след в след. Но тропинка была
явно протоптана целой массой ног. Пройдет неделя или две, пока она не
зарастет снова.
- Животное еще свежее? - спросил я Майкла. Мне так показалось, но я
хотел услышать его мнение.
- Да, - ответил он. - Но нам все же надо будет основательно проварить
мясо.
- Но ведь животное умерло не от чего-то противного? - осведомился я.
- Можно как-нибудь узнать, почему местные жители оставили его нетронутым?
Он покачал головой.
- Я точно не знаю, - задумчиво сказал он. - Но мне почему-то
кажется...
Он помедлил, и я договорил его мысль.
- Вам кажется, что они оставили его для нас?
- Может быть. Но у меня нет уверенности.
- Послания при нем нет, - установил я. Я не знаю, какого рода
послание я ожидал. Ведь они бы не написали записки со словами: "Скоро
вернемся - располагайтесь". Анакаона не знали письменности своего языка.
Возможно даже, что их язык вообще нельзя было выразить в письменных
знаках.
- Можем мы безопасно разжечь огонь? - спросил я Майкла.
- Да, - ответил он. - Вы сумеете сделать это?
Я выловил из своего рюкзака зажигалку. - Незаменима в путешествиях, -
заметил я.
- Огонь здесь не причинит вреда. - Майкл показал на расчищенное
место.
- Ваши люди не имеют огня. Нигде нет пепла.
- Им огонь не нужен. Они не любят животного мяса, как ваши люди.
- А вы с Мерседой?
- Мы едим мясо. _В_а_ш_и_ люди научили _н_а_ш_и_х_ людей массе вещей.
Огонь оказалось развести нелегко. Деревья не роняли ветвей, а стебли
растений горели плохо. Сначала у нас ничего не получалось, кроме массы
дыма и вони, но упорство, в конце концов, привело к успеху. Понемногу
разгорелось, и мы имели прекрасный костер в дырке между расколотыми
камнями.
Я никогда не был особенно ловок в разделке животных. На пограничных
мирах это относится к вещам, к которым привычны. Я отрезал куски мяса от
мертвого животного и использовал мой нож в качестве вертела. Все было
очень медленно, а моя рука была так близко к огню, что ей было больно. Но
обстоятельства требовали того, чтобы мясо хорошо прожарилось. Бактерии Чао
Фрии, вероятно, мне бы не сделали ничего - в этом не было ничего
невозможного, если учесть метаболические системы Земли и этой планеты - но
последнее, чего я желал, так это чтобы Майкл или Мерседа, или оба вместе
получили вторую инфекцию. Я знал, что она убила бы их, несмотря на
природную стойкость их организмов и магическую музыку.
Мерседа вытянулась на камнях, а Майкл подле нее тихо наигрывал на
флейте. Музыка, видимо, имела целью снова ввести ее в такое же состояние
транса, в каком она бродила всю ночь.
Мы ели молча. Мясо было жестким и ужасным на вкус. Из-за моего
ничтожного шеф-поварского опыта оно было обильно приправлено углями, но я
был так рад хоть что-нибудь получить на зубок, что не обращал внимания на
этот недостаток.
Майкл протянул Мерседе мою фляжку и поднялся. - Как ваши дела? -
спросил я.
- Плохо, - сообщил он. Я был слегка удивлен. Он все время так легко
переносил свою болезнь.
- А у Мерседы?
- Она немного отдохнула. Мне кажется, ей надо дать немного поспать. В
ближайшее время нам нет смысла идти дальше. Здесь мы хорошо устроились.
- Вы думаете, они вернутся?
- Возможно. - Его голос звучал нейтрально. Значит, это вообще было
возможно.
- Значит, мы можем отдыхать, - сказал я. - Будем здесь ждать, пока вы
не решите отправиться снова.
- Спасибо, - сказал Майкл.
- Не стоит благодарности. Вы в этом больше разбираетесь. Не хотите
тоже попытаться заснуть?
- Я не знаю, что будет лучше, - ответил Майкл. - В последнее время я
больше полагался на музыку. Я уже почти боюсь, что мое сердце остановится,
если я буду требовать большего от своего тела.
Я подумал про себя, нужно ли мне выразить ему сочувствие. Это
непременно прозвучало бы снисходительно, а я не знал, достаточно ли он
узнал меня, чтобы поверить в мою искренность. Я вообще не представлял, за
кого он меня принимал. Поэтому я опустил глаза и промолчал.
- Мне надо дать моей болезни паузу, - продолжал Майкл. - Если я буду
продолжать сдерживать ее в себе, то потом, когда я дам ей волю, она меня
разорвет на куски.
- И что для этого вам нужно?
- Я буду сидеть совсем тихо. Мне нужно самому с ней справиться.
- Без музыки?
- Без музыки.
Я не сомневался, что он знал, о чем говорил, но мне не хотелось
расспрашивать его об этом. Будет лучше, если он поскорее начнет свои
мероприятия. Иногда приходится удовлетворяться тем, что чего-то
недопонимаешь. То, что происходило, может быть, важнее, чем то, что об
этом думаешь.
Майкл сел прямо, а потом вдруг застыл в полусидячем-полулежачем
положении. Его глаза уставились на что-то позади меня. Я отчетливо
различал его лицо. Каждая черточка в нем заострилась - они, одна за
другой, как будто замерзали, и каждая казалась мне острее, так как эта
завеса нагнала на меня страху. По спине пробежал холодок. Я начал
поворачиваться - очень медленно - уже зная, что находится сзади.
- Не двигаться! - прошипел Майкл. Хотя он говорил по-английски, голос
его звучал по-анакаонски. Я не стал поворачивать голову дальше, хотя еще
ничего не видел.
- Оставайтесь на месте, - добавил Майкл. - Расслабьтесь, чтобы сидеть
спокойно.
Гротескно медленными движениями он взял с колен флейту и поднял ее к
губам.
Он заиграл печальную, пронизывающую позвоночник и ноги мелодию,
похожую на втрое или вчетверо замедленную танцевальную музыку. Воздух
наполнили жалобные звуки. Они поднимались и опускались, как приливы и
отливы.
Я не осмеливался повернуть голову, так как он приказал мне не
двигаться. Но несколькими минутами позднее уже не было необходимости
смотреть назад. Меж деревьев за Майклом появился второй. Потом слева еще
один, следом за которым еще один.
Наконец, я видел уже четверых, и, вероятно, там были и другие,
которых я не мог видеть, не обернувшись. Может, их привлек запах крови
животного или дым костра? Теперь это было безразлично. Они были здесь.
Наконец.
Кроме моего ножа, у нас не было никакого оружия. Флейта Майкла
держала их на своего рода орбите, но я не знал, как сильна она была и что
могло ее прорвать. Я также не знал, как долго он сможет играть в своем
состоянии, и очень живо представлял себе, что произойдет, если он
прекратит играть.
Криптоарахниды были размером примерно с черного медведя, только их
ноги были длиннее и имели больший охват. У них и мех был как у черного
медведя. Но двигались они как пауки. Эти волнообразные, порывистые
движения многочисленных ног я знал очень хорошо, но вид этого никогда не
доставлял мне радости. Рты их были тоже волосатыми и снабжены множеством
отростков, которыми они разрывали добычу перед тем, как проглотить, и
измельчали ее. У них не было глазных стебельков, как у некоторых земных
пауков, но в их мехе могла скрываться масса сенсорных органов. Установить
это у меня не было возможности. Может быть, у них были настоящие глаза,
которые, как у крота, были мелкими и глубоко посаженными. В пурпурных
джунглях они не могли особенно полагаться на оптические ощущения, но все
они должны были замечать движение, иначе Майкл не настаивал бы на том,
чтобы я вел себя тихо.
Я был в совершенно беспомощном положении. У Майкла просто не было
времени сказать мне, что я мог делать, а чего не мог. Я даже не знал, было
ли вообще что-нибудь, что я мог делать. Я пытался вспомнить, что я слышал
о квазиритуальных методах Данеля при охоте на пауков. Майкл их
гипнотизировал. Данель убивал - это было все, что я знал. Данель должен
был передвигаться, если убивал пауков - но как быстро? Или,
соответственно, как медленно? В чем состояла опасность, и что он делал,
чтобы избежать ее?
Мог ли я просто встать, выйти на расчищенную площадку - которая стала
своего рода ареной - и начать убивать пауков ножом?
Что мне делать? - мысленно закричал я.
- Прежде всего - спокойно, сказал ветер. Двигайся очень медленно и в
такт музыке.
Это кажется разумным. На такой основе я могу отважиться на попытку.
Но музыка слишком медленная, а ритм ее слишком принужденный. Невозможно
привести мои движения в соответствие ей.
- Ну, тогда просто двигайся медленно. Все, что ты делаешь, делай
совсем-совсем медленно. Я тебе помогу.
Думать медленно я не мог. Мои мысли неслись. Что, черт побери, я могу
сделать? Только не делай попытки заколоть их ножом, уговаривал я себя. Ты
не сможешь сделать больше одной попытки. Данелю нужно было только один раз
ударить. Гипнотическое воздействие музыки не может быть настолько сильным,
чтобы остановить их после первого удара. Ударь чем-нибудь большим. Большим
камнем.
Мой взгляд кинулся туда, где мы развели костер. Там были разные
большие камни. Мне нужно выбрать один, который я смог бы поднять и нести и
с которым не было бы сомнения в том, что он потушит свет жизни в одном из
пауков весом в две тонны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22